 |
Паритетное правительство. Съезд неказачьего населения Области
|
|
|
|
Сейчас, по прошествии стольких лет, легко упрекать Каледина. Легко утверждать, что курс на Паритет, на втягивание в политическую жизнь Области как можно большей части её населения себя не оправдал. Можно даже попытаться представить, отчего Атаман с такой настойчивостью, несмотря ни на что, не сворачивая, вёл Дон по избранному им курсу. Не следует только забывать, что на нём лежала ответственность и за людей, и за насчитывающее многовековую историю и культуру Донского войска, и за страну в целом, патриотом которой он без сомнения оставался до конца.
И всё же, думается, создание Паритетного правительства и всё с ним связанное, в нормальных условиях шаг вполне разумный и естественный, в обстановке внешнего вооружённого вторжения лишь ускорило катастрофу.
Крестьяне никак не отреагировали и в большинстве продолжали симпатизировать большевикам. Враждебное отношение к Войсковому правительству рабочих лишь усиливалось с каждым днём и от политических решений не зависело ни в малейшей степени.
Казаки отвернулись окончательно...
Паритет, если и случился вообще, то только лишь в политических кругах, давно уже живущих собственной жизнью, от реалий весьма далёкой. В низах, которые он, якобы, представлял, никакого Паритета не состоялось. Да было уже и не до того...
В военном плане, который один лишь всё и определял, Паритет не дал ровным счётом ничего. В социальном - также ничего не изменил. В политическом - показал какую-то далёкую и неясную перспективу, но в то же самое время размыл властные структуры и усложнил, совершенно не ко времени систему управления.
Демократия даёт поразительные результаты лишь в условиях устоявшегося, развитого, не раздираемого внутренними противоречиями общества. В военное же время, в обстановке всеобщего ожесточения, в том числе, и социального, затея с Паритетом выглядела весьма сомнительной.
|
|
|
И всё же, благодаря личному авторитету Каледина, курс на создание Паритетного правительства Кругом был утверждён. От казаков, за исключением Атамана Каледина - председателя Правительства и Богаевского - члена Правительства, 12 декабря на заседании Войскового круга были выдвинуты: Н.М. Мельников, П.М. Агеев, С.Г. Елатонцев, И.Ф. Карев, Б.Н. Уланов, А.П. Епифанов, И.Ф. Поляков. Кроме того «в помощь правительству и для связи с округами, с правом совещательного голоса» от округов были избраны восемь «Войсковых есаулов».
Неказачья часть Паритетного правительства должна была быть сформирована на созываемом в конце декабря Съезде неказачьего населения Области. Сразу же началась работа по его подготовке. Социалисты различных оттенков и направлений восприняли идею Паритета весьма благожелательно. Их требования сводились в основном к «демократизации» власти и выдворению с Дона Добровольческой армии. Правительство в разумных пределах пошло навстречу результатом чего явилась всеобщая амнистия. Из среды Донской интеллигенции выделялись сторонники Паритета братья Мазуренко. Вместе с тем была развёрнута со стороны левых и критика, как Войскового правительства, так и его Атамана.
29 декабря 1917 г. в Новочеркасске начал работу Съезд неказачьего населения Дона. Из 150 делегатов выделялась группа в количестве до 40 человек, придерживающаяся радикальных взглядов. И в начале левые сумели направить Съезд по пути, к сотрудничеству с казачеством явно не ведущим. Достаточно упомянуть о следующем эпизоде. Группа делегатов предложила включить в состав съезда не избранного депутатом участника комиссии по выработке основных положений Паритета С. Мазуренко. Однако съезд забаллотировал его кандидатуру огромным большинством голосов, не позволив принять участие в работе даже и с совещательным голосом. И лишь постепенно, от заседания к заседанию отношение съезда к инициативе Войскового правительства начало меняться.
|
|
|
На повестке дня стояло два вопроса:
- об организации Объединённой власти;
- об отношении к Добровольческой армии.
Выступил с докладом Каледин. Он в частности сказал: «Дон удержался от развала лишь потому, что казачество успело сорганизоваться и выделить-создать своё правительство. Крестьянам, рабочим и иногородним необходимо договориться с казаками, понять друг друга и найти общий язык». Также Атаман напомнил, что коренным крестьянам Дона правительство передало до трёх миллионов десятин отчуждаемой за вознаграждение частнособственнической земли. Говоря о решении Войскового круга привлечь к управлению Области представителей неказачьего населения, Каледин доказывал, что «коммунистическая программа так же опасна для крестьян, как и для казаков, и потому они вместе с казаками заинтересованы в том, чтобы не допустить красногвардейцев проникнуть на Дон и распоряжаться тут».
Запланированный одновременно созыв Войскового круга не мог быть осуществлён, так как многие станицы и округа были уже отрезаны от Новочеркасска.
В том же духе высказывались выступившие вслед за ним Богаевский и Агеев. В конце своей речи Богаевский поставил вопрос ребром: «С казаками вы против большевиков или с большевиками против казаков? Двух путей быть не может, и мы ждём вашего решения...»
Убедившись, что казачество действительно готово поделиться частью власти и готово даже обсуждать перераспределение земельного фонда, изменили свою позицию умеренные, которых на съезде было большинство. 30 декабря, несмотря на противодействие левых, съезд вынес следующие резолюции:
1) О борьбе с большевиками до победного конца.
2) О непризнании Советской власти.
3) О поддержке Донского атамана и Войскового правительства с участием в последнем представителей от неказачьей части населения Донской области.
4) О созыве Краевого Учредительного собрания.
В связи с их принятием на вечернем заседании выступил Атаман Каледин. Он доложил о положении в Области и вновь подчеркнул необходимость создания единого антибольшевистского фронта и примирения казаков с рабочими, крестьянами и иногородними.
|
|
|
Но даже и после его речи съезд, только что высказавшийся за борьбу с большевиками, вслед за этим принял резолюцию «О разоружении и роспуске Добровольческой армии, борющейся против наступающего войска революционной демократии». Вновь создаваемому Объединённому правительству пришлось немало потрудиться, чтобы пересмотреть это решение.
Были обнародованы также наказы будущему Объединённому правительству с требованиями освободить арестованных по политическим мотивам, выработать закон о земле, пересмотреть рабочее законодательство и.т.д.
Также следует отметить попытку остановить советское вторжение дипломатическим путём. Было заявлено намерение послать в Совнарком делегацию для начала переговоров о предотвращении «братоубийственной войны». Реакция Антонова-Овсеенко последовала мгновенно. 14 января его штабом была отправлена Ленину телеграмма следующего содержания:
«По поручению тов. Антонова. Убедительно прошу не давать каких-либо определённых ответов без сношения с нами делегации от неказачьего съезда из Новочеркасска. Если войдёте в соглашение с ними - свяжете нам руки. Компания из состава неказачьего съезда, образовавшая «самостоятельную власть» на Дону, вместе с Калединым и Агеевым, по нашему мнению, не лучше прежнего войскового круга. Мы сможем разгромить не только Каледина, но и этих господ. Голова Каледина, которой они хотят отделаться от пролетарской революции, и без их помощи не останется на плечах у владельца...»
После принятия съездом предложенной Войсковым кругом структуры Паритетного правительства начались выборы представителей от неказачьей части населения. Заметно, что при всём при том озаботились представить различные социальные группы и различные слои населения.
Выбраны были: педагог В.Н. Светозаров, профессор Кожанов, приват-доцент Боссе, доктор Шошников, преподаватель Регул, присяжный поверенный Мирандов, Колесников, Мартыненко, матрос В.В. Васильченко.
|
|
|
Определены были также и восемь «эмиссаров», чьи функции сходны были с полномочиями Войсковых есаулов, и в их числе, врач В.В. Брыкин, ставший впоследствии сторонником Каледина, бывший член ДИК Кирпичов и освобождённый по амнистии с Новочеркасской гауптвахты B.C. Ковалёв.
Даже и поклонники Каледина не могли не признать, что сама идея Паритета, принятая для осуществления в подобной форме и в сложившейся ситуации, оказалась во многом порочной. Несмотря на принятое решение о непризнании Советской власти, некоторые эмиссары (Ковалёв, Воронин) и даже члены правительства (Кожанов, Боссе) позволяли себе занимать в своих выступлениях прямо противоположную позицию.
Дело доходило до того, что Каледину иногда приходилось задумываться о том, что можно и чего ни в коем случае нельзя говорить на правительственных заседаниях.
Среди неказачьей части Объединённого правительства нашлись адекватные люди, такие как Светозаров, Мирандов, Шошников, которые, понимая, что все они оказались в одной лодке, старались хотя бы не навредить. Тем не менее, с первых же дней работы с января 1918 г. обнаружился раскол.
Заседания проводились в зале Областного правления и напоминали скорее политические диспуты, нежели работу по выработке и принятию насущных решений объединённого единой целью кабинета. Перефразируя известную фразу, социалисты ничего не забыли и ничему не научились. И в первую очередь, не пожелали извлечь урока из Ростовских событий. Их гипертрофированная тяга к примиренчеству, склонность к демагогии и митинговому пафосу весьма затрудняли, если не сводили на нет решение любого вопроса. В результате казачьей части правительства приходилось до заседаний проводить закрытые совещания, на которых вырабатывать единую линию поведения. Тем же стала отвечать и неказачья часть, что раскол внутри Паритета лишь усиливало.
По существу, единственное, что удалось сделать, это пересмотреть резолюцию Неказачьего съезда по отношению к Добровольческой армии. 18 января на одно из заседаний был приглашён генерал Алексеев. Ему был предложен ряд вопросов, в основном задаваемых Председателем Областной управы В.В. Брыкиным. Алексеев отвечал с достоинством.
- Если у Вас, генерал, существует, как Вы говорите, контакт с демократическими партиями, то почему члены Вашей армии нисколько не стесняются выражать своё презрение демократическим организациям?..
- Прежде чем судить добровольцев, нужно вспомнить, что они пережили и переживают....90 % их буквально выбралось из когтей смерти и, по приезде на Дон, не оправившись ещё от пережитого, вынуждены были вступить в бой с советскими войсками... Добровольческая армия не преследует никаких политических целей; члены её при своём вступлении дают подписку не принимать никакого участия в политике, и заниматься какой бы то ни было политической пропагандой.
|
|
|
- А скажите, генерал, откуда Вы получаете средства для существования?
- Средства, главным образом, национального характера, и добываются путём добровольных жертвований частных лиц...
- Скажите, пожалуйста, генерал, даёте ли Вы какие-нибудь обязательства, получая эти средства?
- При обыкновенных условиях я счёл бы подобный вопрос за оскорбление, но сейчас, так и быть, я на этот вопрос Вам отвечу. Добровольческая армия не принимает на себя никаких обязательств, кроме поставленной цели спасения Родины. Добровольческую армию купить нельзя.
- Существует ли какой-нибудь контроль над Армией?
- Честь, совесть, сознание принятого на себя долга и величие идеи, преследуемой Добровольческой армией и её вождями, служат наилучшими показателями для контроля, с чьей бы то ни было стороны. Никакого контроля армия не боится.
- Не сможете ли Вы нам осветить вопрос: почему союзники поддерживают Добровольческую армию?
- Потому что мы, борясь с большевиками, вместе с тем продолжаем войну и с немцами...
- Каковы Ваши надежды на будущее и на что Вы рассчитываете при осуществлении его?
- Я твёрдо верю в полное в полное очищение России от большевизма и в этом нам окажет поддержку вся толща Российской интеллигенции и кроме того, крестьянство, которое уже устало от большевиков...
- Если Вы не враги демократии, то, как бы Вы отнеслись к тем формированиям, которые предположила произвести Ростовская Дума из демократических элементов?
- Ничего не имею против принятия их в Добровольческую армию, конечно, если они откажутся от всего того, что сделало из русской армии человеческую нечисть...
- Кто стоит во главе командования Добровольческой армии?
- Генералы Корнилов и Деникин. Называю их потому что шила в мешке не утаишь.
Это был последний вопрос и последний ответ генерала. Наступило молчание, и вдруг поднялся со своего места эмиссар от Ростова Хотинский и срывающимся от волнения голосом сказал:
- Ваше Превосходительство. Теперь только, после Ваших разъяснений, мы видим, что под Вашим руководством можно всем, куда угодно идти...
Удовлетворены были ответами генерала и остальные представители неказачьей части Правительства. С этого момента добровольцев оставили в покое, сохранив за Донскими властями лишь весьма иллюзорную функцию «общего политического контроля». В правительственной декларации по этому поводу было записано следующее: «Существующая в целях защиты Донской области от большевиков, объявивших войну Дону и в целях борьбы за Учредительное собрание, Армия должна находиться под контролем Объединённого правительства и, в случае установления в этой армии наличности элементов контрреволюционных, таковые элементы должны быть удалены немедленно за пределы Области».
В остальном же Правительство не преуспело. Крестьяне и иногородние не поспешили создать вооружённые отряды и выступить на защиту Дона. Рабочие ответили Таганрогским восстанием, сломавшим Ростовский фронт. Казаки вполне резонно рассудили, что если уж крестьянство через своих представителей допущено к управлению Областью и решению вопроса о земле, пусть оно также выступит и с оружием в руках вновь приобретённые права и защищает.
В то же время, следует отдавать себе ясный отчёт, что вовсе не Паритетное правительство явилось главной причиной разложения Донских частей. Оно лишь способствовало их окончательному развалу. Причины, конечно же, были куда более весомыми.
Три с половиной года Великой войны казачьи формирования провели бок о бок с армейскими. Вместе пережили взлёты и падения, вместе подверглись «демократизации» и наводнены были комитетами и агитаторами. Не удивительно, что казачество, по выражению Каледина, заболело той же болезнью, что и вся армия. Другое дело, что сопротивление в казачьих частях разрушительному началу было действеннее, и кризис наступил позже. Но он, так или иначе, наступил, и как военная структура донские полки существовать перестали.
«...никакими мерами нельзя было оградить казачьи войска от той участи, которая постигла армию, - писал Деникин, - ибо вся психологическая обстановка, и все внутренние и внешние факторы разложения, быть может, менее интенсивно, но, в общем, одинаково воспринимались и казачьей массой. Два неудачных и непонятных казакам похода на Петроград с Крымовым и Красновым внесли еще большую путаницу в их смутное политическое миросозерцание.
С возвращением казачьих войск в родные края, наступило полное разочарование: они... принесли с собой с фронта самый подлинный большевизм, чуждый, конечно, какой-либо идеологии, но со всеми знакомыми нам явлениями полного разложения. Это разложение назревало постепенно, проявлялось позже, но сразу ознаменовавшись отрицанием авторитета «стариков», отрицанием всякой власти, бунтом, насилиями, преследованием и выдачей офицеров, а главное - полным отказом от всякой борьбы с советской властью, обманно обещавшей неприкосновенность казачьих прав и уклада».
Не стоит также забывать и об экономической подоплёке происшедшего. Война прошла катком и по казачьим хозяйствам. К началу 1917 г. 9 % казачьих хозяйств вообще не имели скота, 16 % остались без рабочего скота, 26 % - без инвентаря. Слишком многим в январе 1918 г. нечего было терять и защищать тоже было нечего.
Паритет явился последней каплей, в известном смысле, послужил поводом для Донского казачества окончательно отказаться от своей власти. М.П. Богаевский высказывался об Объединённом правительстве в том смысле, «что от него не было добра, но не получалось и зла». Но это не совсем так. Правительство, ни в малейшей степени не способствовавшее мобилизации сил на отпор внешнему врагу, в то же время внесло свою лепту в их дезорганизацию. Образно говоря, Паритетное правительство не добавило на фронт ни одного штыка. Но в то же время способствовало уходу с поля боя, а то и перехода на сторону противника, немалого числа сабель.
Атаманская власть в итоге отбивалась от пришлых отрядов Красной гвардии и нескольких примкнувших к ним донских казачьих сотен силами горсточки своей патриотически- настроенной молодёжи и пришлыми же подразделениями юнкеров и фронтовых офицеров. Победить, не имея поддержки населения и в отсутствии широкой устойчивой социальной базы, было очевидно невозможно...
ЭШЕЛОННАЯ ВОЙНА
4.1. Стратегический план наступления на Дон. Выход советских войск на границы Области
По целому ряду причин Советское правительство не могло смириться с независимым существованием «Донской Вандеи».Дон с первых дней оставался под пристальным вниманием Совнаркома, просто до поры требовала разрешения более важная задача: выжить и закрепиться в Центре.
Едва лишь со старой Ставкой было покончено, СНК 23 ноября издал обращение ко всем Советам, согласно которому Каледин, Корнилов и Дутов были объявлены вне закона, и в котором в частности говорилось:
«...Революция в опасности.
Нужно народное дело довести до конца. Нужно смести врагов народа. Нужно, чтобы... казачьи генералы и их кадетские вдохновители почувствовали железную руку революционного народа.
... Совет Народных Комиссаров распорядился двинуть необходимые войска против врагов народа. Контрреволюционное восстание будет подавлено. Виновники понесут кару, отвечающую тяжести их преступления.
...Совет Народных Комиссаров постановляет:
1) Все те области на Урале, Дону и в других местах, где обнаружатся контрреволюционные отряды, объявляются на военном положении.
2) Местный революционный гарнизон обязан действовать со всей решительностью против врагов народа, не дожидаясь никаких указаний сверху.
3) Какие бы то ни было переговоры с вождями контрреволюционного восстания или попытки посредничества воспрещаются.
4) Какое бы то ни было содействие контрреволюционерам со стороны местного населения или железнодорожного персонала будет караться по всей тяжести революционных законов.
5) Вожди заговора объявляются вне закона, и всякий трудовой казак, который сбросит с себя иго Калединых, Корниловых и Дутовых, будет встречен братски и найдёт необходимую поддержку со стороны советской власти».
Это заявление было равносильно объявлению войны и именно в этом смысле и воспринималось советскими военными руководителями. Начальник Полевого штаба при Петроградском ВРК, член Коллегии по военным и морским делам В.А. Антонов- Овсеенко в общих чертах представлял себе наступление на Дон следующим образом. В Донбасс направлялись моряки-черноморцы и совместно с местной Красной гвардией должны были оказывать давление на Новочеркасск с запада. Туда же выдвигался и настроенный большевистски 2-й гвардейский корпус. Основной удар планировалось нанести от Воронежа и Харькова силами сводных отрядов, принимавших участие в разоружении Ставки.
«Невзирая на кажущуюся бессистемность действий большевистских отрядов, - пишет Деникин, - в общем направлении их чувствовалась рука старой Ставки и определенный стратегически-политический план. Он заключался в том, чтобы разъединить Украину и Дон путем захвата железнодорожных узлов и линий и тем пресечь связь между ними и снабжение Дона; затем - одновременным наступлением захватить административные центры новообразований - Киев, Ростов (Новочеркасск). В частности против Дона, который, кроме своего военно-политического значения, имел и огромное экономическое, преграждая пути к хлебу, углю и нефти, наступление должно было вестись концентрически со стороны Харькова, Воронежа, Царицына и Тихорецкой (Ставрополя)...»
Трудно сказать, в какой степени тактику наступления на Дон заимствовали большевики у оставшихся офицеров Ставки, но не надо было обладать стратегическим мышлением, чтобы понять простую вещь. Естественным плацдармом продвижения, как на Новочеркасск, так и на Украину был Донецкий бассейн с активным, сочувствующим Советской власти населением. Поначалу вовсе не планировалось занятие всей территории Украины. Всё зависело от многих, совершенно непрогнозируемых факторов. В частности никто даже приблизительно не представлял, каково реальное соотношение сил. Не знали ни состава, ни боеспособности украинских, также наспех сколоченных подразделений. О боеспособности своих тоже, впрочем, можно было только догадываться... Нельзя согласиться с Деникиным и в части планируемого якобы одновременного наступления на Киев и Ростов. Судя по всему последующие шаги вообще не определялись заранее. Решение принималось по результатам выдвижения и занятия Донбасса. Прояви гарнизоны гайдамаков стойкость, не исключено, что не состоялся бы и «марш на Киев». В то же время «марш на Новочеркасск» предприняли бы в любом случае. Лишь говоря о «бессистемности» Антон Иванович был недалёк от истины.
Так, или иначе, но выдвижение Советских отрядов на исходные рубежи началось. Согласно приказу №9 от 2 декабря 1917 г. ВРК при Ставке передавал 1-му Минскому отряду (командир Р.И. Берзин242, начальник штаба капитан Андреев), состоявшего из 60-го стрелкового полка и 132-го отдельного артиллерийского дивизиона, дополнительно 17-й и 19-й стрелковые полки, «Первую революционную» и противоаэропланные батареи, отряд Брянской Красной гвардии в 700 штыков и 2 аэроплана.
Берзину было приказано выдвигаться по двум направлениям:
1) Гомель - Бахмач;
2) Брянск - Орёл - Курск - Воронеж - Лиски. Занять опорный пункт для сосредоточения войск в Харькове, где развернуть Полевой штаб, подтянуть войска и направить их на Ростов.
От предполагаемого ещё в начале декабря концентрического наступления на Дон пришлось отказаться ввиду ненадёжности наспех сколоченных из подразделений Старой армии отрядов, «...ни одна из частей не была пригодна для немедленной борьбы с контрреволюцией, - пишет Антонов-Овсеенко. - Некоторые отказались выступить, все предъявляли требования на дополнительное обмундирование, денежное снабжение и.т.д.»
1 декабря Берзин в Гомеле издал свой приказ №1 по Минскому отряду. Он разбил отряд на две колонны, именованные по номерам входивших в них полков. 17-я колонна (17-й стрелковый полк, три пулемётных команды, две бронемашины) под командованием командира полка штабс-капитана Зайцева 2 декабря начинала движение со ст. Почеп через Брянск - Воронеж - Лиски до ст. Миллерово, где должна была ожидать дальнейших распоряжений. 19-я колонна (в составе 19-го и 37-го запасного стрелковых полков, трёх пулемётных команд, лёгкой батареи, при поддержке блиндированного поезда) под командованием полковника Волобуева должна была 2 декабря выступить со ст. Клинцы и Унеча и двигаться через Гомель - Бахмач на Харьков. Так называемому «Резерву» (60-й полк, три пулемётных команды, три артиллерийских и одна лёгкая батареи, две батареи 132-го артдивизиона) под командой Розенберга предписывалось следовать по маршруту Гомель - Бахмач - Ромны - Харьков.
Выдвижение, однако, началось с большим опозданием. Ни при одной из колонн не было организовано штаба. Дисциплина, как таковая, отсутствовала. Так, 37-й полк, разложившийся совершенно, самочинно проследовал в Гомель и выразил намерение далее двигаться в Минск. За полной непригодностью пришлось отправить обратно и 2-ю батарею. С наибольшей скоростью продвигались по указанному маршруту эшелоны 17-й колонны, достигшие границ Донской области уже 7 декабря (!).
Чего нельзя было сказать о 19-й колонне. Дойдя до станции Макошино, колонна остановилось, и вскоре вернулась в Гомель, где разложилась совершенно. Решено было выделить из частей по 200 человек, «согласных выполнять революционные приказы», но даже и с этим возникли проблемы. Как элемент борьбы с Калединым 19-я колонна использована быть уже не могла. Начальник «Резерва» по приказу Берзина также оставался в Гомеле, где вынужден был бороться с «враждебными» проявлениями. «...В самом Гомеле свободно выходили антисоветские газеты, - пишет Антонов-Овсеенко, велась определённо контрреволюционная агитация, разлагавшая части Первого Минского полка. Берзин приказал закрыть буржуазные газеты. Исполком отказался это приказание выполнить... Берзин предписал Розенбергу... закрыть газеты, произвести переизбрание Гомельского Совета и создать Военно-Революционный комитет». Понятно, что всё это могло быть обеспечено только лишь под прикрытием военной силы, и откладывало отправку на «калединский фронт» 60-го полка на неопределённое время.
Между тем, вновь образованный штаб Западного фронта во главе с полковником Каменыциковым всё настойчивее требовал от Берзина активизации действий против Рады, однако разложение 19-й колонны и убытие 17-й делало это невозможным.
Тем временем бурную деятельность развернул в Брянске Кудинский, которому после развала 19-й колонны подчинили и Берзина со всеми отрядами. 5 декабря он издал приказ, согласно которому разделил свои войска на четыре колонны, силой до батальона при поддержке батареи и десятка пулемётов каждая. Первые три колонны должны были прибыть соответственно в Лиски, Купянск и Белгород, откуда «совместно с войсками ВРК», развернуть наступление на Новочеркасск. Четвёртая, резервная колонна должна была двигаться на Воронеж. 17-ю колонну Кудинский также предполагал переподчинить себе. Абсурдность этих «грандиозных», совершенно не учитывающих масштабов предстоящей операции планов, состояла в том числе и в том, что ни в одном из указанных городов на тот момент не имелось ни только «революционных войск», но и самих ВРК, а Купянск вообще занимали гайдамаки.
В тот же день, после соответствующих консультаций, Кудинский приказом №3 свои намерения видоизменил. Первой колонне под командованием Р.Ф. Сиверса247 приказано было теперь занять Белгород. Второй колонне Соловьёва и остальным частям предписывалось оставаться в Брянске в ожидании дальнейших распоряжений. Несмотря на всю суету, бесконечные реорганизации и перенаправление вновь создаваемых колонн Кудинский постепенно приближался к здравой мысли, занять Донбасс, а там уже, в зависимости об обстановки, направить все усилия, либо на Киев, либо на Новочеркасск.
Между тем, продвигаясь на юг, Сиверс, совместно с так называемым 1-м Петроградским сводным отрядом Ховрина (до 300 штыков и бронеплощадка), позже, уже в Харькове, совершенно разложившимся «на почве реквизиций, обысков и арестов», и 30-м запасным полком Руднева, принял участие в бою с гайдамаками у ст. Тамаровка, западнее Белгорода. Проследовал дальше и 9 декабря без боя вошёл в Харьков. Сюда же для непосредственного руководства последующими операциями 11 декабря прибыл со штабом и Антонов-Овсеенко. Украинские подразделения в городе, несмотря на протесты местного большевистского комитета во главе с Артёмом (Сергеевым), отрядом Сиверса были разоружены.
Нет возможности, да и необходимости подробно описывать перемещения Советских войск и директивы командования, нацеленные на постепенное, по большей части, дипломатическое вытеснение «украинизированных» отрядов из Донбасса. Эта тема заслуживает особого внимания и отдельного разговора. Десятки векторов влияния сложились в итоге в результирующий, и он склонялся в пользу большевиков. Шаг за шагом, продвигаясь от Харькова на юг, отряды Руднева и Егорова заняли без больших боёв 17 декабря Лозовую, 18 декабря Павлоград, 21 декабря Синельниково. Лишь Александровск был ещё в руках гайдамаков. А вместе с ним, и последняя железнодорожная ветка, соединяющая Киев с Новочеркасском, оставалась незанятой большевиками.
Советским войскам удалось почти полностью изолировать Дон от Украины, но главное было не в этом. Не хотели воевать солдаты ни одной из сторон. Но выяснилось, что гайдамаки не хотели всё же в большей степени. Относительная лёгкость, минимальные потери, с которыми был занят в две недели Донбасс и часть Левобережья, круто изменили военные планы. Серьёзные, достигнутые малой кровью успехи, позволили военному командованию предположить, что взять под свой контроль центральные районы Украины, а возможно, и всю её территорию целиком, даже и с теми силами, что были собраны под Харьковом, вполне можно и попытаться .Открывающиеся головокружительные перспективы завораживали, и не могли не заинтересовать и Смольный. Там, конечно, относились к подобным вещам куда более настороженно, но люди, в большинстве были решительные. А главное, понимали: то, что легко можно сделать сегодня, завтра не удастся уже ни при каких обстоятельствах.
Не откажешь в решительности и Антонову-Овсеенко, и его командирам. Разделить по двум расходящимся, совершенно изолированным друг от друга направлениям ничтожные по меркам Великой войны, наспех сколоченные, неустойчивые, мало управляемые силы, рискнул бы не всякий. Не стоит забывать, что информация о противнике, которую удалось собрать к январю из случайных, непроверенных источников, была крайне скудна и противоречива. Но и из неё следовало, что Каледин располагает, не считая «алексеевцев», партизан и возвращающихся с фронта отдельных казачьих частей и подразделений, по меньшей мере, тремя кадровыми конными дивизиями. А Рада - десятками тысяч бойцов «украинизированных» частей в центральных районах страны и потенциально силами в той или иной степени подчинившихся ей Юго-Западного и Румынского фронтов.
В этой ситуации решение разделить войска и двинуть до половины их на Киев выглядело на первый взгляд не просто авантюрой, но самоубийством. Но в соответствии с логикой завязывавшейся тут и там, на безвестных полустанках гражданской войны, только так поступать было и можно, и даже необходимо. В условиях, когда не было ни фронта, ни флангов, ни стратегии, а были узловые станции, да куцые отрядики в разбитых эшелонах, когда судьба «компаний» решалась не в бою, а на бесконечных митингах, выигрывал не тот, кто был рассудительнее и мудрее, а более смелый и инициативный. Инициативу решительно взяли в свои цепкие руки большевики.
Так или иначе, но Муравьёв, Берзин и Егоров, как известно, начали продвигаться на запад. Сивере, Саблин и Петров вышли к границам Области войска Донского.
Не забывали и об идеологическом обеспечении предстоящей операции против Каледина. Выработанный Казачьим комитетом при ВЦИК 12 декабря был опубликован декрет Совнаркома, в котором в частности говорилось:
«Властью революционных рабочих и крестьян Совет Народных Комиссаров объявляет всему трудовому казачеству Дона, Кубани, Урала и Сибири, что рабочее и крестьянское правительство ставит своей ближайшей задачей разрешение земельного вопроса в казачьих областях в интересах трудового казачества и всех трудящихся на основе Советской программы, принимая во внимание все местные и бытовые условия и в согласии с голосом трудового казачества на местах.
...В настоящее время Совет Народных Комиссаров постановляет:
1) Отменить обязательную воинскую повинность казаков и заменить постоянную службу краткосрочным обучением при станицах.
2) Принять на счёт государства обмундирование и снаряжение казаков, призванных на военную службу.
3) Отменить еженедельные дежурства казаков при станичных правлениях, зимние занятия, смотры и лагери.
4) Установить полную свободу передвижения казаков.
5) Вменить в обязанность соответствующим органам при народном комиссаре по военным делам по всем перечисленным пунктам представить подробные законопроекты на утверждение Совета Народных Комиссаров».
Даже при поверхностном ознакомлении бросается в глаза слабость, и даже наивность этого документа. Землёй казачество владело и так. О том, каким образом предполагала разрешить земельный вопрос «Советская программа» ничего конкретного не говорилось. Все послабления по несению военной службы на деле могли означать переход казаков к статусу «обычных» крестьян со всеми вытекающими из этого последствиями. Что также воспринималось неоднозначно.
В дополнение Совнаркомом было выпущено пространное обращение «к трудовому казачеству», начинавшееся словами: «Братья казаки, вас обманывают. Вас натравливают на остальной народ...» Далее пояснялось, отчего казачеству не по пути с Калединым и Корниловым, предлагалось выступить «против генералов» и сообщалось, что «...наши революционные войска двинулись на Дон... чтобы положить конец преступному восстанию против народа...» С подобным же воззванием обратился к казакам и Казачий комитет.
Все эти, наспех составленные, во многом противоречивые обращения и постановления, пришлись, тем не менее, весьма кстати.
Наполненные простыми и понятными, завораживающими, призывами и фразами, они, без сомнения, внесли свой вклад в последующее разложение казачьих частей. Решающим же фактором, всё в конечном итоге определившим, была перемоловшая страну война...
Между тем, 17 декабря Сиверс в эшелонах начал выдвижение в общем направлении Змиевка - Балаклея - Никитовка. Двигался он медленно и осторожно, так как в Изюме и Балаклее располагался «украинизированный» 5-й кавалерийский полк. Боеспособность украинцев оказалась весьма низкой. Лишь отдельные разъезды разбирали пути перед эшелонами красногвардейцев. Тем не менее, когда гайдамаки предложили переговоры, Сиверс охотно на них пошёл. И дело было не столько в недостатке сил, сколько в разложении, охватившем часть отряда. Вот что пишет об этом Антонов-Овсеенко: «В отряде Сиверса было неблагополучно. Главным врагом оказалось «зелье». В Змиевке люди 2-х его эшелонов разбили винные склады и, несмотря на обстрел, подвергли их разгрому и перепились. Их пришлось обезоружить, и я получил обратно в Харьков 2 эшелона мертвецки пьяных людей. Из них до 300 человек были направлены с позором в Москву».
18 декабря 5-й кавполк согласился, наконец, сложить оружие и пропустить отряд Сиверса. Однако 21 декабря Сиверс заявил по прямому проводу Антонову-Овсеенко, что собирается «из-за отсутствия подкреплений» вернуться в Харьков. На что получил категорический приказ продолжать продвигаться вперёд под угрозой предания суду «за измену делу революции». Дело было, конечно не в резервах. Сиверс, показавший себя волевым командиром и умелым организатором, тем не менее, не был уверен в успехе при серьёзном столкновении с регулярными донскими частями. Приказ занять рудничный район никто, в то же время, не отменял. Сиверс медленно, от станции к станции продвигался вдоль линии железной дороги на юго-восток. Особых боёв не было, дело ограничивалось перестрелкой. Однако у станции Соль Северо-Донецкой железной дороги на эшелон артиллеристов был направлен обложенный взрывчаткой паровоз без машиниста. Произошёл взрыв, число раненых оказалось значительным. В результате Орловская батарея, по свидетельству Антонова-Овсеенко, окончательно расползлась. Брянский отряд «пал духом» и был отозван в тыл «для пополнения». Тем не менее, 22 декабря Сиверс без боя занял Никитовку. 23 декабря - Макеевку. Состоялось, наконец, ожидаемое соединение с активизировавшимися рудничными красногвардейцами. Ещё 21 декабря ими был взят под контроль оставленный казаками г. Юзово. Сотни 58-го Донского полка отошли ранее, не приняв боя. Шахтёры встречали отряд, как освободителей. Многие спешили записаться во вновь формируемую Красную гвардию. Благо с Сиверсом были доставлены в Никитовку ты<
