21. Чего боятся все дети мира.

Было что-то невыносимо печальное в том, что майсы ехали по океанскому шоссе не в сторону океана, а вглубь континента. В окне мелькали сады и бензоколонки, заводы и ветряные электростанции, но всё это казалось одинаково сиротливым и покинутым в отсутствии всевидящего многомудрого Мирового Моря. А все дела, которыми занимались люди, выглядели бессмысленными мелкими и суетливыми в сравнении с грандиозными, величественными движениями стихии, которые можно наблюдать на побережье Атлантики. Сначала ребят подобрала милая молодая девушка. На вопрос: “говорите ли вы по-английски? ” она ответила что-то непонятное, поэтому, первое время все молчали, и тем грустнее становились на душе оттого, что океан становится с каждым мгновением всё дальше. Когда же выяснилось, что главным международным языком она, всё-таки, владеет - грусть стала постепенно отступать. Потом майсы попали в фургон доверху набитый хиппи, которые выражали им всяческие знаки одобрения и по очереди и вместе играли на различных музыкальных инструментах, а Чухлинка подыгрывала, правда, не всегда по делу, на трубе. Так, к вечеру ребята оказались в маленьком городке Понторсон, рядом с которым жил Жан, увидеть которого еще раз очень захотелось Чарли и Чухлинке.

Городок этот производил впечатление не затронутого прогрессом и временем. На главной площади, из которой он, в общем-то, в основном и состоял, и на которую торцами выходили старые, коричнево-желтые здания с выщерблинами и облупившейся краской, играли светло- и рыжеволосые дети покрытые огромными, величиной с гороховые бобы, веснушками. Они ездили на велосипедах с тонкими изогнутыми рамами и весело галдели. Это был первый населённый пункт в Европе, где дети свободно гуляли по улице без присмотра взрослых, ошейников и электроповодков. Майсы было подумали, что опять незаметно провалились в прошлое, но, по безвкусной, кислотных цветов одежде детворы, они точно определили, что находятся именно в своём времени. У прохожего ребята попросили телефон, чтобы позвонить по нему Жану и сообщить о своём приезде. Незнакомец любезно согласился, и, таким образом, Чарли и Чухлинка окончательно осознали, что разница между французами и парижанами примерно такая же, как между русскими и москвичами.

Через каких-то пол часа Жан уже подъехал на площадь, а до тех пор майсы занимались тем, что упорно приставали к детям и строили им рожи, чтобы удостовериться, точно ли эти дети настоящие. Ведь могло быть и так, что детвора иллюзорная и резвится она здесь только для создания видимости благополучия или, например, для привлечения туристов. Чарли даже, в ходе этих размышлений, пришла в голову бизнес-идея – создать генератор детского смеха, который закупали бы те страны, где во дворах давно не играют дети, а старикам безумно тоскливо слышать из окна исключительно шум машин. Такие генераторы, по задумке Кузнечного, должны работать на солнечных батареях и запускаться в солнечные дни, как раз тогда, когда дети обычно резвятся на воздухе. Детские крики радовали бы взрослых, которые сидят в своих домах закрывшись от солнца занавесками и те, возможно даже выключали бы на какое-то время телевизоры, что экономило бы электроэнергию, так что идея эта сулит одну только прибыль не только для производителей, но и для потребителей. “Обязательно нужно распространить такие генераторы повсюду, где мало детей, не только ради барыша, но и в целях пропаганды деторождения” - думал Чарли.  

А карапузы оказались самыми что ни на есть взаправдашними. На рожи продемонстрированные майсами, они ответили своими, французскими рожами, которые принято показывать в этой части света, и даже нашли длинную палку с которой, как с пикой пошли на странников войной и оттеснили их в угол между стенами городской ратуши, после чего Чарли и Чухлинка были вынуждены признать своё поражение и, в ознаменование этого, поднять руки вверх. Дети, однако, не захотели брать пленных и начали колоть и мутузить майсов подвернувшейся им под руку жердью. При этом они гоготали, смеялись своими беззубыми ртами, а лица их выражали дикий пантагрюэлистский восторг. Только Жан, вовремя появившийся на площади, спас майсов от неминуемой воображаемой гибели и вполне реальных синяков. Он принял вид ужасно важного и строгого человека и насупил свои густые французские брови. Все дети мира, конечно если они настоящие, ужасно боятся важных дядь и тёть со строгим взглядом, и немедленно и в точности исполняют любое их распоряжение.

- Сейчас же расходитесь по домам и не забудьте доложить своим родителям, как ПЛОХО вы себя сегодня вели! И пусть они хорошенько всыпят вам за ваши проказы! – медленно и грозно сказал Жан, после чего дети в мгновение ока рассыпались в разные стороны и разбежались по переулкам.

- Раз во Франции есть такие дети, то всё в этой стране будет хорошо! - вытирая пот со лба сказал довольный передрягой, в которой ему довелось поучаствовать, Чарли.

Жан объяснил свое долгое отсутствие тем, что прежде чем как поехать на назначенное место встречи, заглянул в магазин, чтобы купить всё необходимое для достойной встречи гостей.

- Ну, так уж и быть, раз вас ПОЭТОМУ не было так долго, то, на этот раз, мы вас прощаем, - шутливо заметила Чухлинка, зная, что их новый друг уже успел полюбить их странное чувство юмора.

Когда Жан подвозил майсов до Ле-Конке, он ровным счётом ничего не говорил о том, что кроме русской культуры, он увлекается еще и котиками. Не сказал он об этом и по дороге к своему дому. Лишь у дверей он вскользь, как бы между прочим, обмолвился, что в его доме “много котов”. Но когда котов много – это еще не беда. На самом деле Жан сильно погрешил против истины сказав, что у него их только лишь “много”. Нет, это слово совсем не подходит к той картине, которую увидели Чарли и Чухлинка, когда дверь в его покой отворилась. Квартира эта была настоящим котовым пристанищем. А еще, к сожалению для майсов, оказалось, что большая часть сумок с едой предназначалась вовсе не гостям из России, а мурлыкам.

Усатые создания сидели на столе, в вазах, на шкафах, на телевизоре, штабелями спали на кроватях и на полу. Но поистине удивительная картина открылась путешественникам, когда Жан открыл дверь ведущую во двор его домика. Подстриженная лужайка, которая упиралась в небольшое приземистое старинное здание церкви вся была усеена котами! Усачи, только услышав скрип дверной ручки, дружно повернули головы в ту сторону, откуда донесся звук и вытаращили свои разноцветные глаза. Удостоверившись же, что один из вышедших их благодетель, стрелой бросились в его объятия. Жан знал каждого котейку по имени и, ласково поглаживая всех без исключения подошедших к нему царапунов, что-то полушепотом приговаривал на французском, ведь котофеи, как известно, английского языка не знают. Ночевать в доме, по словам хозяина, из-за пушистиков было совершенно невозможно постороннему неподготовленному человеку, поэтому он, как и граф, предложил майсам поставить палатку на газоне возле своего дома.

Эта идея, безумно понравилась майсам, ведь спать им предстояло, по сути, во дворе храма. Перед сном Жан накормил ребят блюдами национальной кухни северо-запада Франции – кефиром и блинами, чему майсы были несказанно удивлены, ведь всю жизнь все твердили им, что кефир и блины – это сугубо русская еда!