Философская дискуссия 1947 Г.

Было решено провести новое обсуждение, известное как философская дискуссия по книге Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии», под руководством секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Жданова. Обсуждение проходило 16—25 июня 1947 г.

При открытии первого заседания философской дискуссии А. А. Жданов заявил: «Уже то, что эта дискуссия проводится вторично, показывает, какое значение Центральный Комитет придает обсуждаемой теме. Тема эта, как вы сами понимаете, серьезная. После выхода книги в свет и в итоге ее изучения читателями выяснилось, что автор не совсем серьезно подошел к теме, в связи с чем книга вызвала большое количество критических замечаний и существенных поправок. Выяснилось, как вы знаете, необходимость дискуссии, и такая дискуссия была проведена в Институте философии Академии наук. Центральный Комитет рассмотрел итоги дискуссии, которая проходила в январе месяце в Академии наук, и пришел к выводу, что как организация самой дискуссии, так и способы подведения итогов ее оказались неудовлетворительными… дискуссия в том виде, в каком она была проведена, оказалась бледной, куцей, неэффективной, а потому и не имела должных результатов. В связи с этим ЦК решил организовать новую дискуссию»¹.

## ¹ Вопросы философии. 1947. № 1. С. 5.

Итоги дискуссии широко обсуждались на философском факультете, пересматривались программы, содержание курсов лекций. Коллектив факультета неоднозначно воспринял ее итоги. Разумеется, в целом выражал одобрение. Иного тогда не могло быть. Однако по некоторым вопросам, поставленным в ходе дискуссии, велись острые дебаты. Особенно горячо спорили студенты и аспиранты о гегелевской философии. Среди них ходили такие шуточные стишки:

Абсолютная идея завершила полный круг.

Вместо Канта Федосеев, вместо Фихте Иовчук.

Вместо Гегеля Белецкий метод ставит на «попа».

Вместо Шеллинга Васецкий…

Дальше идут не совсем культурные слова.

Как известно, тогда была распространена точка зрения, что философия Гегеля — это аристократическая реакция на французский материализм XVIII века и французскую буржуазную революцию 1789 г. Это звучало и во многих выступлениях на философской дискуссии. Тогда говорили, что это определение гегелевской философии идет от Сталина. Но документальных подтверждений по этому поводу нет. Многие архивы ЦК партии, секретарей ЦК до сих пор не раскрыты и недоступны для широкого использования в научной работе.

Иногда дело доходило до курьезов. Так, на одном партийном собрании факультета, где обсуждался вопрос об итогах философской дискуссии и задачах факультета, бывший декан, блестящий ректор Д. А. Кутасов, которого очень любили студенты, в своем докладе выражал опасение, что студенты могут «начитаться» работ Гегеля и сбиться с правильного пути. Их надо от этого предостеречь. Правда, реакция собрания была соответствующей — легкий шум и тихие улыбки. Хотя оспаривать антинаучное и реакционное положение о гегелевской философии было небезопасно, некоторые профессора и преподаватели смело выступали против него. Это профессор Ойзерман, доцент Овсянников, в работах которых глубоко анализируется немецкая классическая философия. М. Ф. Овсянникова за эти «вредные взгляды» тогда уволили с факультета или, точнее, тихо и умело перевели с философского факультета МГУ на кафедру философии Московского областного педагогического института.

Однако, видимо, нельзя считать философскую дискуссию 1947 г. полностью негативной. Ее участники высказывались за изучение этики и эстетики, которые до этого практически не преподавались в высших и средних профессиональных учебных заведениях. После философской дискуссии в ряде вузов были созданы кафедры этики и эстетики. Если раньше по этике и эстетике читались только спецкурсы, которые были не обязательными, то после философской дискуссии этика и эстетика стали преподаваться в ряде вузов как обязательная учебная дисциплина со сдачей экзаменов и зачетов.

К положительным результатам дискуссии следует отнести и создание журнала «Вопросы философии». По кандидатуре главного редактора журнала и членов редколлегии развернулась довольно ожесточенная борьба.

Президент Академии наук СССР С. И. Вавилов и директор Института философии В. И. Светлов внесли предложение утвердить главным редактором М. Т. Иовчука, в члены редколлегии были рекомендованы сотрудники философского факультета профессора С. Л. Рубинштейн и П. С. Попов. Этим было оказано доверие философскому факультету. Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) подтвердило этот состав редколлегии¹.

## ¹ РГАСПИ, ф. 17, оп. 125, д. 404. л. 85.

Однако этот состав не был утвержден ЦК ВКП(б). На рассмотрение Секретариата аппарат ЦК ВКП(б) подготовил новый список редколлегии журнала «Вопросы философии», в котором были уже 6 сотрудников философского факультета: профессор Г. С. Васецкий — главный редактор, будущий заведующий кафедрой марксистской философии, профессора М. А. Дынник, М. Т. Иовчук, П. С. Попов, член-корреспондент АН СССР С. Л. Рубинштейн, доцент Л. Ф. Кузьмин. Эти кандидатуры также не были утверждены ЦК ВКП(б). В будущем, когда Л. Ф. Кузьмин перешел из аппарата ЦК партии на философский факультет в качестве доцента, ученый совет при переизбрании его забаллотировал и он был уволен. Такая же судьба постигла другого доцента, бывшего ответственного работника ЦК ВКП(б) П. Н. Ляшенко. И дело здесь не в недоверии к бывшим партийным работникам, а в отсутствии у них научных трудов. Ведь успешно избирались на ученом совете некогда работавшие в ЦК ВКП(б) Васецкий, Чесноков, Молодцов, Иовчук, Тараканов, имевшие научные публикации, они успешно вели занятия со студентами и руководили аспирантами.

Наконец, 19 июня 1947 г. на заседании секретариата ЦК ВКП(б) был решен вопрос об издании журнала «Вопросы философии», главным редактором был утвержден Б. М. Кедров. Он представил состав редколлегии, в который не вошел ни один преподаватель философского факультета МГУ.