В.В. Оппель Восстановление речи после инсульта

<... > Прежде всего следует расспросить детально о том — впервые ли у больного нарушилась речь, как она нарушилась, когда, как говорил больной до инсульта. Надо узнать, како­вы были отличительные черты его характера (спокойный, выдержанный или горячий, вспыльчивый, настойчивый в достижении намеченной цели или сомневающийся в себе и т. д. ). Надо осторожно выяснить в процессе беседы вопрос о внутрисемейных отношениях, о том, есть ли пункты, ко­торых не следует касаться, имена, которых не следует на­зывать при больном. К кому из родных больной особенно привязан, чьим отношением особенно дорожит и т. д. Как от­носился к работе, не было ли каких-либо неприятностей, с которыми семья связывает данное заболевание. Надо узнать, каково образование больного, его специальность, любил ли он до болезни читать, много ли писал (насколько грамотно). Знание всех этих условий поможет логопеду найти правиль­ную линию поведения с больным и предотвратить возмож­ность нанесения в процессе общения лишних, ненужных травм.

Таким образом, подготовительная работа логопеда к пер­вому занятию начинается, в сущности, тогда, когда он узна­ет, что на отделение поступил больной, у которого имеются речевые нарушения, и к моменту начала занятий семья долж­на уже знать, чем логопед будет заниматься с больным и как следует семье относиться к этим занятиям. Правильно разъ­яснить родным эти вопросы должен врач. Но вот разрешение получено, надо приступать к занятиям. Входя в палату, логопед обязательно должен приветст­вовать всех больных. Приветствие это должно быть спо­койным, ласковым, благожелательным и негромким — для того, чтобы оно дошло и до вновь начинающего занятия боль­ного. Если в палате есть другие больные, с которыми уже ведутся занятия, логопед сперва подходит к ним, чтобы тот, с кем занятие будет первым, услышал, что не только у него есть трудности в речи и что эти трудности преодолеваются. Если с первого дня больной не сможет сам сделать этого за­ключения—оно будет сделано с помощью логопеда позднее.

Подходя к постели больного, логопед должен хорошо улыбнуться, глядя прямо в глаза больного; тихонько подсесть на край постели или у постели и прежде всего поздоровать­ся, обязательно назвав больного по имени и отчеству. Этим он докажет ему прежде всего свое уважение. Здороваться с больным надо очень тихим голосом, но не шепотом. Если больной лежит с закрытыми глазами, его надо окликнуть по имени и отчеству шепотом. Больной не открывает глаз, ко­гда к нему подсаживаются, либо потому, что спит (а будить такого больного не следует), либо потому, что еще не окончательно вышел из состояния постинсультного оглуше­ния. Если после 3—4 окликов с интервалом не менее как в 30 секунд больной глаз не открывает, следует отойти и вто­рично подойти через какой-то промежуток времени (полчаса- час). Подойдя второй раз, можно, также шепотом, назвав больного по имени и отчеству, попросить посмотреть на то­го, кто к нему обращается. Именно посмотреть, а не открыть глаза, ибо по своему содержанию эти два предложения со­вершенно различны. Если после такой просьбы больной с тру­дом открыл глаза, а затем снова закрыл их, надо тихонько отойти, ибо это значит, что общее состояние больного еще не разрешает вести с ним систематических занятий. Однако, увидев, что глаза больного закрываются, следует также ше­потом спросить: « Хочется спать? » — и сразу прибавить: « Ну, отдыхайте! Я приду в другой раз».

Если же после оклика по имени больной открыл глаза и внимательно смотрит, глядя на незнакомого человека, надо поуютнее подсесть и также тихонько, спокойно и ласково задать ряд вопросов о его самочувствии, не забывая еще раз назвать по имени, отчеству.

Здесь важно все: и размеренно-медленный темп задавае­мых вопросов, и соблюдение достаточных интервалов меж­ду ними, и спокойно-доверительный тон, которым они за­даются, и ласково-приветливое выражение лица и глаз.

Острые постинсультные больные различно реагируют на задаваемые вопросы: одни — головным жестом, другие — открыванием глаз; одни — сопровождая эти жесты голосообразованием, другие — плотно сжав губы, третьи — почти неартикулированным речеподобным голосообразованием, четвертые — показывая пальцем на язык, — не могу, мол, сказать. <... >

Трудно бывает логопеду в тех случаях, в которых больной на просьбу произнести что-либо упорно показывает пальцем на язык, давая понять, что сказать ничего не может. Этот жест уже сам по себе говорит о том, что больной до прихода логопеда делал тщетные попытки, — и не один раз, — что-то произнести, отчаялся и поверил в невозможность речевого общения. Другими словами, у больного уже сформировалось отношение к себе как к человеку, который не может пользо­ваться речью.

Первой задачей логопеда является доказать больному не­правильность, неправомерность этого отношения. Тут неред­ко на помощь приходит песня <... >

До сих пор мы говорили о первом занятии с больным, толь­ко что перенесшим острое нарушение мозгового кровообра­щения, или с больным, госпитализированным вскоре после такого нарушения. Больные, приходящие в поликлинику, — это больные, либо недавно выписавшиеся из больницы по­сле мозгового инсульта (в тех случаях, когда инсульт не ос­тавил после себя тяжелых парезов), либо давно перенесшие нарушение мозгового кровообращения, но у которых доста­точно восстановилась двигательная функция, чтобы са­мостоятельно или с посторонней помощью передвигаться по городу.

Отличает этих больных от больных, с которыми логопед имеет дело в больнице, прежде всего то, что у них уже сфор­мировалось то или иное отношение к своему дефекту и воз­можностям восстановления речи. В подавляющем большин­стве они чрезвычайно ущемлены дефектом речи, ранимы, у многих уже успели развиться вторичные невротические наслоения. Поэтому и здесь первое впечатление, произве­денное на них занятием, первый контакт с логопедом, уме­ние его вселить больному уверенность в возможность восста­новления или хотя бы поколебать уверенность в невозмож­ности восстановления речи имеют часто решающее значе­ние. <... >

Итак, в поликлинику приходят больные, находящиеся на разном уровне восстановления речи, живущие в совершенно различных домашних условиях, на различных расстояниях от поликлиники, передвигающиеся по городу совершенно са­мостоятельно и приходящие только с провожатым; наконец, люди, различно переживающие свой дефект, различно отно­сящиеся к нему при различном отношении к ним окружаю­щих. И чаще всего все эти отношения уже сформировались и наложили свой отпечаток на больного. <... >

А это обстоятельство в значительной мере определяет и то, как должен вести себя логопед с вновь пришедшим больным. Первое, что надо дать больному почувствовать, — это уваже­ние к себе как к человеку. Для этого логопед встречает его стоя, протягивает руку и называет по имени и отчеству, за­тем просит сесть, указывая, где больному будет удобнее. Чаще всего вместе с больным на первое занятие приходит и кто-то из родственников. С самого начала логопед должен просить родственников помолчать (вне зависимости от того, есть у больного речь или нет) и разговаривать только с больным, каждый раз останавливая родственника, когда тот пытается вмешаться в разговор. Обычно я пользуюсь такой формулой, если родственник пытается мне объяснить что-то, чего не мо­жет сказать больной: «Спасибо, но мы уж как-нибудь сами разберемся с И. И.! А с вами, если надо будет, мы потом все уточним. Правда, И. И.? » (последние слова обращены к боль­ному и произносятся с улыбкой). Обычно после такой репли­ки больной расцветает улыбкой и из сил выбивается, чтобы все самому сказать и объяснить: он почувствовал себя не ин­валидом, а человеком, ради поддержания престижа которо­го родственника «посадили на место». После такого разгово­ра родственники обычно чувствуют себя несколько ущемлен­ными, однако сделать это необходимо для того, чтобы они с первой минуты знали, что для логопеда существуют только интересы больного. Это не мешает логопеду, если в том ока­жется необходимость, после первой же беседы получить до­полнительные сведения от родных. Но обязательно после, а не до разговора с больным. Единственное, что можно себе по­зволить до беседы с больным, — это просмотреть медицин­ские документы, которые принесли с собой родственники. Все остальное — после.

Если вы хотите сразу наладить контакт с больным, беседу надо проводить очень эмоционально, однако тихим голосом, переходя в шепот. В процессе беседы больного надо все время подбадривать, все время стимулировать к речи, даже если это не речь в нашем понимании слова, а лишь речеподобное звуко- или слогообразование. И тогда нередко на первом же заня­тии вам удастся получить растормаживающий эффект. <... >

В результате первой беседы у вас должно сложиться пред­ставление о том, каковы превалирующие речевые расстрой­ства на данный день, что больному (в речевом плане) недос­тупно и что у него легче всего растормаживается. Однако бе­седа должна быть построена так, чтобы в ней не было ни од­ного нарочитого жеста, чтобы она шла непринужденно и оживленно, чтобы, выясняя для себя ту или иную деталь речевого расстройства, логопед не дал этого почувствовать больному. Для больного эта беседа должна остаться первым ощущением начинающегося восстановления. И только.

Не рекомендую при первой же встрече заниматься и во­просом о состоянии чтения и письма больного. Незачем раз­вертывать перед ним всю картину, иногда чрезвычайно мас­сивного, дефекта. Единственное исключение мы допускаем в этом вопросе для больных с тяжелыми сенсорными рас­стройствами, полностью не понимающих даже ситуативную речь, ничего не могущих повторить. Иногда у них сохранено в какой-то мере глобальное чтение, к которому мы и прибе­гаем, чтобы убедить больного в том, что он что-то может, что у него не полностью прерван контакт с окружающим миром. Правда, с таким больным мы предварительно долго бесе­дуем. Можно всегда найти такие обороты речи, которые стимулируют высказывания больного и создают у него впе­чатление, что его, хотя бы частично, понимают. Это такие реплики, как: «Ах, вот оно что! Ну-ну, понятно! Так что же дальше? Так, так... » и др., аналогичные приведенным. По­началу больной жадно бросается на эти реплики, он возбуж­ден, он видит перед собой человека, который не только не ' отмахивается от него, не только не говорит, что ничего не понимает, но еще и поощряет его высказывания. Однако здесь надо знать меру и не переборщить. В дальнейшем в про­цессе занятий больному можно и нужно (особенно после ка- кой-то неудачи в занятиях) дать 1—2 минуты «выговориться».

Однако только при первой встрече можно давать полную во­лю таким «высказываниям». В дальнейшем надо стремиться к тому, чтобы больной научился их произвольно затормажи­вать и постепенно переходить хоть к коротким, но адекват­ным высказываниям. В этих целях мы и используем, особен­но на ранних этапах работы, глобальное чтение. <... >

Занятие, проводимое в форме урока, утомляет больного. Он чувствует себя учеником, боится ошибиться. В условиях же напряженности растормаживание речи невозможно, а его- то и должен добиться логопед. Занятие, проводимое как бе­седа, позволяет логопеду значительно легче маневрировать различными методическими приемами, подводящими боль­ного к выполнению доступного для него задания, которым и заканчивается первая встреча, равно как и каждое после­дующее занятие. Мы стремимся так вести занятие, чтобы не только больной, но и изредка присутствующие на занятии родственники слышали бы только беседу, иногда прерывае­мую то просьбой повторить какое-то слово, то выбрать для ответа одно из нескольких слов, то еще какое-то мелкое за­мечание. Только логопед, работающий в той же области, дол­жен и может уловить, над чем ведется работа. Для больного такое занятие должно оставаться обычной беседой. <... >

Заканчивая изложение вопроса о первичном обследовании и первом занятии с больными, страдающими афазией, мы хо­тим еще раз подчеркнуть, что основным здесь является: ра­бота на положительных эмоциях, умение показать больно­му уважение к его личности и создание условий, при кото­рых отношения между больным и логопедом строятся на глу­боком доверии больного и большем, никогда не ослабеваю­щем желании логопеда помочь больному не только в восстановлении речи, но и в сохранении своего места в семье и обществе. Логопед должен помнить, что доверие больного очень сто­рожко: стоит ему один раз усомниться в том, что логопед дей­ствительно очень хочет помочь ему и абсолютно уверен в ре­альной возможности восстановления, и начнутся пропуски занятий, невыполнение заданий, в общем — весь тот ком­плекс поведения, который говорит о постепенной утрате до­верия. Поэтому, как бы ни чувствовал себя логопед, что бы ни происходило у него дома, — с больным он должен быть всегда одинаково улыбчивым, «солнечным», как любят оп­ределять это «восстановившиеся» уже больные, и всегда с не­ослабевающим вниманием и интересом, относящимся ко всем удачам и неудачам больного. Он должен быть его моральной опорой до тех пор, пока не выпустит его в жизнь. Эта линия начинается с первой встречи и должна неизменно быть ос­новной до конца занятий.

 

Оппель В. В. Восстановление речи после инсульта. — М.. 1972. — С. 20-26

 

                                                    Учебное издание

                       ЛОГОПЕДИЯ МЕТОДИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ

Пособие для логопедов и студентов дефектологических факультетов педагогических вузов

В пяти книгах

Книга III СИСТЕМНЫЕ НАРУШЕНИЯ РЕЧИ Алалия. Афазия

 

Редактор ГЛ. Стольникова Зав. художественной редакцией И А. Пшеничников Художник обложки А. В. Щетинцева Компьютерная верстка А. И. Попов Корректор И. Н. Голубева

Отпечатано с диапозитивов, изготовленных ООО «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС».

Лицензия ИД № 03185 от 10. 11. 2000. Санитарно-эпидемиологическое заключение № 77. 99. 60. 953. Д. 009475. 08. 07 от 10. 08. 2007 г. Сдано в набор 20. 11. 02. Подписано в печать 25. 11. 03. Формат 60x90/16. Печать офсетная. Бумага газетная. Усл. печ. л. 19, 5. Тираж 10 000 экз. (2-й завод 5 001-10 000 экз. ). Заказ № 1977.

Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС. 119571, Москва, проси. Вернадского, 88, Московский педагогический государственный университет. Тел. 437-11-11, 437-25-52, 437 99-98; тел. /факс 735-66-62. E-mail: vlado8@dol. ru http: //www. vlado8. ru

ГУП РК «Республиканская типография им. П. Ф. Анохина». 185005, Петрозаводск

 

^[1] Гвоздев А. Н. Усвоение ребенком звуковой стороны русского языка. — М., 1948.

 

^[3] Это опережение нам представляется закономерным и не противо­речащим положению о взаимозависимости речи и других психических процессов. По-видимому, развитие психических процессов у моторных алаликов опосредуется их внутренней речью, элементы которой могут раз­виваться у алаликов спонтанно. Во всяком случае теоретически возмож­ность развития элементов внутренней речи у моторных алаликов может быть объяснена гипотезой Н. И. Жинкина о «предметно-схемном коде» внутренней речи; в свете этой гипотезы и процесс понимания речи мотор­ными алаликами можно интерпретировать (в терминах Н. И. Жинкина)

[4] Вопросы языкознания», 1964, № 2. )

'Следует оговориться, что, отдавая предпочтение этому пути, мы не отрицаем целесообразности как первого пути, так и возможного третьего пути — параллельного развития речи и других психических процессов.

^[5] А. Р. Лурия, 1947.

^[6] Обращается также внимание на наличие или отсутствие носового от­тенка речи.

^[7] Обращают также внимание на объем движений языка и губ, которые могут быть ограничены из-за наличий пареза, а не из-за апраксических трудностей.

⇐ Предыдущая22232425262728293031

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: