Причины лицемерного выражения 2 глава

Отсюда ясно, какие браки мы считаем адскими: таковы браки между людьми, которые внутри являются злейшими врагами друг для друга, внешне представая самыми близкими друзьями.

К этому прибавлю две достопамятные истории. Вот первая.

Как-то я смотрел в окно на восток и увидел семь женщин, кото­рые сидели у источника в саду роз. Я стал вглядываться, пытаясь понять, что они делают, и одна из женщин кивнула мне, как бы приглашая к ним присоединиться. Я тотчас вышел из дома и поспе­шил в сад. Приблизившись к женщинам, я спросил их, откуда они.

«Мы — жены, — ответили они, — и беседуем здесь о наслаж­дениях супружеской любви. И в силу многих причин мы пришли к выводу, что наслаждение супружеской любви есть также на­слаждение премудростью».

Этот ответ весьма меня обрадовал, и я мог видеть, что пребы­ваю в духе и способен ко все более глубокому и просветленному постижению. «Давайте обменяемся мнениями об этих удовольст­виях», — сказал я женщинам. И когда они ответили согласием, я спросил: «Откуда вы, жены, знаете, что наслаждения супружес­кой любви суть также наслаждения премудростью?»

«Мы знаем это оттого, что мудрость в наших мужьях соответ­ствует нашему наслаждению супружеской любовью, — ответили женщины. — Для нас радость этой любви прибывает и убывает и получает все свое содержание в соответствии с состоянием му­дрости наших мужей».

Услышав сие, я спросил: «Я знаю, что вы всем своим сущест­вом откликаетесь на ласковые слова мужа и живость его ума. Но я удивлен словами о том, что так происходит вследствие мудрости ваших мужей. Скажите мне: что есть мудрость? И какая мудрость способна на такое?»

Мои слова обидели жен, и они сказали: «Вы полагаете, что мы не знаем даже, что такое мудрость и какая мудрость способна на такое, однако же мы постоянно помышляем о мудрости наших мужей, и мы узнаем о ней каждый день из их уст. Ибо мы думаем о том, что происходит с нашими мужьями дни напролет. За це­лый день едва ли наберется несколько минут, когда наши пота­енные мысли совершенно покидают их и пребывают где-либо еще, в то время как наши мужья очень мало думают о том, в ка­ком состоянии находимся мы. Наша интуиция позволяет нам знать о том, чему их мудрость радуется в нас. Наши мужья назы­вают это духовной разумной премудростью и духовной нравст­венной премудростью. Они говорят, что духовная разумная пре­мудрость относится к уму и понятиям, а духовная нравственная премудрость — к воле и образу жизни. И они совмещают в себе эти два вида премудрости. Они объясняют это следующим обра­зом: наслаждения премудростью, проистекающие из их разума, становятся радостью в нашей груди, а от нас вновь переходят к ним, так что наслаждения возвращаются к премудрости, из ко­торой они вышли».

«Знаете ли вы еще что-либо о том, как мудрость ваших мужей может сделать вас счастливыми?» — спросил я.

«Да, — ответили они. — Существует духовная премудрость. Муд­рость разума и нравственности исходит из нее. Духовная премуд­рость состоит в том, чтобы признавать Господа Спасителя Богом Не­ба и земли и собирать истины Церкви от Него. Истины приходят через Слово и проповедь, идущую от Слова. От этого происходит ду­ховная разумность. Духовная же нравственность есть жизнь в соот­ветствии с этими истинами, идущими от Него. Наши мужья говорят, что духовная разумность и духовная нравственность суть высшая пре­мудрость, которая порождает истинную супружескую любовь.

Они также объяснили нам причину этого. Премудрость рас­крывает внутреннейшие начала их ума, отчего они могут свобод­но вместить в себя поток любви во всей его полноте — от истока до самого конца. Жизнь супружеской любви зависит от силы и изобилия этого потока. Мудрость разума и нравственности в на­ших мужьях имеет определенную цель в супружестве — любить только жену и отвергать всякое вожделение в отношении дру­гих. И в той мере, в какой они преуспевают в этом, их любовь до­стигает совершенства. В то же время это дает нам возвышенное чувство наслаждения, которое рождается как отклик на радость чувств наших мужей и очарование их мыслей».

«Знаете ли вы, как совершается такое общение?» — спросил я.

«Всякое отношение в любви требует действия, восприятия и ответного действия, — сказали они. — Наша любовь находит на­слаждение в том, чтобы начинать делать нечто. Мудрость наших мужей есть условие восприятия, а равным образом ответного дей­ствия, по мере того как они откликаются на наше действие. И мы замечаем эту их реакцию с чувством радости в сердце и в соответ­ствии с состоянием нашего ума, который всегда открыт и готов воспринять все, с чем сообщается, и это происходит от доброде­тели наших мужей, которая означает также связь с нашим состо­янием полноты любви». И еще они сказали: «Будьте осторожны! Не думайте, что наслаждения, о которых мы говорим, означают внешние удовольствия этой любви. Мы говорим вовсе не о них, а об отраде наших сердец, которая всегда есть отклик на премуд­рость наших мужей».

Тут вдали показался голубь, словно державший в клюве лис­ток. Когда он приблизился, оказалось, что то был мальчик, дер­жавший в руке лист бумаги. Подойдя ко мне, он протянул мне этот листок и сказал: «Прочтите сие перед девами источника».

И я прочел такие слова: «Скажите жителям Земли, что истин­ная супружеская любовь существует. Она одаривает тысячами на­слаждений, но мир почти ничего не знает о них. И он узнает о них, когда Церковь обвенчается с Господом».

Я спросил: «Почему мальчик назвал вас девами источника?»

«Нас зовут девами, когда мы сидим у этого источника, — отве­тили женщины. — Ибо мы воплощаем пристрастие к истинам му­дрости наших мужей, а пристрастие к истине зовется девством. Весна же означает истину мудрости, а сад роз, в котором мы на­ходимся, означает наслаждения премудростью».

Затем одна из семи дев сплела венок из роз, окропила его во­дой из источника и возложила на шляпу мальчика, сказав: «При­ми же наслаждения разума. Шляпа — это разум, а венок из роз — наслаждение им».

Украшенный венком мальчик убежал, и издали он вновь при­виделся мне летящим голубем — но с гирляндой цветов на голове.

Вторая история. Несколько дней спустя я снова увидел семь дев, но уже в другом саду роз. Это был превосходный сад. Такого я никогда прежне не видел. Он был круглым, и розы в нем спле­тались в некое подобие радужной арки. Ее внешнюю поверх­ность составляли розы темно-алого цвета, внутри них было золо­тисто-желтые розы, еще глубже синие, а в самой середине этой сплетенной из цветов радуги были розы ярко-зеленого цвета. В этом саду имелся пруд с чистой водой. Сидевшие подле него семь дев, названные прежде девами источника, увидев меня, при­гласили присоединиться к ним.

Когда я подошел, они сказали: «Вы видели на земле что-либо более прекрасное?»

«Никогда!» — ответил я.

«Господь создает такой сад в одно мгновение, и он означает нечто новое на земле, — сказали они. — Сможете ли вы догадать­ся, что это за новшество? Мы полагаем, что это наслаждения су­пружеской любви».

Когда я услышал это, я сказал: «Наслаждения супружеской любви! Вы так много и так красноречиво поведали мне о них прежде! После того как я расстался с вами, я рассказал о нашем разговоре нескольким женам, живущим по соседству. Я сказал: «Я знаю теперь, что наслаждение появляется в ваших сердцах от су­пружеской любви, и вы можете разделить его с вашими мужьями соответственно их мудрости. Поэтому ваш духовный взор все вре­мя обращен на мужа, и вы стремитесь направить его ум к мудрос­ти, чтобы вы могли испытывать эти наслаждения». Еще я сказал им, что в их понимании мудрость есть духовная мудрость разума и нравственности, и в супружестве она означает любовь к одной лишь жене и отвержение всех себялюбивых желаний в отноше­нии других.

Но эти жены в ответ только рассмеялись и сказали: «Что это значит? Вы говорите глупость. Мы не знаем, что такое супружес­кая любовь. Мы не обладаем ею. Даже если этой любовью облада­ют наши мужья, как мы можем наслаждаться ею? А что касается самых внешних удовольствий этой любви, то мы иногда реши­тельно отвергаем их, потому что находим их неприятными, по­добно, например, насилию. Вы не найдете никаких следов этой любви на наших лицах, если станете искать ее. Вы, верно, дразни­те нас или смеетесь над нами, когда говорите, что мы с утра до ве­чера думаем о наших мужьях, как те семь дев, и ждем, когда они испытают удовольствие, чтобы получить от этого наслаждение».

Я запомнил эти слова, и теперь могу повторить их для вас. Они противоречат всему, что вы сказали мне у источника. И я охотно выслушал их и поверил им!»

И девы в саду роз ответили мне: «Друг, ты не знаешь, сколь му­дры и осторожны жены, ибо им приходится скрываться от муж­чин — с единственной целью: чтобы их любили. Всякий мужчина, который не духовно, а только природно-разумен и нравственен, холоден к своей жене. Холодность сокрыта в самой глубине его ума. Мудрая и осторожная жена искусно следует тому раскрывает свою любовь к супружеству ровно в той же мере, так что ни на лице ее, ни в ее голосе или манерах невозможно заметить призна­ков этой любви. Ибо в той мере, в какой проявляется ее любовь, холодность мужа изливается из глубин его ума наружу. Она на­полняет холодом его тело и побуждает разделить брачное ложе с другими».

«Откуда же приходит то, что вы называете холодностью в су­пружестве?» — спросил я.

«Она происходит от духовного безумства, — ответили они. — Каждый духовно неразумный мужчина внутри глубоко холоден к своей жене, но расположен к проституткам. Супружеская лю­бовь противоположна блудной, поэтому она охладевает, когда любовь к блуду разгорается. А когда в мужчине царит холодность, он не может терпеть проявлений любви, а следовательно, не пе­реносит даже дуновения любви, исходящего от жены. Вот поче­му жена мудро и предупредительно скрывает ее, и в той мере, в какой она ее отрицает, в мужчине возрождается и восстанавли­вается любовное желание. Вот почему такие жены не имеют сер­дечных наслаждений, подобных тем, которые знакомы нам, а только удовольствия, которые являются удовольствиями безум­ства для мужчины, ибо они суть удовольствия любви к блуду. Каждая целомудренная жена любит своего мужа — даже нецело­мудренного, — но только мудрость может принять ее любовь, по­этому жена делает все возможное для того, чтобы превратить его безумство в мудрость — другими словами, побудить его желать только ее и больше никого. Она делает это тысячами способов, стараясь не раскрывать их ему, ибо она знает, что нельзя заста­вить любить силой, но любовь сама прорывается без видимой причины. Следовательно, женщины могут знать состояние своих мужей посредством зрения, слуха и осязания, а мужья, со своей стороны, ничего не могут знать о внутреннем состоянии своих жен. Целомудренная жена может бросить на мужа сердитый взгляд и грубо разговаривать с ним, даже сердиться и ссориться, и все же она будет хранить в своем сердце нежную любовь к не­му. В одно мгновение она может забыть и простить, так что всплески ее гнева и сердитые позы явно благоприятствуют муд­рости в муже и его восприимчивости к любви. Еще одна причина того, что жены так скрывают любовь в своей душе, заключается в том, чтобы не позволить холодности мужа вырваться наружу. Это разжигает огонь его любовного желания и делает его сухой веткой вместо сырого полена».

После того как семь жен сказали это и многое другое, пришли их мужья с гроздьями винограда в руках. Некоторые из них были очень вкусны, другие же отвратительны, и жены сказали: «Зачем вы принесли невкусный виноград?»

«Мы знали в душе, какой виноград вам угоден, — ответили му­жья. — Вы говорили с этим человеком об истинной супружеской любви и о том, что ее радость — это радость премудрости, а так­же о любви к блуду и о том, что радость этой любви есть радость безумства. Такие удовольствия подобны невкусному дикому вино­граду, тогда как наслаждения супружеской любви подобны вкусу сладкого винограда». Они поддержали мнение своих жен и доба­вили: «Удовольствия безумства выглядят с виду как наслаждения мудрости, но они не таковы внутри — совсем как хороший и пло­хой виноград, принесенный нами. И мудрость нецеломудренных людей с виду похожа на мудрость целомудренных, но не такова она внутри».

Засим маленький мальчик снова подошел ко мне, протянул листок бумаги и сказал: «Прочтите».

И вот что я прочел: «Вам надобно знать, что наслаждения су­пружеской любви возносятся до самого высокого неба и там, а равно и на пути туда, соединяются с радостью всех видов небес­ной любви, и так они входят в вечное блаженство. Ибо наслажде­ния супружеской любви есть также наслаждение премудростью. Вам также надобно знать, что удовольствия блудной любви опус­каются до низших кругов ада и там, а равно на пути туда, соединя­ются со всеми удовольствиями адской любви, и так они становят­ся несчастьем, которое заключается в отсутствии всякой сердечной радости. Ибо удовольствия любви к блуду суть также удовольствия безумства».

После этого мужья ушли вместе со своими женами, ведя с со­бой мальчика на небо. Они знали, от какого сообщества он был прислан: то было сообщество нового неба. Новая Церковь на зем­ле будет связана с ним.

 

Глава

XIII

ПОМОЛВКИ И СВАДЬБЫ

 

295 О помолвках и женитьбе, а также сопутствующих им обрядах в этой главе говорится главным образом с точки зрения их умопо­стигаемого содержания, ибо цель этой книги состоит в том, что­бы помочь читателю постичь истину посредством разума и тем са­мым возвыситься до нее, так что человек делается убежденным в духе. Ибо то, что может быть предметом убеждения, важнее для духа, чем то, что дается верой в авторитет, не подкрепленной пониманием и разумом. Такое знание входит в разум не глубоко, закрепляясь только в памяти, и там смешивается с заблуждения­ми и ложными понятиями, а потому стоит ниже разумных убеж­дений. Каждый может по видимости говорить разумно на основа­нии заученных понятий, но это «задний ум», ибо рассуждающий так подобен крабу, который пятится и смотрит назад. Иначе по­ступает тот, кто думает по разуму. У такого человека его разумное постижение выбирает из памяти то, что соответствует постигну­той им истине. Вот почему в этой главе говорится о многих обще­принятых обычаях, как-то: выборе невесты, родительском совете, сватовстве, заключении брачного договора до свадьбы с благо­словения священника и наконец самой свадьбе. А также о многом другом, из чего можно уяснить себе, что все это в совокупности и составляет то, завершением чему является свадьба.

Эта глава разделена на следующие части в указанном здесь по­рядке:

(1) Выбирает мужчина, но не женщина.

(2) Мужчина должен ухаживать за женщиной и просить ее выйти за него замуж,, а не наоборот.

(3) Прежде чем женщина согласится, ей подобает спро­сить совета родителей или тех, кто их заменяет, а затем подумать самой.

(4) После того как молодые люди объявят о своем согла­сии вступить в брак, они дают друг другу поручительство.

(5) Согласие должно быть подтверждено и усилено торже­ственным обетом, или помолвкой.

(6) Помолвка подготовляет обоих к супружеской любви.

(7) Помолвка соединяет ум одного с умом другого, делая брак духовным, прежде чем он станет физическим.

(8) Так происходит с теми, кто помышляет о супружест­ве целомудренно, но иначе дело обстоит с теми, кто мыслит о нем нецеломудренно.

(9) Во время помолвки соитие непозволительно.

(10) После помолвки следует свадьба.

(П) До свадьбы, в присутствии свидетелей, должен быть заключен брачный договор.

(12) Священник должен провозгласить брак священным.

(13) Свадьбу следует справлять в духе приязни и дружбы.

(14) После свадьбы духовное супружество становится также и телесным и тем самым обретает завершенность.

(15) Таково правильное развитие супружеской любви с мо­мента ее зарождения до того, как она впервые воспламенится.

(16) Насильственно подгоняемая, лишенная правильного становления супружеская любовь сжигает себя в самой серд­цевине и растрачивается впустую.

(17) Духовное состояние любящих, развиваясь, становит­ся супружеством; однако последнее имеет неодинаковую при­роду у людей духовных и природных.

(18) Так происходит потому, что существует порядок по­следовательности и порядок единовременности, и второй вытекает из первого и сообразуется с ним.

(1) Выбирает мужчина, но не женщина.

Так происходит потому, что мужчина рожден быть разумом, а женщина—любовью, а также потому, что мужчинам свойствен­но любить противоположный пол, женщинам же — лишь одно­го мужчину. Кроме того, если для мужчины не является непри­личным говорить о любви и возвещать о ней, то для женщины это неприлично. Тем не менее от женщин также зависит выбор для них спутника жизни.

Что касается первого положения — о том, что мужчины могут выбирать, потому что рождены для разума, — то оно проистекает из того, что разум способен ясно видеть сопоставимые и несопос­тавимые предметы, разделять их и выбирать посредством сужде­ния. Иначе обстоит дело у женщин. Они рождены быть любовью и не имеют такого ясного видения, поэтому для них решение вый­ти замуж является только продолжением наклонностей их любви. Хотя они могут весьма искусно судить о различиях между мужчи­нами, все же любовь их обращена к внешней стороне вещей.

Что касается второго положения — почему мужчины, а не женщины делают выбор, — то тут надо сказать, что мужчинам свойственно любить противоположный пол, а женщинам — лишь одного мужчину. Тот, кто любит противоположный пол, свободен в своем решении. У женщин дело обстоит иначе, по­скольку им свойственно любить лишь одного человека. Спросите для проверки любого мужчину о моногамном и полигамном бра­ке, и вы редко встретите такого, кто не отдаст предпочтения по­лигамному браку, порожденному любовью к противоположному полу. Но задайте тот же вопрос женщинам, и все они, за исклкх чением проституток, отвергнут полигамный брак. Отсюда следу­ет, что женщинам свойственно любить лишь одного мужчину, то есть им свойственна именно супружеская любовь.

Что касается третьего положения — о том, что для мужчины не является неприличным говорить о любви и возвещать о ней, тогда как для женщины это неприлично,—то оно самоочевидно. Отсюда следует, что мужчине пристало обнародовать свою лю­бовь, а если так, то и, выбор тоже принадлежит ему.

Мы знаем, что женщины также свободны выбирать себе спут­ников жизни, но этот выбор ограничен, тогда как выбор мужчин неограничен.

297 (2) Мужчина должен ухаживать за женщиной и просить ее выйти за нею замуж, а не наоборот. Это обусловлено тем, что мужчине дан выбор, а кроме того мужчине приличествует ухажи­вать за женщиной и просить ее выйти замуж. Если бы так посту­пали женщины, они не только заслужили бы упреки, но приобре­ли бы дурную репутацию, делая мужчинам предложение; или же после свадьбы их сочли бы ненасытными, так что в замужестве их ожидали бы холодность и презрение. В таком случае браки пре­вратились бы в трагедию. Кроме того, женщины ценят в себе то, что уступили честным предложениям мужчины, как если бы их завоевали. Разве не очевидно, что, если бы женщины ухаживали за мужчинами, их предложения редко бы принимались? Мужчи­ны либо отвергли бы их с презрением, либо сочли бы такое пове­дение проявлением агрессивности и разврата.

Более того, мужчины, как было показано выше, не обладают врожденной любовью к противоположному полу, а без этой люб­ви жизнь лишилась бы своей прелести. Следовательно, ради то­го, чтобы мужчины были приятны женщинам, которые призваны украсить любовью их жизнь, они должны учтиво, вежливо и скромно просить женщин стать сладкой приправой к этой жиз­ни. Наконец, красота женского лица, тела и манер заслуживает почитания более, чем такие же мужские достоинства.

298 (3) Прежде чем женщина согласится, ей подобает спро­сить совета родителей или тех, кто их заменяет, а затем подумать самой. Спросить совета родителей следует потому, что они рассматривают женитьбу с точки зрения разума, знания и любви. С точки зрения разума — потому что они старше и их возраст позволяет им судить разумнее и замечать вещи, которые хорошо сочетаются или, наоборот, несовместимы. С точки зре­ния знания — потому что они понимают личность как жениха, так и дочери и совместно выносят суждения об их будущем как супру­гов. С точки зрения любви — потому что они заботятся о дочери и для них ее дом — все равно, что их собственный.

299 Все обстоит совсем иначе, когда дочь дает согласие на брак, не посоветовавшись с родителями, ибо она не способна оценить свое будущее с точки зрения и разума, и знания, и любви. Она не может сделать это с точки зрения разума, потому что еще невеже­ственна в отношении замужней жизни и не способна определить привычки мужчин, исходя из их природных наклонностей. Также она не способна сделать это с точки зрения знания, она мало осве­домлена о домашней жизни за пределами повседневных дел в до­ме ее родителей и друзей и не умеет понять того, что нужно лич­но ее жениху. Не способна она сделать это и с точки зрения любви, поскольку в дочерях на этом этапе жизни любовь подчине­на чувственным желаниям, а не требованиям зрелого ума.

Однако дочери подобает обдумать предложение о браке, прежде чем она даст согласие, чтобы не быть выданной против ее воли за мужчину, которого она не любит. Согласие делает воз­можным брак и посвящает ее дух в супружескую любовь. Однако же согласие, данное против воли, не дает ее духу посвящения, хо­тя дает опыт телу. Такое согласие превращает ее духовную чисто­ту в страсть — и так портит супружескую любовь при первом же ее пробуждении.

300 (4) После того как молодые люди объявят о своем согла­сии вступить в брак, они дают друг другу поручительство. Это поручительство символизируют подарки, вещественное под­тверждение и свидетельство их намерений, а также первые ми­лости. Они представляют собой вещественное подтверждение, поскольку воспринимаются как знаки согласия. И мы говорим, что молодые люди «дали друг другу поручительство», то есть подтвердили свои намерения, поклявшись вступить в брак, и под­крепили свои клятвы подарками. Поручительство суть свидетель­ство, которое как бы удостоверяет взаимную любовь и тем самым постоянно напоминает о ней — особенно если его скрепляет об­мен кольцами, подарки в виде бутылочек с ароматическими веще­ствами или бус. В этих вещицах пребывают некие образы души же­ниха и невесты. Поручительства суть первые милости, поскольку супружеская любовь удостоверяет присутствие неизбывной доб­рой воли, первыми плодами которой являются подарки. Такие по-' ручательства, как хорошо известно, очень приятны. Смотреть на них—просто счастье, и они делаются еще более дорогими и ми­лыми оттого, что в них заключена любовь. В них, так сказать, пре­бывают сердца будущих супругов.

Поскольку поручительства поддерживают супружескую лю­бовь, люди в древности имели особые обычаи подношения подар­ков по случаю достижения согласия на брак, а после обмена по­дарками молодые считались женихом и невестой. Однако же подношение подарков может происходить до формальной по­молвки или после нее. Если подарки подносят до помолвки, они являются уверениями и обещаниями помолвки. Если их подносят после помолвки, они имеют то же значение в отношении свадьбы.

(5) Согласие должно быть подтверждено и усилено торже­ственным обетом, или помолвской. Вот причины необходимо­сти принятия такого обета: 1. После его принятия души молодых людей все больше сближаются. 2. Он способствует тому, чтобы любовь к другому полу ограничивалась любовью лишь к одному мужчине и одной женщине. 3. Оповестить друг друга о своих чув­ствах и соединить эти чувства в общем счастье. 4. Дух жениха и дух невесты должны обрести состояние супружества. 5. Супру­жеская любовь должна окрепнуть и запылать в полную силу к свадьбе. 6. Следовательно, супружеская любовь должна пра­вильно произрастать из своего духовного истока.

Состояние помолвки можно сравнить с весной, предваряю­щей лето, а внутренние наслаждения этой поры — с цветением ' деревьев, прежде чем они принесут плоды. На небесах тоже су­ществуют помолвки, поскольку супружеская любовь зарождается и растет для того, чтобы произвести зрелую любовь, которая на­чинается в день свадьбы.

(6) Помолвка подготовляет обоих к супружеской любви. Положения, указанные в предыдущем параграфе, устанавливают, что формальная помолвка подготовляет ум или дух человека к соединению с другим умом или духом или, что то же самое, со­единение одной любви с другой. Следует,сказать, что истинная супружеская любовь устроена таким образом, что она поднимает­ся вверх и опускается вниз. Зародившись, она стремится вверх в попытке установить единение душ посредством раскрытия все более глубоких начал разума. И нет любви, которая стремилась бы вверх с большей настойчивостью или с большим упорством добивалась бы раскрытия внутренностей разума. Ибо душа каж­дого супруга жаждет этого.,

Одновременно с движением вверх, к душе, эта любовь опус­кается вниз, в тело. Но нужно заметить, что в своем нисхождении супружеская любовь совершенно подобна своему порыву вверх. Если она присутствует в высших сферах, она опускается вниз це­ломудренной, но если ее нет вверху, она нисходит нецеломудрен­ной. Ибо нижние начала ума нецеломудренны, верхние же цело­мудренны, так как нижние начала соотносятся с телом, верхние же отделены от него. Об этом будет больше сказано ниже (№ 305).

Как явствует из этих замечаний, помолвка подготавливает ра­зум будущих супругов к супружеской любви, но для каждого по-разному — в соответствии с тем, что они любят.

(7) Помолвка соединяет разум одного с разумом другого, делая брак духовным, прежде чем он станет физическим. Это суждение не требует дальнейших обоснований, поскольку выте­кает из того, что было сказано прежде (см. № 301—302).

(8) Так происходит с теми, кто помышляет о супружест­ве целомудренно, но иначе дело обстоит с теми, кто мыслит о нем нецеломудренно.

Для людей целомудренных — тех, кто мыслит о супружестве исходя из религии, — на первом месте стоит супружество духа, а уж после него — супружество плоти. Это те, в ком любовь поднимает­ся вверх, а потом нисходит вниз. Души таких людей отгораживают­ся от несдержанной любви другого пола и посвящают себя лишь тем, с кем они желают иметь вечный союз и даруемое им блажен­ство, сопутствующее надежде. Но все обстоит совершенно иначе для людей нецеломудренных — тех, кто не думает о супружестве и его святости исходя из религии. Для них существует только су­пружество плоти, не духа. Если что-либо от супружеской любви и проявится в них во время помолвки — достигнув возвышенного состояния,—тем не менее затем это чувство стремительно опуска­ется вниз и смешивается с корыстными желаниями, которые слу­жат похоти. Зараженная нецеломудрием, любовь погружается в тело и загрязняет себя до основания нечистым зудом плоти. Вследствие этого она гаснег так же быстро, как загорается, и рас­творяется в ледяном холоде. Для таких людей помолвка не значит почти ничего, кроме удовлетворения развратных вожделений.

(9) Во время помолвки соитие непозволительно, поскольку оно уничтожает последовательность, предписываемую любви в супружестве. Ибо в разуме человека пребывают три начала. Высшее называется небесным, среднее — духовным, а низшее — природным. Человек рождается в низшем начале, но, следуя в своей жизни истинам религии, поднимается к духовному, а бла­годаря супружеству любви и мудрости — также и к высшему на­чалам. Все дурные желания и вожделения пребывают в низшем начале, но таковых не бывает в начале духовном, ибо Господь вво­дит человека в него после того, как он как бы родится заново. В высшем же, небесном начале и пребывает целомудрие брака в супружеской любви. Человек возносится к нему благодаря люб­ви к благу и, стало быть, супружеской любви, поскольку большин­ство видов блага исходят из супружества.

Эти наблюдения показывают, что любовь в супружестве долж­на подниматься от низшего начала к высшему, чтобы быть целому­дренной и опуститься потом через среднее начало в тело. Когда это происходит, низшее начало очищается от присутствующей в нем духовной нечистоты благодаря целомудрию любви, нисходя­щей из высшего. Так низшая любовь обретает целомудрие. Но ес­ли преждевременное телесное соитие нарушит правильное разви­тие любви, человек в результате начинает действовать, повинуясь желаниям нижнего начала, которое от рождения нецеломудрен­но. Хорошо известно, что холодность в браке и пренебрежитель­ное отношение к супругу возникают и крепнут как раз от этого.

Тем не менее результаты преждевременного союза могут быть неодинаковы. То же относится и к слишком долго отклады­ваемой или слишком поспешной помолвке. Однако такие случаи трудно описать, ибо они очень многочисленны и разнообразны.

(10) После помолвки следует свадьба.

Существуют церемонии, которые являются чистой формаль­ностью, и церемонии, которые, являясь чистой формальнос­тью, выражают нечто существенное. Свадьбы относятся ко вто­рому виду. По причинам, изложенным ниже, свадьбы должны считаться существенным делом, которое должно быть публично освящено религией и служить поводом для формального торже­ства.

(а) Свадьба завершает предыдущий этап, начатый заверения­ми в преданности — который был лишь духовным этаном, — и кладет начало позднейшему этапу, этапу супружества. Это со­стояние одновременно духовно и телесно, ибо теперь дух входит в тело и направляет его. Следовательно, в этот день молодые пе­рестают быть женихом и невестой и становятся супругами, имею­щими общее ложе.

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: