А. М. Румянцев изучает дело белецкого

Центральный Комитет партии поручил А. М. Румянцеву, крупному специалисту-экономисту и социологу, будущему вице-президенту АН СССР, проверить письма Белецкого секретарям ЦК ВКП(б), изучить материалы партийного собрания философского факультета и дать свои выводы и предложения по делу Белецкого.

А. М. Румянцев очень внимательно подошел к изучению этого вопроса, исследовал практически все материалы, провел беседы со многими людьми, работниками парткома и ректората МГУ, с рядовыми коммунистами.

А. М. Румянцев в своих выводах основательно проанализировал материалы партсобрания и вопрос по делу Белецкого. Он отмечал, что партийное собрание «приняло постановление, в котором обвинило т. Белецкого, зав. кафедрой диалектического материализма в извращении, ревизии и вульгаризации основных положений марксизма и в ряде других антипартийных проступков и потребовало снятие его с работы и привлечения к партийной ответственности». «В названном решении партсобрания, — пишет А. М. Румянцев, — говорится: «за извращение, ревизию и вульгаризацию основных положений марксизма-ленинизма, за космополитические идеи, за огульное охаивание советских философов, за невыполнение решения ЦК о создании учебника по истории философии, игнорирование работ классиков марксизма-ленинизма, отождествление своей непартийной линии с выступлением т. Жданова, с линией ЦК, клеветническое выступление на философской дискуссии, третирование кафедры истории русской философии, попытки отвести критику от космополитов на факультете, за создание на факультете беспринципной группы, действовавшей непартийными методами, непартийный подход к делу подбора кадров для работы на кафедре, зажим критики и самокритики, создание семейственности и групповщины, потерю политической бдительности, развал научно-исследовательской работы. Считать недопустимым оставление проф. Белецкого на посту зав. кафедрой диалектического и исторического материализма и просить деканат, ректорат и вышестоящие организации немедленно снять проф. Белецкого с должности зав. кафедрой и устранить его от работы в университете. Вопрос о партийной ответственности т. Белецкого обсудить в персональном порядке».

«Далее в решениях партсобрания записано в отношении зав. кафедрой психологии проф. С. Л. Рубинштейна, в работах которого «линия космополитизма нашла свое законченное выражение в его книге «Основы общей психологии» — красноречивый документ космополитизма».

Проф. Рубинштейн С. Л. рассматривается как космополит и в теории и в своей практической деятельности». Его деятельность в резолюции партсобрания характеризуется как «вредоносная».

И это говорится о книге мирового значения, высоко оцененной мировой научной общественностью! Даже комитет по Сталинским премиям присудил ей Сталинскую премию второй степени! Это не могло произойти без согласия Сталина.

Однако несмотря на этот «убийственный» приговор деятельности Рубинштейна, нашлись люди, которые защищали его научную репутацию. Профессор кафедры диалектического и исторического материализма Ф. И. Георгиев подвергся острой критике за защиту взглядов С. Л. Рубинштейна.

«В постановляющей части резолюции партсобрания, — сообщает Румянцев, — говорится: «довести до конца разоблачение космополитов в области философии и предложить партбюро и деканату и общественным организациям очистить факультет от космополитов и ликвидировать последствия их вредительской деятельности… поставить вопрос о немедленном снятии с работы на факультете проф. Асмуса, Рубинштейна».

В выводах А. М. Румянцева отмечается, что на основе решений партсобрания партбюро факультета подвергло партийным взысканиям целую группу работников кафедры. Были вынесены выговоры, строгие выговоры и т. д. вплоть до исключения из партии, преподавателям Кошелевскому, Келле, Курожковской, Герману и аспиранту Вербину — за поддержку «немарксистских» взглядов Белецкого, за групповщину, зажим критики и самокритики на кафедре. Преподаватель Герман по этим мотивам был уволен из университета. Ректорат вывел Белецкого из состава редколлегии журнала «Вестник Московского университета».

В своих выводах А. М. Румянцев бросает серьезный упрек парторганизации университета и факультета, что «в данном случае имела место, по сути, попытка вместе с критикой точки зрения Белецкого косвенно реабилитировать в определенной степени точку зрения проф. Александрова».

В какой-то степени Румянцев здесь прав. Критика профессора З. Я. Белецкого, главного оппонента Александрова, косвенно поддерживала Александрова... На собрании присутствовало много сотрудников Института философии, которые придерживались взглядов Александрова и защищали его.

«Таким образом, — заключает Румянцев, — главное обвинение против проф. Белецкого, сформулированное партсобранием, в извращении, ревизии и вульгаризации основных положений марксизма является, по сути дела, необоснованным»¹.

## ¹ РГАСПИ, ф. 17. оп. 132, д. 222. л. 105.

Проверяющий по поручению ЦК партии А. М. Румянцев предлагал секретариату ЦК ВКП(б): «1. Указать партийному комитету МГУ на допущенную парторганизацией философского факультета и деканатом поспешность в решении вопроса о т. Белецком без надлежащего изучения и подготовки вопросов, приведшего, по сути, к решению теоретических вопросов путем голосования на партийном собрании; 2) Отменить решение общего партийного собрания философского факультета от 28. III. 1949 г. в части оценки теоретических взглядов проф. Белецкого и снятие его с работы и предложить партийному комитету глубоко и всесторонне разобраться во всех спорных теоретических вопросах; 3) Предложить партийному комитету МГУ приостановить рассмотрение персональных дел членов кафедры диалектического и исторического материализма по обвинению их в поддержке взглядов проф. Белецкого до решения по существу спорных теоретических вопросов; 4) Укрепить кафедру диалектического и исторического материализма квалифицированными кадрами. Указать проф. Белецкому на необходимость в ближайшее время оформить свою научную квалификацию, для чего представить ему годичный творческий отпуск. Румянцев А. М. »¹.

##¹ РГАСПИ, ф. 17, оп. 132, д. 222, л. 106.

Выводы и заключения А. М. Румянцева — это важный довод в пользу Белецкого, но не решающий. Как видно из заключения и писем Белецкого, секретари ЦК партии не были настроены против Белецкого. Скорее, они ему сочувствовали. Так, в письме Белецкого Маленкову от 3 сентября 1949 г. стоит положительная резолюция: «1. Ознакомить секретарей ЦК; 2. Рассмотреть на очередном заседании секретариата ЦК; 3. Отделу пропаганды и агитации ЦК подготовить предложения. Г. Маленков. 7. IX. 1949 г. На ознакомление вкруговую тт. Пономаренко П. К., Попову Г. М., Суслову М. А. ». Здесь же имеются их подписи: «Пономаренко, Попов, Суслов», фактически означающие, что в чем-то они согласны с содержанием письма Белецкого. Да и вообще редко такие вопросы так быстро ставились на рассмотрение Секретариата ЦК партии.

Теперь между парткомом МГУ, партбюро философского факультета, ректоратом и философским факультетом МГУ, с одной стороны, и профессором Белецким, поддержанным, несомненно, сверху, с другой — развернулась длительная, затяжная война. Если в марте — мае 1949 г., сразу после мартовского партийного собрания, борьба между Белецким и руководством МГУ принимала острые, горячие формы, и, казалось, победа над Белецким и его последователями полностью обеспечена, то в дальнейшем чаша весов склоняется в сторону Белецкого: несмотря на грозные решения партбюро факультета и парткома МГУ, профессора не только не удалось уволить с факультета, но он по-прежнему оставался заведующим кафедрой.

Министерство высшего образования СССР и руководство Московского университета по разному «оценивали» дело Белецкого.

Белецкий получил солидную поддержку от тогдашнего министра высшего образования СССР С. В. Кафтанова. Но и руководство философского факультета и ректората МГУ не сдавалось, решительно не соглашалось и даже отвергало советы и рекомендации сверху о сохранении Белецкого на посту заведующего кафедрой. Приведем два документа: письмо парткома МГУ, партбюро и деканата философского факультета, с одной стороны, и письмо министра высшего образования СССР С. В. Кафтанова, с другой — одному и тому же лицу — секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову.

В письме парткома МГУ, партбюро и деканата философского факультета на имя Г. М. Маленкова содержались явно «непроходные» предложения. В частности, пригласить для преподавательской работы на философском факультете Г. Ф. Александрова, Митина, Константинова, Леонова и др. Александров в ходе философской дискуссии был основательно раскритикован не только секретарем ЦК ВКП(б) Ждановым, но и другими ее участниками, поэтому высшее партийное руководство вряд ли могло дать согласие, чтобы он преподавал в МГУ. Митин и Федосеев практически не работали в высшей школе и не имели даже звания профессора, и вряд ли могли внести какую-то свежую струю в научно-педагогическую работу на философском факультете.

Приведем эти два письма полностью.