Супружеская пара в сорокалетнем возрасте

С его губ вот-вот сорвется крик. Это не те вечера, когда политик отдыхает после работы, куря трубку, и восстанавли­вает силы в лучезарном семейном кругу в любви и радости. И умело работающие бедра жены уже не снимут его напряжение, после того угаснет свет от камина и собаки будут выгуляны. Он растянулся на полу в рабочем кабинете друга, так как у него, известного политика, уже нет знакомой постели дома. Его жена ушла от него.

«Я никогда так не рыдал, — говорит Килпатрик. — На флоте самое важное было не показать страх, не дать эмоциям вырваться на поверхность. А теперь я не могу посмотреть ме­лодраму, чтобы не расстроиться до слез».

Он неистово сжимает мышцы живота десять, пятнадцать раз — как будто повторяет упражнения, которые делал в моло­дости, чтобы сохранить контроль над мышцами, — двадцать раз, стоп. Кажется, что он взбирается на гору один, оконча­тельно один. Вперед, в темноту.

«Я никогда не думал, что это так тяжело, — шепчет он. — Сколько времени мне понадобится, чтобы справиться со своей печалью? Психиатр сказал, что это будет продолжаться в тече­ние двух лет. Я обожал свою жену. Она была базовой составля­ющей любого моего успеха. Я не знаю, что мне делать без нее. Я был эгоистом по отношению к ней и считаю, что всегда ду­мал о своих возможностях и никогда не обращал внимания на ее потребности. Сейчас она занимается продажей недвижимости, [350] и я думаю, что она полностью счастлива. Она довольна своими способностями и занимается делом, о котором никог­да не думала и не догадывалась, что может это делать. Я сражен ее успехом».

Последняя связь с иллюзиями его старой мечты оборвалась. Из его груди вырываются рыдания... Мы возобновили разговор лишь некоторое время спустя.

«Я думаю, что мужчина призван принимать кардинальные решения во всех мировых проблемах. Однако для того, чтобы стать достаточно жестким и выжить в политической борьбе, вы превращаетесь в законченного дурака. Только через год я понял, что не пошел бы в этот фальшивый бизнес, если бы это помогло мне вернуть ее. Когда вы становитесь старше, тогда на первый план выходит семья, друзья и дети».

У меня перехватило горло от сочувствия к этому человеку, от его мучительных признаний. Я уже слышала подобные исто­рии от людей его возраста независимо от того, в каких облас­тях они стали победителями. Какой сигнал он просмотрел? Какой выключатель не нажал?

Давайте соединим вместе здравомыслие жены, находящей­ся в середине жизни, и странные проявления эмоций и ранимо­сти мужа, который тоже находится в этом периоде. Что мы получим? Таинственную историю на пике неопределенности. Погоню за высочайшим возбуждением после утраты личностью частей внутреннего «я». Практически предсказуемый кризис супружеской пары.

Многие из этих частей внутреннего «я» спрятаны прямо у нас под носом — в наших партнерах. Ведь каждый из нас выбирает партнера, который представляет неизвестные или неразрешимые аспекты нашей психики: «Я полюбила его за жизненную силу», или: «Я называл ее пылающим камином». Мы также проецируем на партнера все виды наших волшеб­ных идей: «Моя жена была базовой составляющей любого моего успеха», или: «Моя безопасность заключается в при­надлежности мужу». Далее на протяжении нескольких лет нам удается маскировать наши собственные ошибки и недостат­ки партнера. «Она выносит мою подлость и ревность» или: «Если бы я не посвятила себя ему и семье, то стала бы худож­ником».

И только теперь, во время перехода ко второй половине жизни, мы сталкиваемся с противоположной по полу стороной [351] в самих себе. Эта странная сторона нас пугает, до сих пор мы не осознавали ее.[27]

Все подавляемые части «я» не связаны с ролью полов. Как уже неоднократно говорилось, независимо от того, чем мы за­нимались, существуют некоторые аспекты, которые ранее по­давлялись, а сейчас хотят проявиться в нас. Для женщины, вы­бравшей сначала карьеру, середина жизни — это время осла­бить свои усилия и завести друзей, стать компаньоном мужчи­ны, быть более активной в своей общине, дать проявиться ду­ховной стороне.

Решить эту задачу без борьбы невозможно. Баланс взаимо­понимания будет нарушен. Открытость к взаимопониманию зависит от того, насколько вы сильная личность (сюда включа­ется и способность к чувству отождествления со своим по­лом). Каждый раз, когда наш имидж начинает колебаться, а это происходит в каждом переходе, но особенно ощутимо в пере­ходе к середине жизни, мы подозреваем, что нарушаются наши возможности взаимопонимания. Если мы хотим выйти из этой борьбы полноценными существами, мы должны принять нашу противоположную по полу сторону. Но что же у нас останется, когда мы перестанем наделять своих партнеров волшебными силами и снимем с них наши проекции?

Вот что писал по этому поводу Юнг:

«Мы достигли реальной независимости и вместе с ней, я уверен, определенной изоляции. Мы одни для нашей внут­ренней свободы, это означает, что любовная связь больше не питает нас. Другой пол потерял свою волшебную силу над нами, так как мы узнали его существенные стороны в глубине нашей психики. Сейчас нам не так легко „влюбить­ся", так как мы не можем полюбить себя в ком-то еще, но зато мы способны на более глубокую любовь, сознательную преданность другому человеку».

Нелегко проследить здесь связь, но это одна из централь­ных мыслей книги: принятие нашего внутреннего одиночества [352] позволит нам стать более любящими и преданными. Поняв, что наша безопасность — в нас самих, и найдя защищенность внут­ри себя, мы сможем стать более великодушными, отдавая себя другим. Возможно, в конце концов удастся уладить ссору между объединяющими и ищущими частями нашего внутреннего «я». «Я уверен, — говорит Юнг, — понадобится половина жиз­ни для того, чтобы достичь этой стадии».

Различное понимание мечты

Конечно, не исключено, что в супружеской паре будут про­исходить столкновения, образовываться трещины, или она про­сто медленно погрузится в полусонное состояние и будет прозя­бать еще лет двадцать. Жапкими и ничтожными людей делают не двадцать лет в брачном союзе при переходе к середине жизни, а ложное понимание ролей и толкование правил, мечтаний и иде­алов, которые хорошо служили в первой половине жизни и ав­томатически переносятся во вторую половину. Вторая полови­на жизни должна иметь свою собственную значимость. В про­тивном случае, она будет мало отличаться от первой половины и отдаленно напоминать ее патетическую имитацию.

Мы уже много говорили о супружеских парах, которые взяли курс на развод и в дальнейшем несколько подкорректи­ровали его. В этой главе мы рассматриваем, в основном, такие супружеские пары, которые остались вместе. Возможно, им не кажется, что происшедшее с ними изменение существенно, но это изменение к лучшему.

Невысказанные различия между представлениями мужа и жены о своей мечте сейчас выходят наружу.

Сорокатрехлетний писатель признался: «Я был абсолютно напуган, обнаружив, что Джун считала (она призналась в этом однажды ночью), что из меня получится Скотт Фиццжеральд или Гэй Талезе и что когда-нибудь я получу за книгу полмилли­она долларов. Она призналась в этом после того, как я пере­жил две неудачи подряд. Я понял, что все эти годы она лелеяла голубую мечту представительницы среднего класса, вышедшей замуж за романтического писателя. Это вогнало меня в глубо­кую депрессию, я полгода не мог писать. Все начало рушиться, наша интимная жизнь тоже разладилась. Джун видела, что слу­чилось. Я стал отступать от нее, от взаимопонимания. Я чувст­вовал, что загниваю. Я стал перекладывать на нее вину за все [353] свои неудачи и промахи. Я боялся идти в постель к Джун. Для нее это было ужасно. Она испытывала физические муки».

Конечно, этот человек хотел стать знаменитым писателем. Увидев, что это невозможно, он переложил вину за нереализо­ванные надежды, которые они вместе разделяли, на свою жену. Джун реагировала, как и многие женщины в подобной ситуа­ции. Она призналась в том, что лишилась иллюзий, что ее муж ничего не замечает, кроме себя. Если мужчина, утративший мечту, становится ничем, то зависимая жена чувствует себя в два раза хуже. Она теряет даже ту подавленную индивидуаль­ность, которая у нее еще оставалась. Возможно, Джун не была бы такой жестокой и не обвиняла мужа, если бы ощущала свою значимость. Она могла бы помочь ему воспользоваться свобод­ным временем и его талантом, после того как он расстанется со стереотипной мечтой стать знаменитым писателем.

Что случается, когда жена откладывает свою мечту, и осу­ществляется ли она? В течение пятнадцати или двадцати лет она жила медленно растущими успехами своего мужа. Она вдох­новляла его, подсказывала ему, как обходиться с людьми, с которыми он вместе работал, она избавила его от всякой чепу­хи вроде приготовления жаркого для нежданных гостей, огра­дила его от миллиона дел, связанных с воспитанием детей. Од­нако когда приходит время получать вознаграждение, на поди­ум поднимается он, получивший признание. Ее знают только как миссис Браун в «Найдите кресло для миссис Браун» — неудобный придаток, и никто не знает, что с ним делать.

В сорокалетнем возрасте многие такие женщины больше уже не находят удовлетворение в роли молчаливых проводни­ков мечты мужа, которая до сих пор делала их защищенными. «Во мне появилось чувство соперничества, — объяснила мне жена, которая обожала своего мужа, — и я не знаю, что мне с ним делать».