 |
Романс клабаутерманна. Рыжий Бизон. С привкусом чая
|
|
|
|
Романс клабаутерманна
В засушливой Африке жил вдалеке
От моря, сокровищ и сабель
Задумчивый джентльмен с трубкой в руке
На старом большом баобабе –
Унылом сухом баобабе.
Почти как дриада, но только мужик –
Дух дерева, если угодно, –
Мечтал он, бывало, о странах чужих,
Русалках и змеях подводных,
Причудливых тварях подводных.
Но бросить не мог он друзей и родных –
Был всем он чего-нибудь должен,
Построить забор обещал до весны
Жирафу и страусу тоже,
Гиене и ориксу тоже.
Ещё обещал смастерить для слона
Буфет и стеллаж под сервизы,
И кресло-качалку для зебры – она
Любила смотреть телевизор
(Какие тут, право, круизы? ).
Но с жизнью простой он смириться не мог,
Не метить в герои романа,
Твердил, что однажды, в положенный срок,
Он станет клабаутерманном,
Отважным клабаутерманном.
Когда-нибудь дерево срубят его
И пустят на мачту для судна,
Фрегат или бриг поведёт рулевой
Навстречу волне изумрудной,
Суровой волне изумрудной.
Дух дерева станет душой корабля,
Матросам товарищем близким,
Он будет командовать: «Право руля! »
И прятать от боцмана виски
(Отменный и очень английский).
Он плотнику станет подспорьем во всём,
Смолить будет дыры и течи,
Он будет пить чай (и, конечно же, ром),
Устав от работы под вечер
(Ром сердце, как водится, лечит).
Он встретит дельфина, он встретит кита
И мегалладона-гиганта,
Научит своих попугаев болтать
На греческом и эсперанто
(Хватило бы сил и таланта).
Увидит такие диковинки, как
Подлодка и авианосец,
А может быть даже и топливный бак
И катер – с мотором, без вёсел
(Совсем, абсолютно без вёсел).
Найдёт в диких джунглях закопанный клад
|
|
|
(Ну как в нашем жанре без клада? ),
Но деньги себе заберёт камнепад,
А, впрочем – кому оно надо?
(Сам путь – это цель и награда).
Он планов настроил таких мировых,
Космических, в общем, масштабов,
Но делают мачты из сосен, увы
Не делают из баобабов!
Не делают из баобабов!
В засушливой Африке жил вдалеке
От золота и океана
Задумчивый джентльмен с трубкой в руке,
Не ставший клабаутерманном,
Не ставший клабаутерманном.
_______
Примечание:
Клабаутерманны – в западно-европейском фольклоре духи-хранители кораблей, помощники корабельных плотников. Считается, что ими становятся духи деревьев, которые пускают на строительство судна.
Рыжий Бизон
Рыжий Бизон рисует оленье стадо,
Ветви рогов выводит углём и охрой,
Просит у духов, чтобы до листопада
Дичь не иссякла, реки не пересохли.
Рыжий Бизон рисует пиры и схватки,
От языков костра по пещере – тени,
Белая Лань глядит на него украдкой,
Кажется ей – по стенам скользят олени.
Сжалились духи – солнечной вышла осень,
Только к зиме завыли ветра волками,
В глине густой ладони смочив, наносит
Рыжий Бизон узоры на грубый камень.
Рыжий Бизон рисует коней и копья,
Лезвие в ране – жжённой сосновой веткой,
Кровь на пожухлом мху у болотной топи,
Доброй охоты просит у мудрых предков.
Образ поймав рукой, укротив словами,
Гонит зверей, велит им менять обличья.
Белая Лань смеётся, не сомневаясь –
Этой зимой на каждого хватит дичи.
Но за одной напастью идёт другая:
Только минула стужа – пошли пожары,
Зубров спугнули с пастбища волчьи стаи,
Племя с равнины войнами угрожает.
Рыжий Бизон рисует гиен и тигров,
Мамонтов, львов, медведей и носорогов,
Штопает шкуры вепрей, ломая иглы,
Нить продевает в узкий орлиный коготь,
Шепчет заклятья, жжёт над костром ночами
|
|
|
Листья тысячелистника и полыни,
Белая Лань как будто не замечает
В косах шамана сизый колючий иней.
Будто не знает, сколько взымают духи
С тех, кто с рожденья даром клеймён и мечен.
«Он не жилец, - бывает, твердят старухи, -
Шутка ли – столько горя легло на плечи? ».
Белая Лань не слушает и не верит,
Носит Бизону терпкий отвар из ягод,
Смотрит, как лоси мечутся по пещере,
Как замирают туры под метким взглядом.
Слушает, как во тьме оживают звуки –
Смех жеребцов и рёв саблезубых кошек…
Рыжий Бизон рисует… Но стынут руки,
И застывает краска, впитавшись в кожу.
И застывает клякса – должно быть, птица,
И разметались косы – как будто змеи,
Племя в печали, но продолжает биться
С голодом и болезнями – как умеет.
Вождь говорит, что справится без шамана,
Где отыскать другого, чтоб был не хуже?
Белая Лань на сердце не прячет рану,
Молча шлифует каменное оружье,
Хворостом кормит пламя в пургу и вьюгу,
Режет копчёный окорок мастодонта…
А по ночам уходит в пещеру друга
И на стене углём намечает контур.
И запускает руки по локоть в глину
(Пусть не увидит духов лишённый дара),
Белая Лань рисует полёт орлиный,
Львицу и рысь, сошедшихся в битве ярой.
С каждым штрихом надежда как будто ближе –
На остриё копья, на перо, на волос…
Белая Лань рисует бизонов – рыжих,
И, засыпая, слышит знакомый голос.
С привкусом чая
Рвутся в форточку тоскливые ноты,
Дней минувших беспокойные орды,
Книги в кожаных тугих переплётах
Пахнут солью скандинавских фиордов.
Ты сидишь и вспоминаешь о лете,
На вопросы невпопад отвечая,
Рыжий кот уснул клубком на буфете,
Это утро будет с привкусом чая.
Скоро тронет города позолота,
Скоро листья зашуршат под ногами,
Ветры горькие пойдут на охоту,
Завывая расписными рогами.
Скоро море заштормит, станет сизым,
Перья чаек серебристых качая,
Мы достанем дорогие сервизы…
Эта осень будет с привкусом чая.
Опускаются, танцуя, на крышу
Хлопья снега, что твои балерины,
Позови меня – поверь, я услышу,
Пару крыльев над тобою раскину.
Я тебя зимою вьюжной согрею,
Ночь туманную на царство венчая,
Стану я твоею крёстною феей…
|
|
|
Эта жизнь будет с привкусом чая.
|
|
|
