Годы подготовки

К последнему году моего пребывания в коллед­же я решил посвятить свою жизнь священству, возможно даже в институциональной Церкви. В одно утро я переехал через реку в Сант-Паул и по­сетил кампус соседней конфессиональной семина­рии. Там был старый профессор, известный своей высокой духовностью. Я пришел к нему и расска­зал ему свою историю возрастания в Церкви, от­падения от нее и затем возвращения к вере во Христа в университете. " Я чувствую что Бог при­зывает меня к священству и думаю прийти сюда для выполнения дипломной работы", — высказал я пожелание, закончив свой рассказ. Его глаза на­полнились слезами. " Я молюсь о том, чтобы молодые подобные вам приходили сюда, - сказал он - Но не приходите. Пойдите куда-нибудь еще. Здесь вас отвратят от всего, во что вы поверили. Я не знал тогда, что так называемый «протестант­ский либерализм», с которым мне пришлось впос­ледствии столкнуться, был в то время в расцвете во многих конфессиональных семинариях. Я по­ступил в Далласкую Богословскую Семинарию в Далласе, штат Техас, и, смею вас заверить, она не была либеральной!

Во время пребывания в Далласе я окончательно разрешил для себя вопрос о богодухновенности Библии. Мы узнали, почему именно она богодухновенна, что само Священное Писание говорит о себе, и как важно читать Писание и верить в его истинность. Во время этого первого года в семина­рии Мерилин (теперь моя невеста) и я жили через улицу от Южного методистского университета, где она училась на первом курсе. Я стал проводить в этом университете программу " Крестового по­хода".

На следующий год мне предложили подумать о переезде в Чикаго с тем чтобы начать " Крестовый поход" в Северо-западном университете в Эванстоне усовершенствовать управление чикагским регионом и набрать штат в Витон колледже. Я по­просил секретаря даллаской семинарии - ныне ее президента - Дональда Кэмпбела перевести меня в аспирантуру Витона чтобы оправдать уход из се­минарии после одного года обучения. Он дал мне свое благословение и летом 1961 года мы перееха­ли в Виндл Сити чтобы приступить к нашей работе.

Находясь в Витоне я стал вновь разочаровы­ваться в Церкви. Образование, полученное как в " Крестовом походе" так и в Даллаской семинарии настроило меня против всего, что имело сакрамен­тальный или литургический оттенок. В Витоне было несколько «чудаков» или «бунтарей», кото­рые носили очки в проволочной оправе, твидовое пальто спортивного покроя и отдавали предпочте­ние епископальной церкви. Большинство осталь­ных склонялись к " Церкви Библии", все более рас­пространявшейся в Америке. Меня в ней больше всего привлекала проповедническая деятельность и толкование Библии. И пение было по крайней мере энергичным и живым. Временами и Мерилин и мне хотелось немного больше достоинства, может быть даже величия, в воскресных службах, но отказ от более выразительных и наполненных смыслом богослужений был платой за проповедо­вание Библии.

Один из членов братства перед тем как я поки­нул колледж обвинил меня в «христианском кон­серватизме». Я испугался когда он сказал это, так как почувствовал, что он мог быть прав. Но какова была альтернатива? Чем больше я узнавал о «ли­берализме» в церквях основных вероисповеданий, тем больше я опасался когда-либо променять про­поведование Библии на красоту богослужения.

Время от времени мы с Мерилин посещали цер­кви различных конфессий, таких как евангеличес­кая, лютеранская или пресвитерианская, и возвра­щались к мысли о более серьезном богослужении. Но мы воздерживались от соединения с ними, поскольку через восемь или десять кварталов оказы­валась другая церковь той же конфессии, где пас­тор подвергал сомнению воскресение Христа или Его непорочное зачатие или другие фундаменталь­ные основы христианской веры. Мы достаточно сильно познали реальность совместного пути с Христом, радость веры и любовь к Писанию, чтобы желать быть частью чего-либо неверующе­го, мертвого или скучного. Было захватывающе интересно осознавать себя идейным преданным христианином и я решил, что ничто не должно мне в этом мешать. Проведя год в Витоне, мы перееха­ли в Эванстон, чтобы целиком посвятить себя кампусу Северо-западного Университета в течении следующих шести лет. Мы встретили сильное со­противление со стороны религиозной общины кампуса, которая восприняла нас как угрозу для сложившихся конфессиональных студенческих групп. Ни наши евангелические убеждения, ни наша внецерковная принадлежность не приветст­вовались. Тем не менее к середине шестидесятых мы в конце концов преуспели в учреждении " Крес­тового похода" как признанной группы в кампусе Северо-западного.

Наши команды штатных сотрудников и студен­тов проводили свое время, выступая в различных коллективах кампуса и разговаривая со студента­ми о Христе в индивидуальном порядке — за кока-­колой или кофе. Мы стали самой быстро растущей христианской группой кампуса. По отношению к нам стала проявляться некоторая терпимость, по­скольку мы были намерены играть по правилам, но сильные богословские разногласия по-прежнему сохранялись. На нас смотрели как на похитителей паствы и фундаменталистов. Но евангелизм про­никал в мою кровь; приведение людей ко Христу приносило невероятное, ни с чем не сравнимое чувство внутреннего удовлетворения и осязаемос­ти результатов своего дела.