 |
Дозорная сосна
|
|
|
|
Лес на левом берегу кончился, к реке подбежало поле, ребята увидели у самой воды высокую сосну, старую, могучую, с ветками, повернутыми в одну сторону.
– Лучшего места для ночлега не найти, – авторитетно сказал Вовка.
Сосна была огромна. Витя и Вовка еле‑ еле обхватили ее руками. Ствол был шершавый, в наростах мягкой смолы, нагретой солнцем. А ветки начинались низко, потому что сосна росла не в лесу, а в поле, и ей было свободно; до первых веток можно было допрыгнуть. По стволу бегали крупные рыжие муравьи. Их было очень много. Муравьи оказались злыми – сразу искусали руки.
– Сначала шалаш, а потом костер и ужин, – распорядился Вовка.
Ничего не скажешь – молодец Вовка! Шалаш он делал мастерски, Витя и Катя были у него подручными. Вовка рубил кустарник, обтесывал жерди, забивал их под углом, связывал, покрикивал на своих подручных:
– Подержи! Стукни здесь! Вяжи крепче.
Вовка даже произнес маленькую речь в защиту леса. Он, подперев сосну натруженной спиной, сказал:
– Имейте в виду и запомните: шалаш всегда надо делать из ольхи. Этот кустарник неценная порода, даже вредный, если хотите знать, он забивает другие молодые деревья. А растет быстро. И просто хулиганство рубить на шалаш молодые березы, рябины или даже осины. Понятно?
– Понятно, – сказала Катя. – Ты, Вовка, прямо лесник.
Мелкие ветки пошли на подстилку. Шалаш получился просторный, добротный; сейчас же в нем поселилась теплая темнота, запахло вянущими листьями.
И тут Катя сказала:
– А теперь давайте мне шалаш делать, поменьше.
– Зачем? – оторопел Вовка.
– Так... – тихо сказала Катя, опустила голову, и щеки ее зарделись.
Мальчики тоже вдруг смутились, а Витя вспомнил вечернее гуляние в Жемчужине, вспомнил Катю в свете уличного фонаря среди совсем взрослых подруг...
|
|
|
– Понятно, – почему‑ то насмешливо сказал Вовка. – Ладно. Будет тебе отдельный шалаш. Витек, иди руби мелкие ветки.
Шалаш для Кати сделали быстро, и получился он низкий, уютный, похожий на улей. «А Катя пчелка», – подумал Витя, и ему – вот чудеса! – захотелось погладить девочку по голове.
Потом собрали ворох хвороста для костра. Солнце уже пряталось где‑ то за лесом, но было еще светло, и Вовку осенило:
– Пошли раков ловить! Их здесь страсть сколько в корягах и под берегом.
– Я не умею ловить раков, – признался Витя.
– Да чего уметь‑ то! Они в норах сидят, головой и клешнями вперед. Увидят руку и цапают. Тут их и хватай, миленьких! Только не зевай! А то раки хитрые. Почуют руку и отплыть могут. Знаешь, они вперед хвостами плавают.
У берега Вовка лег на живот, сунул руку в воду, стал водить там. Лицо у Вовки было замершее, и вдруг оно напряглось. Вовка стремительно вырвал руку – в воде разводил клешнями здоровенный рак, черный, даже чуть‑ чуть зеленоватый.
– Ой! – вскрикнула Катя.
– Попался, голубчик! – завопил Вовка. – Да их здесь полно! Витек, лезь!
А Вите было страшно. Вдруг вот такой рак схватит под водой за руку? И Вовка понял Витины опасения, не стал на этот раз смеяться.
– Ладно, – снисходительно сказал он. – Первый раз боязно, знаю. Ты мне ведро подставляй.
Витя подставил ведро, и Вовка бросил в него рака. Раку все это не очень понравилось – он сердито возился на дне.
А Вовка опять запустил руку под берег, и через мгновение вытащил второго рака, за ним еще и еще! Вовку охватил азарт: он кричал, свистел, глаза его горели.
– Всех вас переловлю, голубчики! – кричал он. – Я вам покажу, где раки зимуют!
Вовка наловил больше полведра раков.
– Наваришь на ужин, – бросил он Кате, вытирая майкой пот со лба.
|
|
|
Солнце совсем зашло. Стали умолкать птицы.
– Теперь залезем на сосну! – предложил Вовка. Он все еще не мог успокоиться после удачной ловли раков.
– А муравьи? – спросил Витя.
– Надо быстро лезть, они не успеют укусить. За мной! – И Вовка первый полез на сосну, подпрыгнув и схватившись за ветку.
Следом – Витя и Катя (при этом Витя протянул девочке руку).
Вокруг сосны начали носиться и жалобно лаять Альт и Сильва; они прыгали вверх, скребли ствол передними лапами, но ничего не получалось – собаки лазить по деревьям, к сожалению, не умеют.
Муравьи и правда не успевали кусать ребят, которые быстро лезли вверх. Муравьи занимались своими делами: они взад и вперед бегали по шершавому стволу, тащили какие‑ то личинки, щепки. Витя увидел, как три муравья волокут большую дохлую муху. И зачем она им понадобилась? Неужели они ее сожрут? Муравьям было очень тяжело: двое из них тащили муху задом, упираясь всеми лапками, а третий боком; он забегал то с одной стороны мухи, то с другой и принимался тащить изо всех сил. Муравьи часто останавливались на отдых и, наверно, тяжело дышали. Еще Витя увидел, как два муравья – один бежал вниз, а другой вверх – встретились, ткнулись носами и начали жестикулировать передними лапками. Наверняка спорили!
Ребята все лезли вверх, и перед ними сквозь темные колючие ветки расступалась земля: шире, неоглядней становились поля, были видны медленные изгибы Птахи; скоро и лес на той стороне реки остался внизу и лежал там неспокойным зеленым морем – старая сосна была выше леса! Наконец добрались почти до макушки, дальше лезть было уже невозможно – ствол стал тонким, раскачивался. В ушах посвистывал ветер.
– Устраивайтесь каждый на суку! – крикнул Вовка.
Все устроились, и Катя ахнула:
– Ой! Смотрите, солнце!
И ребята увидели солнце. Внизу, на берегу Птахи, оно уже зашло, а здесь нет – оно висело над далеким краем земли и было почему‑ то не круглым, а треугольным. Четкий пылающий треугольник спускался к горизонту и вот коснулся земли, от него растянулись, брызнув, красные полосы.
– Красота какая! – прошептала Катя.
Даже Вовка не выдержал:
– Ничего себе! – сказал он. – Хоть рисуй.
У Вити перехватило дыхание – такой огромный, не обозримый простор раскинулся перед ним! Солнце незаметно ушло за край земли, и в полнеба разлилась фиолетовая заря. И мир тоже стал фиолетовым: поля, которые лежали до самого горизонта, с другой стороны лес – фиолетовыми стали его макушки. Вдалеке виднелась деревня – из фиолетовых полей торчали пятна соломенных крыш. К деревне по невидимой дороге пылила машина, похожая на черного жука.
|
|
|
– Дворики! – крикнул Вовка. – Я знаю. Там тетя Фрося живет, мамкина сестра.
Никогда в жизни не видел Витя такого простора вокруг себя. Вот лазили с Репой на крышу своего дома. И что же? Крыши, крыши; улицы, похожие на ущелья; зеленые пятна дворов и скверов. И все. А здесь! Конца и края нет земле! И это видно только с сосны. А если подняться на самолете?
– Ребята! – крикнул Витя. – Давайте сосну назовем Дозорной! Она ведь как на дозоре стоит.
– Здорово! – Катя хотела захлопать в ладоши, но вовремя спохватилась.
– Можно, – согласился Вовка.
Ребята спустились вниз, к великой радости Альта и Сильвы. Здесь, на земле, были уже совсем сумерки, стало прохладно; от Птахи тянуло сыростью.
Скоро возле шалашей пылал костер. Катя и Вовка готовили ужин. И он получился на славу: жареные грибы, вареные раки и холодное молоко из термоса.
После ужина Витя сидел у костра и думал. Иногда ветер приносил запах дыма. Странно: этот запах напоминал Вите какие‑ то путешествия, в которых он никогда не был, дальние дороги, по которым он никогда не проходил. Катя и Вовка ушли устраиваться на ночлег, а Витя все сидел у костра, и ему не хотелось отрывать взгляда от огня; что‑ то происходило со зрением: терялась перспектива и начинало казаться, что языки пламени пляшут перед самым лицом... Костер догорал, Витя залез в шалаш, улегся в углу, накрылся ватником. Вовка уже слегка похрапывал.
– Как необычайно! – сказала Катя в темноте своего шалаша.
– Альт! – сказал Витя. – Сторожить!
Альт все понял, лег у входа в шалаш и для профилактики зарычал. Рядом с ним у шалаша Кати устроилась черная Сильва, свернувшись клубком.
Сквозь сон Витя увидел в треугольнике шалаша край далекого неба в звездах, черную ветку сосны; уже совсем засыпая, подумал, что кругом никого, одни поля, ночь, тишина и звезды. И острое томительное одиночество вкралось в Витино сердце. Но оно полностью не овладело им – Витя заснул.
|
|
|
