Атаман Назаров. Войсковой круг 4-го созыва

Жизнь, как известно, такая штука, которая не заканчивается, несмотря ни на что, до самого конца. И власть такая вещь, которая бесхозной долго не остаётся.

После смерти Каледина назначенное на 16 часов «Объединённое заседание» не состоялось. Акт о передаче власти подписан не был. Но Паритета, тем не менее, уже не существовало. Большинство членов правительства поспешили покинуть Новочеркасск. На похоронах за гробом Каледина из состава Донского правительства шли лишь Карев, Светозаров, Епифанов, Войсковые есаулы Сиволобов, Янов и эмиссар Брыкин.

Городская Дума к взятию власти оказалась не готова и готовилась уже к сдаче города. В этих условиях собрался казачий сход Новочеркасской станицы и постановил до созыва Войскового круга передать власть генералу А.М. Назарову. Военная власть и так находилось в руках Походного атамана.

Бои между тем продолжались. 30 января у Шахтной отряды Саблина натолкнулись на более упорное сопротивление. Несколько часов продолжалась перестрелка и лишь в результате подавляющего превосходства и обходного манёвра станция и пос. Александровск- Грушевский к 1(14) февраля были заняты советскими войсками.

Накануне, уверовав, что дело идёт к развязке, напомнил о своём существовании Донревком. В Воронеже им было опубликовано следующее официальное сообщение:

«Всем, всем, всем.

На Дону 31 января 1918 г. в 19 час. сообщают, что революционные войска находятся в 25 верстах от Новочеркасска. В наших руках Шахтная, Каменоломня. Донской военно- революционный комитет принялся за организацию транспорта угля, первый поезд (в) 60 вагонов уже нагружен и отправлен через Лихую в Царицын. Из Царицина сообщают, что борьба с партизанами в Северных Округах ликвидируется... Организатор партизанских отрядов Попов убит в Обливской. Путь Лихая - Царицын в революционных руках... Мы призываем всех к революционной бдительности. Наша победа близка

Председатель Областного В.Р.К.

Донской области Подтёлков»

Не забыли ревкомовцы упомянуть, что и они претендуют на долю власти. Вот какое заявление получил от них 2(15) февраля Антонов-Овсеенко:

«Во избежание излишнего возбуждения среди казачьего населения, Донской военно-революционный комитет считает, что высшая власть в борьбе с Новочеркасском официально принадлежит ему. Фактически же план всей кампании войны должен исходить от командующего советскими и казачьими войсками, которые действуют в неразрывной связи друг с другом

Председатель Подтёлков, Секретарь Кривошлыков»

Но в тот же день Антонов-Овсеенко получил из газет подтверждение слухов о самоубийстве Каледина. Эта новость была куда важнее. Он сам немедленно телеграфировал в Петроград:

«Официально подтверждается в приказе походного атамана войска Донского генерал-майора Назарова от 31 января 1918 г. самоубийство Каледина. В документе говорится: «...в заседании своём 29/1 правительство, выяснив отсутствие реальной помощи со стороны населения и войск исполнять волю Кругов и Съезда, а также невозможность управлять всей Областью, в виду перерыва связи с Новочеркасском, постановило: всему Объединённому Правительству во главе с Войсковым Атаманом сложить свои полномочия и передать управление, в городах - городским самоуправлениям, а в Округах - окружным управлениям и, впредь до созыва должных собраться 4(17) февраля Большого Войскового Круга и Съезда неказачьего населения, Управление общими делами Области возложить на временный Областной комитет общественного порядка. Через полчаса после этого решения Объединённого Войскового правительства, Войсковой Атаман, генерал от кавалерии Каледин покончил свою жизнь самоубийством...»

Поспешил сообщить о своей осведомлённости и Донревком:

«2(15)/П революционные войска передвигаютсмя со ст. Шахтная на ст. Каменоломня. Со стороны Таганрога реввойсками заняты Морская и Синявская. Со стороны Тихорецкой - Кавказская. Революционная дивизия стоит в 15 верстах от Ростова. По сообщению «Приазовского края» и по донесениям, Каледин застрелился. По проверке этот факт подтвердился. Повод самоубийства - решение Войскового правительства сложить полномочия. Военная власть самочинно перешла к усмирителю Ростова генералу Назарову. Из Войскового правительства исчез Богаевский. Уланов и Логичев пошли в отставку, крестьянская часть разъехалась. В Новочеркасске паника, наличные части, стоящие там, обещают поддержку революции. В Ростове движение. Положение на фронте и в области Военно-революционного комитета уладилось. Распространившееся было мародёрство, благодаря решительным мерам, почти уничтожено. Приехавшая из Петрограда сотня делегатов-агитаторов снабжена инструкциями и разослана по области для организации советов Председатель Бюро Областного В.Р. Комитета»

Однако паники в Новочеркасске уже не было. Смерть Каледина на многих подействовала отрезвляюще. В своём приказе №1, обрисовав создавшееся положение, Назаров сообщал, что согласился принять на себя бремя власти лишь после обещания делегатов от станиц дать в его распоряжение несколько тысяч бойцов. За ним последовал приказ №2, который объявлял всеобщую мобилизацию «всех, способных носить оружие».

Из того немногого, что можно ещё было сделать, деятельный Назаров спешил выжать всё. Им направлена была телеграмма Корнилову с просьбой не оставлять в беде Дон и Донское Войско. И Корнилов, для которого понятия «взаимовыручка» и «фронтовое братство» были определяющими, и который воочию наблюдал охвативший казачество подъём и очень на него рассчитывавший, принял решение остаться в Ростове.

Положение Назарова усугублялось ещё и тем, что Донское правительство действительно перестало существовать. Большая часть членов казачьей части кабинета, включая и Богаевского, поспешили покинуть Новочеркасск. Остальные желания вновь войти во власть не проявили. Область, по существу, оставалась без административных структур. Назаров и здесь действовал быстро и решительно. Уже утром 30 января он прибыл в здание Областного правления, занял для себя кабинет Старшего помощника Войскового атамана и вызвал остававшихся на местах советников правления. В ходе короткого совещания и обмена мнениями генерал назначил на должность старшего помощника советника Ф.Ф. Карташова, возложил на Областное правление всю административную власть и «предложил продолжать служить Донскому Войску впредь до особых его о том распоряжений, делая ему доклады по особо важным делам, дабы не отвлекать его от напряжённой работы по обороне Края...»

В отличие от Каледина, у Назарова сразу же оказались развязаны руки, и он смог сосредоточиться на военных делах. Другое дело, что это не могло уже иметь определяющего значения для развития последующих событий...

Для Советского командования смерть Каледина ничего не изменила. Антонов-Овсеенко по-прежнему нацеливал Саблина на взятие Новочеркасска до открытия Войскового Круга, до 4(17) февраля. К нему направлялись возвращённый на фронт отряд Рухимовича и подразделение Заамурского кавалерийского полка. Кроме того, в Александровске-Грушевском был сформирован вполне боеспособный отряд местной Красной гвардии в 500 штыков.

3(16) февраля после многочасового боя Саблину удалось занять станцию Каменоломни. Однако продвинуться дальше он не сумел. Более того, 6(19) февраля казаки сами перешли в контрнаступление. Фланговое движение им не удалось, но в центре был опрокинут Харьковский отряд Рухимовича, потерявший при отходе три орудия. Положение смогли восстановить лишь подошедшие черноморцы Мокроусова, кронштадтцы, а также и контратаковавшие сотни 27-го Донского полка.

В результате Саблин остановился в Каменоломнях, «смущённый сведениями о серьёзных приготовлениях калединцев в Персиановке и Казачьих лагерях». Вскользь упоминает Антонов-Овсеенко о беспокойстве, внушаемом «каким-то хмурым настроением Голубова и других казачьих командиров», и «о саботаже со стороны штабных работников отряда Петрова, изобиженных подчинением их «командарму» Саблину». Вполне допустимо предположение, что «изобижен» больше чем кто бы то ни было, был сам Петров, командир весьма амбициозный.

Что касается Донревкома, то о нём Антонов-Овсеенко высказывался куда определённее. «Наши союзники казаки, - писал он, - поскольку я к ним присмотрелся, внушали мне столько недоверия, что я предупредил Саблина следующей шифрованной запиской:

«Казакам доверять можно, лишь когда они идут впереди в бой, для атаки. Испытайте их при Персиановке, или при другом поручении на виду. Не оставляйте их в тылу у себя, укажите на необходимость демонстрации солидарности, а поэтому и похода в авангарде казаков».

Вполне вероятно, главная причина приостановки наступления состояла вот в чём.

Поскольку, помешать созыву Круга не успели, решили посмотреть, чем он закончится. А потом уже действовать в зависимости от его результатов.

Так или иначе, но, пока Саблин «занялся серьёзной подготовкой к бою за Новочеркасск», а Петров подтягивал «окружавшую его кучку бездельных штабных Щелкошпоров», 4(17) февраля 1918 г. в Новочеркасске начал свою работу Войсковой круг 4-го созыва. Собрался он не в полном составе, так как Дон к тому времени в значительной степени был уже занят советскими отрядами. Войсковой круг был пополнен бывшими депутатами Кругов первых трёх созывов и приступил к работе. Председателем был избран первый Атаман Донского войска Е.А. Волошинов.

В первые дни Круг занял непримиримую позицию по отношению к большевикам. 6(19) февраля депутаты вынесли постановление, в котором говорилось:

«1. Войсковой Круг единогласно постановил: защищать Дон до последней капли крови.

2. Войсковой Круг объявляет себя верховною государственною властью в Области Войска Донского со всею присущей ей властью.

3. Войсковым атаманом должен быть донской казак, которого Войсковой Круг облекает всей полной власти.

4. Немедленно формировать боевые дружины для мобилизации 1-й, 2-й и последующих очередей до всеобщего ополчения включительно; арестовать и изъять из станиц и хуторов агитаторов против защиты Дона и предавать их суду по законам военного времени.

5. Сформированные дружины немедленно выставить на фронты.

6. Мобилизовать работающих на оборону, оставив в предприятиях и учреждениях лишь самый необходимый состав.

7. Войсковой Круг единогласно просит и настаивает, чтобы генерал Назаров в этот грозный час не слагал с себя полномочий Войскового атамана и тем самым исполнил бы долг истинного сына Тихого Дона.

8. Учреждённым военным судам немедленно приступить к исполнению обязанностей.

9. Настоящее постановление Войскового Круга опубликовать во всеобщее сведение».

Однако масштабного притока казаков не случилось, да случиться и не могло. К ноябрю на границах Области стояло несколько десятков тысяч вооружённых, экипированных, крепко сколоченных в сотни и полки, объединённых, казалось, единой волей, казаков. И причины, вследствие которых все они разошлись к февралю по станицам, были неизмеримо весомее любых побудительных стимулов вновь организоваться и вернуться.

В известном смысле делегаты Круга уже мало кого реально представляли. Мобилизация провалилась, несомненный порыв, вызванный смертью Каледина, вспыхнув, как костёр на ветру, уже угасал... И вскоре Круг, резко сбавив тон, решил направить к советскому командованию делегацию со следующим наказом:

«Наказ представителям Войскового Круга войска Донского, командируемым к Штабам войск Совета народных комиссаров, наступающим на войско Донское.

По имеющимся у Круга точным сведениям причинами посылки на Дон карательной экспедиции Советом народных комиссаров послужили следующие политические обстоятельства:

1. Недемократичность состава Войскового Круга, по мнению Совета народных комиссаров.

2. Неучастие неказачьего населения в управлении областью.

3. Возглавление Войскового правительства генералом Калединым и обвинение его в контрреволюционности.

4. Присутствие на Дону группы политических деятелей, не пользующимся доверием широких демократических масс.

В настоящее время общеполитические условия в государстве вообще и на Дону в частности коренным образом изменились, а именно:

1. Согласно полученной радиотелеграмме установлен факт наступления немцев в глубь России, угрожающий самостоятельности страны и неприкосновенности завоеваниям революции.

2. Войсковое правительство распустило в январе месяце Большой Войсковой Круг первого состава и созвало на 4(17) февраля сего года Круг в новом составе с целью проверить в настоящее время настроение и волю населения и выявить его отношение к современным событиям.

Волею предыдущего Круга постановлено привлечь всё неказачье население Области к законодательству и управлению ею на равных с казаками условиях, для чего ещё в декабре прошлого года было образовано временное правительство в Области. Одновременно с созывом Войскового Круга на 4(17) сего февраля был созван Областной Съезд неказачьего населения на одинаковых с Кругом демократических основаниях для установления общего управления краем. Частная же обстановка Области в настоящее время исключает возможность проведения указанных начинаний в полной мере.

3. Генерала Каледина нет, а Войсковое правительство, выбранное Кругом первого созыва, сложило с себя полномочия.

4. Группы политических деятелей, не пользующихся доверием широких демократических масс в Области, также нет, а соглашение Войскового Круга с партией народной свободы Кругом же были расторгнуты и в настоящее время между ними никакой связи не существует.

Приняв во внимание всё изложенное, Войсковой Круг желает знать точно и правдиво:

1) Какие же причины в настоящее время заставляют войска народных комиссаров быть на положении войны с Доном.

2) Какие цели они преследуют.

3) По чьему распоряжению производится это наступление на Дон.

4) Почему в рядах войск народных комиссаров присутствуют военнопленные австрийцы и германцы.

Войсковой Круг уполномочивает своих представителей вести вопросы и ответы в форме акта, который должен быть зафиксирован фамилиями обеих сторон. То же остаётся в силе и при переговорах с народными комиссарами...»

Текст «Наказа» произвёл на делегатов самое тягостное впечатление. По сути, это было предложение начать переговоры о капитуляции. И многие это понимали. Круг принял было решение о переносе своей работы в ст. Константиновскую, но вскоре его отменил. Казачья делегация успела ещё прибыть к Саблину. После изучения «Наказа» был составлен Протокол, текст которого говорит сам за себя и также заслуживает быть приведённым полностью:

«Протокол 1918 года, 12(25) февраля, 12 час. 20 мин. дня. Мы, нижеподписавшиеся, составили сей протокол в том, что мы, делегаты Нового Войскового Круга Области войска Донского казаки: A.M. Ершов, И.М. Марков, А.И. Ивановский и Петров, с одной стороны, и с другой - Главнокомандующий войск Север- ного фронта Юрий Владимирович Саблин, обсуждали вопросы, заданные мне вышесказанными делегатами, а именно: 1) Почему воюете вы с нами теперь, так как Каледина нет - он умер (застрелился), 2) Войсковой Круг старого созыва распущен во главе с крестьянством и на 4(17) февраля назначен новый, который 6-7(19-20) февраля с.г. и собрался на новых началах, 3) Почему у вас воюют с вами вместе немцы и австрийцы военнопленные, 4) На каких условиях вы бы прекратили войну с нами?

На первый вопрос последовал ответ: потому, что вы не признаёте Советскую власть, т.е. народных комиссаров в лице Ленина, Троцкого и других; с признанием вами сказанной власти военные действия сейчас же будут прекращены - да вообще мы с казаками, да ещё с трудовым казачеством, не воюем.

На второй вопрос последовал ответ: первый Круг мы бы и не приняли и не разговаривали с ним, как с реакционным, а вы только собрались и прибыли к нам. Это для нас важно. Затем ещё имейте в виду обязательное условие: казачество, как таковое должно быть уничтожено с его сословностью и привилегией? это обязательно. Примечание: Хотя земля у казаков не отбирается и остаётся у них постольку, поскольку это требуется.

На третий вопрос последовал ответ: австрийцы и немцы имеются в наших рядах потому, что эти немцы и австрийцы дали нам подписку в том, что они также будут воевать и против своих австрийцев и немцев, какие идут против России, так как они революционны и исповедуют интернационал и если их правительство будет поступать одинаково, как и русское.

На четвёртый вопрос последовал ответ: при разоружении добровольческого и партизанского войска таковое немедленно должно быть удалено вместе с Родзянко, Милюковым, Алексеевым и Корниловым и всем пришлым и беглым офицерством за пределы Обл. В. Д. и самое главное, чтобы нам, когда будем входить в город Новочеркасск, не чинили препятствий, т.е. не было бы выставлено войско около города и чтобы с домов и крыш и на улицах не стреляли в нас. При этих условиях мы городу Новочеркасску гарантируем всякую безопасность, не будет расстрелов и самосудов и город будет цел и невредим, - словом, чтобы не раздражать наших войск.

Подписал Главнокомандующий Северным Отрядом Революционных войск Юр. В. Саблин Ершов, Ивановский, Марков, Петров»

Через несколько часов после подписания приведённого документа ни Войскового Круга, ни Атаманской власти на Дону уже не существовало...

Падение Новочеркасска

В конце января 1918 г. пробивался с фронта в родные станицы боевой 6-й Донской казачий полк полковника Тацина. Отделившись от других казачьих эшелонов, постановивших разоружиться, полк оружия не сдал, и после стычки под Пятихаткой продолжил продвижение к Новочеркасску. Лишь 4-я его сотня заявила о желании примкнуть к Донревкому и была пропущена большевиками на Миллерово.

Появление крупной, крепко сколоченной казачьей части в тылах продвигающихся к Ростову войск вызвало немалое беспокойство, как в ревкомах Рудничного района, так и в штабе Сиверса. Антонов-Овсеенко предписал комиссару Изюмского района Шарову встать во главе сводной кавалерийской группы и разоружить казаков. Прощупывая возможность продвигаться в эшелонах по железной дороге, полк вышел к Межевой, где и наткнулся на отряд Шарова. Завязалась перестрелка. Убедившись, что магистраль прочно занята советскими войсками, казаки ушли в степь и продолжили движение походным порядком.

27 января полк попытался пересечь линию железной дороги Иловайская-Таганрог у ст. Ряженое, но встретил серьёзное сопротивление подошедшего к станции отряда Шимановского. Полк отошёл к Матвееву Кургану и 28 января вновь выдержал серьёзный бой с подоспевшей группой Шарова. В итоге казаки прорвались на восток и далее никем не тревожимые проследовали напрямую к Новочеркасску. Не имея сведений ни о противнике, ни об обстановке, продвигался полк медленно. То и дело высылались по сторонам разведки и только после этого казаки совершали очередной переход. 4(17) февраля 6-й Донской полк, сохранив вооружение и всех офицеров, прибыл в столицу Области.

Принят полк был восторженно. С приветственным словом обратились к казакам Назаров и Волошинов. Выступали жители Новочеркасска. Рассказывали об одиночестве оставленного всеми Каледина и о подвижнической борьбе Чернецова. И казалось, слова их не остаются не услышанными.

6-му Донскому предоставили двое суток на отдых, по прошествии которых он, пополнив убыль людей и конского состава, должен был выступить к Персиановке. Казалось, угасающие надежды готовы были возродиться вновь. Конечно, один, пусть даже и фронтовой казачий полк не мог заметно изменить соотношение сил. Но он вполне мог стать первой ласточкой. За ним, благодаря его примеру, могли, как представлялось, выступить и другие фронтовые части. Могли рассеяться и казаки Голубова. И тогда уже всё действительно вполне ещё могло и перемениться. С пятью-шестью тысячами закалённых Великой войной бойцов столь решительный генерал, как Назаров, способен был растрепать советский фронт. Не стоит забывать, что тому же Чернецову не раз и не два удавалось поколебать его с горсткой юнкеров и реалистов.

Однако случилось обратное. На отдыхе полк, тщательно ограждаемый членами Круга «от присутствия неблагонадёжных элементов», не подвёргся большевистской агитации. Но от разговоров со знакомыми, родными и близкими уберечь казаков было невозможно. И в общении с ними постепенно прорисовывалась реальная обстановка. Полк, пробиваясь через большевиков, наблюдавший и на себе ощутивший всю собранную ими мощь, наверняка рассчитывал, что и Дону есть, чем ответить. И вдруг, выяснилось, что противопоставить Советам нечего, что полк - по существу единственная строевая часть, все остальные уже разошлись по станицам и на помощь не придут. Что положение, безусловно, проигрышное, шансы на победу отсутствуют напрочь, Каледин застрелился от безысходности, и в этом смысле, смерть его ничего не изменила...

И произошло то же, что и с казаками Краснова под Петроградом. По сравнению с августом 1914 г. ситуация изменилась и изменилась кардинально. В ноябре 1917 г., тем более, в феврале 1918 г. казаки уже могли выбирать, выступать им, или уклониться, погибнуть в бою, или, не принимая его, просто рассеяться и разойтись по домам. И 6-й Донской казачий полк свой выбор сделал. Через два дня его представители заявили о том, что полк выступает, но не на фронт, а в родную станицу. И там «клянётся вновь собраться под своё знамя для защиты родной земли». 6(19) февраля на рассвете сотни 6-го Донского проследовали в конном строю мимо Войскового Собора по Крещенскому спуску и покинули город. Никто им не препятствовал. 8(21) февраля полк дал знать, что воевать за атаманскую власть не станет.

Всё, по сути, было кончено. Однако под Персиановкой стояли немалые силы. В основном, из казаков, откликнувшихся на призыв Назарова. По оценке Антонова-Овсеенко Атаман, не считая казаков-юнкеров военного училища, всё ещё располагал дружинами: Новочеркасской (до 500 штыков и сабель), Аксайской (до 150), Богаевской (до 250), Мелеховской (до 200), Раздорской (свыше 100) и Сусатовских хуторов (100).

Вечером 9(22) февраля под председательством Атамана было проведено заседание Военного совета с единственным вопросом, вынесенным для обсуждения: что делать? Назаров предлагал дать генеральное сражение, разгромить советские отряды и, оставив Новочеркасск, перейти в ст. Константиновскую, где и продолжить борьбу. По его мнению, удачный бой и серьёзное поражение противника под Персиановкой могли ещё «образумить» казаков-фронтовиков близлежащих станиц и вернуть их в строй, равно как и побудить казаков Голубова оставить большевиков и разойтись.

Остальные члены совета ему возражали, и доводы их представлялись весьма здравыми. Не было никакой гарантии, что разношерстным, наспех сформированным дружинам удастся серьёзно потеснить в разы превосходящего их как вооружением, так и численно, противника. Весьма вероятно, что наступление в этих условиях не удалось бы, и вместо притока фронтовиков случилось бы массовое оставление позиций казаками старших возрастов. Но, даже, если бы и удалось вновь занять Каменоломню, это ничего не изменило. И, прежде всего, не изменило бы психологию казаков, бегством своим от границ Области, в большинстве, уже проголосовавшим «за нейтралитет». А без массового участия казаков рассчитывать на победу и даже удачное сопротивление набравшим силу советским отрядам не приходилось. Что касается казаков Донревкома, то в силу относительной малочисленности и подчинённого положения, от их участия, или неучастия в боях к этому времени уже мало что зависело.

Назаров, в конце концов, с высказанными соображениями вынужден был согласиться. Походный атаман П.Х. Попов, не возражая в принципе против переноса центра тяжести дальнейшей борьбы в Константиновскую, предложил генерального сражения не давать, оставить оборонительный рубеж под Персиановкой без боя, но подразделения не распускать, а, объединив их в отряд, отойти вглубь Области. Мотивировка была понятной: вывести, всех тех, кто готов ещё был сопротивляться, из-под удара превосходящего противника, сохранить их, как боевую единицу, и дождаться неизбежного, по мнению присутствующих, возмущения казаков «новой властью».

Предложение было принято. Назаров приказал генералу Попову организовать эвакуацию раненых, вооружения, ценностей и всего, что необходимо было перевезти в ст. Константиновскую. На этом заседание Военного совета было объявлено закрытым.

Назаров тут же позвонил генералу Лукомскому и сообщил о принятом решении. При этом он высказал намерение остаться в Новочеркасске. Лукомский предостерёг его от этого шага и посоветовал не подвергать жизнь опасности, на что Назаров ответил в том смысле, что если уж придётся погибнуть, он, как и покойный Каледин, уйдёт из жизни Атаманом войска Донского.

Утром 11(24) января Атаман доложил о решении Военного совета Войсковому Кругу. Круг принял решение направить в Ростов делегацию с целью обсудить условия капитуляции Новочеркасска и... продолжил заседание. Настроение членов Круга, их готовность прекратить сопротивление наглядно продемонстрировали всю иллюзорность возможности продолжительной обороны Константиновской. Вероятно, с чисто военной точки зрения предприятие и не выглядело заранее обречённым на неудачу. Крупные советские силы в то время с большой неохотой удалялись от железных дорог. Но очевидно было, с оставлением Новочеркасска привязанные к одной точке в глухой степи, казачьи дружины в несколько дней разойдутся по домам. Не случайно в последующем Попов в качестве способа существования отряда выбрал рейд. Лишь в непрестанном движении он мог сохранить свои силы и укрепить их боевой дух.

Назаров приказал Попову свернуть мероприятия по эвакуации, стать во главе отряда из всех подразделений, готовых продолжить борьбу, отойти к ст. Старочеркасской и далее действовать по своему усмотрению.

Днём 11(24) февраля Попов организовал собрания офицеров Новочеркасска и казаков Новочеркасской станицы. На обоих собраниях большинство выступающих высказывалось за присоединение к отряду. Впрочем, немало было и таких, кто предпочитал мирные переговоры с Голубовым. В итоге собравшиеся поговорили и разошлись. На призыв влиться в ряды защитников Атаманской власти из нескольких тысяч присутствующих откликнулись единицы. Начальник донского офицерского резерва генерал Груднев обещал Попову переговорить с офицерами, но первым же заявил, что сам покидать столицу Дона не собирается. Командующий Северной группой донских партизан Ф.Ф. Абрамов сложил свои полномочия и заявил, что также остаётся в Новочеркасске.

В ночь на 12(25) февраля делегаты Круга, полагаясь «на доброе сердце командующего «казачьим революционным отрядом» Голубова и его казаков», приняли решение остаться в Новочеркасске. Оставался с ними и Войсковой атаман Назаров.

Ощущение близкого конца овладело всеми.

Среди всеобщей апатии лишь Попов, не опуская рук, энергично и настойчиво выполнял возложенное на него поручение. С рассветом 12(25) февраля начался отход казаков от Персиановки, который своевременно обнаружен красногвардейцами не был. После полудня отряд Походного атамана в полном порядке, захватив с собой часть войскового золотого запаса, покинул столицу Области и проследовал к Старочеркасской.

Туда же постепенно подтягивались все те, кто посчитал своим долгом присоединиться к партизанам. Никто из них даже и не подозревал, что уже является участником легендарного похода, позже названного «Степным»...

На 9(22) февраля штаб Саблина находился на станции Шахтная. Группировка его войск была следующей. В центре, севернее Персиановки, железную дорогу седлали главные силы, включая отряды черноморских и балтийских моряков и несколько казачьих сотен Донревкома под командованием Голубова.

Правый фланг с 6(19) февраля обеспечивала так называемая «колонна Медведева». История её создания и появления на фронте такова. При перемещении штаба Антонова-Овсеенко в Никитовку, в Харькове продолжал функционировать «тыловой» штаб. Однако вместо помощи, штаб, штаты которого разрослись до размеров усиленной роты, начал заниматься несвойственной ему деятельностью и вмешиваться как в распоряжения «Харьковского» правительства, так и в оперативные планы Главкома. В частности, «представитель Наркома» Медведев, вопреки приказу Антонова-Овсеенко, успел перенацелить прибывающие пополнения с Калединского фронта на Украину. Получив прямые указания, Главком во второй половине января раскассировал Харьковское представительство, оставив в городе лишь тыловые учреждения. Работники тылового штаба были распределены на советскую и партийную работу, Медведев же был направлен к Саблину командиром. Вскоре Саблин докладывал Антонову-Овсеенко следующее:

«С правого фланга у меня 600 штыков с 6-й конной 2-х орудийной батареей. Выгрузились с Рудничной ветки, идя на запад от Горной. Заняли Кошкин, Несветайск и идут на юг с тем, чтобы левым флангом войти в связь с моим отрядом, стоящим в Кутейникове, отдельные люди которого у меня были, а правым флангом наступать на Персиановку с запада на восток.

Командует этим отрядом Медведев. Кстати сказать, Медведев пока помощи приносит мало: больше чешет языком и не особенно умно, зато особенно нетактично. Мне с ним хлопот много, особенно, когда он в присутствии казаков начинает говорить о том, что, покончив с Калединым, мы примемся за зажиточных казаков или, придя в Кронштадтский отряд, где много левых эсеров и анархистов, начинает им доказывать, что для успешного хода русской революции их всех надо перевешать...»

Слева, в районе Костюково - Ягодин стал отряд Петрова, который также успел создать дополнительные проблемы. В разгар боёв за Каменскую, Лихую и Зверево он с отрядом красногвардейцев и даже при артиллерии неожиданно выехал в Воронеж, якобы, на подавление «восстания монахов». Там его едва не арестовал председатель ВРК Моисеев и его же собственный штаб, который, как оказалось, из Воронежа и не выезжал, разросся до 140 человек, и вообще, непонятно чем занимался за сотни километров от фронта. Счастливо избежав неприятностей и «помирившись» с Моисеевым, Петров 8(21) апреля прибыл с отрядом на ст. Зверево.

Здесь он, углядев опечатку в тексте приказа, опубликованного в газете «Известия», спровоцировал на выступление солдат своего отряда. Разгорячённые бойцы заявили, что их командир обойдён, и что, если его имя не будет упомянуто в приказе, отряд фронт оставит. Саблин, создавший и имевший уже за собой реальную силу на этот раз действовал решительно. Переговорив предварительно с командирами моряков Мокроусовым и Каллисом, он предъявил Петрову ультиматум: либо тот подчиняется приказам и выступает на фронт, либо в отношении его лично и его отряда будут применены репрессии. Петров, ни минуты не раздумывая, поспешил заверить Саблина в том, что он всецело в его распоряжении, 9(22) февраля разгрузит отряд на станции Шахтная и будет двигаться на удалении до 10 километров от железной дороги, прикрывая левый фланг основных сил.

Несмотря на то, что в этот раз Петров сдержал своё обещание, Антонов-Овсеенко вынужден был прямо от только что взятой станицы Гниловской добираться к Саблину и мирить «своих командующих». При этом Петрову было обещано «более самостоятельное задание», на чём всё и успокоилось.

Вполне вероятно, и Медведев, и Петров разошлись, или же были разведены, по флангам не столько для их обеспечения, сколько для того, чтобы лишний раз подтвердить независимый статус и избежать по возможности конфликтов с «командармом» Саблиным. Все эти нелепые пререкания не способствовали, конечно же, решительному продвижению войск.

Так, или иначе, но судьба Новочеркасска решилась ни Петровым, ни Медведевым, ни даже Саблиным, а войсковым старшиной Голубовым. Ворваться в Новочеркасск первым желали все. Но если для советских командиров это был вопрос честолюбия, то у Голубова находились и другие, куда более значимые, стимулы. Он лучше других понимал, что с падением Атаманской власти, всё только и начнётся, и почему-то был уверен, что человек, пленивший Чернецова и взявший Новочеркасск, «новой властью» забыт не будет. Вопрос был в том, как это осуществить.

За время боёв Саблин, следует признать, кое-чему научился. И, прежде всего, глубоким фланговым охватам. Но под Персиановкой казаков было больше полутора тысяч. Обойти их, в силу растянутости фронта и достигнутой глубины обороны, не представлялось возможным. Лобовой же удар был чреват, как большими потерями, так и поражением. Отойти от железнодорожного полотна на достаточное удаление никому и в голову не приходило. Дорога была всем, и всё обеспечивала. Резервы, боеприпасы, возможность быстрого отхода. Степь, заснеженная и пустынная, ничего хорошего очевидно не сулила.

Голубов, образцовый кавалерийский командир, увидел всё это, едва прибыл на позиции. Но главное, догадался, все силы Назаров сосредоточил у Персиановки и в Казачьих лагерях. Новочеркасск наверняка пуст. Достаточно только обойти растянутый казачий фронт и город можно будет брать голыми руками. Уже 8(21) февраля он испросил у Саблина разрешение на производство первого в гражданской войне конного рейда. Саблин согласился, так как вполне резонно рассчитывал одним ударом закончить всё без большого боя и больших потерь. То, что Новочеркасск будет взят войсками бывшего Донревкома, было ему лишь на руку. Более того, он поставил Голубову условие, что в обход пойдут только казаки.

10(23) февраля 1918 г. Голубов во главе нескольких сотен 27-го и 44-го Донских полков выступил из Шахтной. Первоначально планировалось двигаться по маршруту Шахтная - Мелиховская - Бессергеневская - Новочеркасск, выйти к Бессергеневской 13(26) февраля, а дальше, действовать по обстановке. Однако Голубов, желая подстраховаться и выяснить вначале обстановку взял левее. В то же время, следовал отряд ускоренным маршем. К вечеру прошли Раздорскую.

Убедившись, что опасаться нечего, уже ночью добрались до Мелиховской, где и заночевали. Голубов, наблюдая безразличие казаков к происходящему опасаясь опоздать, торопился сам и торопил других. На рассвете 11(24) февраля проследовали дальше. В сумерках миновали Бессергеневскую, но не заночевали в станице, лишь дали отдохнуть лошадям. Тронулись дальше и в темноте сбились с пути. Покружив в темноте, нашли свою дорогу, но Кривянской достигли лишь с рассветом 12(25) февраля. Здесь, перед последним переходом устроили короткую днёвку.

Круг в этот день продолжал свою работу. От казаков получены были сведения о движении отряда Голубова. Кругом навстречу с целью начать переговоры о капитуляции был направлен есаул Сиволобов. Однако о результатах своей поездки Сиволобов Кругу доложить не успел. Едва есаул вернулся назад, сразу вслед за ним, не встречая сопротивления, в город вошёл отряд Голубова. Сам войсковой старшина в сопровождении вооружённых казаков проследовал к зданию Судебных установлений, где работал Круг, и ворвался в зал заседаний. Ранее делегаты Круга с теми же полномочиями были направлены в занятый уже отрядами Сиверса Ростов. - Встать! - громко и размеренно, будто на плацу, скомандовал Голубов от распахнувшихся дверей и направился к столу президиума.

Разом, отодвигая стулья, поднялись все. Лишь Назаров остался сидеть.

- Как вы смеете прерывать заседание Круга? - крикнул он.

- Вы арестованы! - также сорвался на крик Голубов. Он вдруг подобрался к генералу и сорвал с его плеча погон. - Молчать! Берите его...

Тут же арестовали и увели Назарова и Волошина. Думается, будь Голубов с Назаровым наедине, войсковой старшина повёл бы себя иначе. Но прилюдно ему необходимо было продемонстрировать «революционность». В такие моменты о благопристойности своих поступков Голубов не задумывался.

Депутаты Круга продолжали стоять, боясь и шевельнуться.

- Как же нам быть? - спросил негромко один из них, стоявший ближе.

- Нам не до вас, - махнул рукой Голубов. - Убирайтесь к чёрту.