Характеристика социально -психологических типов личности

 

...Разбираясь дальше и глубже в проблеме социально-психо­логической типологии личности, важно также иметь в виду, что хотя структура выражающих ее общественную сущность отно­шений представляет собой всегда целостную систему и каждое отдельное отношение испытывает на себе влияние всех других отношений, входящих в структуру, вместе с тем в жизни наблю­даются весьма существенные различия в системах отношений, обнаруживаемых в личности разных людей. Так, например, в структуре личности у одних людей сплошь да рядом доминирует какое-то одно отношение, а звучание всех других оказывает­ся приглушенным. В структуре личности у других, так сказать на равных могут выступать несколько отношений- Структура отношений у одной личности может характеризоваться непро­тиворечивостью в этих отношениях, зато у другой личности мо­жет иметь место конфликт между какими-то очень важными отношениями, вызывающий непоследовательность в поведении этой личности и очень усложняющий ей жизнь.

Различия между отношениями, входящими в структуру лич­ности, могут состоять и в том, что у одних лиц эти отношения носят более обобщенный характер и хорошо интегрированы, а у других они оказываются сплошь локально-частными и не интег­рированными вокруг какого-то одного главного для личности от­ношения и существующими, так сказать, рядоположно друг к другу. <...>

Мы начали эту главу с напоминания, что все в мире связа­но со всем и что каждый человек связан с окружающим мно­жеством зависимостей. Но он, это тоже напоминали мы, еще и общественное существо, И поэтому главными условиями при­обретения им этого качества общественности и одновременно овладения в большей или меньшей мере материальными и ду­ховными ценностями, созданными человечеством за многие ты­сячелетия его существования, является не только труд, но и обязательно прямые или опосредованные (как в наше время) техническими устройствами постоянные контакты каждого че­ловека с другими людьми и с большими и малыми общностями, которые постоянно и сильнейшим образом на человека воздей­ствуют. Что же это за воздействия?

На этот вопрос мы отвечаем так: во-первых, это влияния, идущие к человеку из большого социума. Содержание и конкрет­ные формы объектирования политики, экономики, идеологии, права, морали, религии, господствующие в обществе, действуя в совокупности и взаимопроникая друг в друга, всегда оказывают­ся теми реальными условиями, которые облегчают формирова­ние у личности одних отношений к действительности и затруд­няют формирование других отношений.

Но эффект воздействия этих объективно существующих детерминант — и политики, и экономики, и идеологии, и правая др. — никогда не бывает одинаковым для каждой личности. Его характер и качество «следа», оставляемого в сознании лично­сти, в ее эмоциональной и волевой сферах, зависят от принад­лежности личности к той или иной возрастной, половой, нацио­нально-этнической, профессиональной или отличающейся оп­ределенным экономическим достатком общности.

Последние, благодаря особенностям, которые им присущи, типичным только для них видением мира, ценностными ориентациями, сложившимися в них оценочными эталонами, ставши­ми привычными для них поведенческими реакциями, корректи­руют влияния, идущие к личности из макросоциума. Только что сказанным мы выделили второй уровень воздействий, под влия­нием которых происходит складывание определенного социаль­но-психологического типа личности.

Третий важнейший фактор, от действия которого в сильней­шей степени зависит то, какая перед нами, в конце концов, ока­жется личность и какие, стало быть, отношения к разным сто­ронам действительности ее будут отличать от других людей, — это та малая группа — семья, школьный класс, рабочая брига­да, небольшое объединение предпринимателей и т. д., в которые личность входит и с членами которых она находится в повсе­дневном непосредственном контакте.

По причине этой непосредственности общения каждого с каждым, постоянного выражения ими своих точек зрения на происходящие события как в самой группе, так и за ее предела­ми, совершаемых на глазах у всех поступков и действий, затра­гивающих в положительном или отрицательном смысле интере­сы каждого, кто входит в группу, эта многоликая и многонаправленная, существующая в материальных и духовных формах Жизнь группы оказывает свое обязательное влияние на разви­тие личности, и оно тем сильнее, чем психологически значимее ^Эта группа для личности. <...>

Специфика межлюдских отношений и их влияние на людей — их носителей, заключается еще и в том, что в них не просто один человек контактирует с другим или один человек Относится» к другому человеку как таковому, а они всегда вза­имодействуют друг с другом как представители определенных общественных групп — половых, возрастных, профессиональных, национальных и других. Принадлежность же каждого из них к той или иной группе требует поведения, которое в обще­стве считается само собой разумеющимся, так сказать, социаль­но нормальным для представителя данной группы — для муж. чины, для учителя, для мужа, для отца и т. д.

И демонстрируя такое поведение, человек постоянно высту­пает как носитель социальной роли или одновременно несколь­ких социальных ролей. Социолог И. С. Кон, конкретизируя это положение, пишет: «принадлежность индивида к группе выража­ется в определенных функциях (ролях, в которых фиксируются его обязанности и права по отношению к группе (и продолжа­ет. — А. Б.).,, ожидания, определяющие общие контуры социаль­ной роли, не зависят от сознания и поведения конкретного инди­вида: они даются ему как нечто внешнее, более или менее обяза­тельное, и их субъектом является не индивид, а общество или какая-то конкретная социальная группа» (И. С. Кон, 1967).

Ролью называется ожидаемое поведение, обусловленное ста­тусом человека. Различаются социальные (безличные) и межлич­ностные роли.

Вместе с тем, взаимодействуя друг с другом в учении, труде, в быту и выполняя при этом различные роли — учителя, банки­ра, следователя, матери и др., — люди остаются личностями. Поэтому любая социальная роль, какую бы ни взяли, не означает абсолютной одинаковости для всех поведенческих стереотипов при ее осуществлении. Она всегда оставляет для своего исполни­теля возможность проявлять в ней свою индивидуальность. И благодаря этому социальные (безличные ролевые) отношения становятся межличностными или, как их назвал В. Н. Мясищев, психологическими.

Результат воздействия на личность со стороны другого чело­века или какой-либо общности зависит не только от особенно­стей последних, которые были названы выше, но всегда и от того, какие отношения уже успела «нажить» эта личность, ка­кие потребности, интересы, склонности у нее за этими отноше­ниями стоят и, вместе с тем, как имеющимися у них характери­стиками эти другие люди или какая-то общность отвечают на эти потребности, интересы, склонности личности. Именно этот последний параметр главным образом определяет знак и вели­чину субъективной значимости другого человека и общности для личности и результат их влияний на нее.

Понятно, что результат влияния названных выше факторов, оцениваемый по таким показателям, как характер (содержа­ние), широта, глубина, устойчивость, действенность, не может быть однообразно похожим у всех людей, наоборот, он оказыва­ется всегда чрезвычайно вариабельным.

Если другой человек, с которым у личности постоянные кон­такты, или общность, в которую она входит, в высокой степени для нее положительно значимы и очень авторитетны, они (это показали исследования Е. Б. Старовойтенко) сильнейшим об­разом воздействуют на самодвижение и на появление в нем но­вых ценностных доминант.

Влияния, исходящие от авторитетных и значимых для лич­ности людей и общностей, инициируя в личности самоанализ и саморефлексию, могут побуждать ее видеть самою себя не толь­ко в настоящем, но и в будущем и выстраивать и осуществлять программы движения к этому будущему.

Причем, приобретая в своем развитии большую или мень­шую автономность и выходя на более высокий уровень социаль­но-психологической зрелости, личность может перерастать те или иные общности, членом которых она до этого была, и на­чать искать или сама создавать общности, которые своими ха­рактеристиками отвечали бы ее возросшим запросам.

При этом было бы грубым упрощенчеством полагать, что итогом только что описанного процесса воздействия личности на личность или общности на личность оказывается непремен­но продвижение последней по прогрессивному пути развития. Ведь потребности, интересы и склонности у личности могут но­сить и негативный характер, и тогда она будет испытывать тяго­тение к людям и к их общностям, о которых можно только ска­зать, что они с этой личностью «одного поля ягоды».

Таким образом, хотя и в другом ракурсе, но повторяется уже высказанная мысль: личность со сформированными в ее про­шлом социальном опыте отношениями к действительности не tabula rasa, не «чистая доска», ее отношениям к окружающим воздействиям извне присуща избирательность и, как правило активно нешаблонный характер познавательных, эмоциональ­ных и поведенческих ответов на них.

Г, М. Андреева

СОЦИАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ: ВРЕМЕННЫЕ И СРЕДОВЫЕ КОМПОНЕНТЫ [67]

 

Осознание времени своего существования — важное допол­нение к осознанию собственной идентичности. В данном случае речь идет об отождествлении себя не только с определенной груп­пой, но и с временным промежутком истории, с которым «совпал» период существования человека. Усвоение стандартов обще­ства помогает человеку ориентироваться в мире и адекватно действовать в нем, но не менее важно для него и усвоение стан­дартов времени. Е. И. Головаха и А. А. Кроник полагают, что в сознании человека формируется определенная система обоб­щенных представлений о времени. Ее можно назвать «концеп­цией времени личности в масштабах ее жизни». Следует вспом­нить, что и другие авторы, анализируя мироощущение человека в различные исторические эпохи, говорили также о наличии определенного «образа времени» как об одной из фундаменталь­ных составляющих «образа мира».

В проблеме времени можно выделить две части: а) осмысле­ние человеком своего «психологического» времени, рубежей и этапов его развития; б) осмысление связи времени своего суще­ствования с временем эпохи, в рамках которой личность суще­ствует.

Первая часть этой задачи имеет традицию своего изучения в психологии. Существует ряд экспериментальных исследований, выявляющих влияние психофизиологических, личностных, соци­альных факторов на оценку длительности временных интерва­лов, что обусловлено событийной насыщенностью того или иного отрезка времени. В рамках этой традиции следует рассмот­реть идеи К. Левина, который обозначал так называемую временную перспективу личности, интерпретируя ее с точки зрения «событийной концепции психологического времени». Раз­личная временная перспектива личности возникает потому, что время разного масштаба задано личности определенными гра­ницами психологического поля в данный момент. Человек ви­дит не только свое настоящее, но имеет всегда и определенные ожидания, т. е. надежды, страхи, мечты о будущем. Вместе с тем временная перспектива включает в себя и психологическое про­шлое человека. Именно поэтому она крайне важна для опреде­ления уровня притязаний, настроения, творчества, проявления инициатив личностью. Именно от состояния психологического поля зависит то, что впоследствии было названо П. Фрессом «временной кругозор личности». Хотя в данной традиции речь идет об осмыслении личностью своего психологического возра­ста или своей временной перспективы, т. е. «личной хроноло­гии», по выражению П. Жане, уже здесь просматривается связь, которая существует между названными характеристиками и социальным контекстом.

Поскольку человек осваивает временные отношения в прак­тической деятельности, то именно на ее основе рождается не­которая Концепция Времени, свойственная каждой личности. Эта концепция конструирует связь настоящего, прошедшего и будущего, а эта связь, в свою очередь, определяется социаль­ной значимостью событий. Так, по мнению Ш. Бюлер, в жизнен­ном пути каждой личности формулируется временной поря­док — своеобразное «расписание» жизни, предписывающее оп­ределенные акценты в деятельности в течение разных периодов. Это расписание в различных социальных группах весьма различ­но, и внутри каждой группы существует свое представление о том, что нужно «успеть» на каждом конкретном этапе жизненно­го пути. Соответственно по-разному трактуется «отставание» на каждом таком этапе и переживается как жизненный неуспех.

В психологии давно введено понятие «самооценка возрас­та» — сопоставление личностью своих достижений с предъяв­ляемыми обществом возрастно-ролевыми ожиданиями. Они представляют собой нормы и требования для включения в круг определенных социальных ролей. И если такое включение ока­зывается в силу каких-то причин невозможным, возникает ощу­щение дискомфорта. В общем плане проблема была поставлена С. Л. Рубинштейном: «Субъективное время личности отражает разный уровень бытия личности, разный уровень способов ее существования» [1960]. Это определяет и такую деталь на жиз­ненном пути человека, как несовпадение психологического воз­раста личности в разных сферах ее жизнедеятельности, т. е. — многомерность психологического возраста. Отсюда такие явле­ния, как возникновение «акселератов», молодых людей, у кото­рых их физическое развитие обгоняет формирование многих необходимых социальных качеств, и т. п. <...>

Связь с концепцией времени, существующей в определен­ную эпоху, рождает в личности ощущение, что индивидуальная жизнь не ограничена рамками непосредственного существова­ния, но должна быть рассмотрена в историческом масштабе: то, что было до моего непосредственного существования, то, что будет после, так или иначе вовлекается в личную концепцию времени. По справедливому замечанию К. А. Абульхановой, че­ловек предвосхищает, организует события своей жизни всегда с точки зрения будущего, и ему свойственна «временная транспектива» — сквозное видение из настоящего в прошлое и буду­щее [1994]. <...>

Более конкретно проблема соотнесения времени своей жиз­ни с эпохой выглядит так: для каждого индивида необходимо достичь адекватности собственных возможностей, имеющих место сегодня, с возможностями их реализации, даваемой исто­рическим временем. Проблема «потерянных поколений» — это как раз проблема тех поколений, которые почувствовали себя невостребованными обществом, находящимся на данном этапе его развития. Каждая эпоха требует определенных социальных ролей, и одна из задач личности — соотнести особенности эпо­хи и личный период своего развития для успешного исполнения набора требуемых ролей.

Примером трудностей, стоящих на этом пути, является про­должительность срока обучения молодого поколения в совре­менных развитых обществах. С одной стороны, общество требу­ет все большего и большего объема знаний от молодого человека, вступающего в жизнь. Как следствие этого — требование большей длительности образования. С другой стороны, в дина­мически развивающихся обществах требуются все время более молодые деятели на общественном поприще, и это, казалось бы, должно привести к сокращению сроков обучения. В исследова­нии Е. И. Головахи и А. А. Кроника показано, что чем раньше человек научился соотносить свои возможности с требования­ми времени, тем успешнее его деятельность; так, например, в сфере политики молодые люди менее консервативны и, следо­вательно, более готовы к поиску нового, требуемого социальны­ми изменениями. Важным условием точного определения «вре­мени действия» своей возрастной группы является сравнение своей возрастной группы с группами других возрастов.

Проблема «вписывания» в историческое время стоит особен­но остро в ситуации радикальных социальных преобразований в обществе. Еще Эриксон показал опасность для личности ее конфликта с временем. Рассмотренная на фоне макроизмене­ний, эта опасность представляется еще более значительной. Ломка устоявшихся в обществе отношений с неизбежностью порождает мучительный вопрос об ответственности поколения «за время». Нужно понять, кто инициировал предшествующие формы общественного развития, когда они создавались, кто был ответствен за эти формы тогда, при их создании, кто за эти про­дукты прошлого ответствен сегодня?

Быстрый темп смены эпох — вообще трудность для индиви­дуального существования человека. Об этом хорошо сказано у Анны Ахматовой:

Что войны, что чума?

Конец им виден скорый,

Их приговор почти произнесен.

Но как нам быть с тем ужасом, который

Был бегом времени когда-то наречен.

На уровне обыденной психологии давно сформулирована мысль о необходимости «поспевать за временем», «не упустить время» и т. п. Но как осуществить эти заповеди? Очевидно, что важнейшим этапом на этом пути является понимание времени. Познание (понимание) времени — один из компонентов социального познания. В современной гуманистической психологии введено понятие «временной интегрированности личности». По А. Маслоу, более интегрированные личности лучше самоактуа-лизируются, они приподняты над мелочами, обладают широким горизонтом, дальней временной перспективой, руководствуют­ся широкими универсальными ценностями, т. е. осознание вре­мени выполняет ту же функцию, что и познание других элемен­тов социального мира — способствовать адекватному поведе­нию в нем. По мнению И. М. Палея и В. С. Магуна, именно понимание времени позволяет индивиду оторваться от сиюми­нутного, увидеть мир шире. Иными словами, это означает вре­менную децентрацию человека [1970]. Личность, осуществляю­щая такую временную децентрацию, не только лучше осознает свой жизненный путь, но и осмысливает его в историческом кон­тексте. Механизм временной децентрации позволяет индивиду взглянуть не только на свою жизнь с любой точки отсчета, но и с точки зрения момента, выходящего за пределы собственной жизни. Благодаря этому человек более «объемно» видит мир, каждый момент жизни, а значит, и обогащает свою временную картину мира.

Более точная характеристика времени, переживаемого об­ществом, весьма важна для реализации практических действий человека. Известен пример разработки стратегии и тактики компанией «Форд Моторс» по реализации модели «Мустанг» — маленького автомобиля спортивного типа. Предполагалось, что реклама должна быть рассчитана в основном на молодых, не особенно богатых покупателей, но выяснилось, что машину по­купали практически и все другие слои. Был сделан вывод о том, что при разработке маркетинга была допущена ошибка: следо­вало ориентироваться не просто на возраст покупателей (моло­дые люди), а на группу, обладающую характеристиками «психо­логически молодых» людей. Время, эпоха сегодня делает тако­выми представителей самых различных возрастных групп.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что важнейшим компонентом образа мира являются представления о характере отношений между происшедшими, происходящими и предстоя­щими событиями собственной жизни человека в соотнесении с событиями в жизни общества. Это и дает основания рассматривать проблему временной идентичности личности наряду с тра­диционными представлениями о ее групповой идентичности, так же как образ Я, образ Группы, образ Времени представляет собой важнейший элемент общего образа Мира.

Еще одна новая составляющая идентичности — это идентич­ность с окружающей средой. Несмотря на необычность такого словосочетания, факт, в нем зафиксированный, хорошо извес­тен на уровне обыденной психологии: человек всегда обитает в некоторой «жизненной среде», к которой можно отнести геогра­фический район его проживания, тип поселения (город или де­ревня), природные и климатические характеристики своей местности и многое другое. Поэтому образ мира не может быть построен без учета и этого рода отношений человека с миром.

В современной психологии обозначилась самостоятельная область исследований, которая получила наименование «психо­логия среды», иногда — «экологическая психология», которая изучает психологические аспекты взаимоотношения человека с окружающей средой. Среда органично включена в жизнедея­тельность человека и служит важным фактором регуляции его поведения. С любым компонентом экосистемы индивид связан через процессы приспособления к ней и, вместе с тем, через про­цессы ее преобразования. Степень зависимости человека от сре­ды весьма различна как в физическом, так и в психологическом смысле. Поэтому от того, каким сформирован образ окружаю­щей среды в сознании человека, во многом зависит тип его по­ведения. И. Альтман, видный исследователь в области экологи­ческой психологии, считает эту дисциплину необходимой добав­кой к традиционным психологическим исследованиям.

Одной из первых концепций, предложенных в этой области психологии, была концепция Р. Баркера, названная «экопове-денческая теория», в которой рассматривались процессы, воз­никающие при взаимодействии группы людей со средой. Цент­ральное понятие концепции Баркера — «место поведения» — объективная, ограниченная во времени и пространстве ситуа­ция, которой свойствен определенный набор типов поведения. Пример — «Лекция». Это не комната, где всегда по понедельни­кам это происходит; не психологи, которые на ней присутству­ет; не текст, который произносится преподавателем. «Лекция» — это и то, и другое, и третье — комплекс всего перечне ленного, задающий своеобразную программу действий включенных в него личностей. Несмотря на ряд критических замечаний, высказанных позднее по поводу концепции Баркера она была оценена достаточно высоко, поскольку вводила в психологию в качестве важнейшего компонента социальную среду. В на­стоящее время спектр исследований «места поведения» суще­ственно расширен. Наряду с развитием идей Баркера предло­жен еще целый ряд подходов, из которых особенно важен в нашем контексте тот, который разработан в рамках когнитив­ной психологии. «Место поведения» здесь рассматривается в контексте ориентировки человека в мире, для чего введено по­нятие «образ социального» («social image»).

Для того чтобы понять, как формирование образа окружаю­щей среды вплетается в процесс социального познания, необхо­димо обратиться ко всей совокупности понятий, относящихся к экологической психологии. Само понятие «среда» достаточно полно описано. В среде выделены четыре подсистемы: 1) при­родная среда — общий «фон» общества — состояние атмосфе­ры, водный компонент, состав поверхности земли, структура ландшафта, растительный и животный мир, климат, плотность населения; 2) среда «второй природы» — модификации при­родной среды, преобразованной людьми: угодья, дороги, зеле­ные насаждения, домашние животные, культурные растения; 3) «третья природа» — искусственный мир, созданный челове­ком, не имеющий аналогов в естественном мире (т. е. «очелове­ченная природа»): асфальт, бетон городов, пространство жизни и работы, транспорт, технологические объекты, мебель, куль­турно-архитектурная среда; 4) социальная среда — своеобраз­ная интеграция трех предшествующих сред, что дает в итоге оп­ределенное качество жизни, проявляющееся, например, в куль­турной оседлости. По мнению О. Н. Яницкого, социальная среда включает в себя набор референтных групп для личности, пред­ставление о своих «корнях», малой Родине, ценности своего «места» (местности) [1996].

Совокупность природных и социальных факторов среды об­разует то, что называют.«жизненной средой» или «непосредственной жизненной средой». Ее характеристики даются во вполне психологических терминах, когда выделяются:

а) Внутренняя среда индивида — моделируемое сознанием представление о «своей среде», ее «образ». Некоторые исследо­ватели называют это «имплицитными теориями среды», подобно «имплицитным теориям личности», т. е. субъективными пред­ставлениями о характеристиках этой среды. Внутренняя среда индивида включает совокупность знаний и навыков, которые в ней могут быть актуализированы.

б) «Первичная экоструктура» — жизненное пространство, непосредственно «моя» среда обитания (дом, квартира, комна­та, вещи), как бы продолжение моего собственного «Я». Психо­логически эта среда формирует чувство хозяина — это «мой»

мир.

в) «Групповая экоструктура» — среда сообщества: террито­рия предприятия, вообще места работы, различные помещения совместного пребывания — клуб, спортивная секция и т. п.

Именно эта, непосредственная жизненная среда выступа­ет основой идентификации личности с каким-то определенным местом ее существования и пребывания. Термин «средовая идентичность», не очень благозвучно звучащий на русском язы­ке, относительно новое образование, претендующее на то, что­бы обогатить представления об идентичности личности. Так же как и в случае формирования других координат идентичности (образ Я, образ Группы, образ Времени), образ Среды форми­руется на протяжении всей жизни человека. Исследования Т. Нийта [1983, 1985] показали, как влияет на восприятие мира ребенком восприятие им своей непосредственной Среды обита­ния: наличие или отсутствие у него своей «территории» — угол­ка или комнаты. Показано, что дети, живущие в перенаселен­ных квартирах, демонстрируют часто большую агрессивность, порожденную тем, что негде побыть одному, и т. п. Несмотря на наличие таких негативных воздействий среды обитания в дет­стве, именно ее образ сохраняется на всю жизнь. Впоследствии ностальгия «привязывается» именно к этой среде.

Механизмы формирования представлений об окружающей среде обусловлены тем, какое значение придает человек среде. Окружающая среда может быть репрезентирована человеку этих представлений: «уединение» и «скопление». Что касается проблемы «уединения», то это не новая проблема в психологии которая зачастую известна под названием «персональное про. странство». Уже в рамках проксемики при исследовании опти­мальной организации пространства общения, особенно посред­ством невербальных средств, было выявлено наличие у челове­ка достаточно точных представлений о том, в каких ситуациях какая дистанция является уместной. М. Аргайл сформулировал «шкалу интимности», где как раз и обозначены различные дис­танции, годные для интимного, делового общения или для пуб­личного выступления. Другая сторона этой проблемы успешно исследовалась психологами Эстонии. Т. Нийт, например, изу­чал допрос о том, какое значение имеют пространственные ха­рактеристики как для людей с различными индивидуальными психологическими особенностями, так и для представителей разных культур. Дело не только в выборе дистанции общения, но и в общей потребности человека в определенном «уедине­нии». Эта психологическая потребность тесно связана с соци­альными условиями ее реализации. (Так, для разных людей в разной степени нетерпима теснота коммунальной квартиры или даже отсутствие собственной комнаты в квартире изолирован­ной. Восприятие мира во многом строится и через призму имен­но этой характеристики существования.) По мнению И. Альт­мана, «уединение» обозначает такую меру социальной стиму­ляции, при которой люди могут оптимально взаимодействовать. Это обусловлено тем, что «личное пространство» гарантирует индивиду возможность принимать самостоятельно решение о том, какую информацию о себе он готов передавать партнеру и при каких обстоятельствах. Иными словами, должная мера «уединения» выступает компонентом формирования Я-концепции, а следовательно, экологическая характеристика сопряже­на с формированием идентичности.

Другая сторона этого же вопроса — «скопление» людей, их пребывание в толпе, вообще в системе превалирующей тесно­ты. В данном случае это уже не вопрос тесноты в квартире, а мироощущение человека в ситуации любого массового сбори­ща. Сензитивность к «уединению», как правило, коррелирует с крайне негативной оценкой всякого «скопления». Объединяе­мое термином «территориальность» предпочтение к той или дру­гой стороне альтернативы «уединение—скопление» выступает значимой переменной в оценке индивидом окружающего мира. Хотя эти оценки могут быть и чисто ситуативными, в конечном счете они могут влиять и на более общую картину мира. Так, в исследовании М. Хейдеметса было показано, что человеку свой­ственно поддерживать определенный уровень пространственно­го контакта с другими людьми, и успешность/неуспешность этого определяет в значительной степени не только психологи­ческое состояние индивида, но и эффективность его деятельно­сти. Угроза персональному пространству приводит к повышению его значимости-, следствием чего является, с одной стороны, еще более настойчивая идентификация себя с этим пространством, а с другой — толчок к общему восприятию мира через призму вос­приятия своего пространства, своей среды.

Отношение к среде заставляет человека выработать опреде­ленные категории, при помощи которых эта среда может быть адекватно описана. Все они так или иначе относятся к катего­ризации пространства, т. е. касаются последовательности, рас­стояния и ориентации. Примерами применения такой катего­ризации являются построения образа города, что стало в пос­леднее время довольно частым предметом психологических исследований. Начало им было положено книгой К. Линча «Об­раз города». Работа выполнена в традициях, весьма близких к когнитивной психологии, и предлагает, по существу, конкре­тизацию процесса построения некоторой когнитивной схемы. Линч обозначил пять основных категорий, которыми люди пользуются, организуя свой образ города: дороги (их совокуп­ность — это «умственная карта города»); перекрестки представ­ляют точки принятия горожанами решений и выбора; окраи­ны — дающие ясность твоего собственного положения в городе; районы — обозначают своеобразную иерархию частей города; специальные ориентиры, которые являются такими точками на карте города, которые помогают нам определить, на правильном ли мы находимся пути. Эта категоризация, с одной стороны, слу­жит просто наиболее экономному описанию конкретного города, а с другой стороны, способствует и конструированию такого абстрактного образа города, который оптимален для существо­вания человека. На примере отношения человека к городу (эле­менту «построенной среды») хорошо также проследить связь проблем экологии и идентичности. Целый ряд исследований по­священ вопросу о том, как человек воспринимает изменения го­родской среды. Эти изменения внесены урбанизацией: меняет­ся цветовая гамма городских пейзажей, возникают большие плоские поверхности вновь построенных площадей, больших магистралей, начинают преобладать прямые углы и линии, свя­занные с массовой застройкой новых жилых кварталов. Вопрос в том, как люди относятся к этим изменениям: затрагивают ли они идентификацию с привычным обликом города? Зачастую потеря привычной территории, «присвоенной» человеком, при­водит к своеобразной ностальгии, откуда возникает негативное отношение к преобразованиям, особенно у пожилых людей. Это выражается в неприятии новой планировки районов, переиме­нования улиц и т. п.

Все это можно проинтерпретировать как один из элементов разрушения идентичности, что обусловлено разрушением неко­торых символов, а среда, как видно, также обладает для челове­ка символическим значением. Потеря территории, предметов, ее наполняющих, или символов, репрезентирующих эти пред­меты, способствует потере ориентации человека в мире, что есть обязательное условие сохранения идентичности.

Нужно также упомянуть и еще о некоторых специальных областях экологической психологии, которые имеют отношение к психологии социального познания.

Одной из таких специальных областей является так называ­емая рискология — научная дисциплина, активно развивающа­яся в последние годы и исследующая различные проблемы рис­ка. Рискология охватывает широкий круг вопросов и подходит к анализу риска с различных точек зрения: так, например, риск изучается в комплексе технических (инженерных) дисциплин. Но есть и особая область исследования риска, целиком связан­ная с проблемами психологической ориентации человека в мире. В этом качестве риск изучается в контексте экологической психологии вместе с другими проблемами влияния окру­жающей среды на поведение человека.

Здесь анализируется такая ситуация, когда наиболее значи­мым для человека является не объективная степень риска, а его субъективное восприятие риска, для чего вводится понятие «воспринимаемый риск». Конечно, степень риска, которому под­вержен человек в той или иной ситуации, определяется и объек­тивными характеристиками опасности и угрозы, однако поведе­ние во многом опосредовано тем, как и насколько индивид вос­принимает эту опасность. Под «воспринимаемым риском» и понимается как раз сочетание субъективной вероятности не­благоприятного события и оценки его возможных негативных последствий.

Образ среды во многом обусловлен тем, насколько она пред­ставляется источником разного рода рисков. В эксперименталь­ных исследованиях выявлены различные факторы «воспринима­емого риска». Из них чрезвычайно важным является, например, степень удаленности от непосредственного очага угрозы, а так­же мера информированности (отдельного человека или группы) о конкретных «рисковых» ситуациях. В обыденной жизни все эти выявленные в исследованиях факторы хорошо известны. В конкретных чрезвычайных ситуациях включение риска в пове­дение человека во многом обусловлено именно степенью его ин­формированности как о характере угрозы, так и о возможных последствиях. В ряде исследований, проведенных в нашей стра­не после чернобыльской катастрофы, установлены различные типы поведения в ситуациях риска. Чрезвычайно важным фак­тором восприятия окружающей среды через призму риска явля­ется осмысление связи «чисто» экологических (природных) ка­тастроф и социальной ситуации, в рамках которой они происхо­дят. Мы вернемся к этому вопросу подробнее ниже, но сейчас необходимо сказать о том, что образ мира как целостное образование в сознании человека включает в себя представление о единстве природной и социальной среды.

Возвращаясь к проблеме идентичности, можно сделать вывод, что идентификация с определенным типом среды есть важ­нейший компонент образа Я.

А. В. Петровский

ПОТРЕБНОСТЬ «БЫТЬ ЛИЧНОСТЬЮ» [68]

 

Запечатлевая, продолжая себя в других членах общества, че­ловек упрочивает свое существование. Обеспечивая посред­ством активного участия в деятельности свое «инобытие» в других людях, индивид объективно формирует содержание своей потребности в персонализации. Субъективно последняя может выступать в мотивации достижения, притязаний на внимание, славу, дружбу, уважение, положение лидера и может быть или не быть рефлектирована, осознана. Потребность индивида быть личностью становится условием формирования у других людей способности видеть в нем личность, жизненно необходимую для поддержания единства, общности, преемственности, передачи способов и результатов деятельности и, что особенно важно, ус­тановления доверия друг к другу, без чего трудно надеяться на успех общего дела.

Таким образом, выделяя себя как индивидуальность, доби­ваясь дифференциальной оценки себя как личности, человек полагает себя в общности как необходимое условие ее суще­ствования, поскольку он производит всеобщий результат, что позволяет сохранять эту общность как целое. Общественная необходимость персонализации очевидна. В противном случае исчезает и становится немыслимой доверительная, интимная связь между людьми, связь между поколениями, где воспитуемый питывает в себя не только знания, которые ему передают­ся, но и лично<

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: