Не мешай мне

Меня всегда удивляло, как быстро люди опускаются на дно. Казалось бы, ещё вчера ты – уважаемый член общества, пусть даже небогатый, но уверенный в завтрашнем дне и пребывающий в доверительных отношениях с собственной совестью, а завтра – нищеброд, готовый на любую подлость ради куска хлеба. Мне казалось, что в такие ловушки судьбы попадаются либо очень глупые, либо чрезвычайно слабые люди. По некотором размышлении я пришёл к мысли, что меня можно отнести к обеим этим категориям. Но в начале пути я был весьма самоуверенным, не сомневался в собственном благоразумии и даже не предполагал, что мне может в чём-то не повезти. Это-то меня и сгубило. Большое наследство, влиятельные друзья, роскошные рестораны, дорогие вина… Что могло пойти не так? Я просто наслаждался жизнью, молодостью и свободой, кто, располагая моими возможностями, поступил бы иначе? Сомнительные компании, азартные игры, подпольные клубы… Ну, право же, кто в наш век не грешит подобным? Дурные привычки, долги, проблемы с алкоголем? Нет, подождите, этого я не закаывал! Но что мирозданию мои претензии, особенно сейчас, когда я остался без гроша в кармане и без капли той удачи, что сопутствовала мне в начале? Сейчас моё нытьё только раздражало и злило тех, кого я привык называть друзьями. Даже Она как-то охладела ко мне – это, пожалуй, было обиднее всего, ибо прежде её сочувствие было единственным, что согревало мне душу.

Я называл её только так – Она, неизменно с большой буквы. Её имени я не знал или не помнил, да это было и не важно. Наша первая встреча состоялась два года назад – она явилась мне в бреду во время затяжной болезни, назвалась моим ангелом-хранителем – новым ангелом-хранителем, потому что предыдущий, тот, что был у меня с рождения, взял расчёт, – и пообещала присматривать за мной. Вы скажете, что в бреду людям чаще являются черти, и будете правы, но вы не знаете, что за ангел мне достался. Нет, я не хочу сказать, что она плохо справлялась со своими обязанностями… Со стороны живого и относительно невридимого человека жаловаться на это было бы грешно. Свою главную миссию – беречь мою дырявую шкуру – она выполняла по чести. Другое дело, что характер у неё был вовсе не ангельский. Скорее, он был подстать моему.

Она совсем не напоминала ангелов, какими их изображали на иконах и полотнах эпохи ренессанса. Всякий раз, пытаясь углядеть в ней что-то небесное, возвышенное, неземное, я терпел неудачу. Она была едва оперившемся птенцом – худенькая, невысокая, с растрёпанными каштановыми кудряшками и куцыми грязно-бурыми крыльями. Одевалась она просто, как будто не придавая особого значения своей внешности – её сегодняшний костюм ограничивался серым платьицем, едва скрывавшем исцарапанные колени, короткими белыми гольфами и чёрными туфлями на небольшом каблуке. В таком наряде только и делать, что сидеть на подоконнике дешёвого гостничного номера, да считать утренних ворон. Она сошла бы за девочку-подростка, но было в её глазах что-то такое, чего никогда не увидишь у детей. Горький опыт, едкая ирония, печать долгого одиночества. Наверное, ей жилось в разы тяжелее, чем мне – у неё за плечами была не одна, а несколько человеческих жизней, причём, жизней вроде моей. А я свою с трудом до середины доволок. При мысли об этом мне всегда становилось неловко перед ней.

Наконец, я отвёл взгляд от её лица, и поинтересовался:

- Ты хорошо помнишь вчерашний день?

- Да уж, получше твоего, – фыркнула она, вынимая из кармана сигарету и прикуривая от стоявшей на подоконнике лампы, – хотя меня тоже шатало – мы же с тобой, как-никак, связаны, – но мой разум оказался устойчивей и не затуманился после второй бутылки. Так что мне в который раз пришлось созерцать твои безобразия. Созерцать и восхищаться. Признаюсь, прежде никто из моих клиентов такого не вытворял. Ты побил все рекорды по количеству глупых поступков за один день.

- Я ввязался в драку, да? Мой череп просто раскалывается, а вот от чего – никак не могу вспомнить… Как будто я хорошо приложился о стену.

- Приложился, – подтвердила она, – три раза. Не надо было мухлевать за карточным столом. Да к тому же так бездарно. Ты бы ещё из мятой разлинованой бумаги карты вырезал, ну прямо как в четвёртом классе. Я бы тоже обиделась, если бы соперник попытался надуть меня таким глупым способом.

- Значит, я ещё и проиграться успел… И на какую сумму?

- Ты не меня спрашивай, а своих соседей по столику. Думаешь, я за каждым твоим шагом слежу? Да я счастлива была, когда ты, наконец, угомонился, расстался с бутылкой и сел за этот проклятый покер. А подсчитывать твои долги – не моя забота. Мне в тот вечер своих проблем хватало.

- Это каких же?

Она затянулась и смахнула пепел на без того пыльный индийский ковёр.

- Я играла в итальянскую скопу с хранителем твоего дружка Гарри. Дурной пример, знаешь ли, заразителен. Тоже продула изрядно. Теперь не знаю, как буду возвращать. Премии от начальства мне ждать не приходится. Небось, наоборот, выговор сделают… Принимая шефство над тобой, я обещала не напиваться, и вот – на той неделе сорвалась. Чует моё сердце – меня со дня на день вышвырнут с работы. В третий раз.

Я знал, что её страхи вполне обоснованы – она как-то рассказывала о своих предыдущих клиентах, двух отпетых мошенниках, одного из которых она чудом уберегла от тюрьмы, а другого – от сумасшедшего дома. И оба раза ей делали выговор. Не за то, что она позволила подопечным пойти по кривой дорожке – свободу выбора ангелы всегда уважали, – а потому что, набравшись от них плохих привычек, не доложила об этом в управление. По закону хранителям, опустившимся до уровня своих людей, следовало менять хозяев на более приличных. В этом не было ничего унизительного, наоборот, подобное перенаправление многими воспринималось как повышение, своего рода, благодарность за длительную и нелёгкую работу с пропащими душами. Но моей хранительнице данное правило всегда было не по нутру. Она утверждала, что это предательство – бросать клиента, с которым ты так долго работал. Даже если он сам тебя об этом просит.

А я просил. И неоднократно. Порой из заботы о ней – мне казалось, что она зря теряет время с таким придурком, как я, – порой из чисто эгоэстических побуждений – кому понравится жить под вечным присмотром невидимой и вездесущей няньки? Но всякий раз она оставалась непреклонна. Так и сегодня, стоило мне заикнуться, что она заслуживает лучшей жизни, без меня и моих проблем, как она пришла в ярость.

- Мы ведь это уже обсуждали, – она резко выдохнула облако дыма, – я и так натворила бед, не хватало мне только принципами поступиться. Я никогда не разрываю контракт по собственной воле, даже если мой клиент маньяк-убийца или выдаёт друзьям интриги фильмов. Ишь, чего захотел! Пристроить меня в хорошие руки! Не дождёшься!

- А как насчёт личного риска? Что, если у твоего хозяина не лады со здоровьем? На тебе ведь это тоже сказывается. С тех пор, как я пристрастился к коньяку, ты стала выглядеть хуже – незначительно, но всё же. Не хочу тебя пугать, но пару дней назад я был у доктора, и он сказал, что мои лёгкие давно ни к чёрту. Думаю, из-за сигарет, которыми ты тоже знатно увлеклась. Если моё курение сказывается на тебе, да ты, вдобавок, и сама злоупотребляешь этой привычкой, боюсь представить, что творится с твоей дыхательной системой. Ты можешь умереть?

- Моё тело – может, – уклончиво ответила она, – но я этого не боюсь. Все хранители рано или поздно меняют оболочку. Это дело муторное, но не такое уж невыполнимое. Человеческие тела такие хрупкие, так легко ломаются и портятся, им вредит буквально всё! Интересно, что меня убьёт? Надо бы предложить пари кому-нибудь из друзей, они любят подобные игры. Хранитель Гарри наверняка поставит на рак лёгких, а его подружка, с которой мы недавно выпивали – на алкоголизм. А я вот возьму, и обломаю их, сиганув с крыши, – она хрипло рассмеялась, давая понять, что это шутка, но мне от этого легче не стало.

- Никогда бы не подумал, что человек может сказать такое ангелу, но по-моему, ты попала в плохую компанию.

- А вот это тебя уже не касается, – её голос стал неожиданно резким, – это я приставлена наблюдать за тобой, а не наоборот. Так что помалкивай и не мешай мне.

- Не мешать тебе что? – фыркнул я, – уходить на дно?

- Именно, – она улыбнулась и снова затянулась, – я же тебе не мешаю. Только присматриваю, контролирую, документирую. Но в жизнь твою не лезу. Вот и ты в мою не лезь. Лучше займись чем-нибудь полезным. Например, зарядку сделай. Сходи на пробежку. Авось голову проветришь, вспомнишь, кому вчера сколько задолжал. А там, может, и на работу устроишься, чтобы по счетам расплатиться. Это всё, что я могу тебе посоветовать. А теперь прощай. Мне пора опохмелиться.

С этими словами она распахнула окно, и… Нет, не улетела – она была не настолько сумасшедшая, чтобы летать над городом в дневное время суток, – просто растворилась в воздухе. Она всегда так делала, когда желала поскорее закончить разговор. Обычно после этого я несколько минут сидел в ступоре, гадая, была ли наша встреча явью или очередной галлюцинацией. Мне с перепою часто и не такое мерещилось, поэтому я не раз задумывался над подобным объяснением наших встреч. В конце концов, у меня могла поехать крыша – такое часто случается с людьми, ведущими образ жизни, подобный моему. Однако сегодня я не сомневался, что видел её на самом деле. Она оставила кое-что на прощанье: маховое перо, явно слишком крупное для городской птицы, и целую пепельницу окурков, число которых стремилось к бесконечности. Даже мне становилось нехорошо, когда я смотрел на эту гору обугленной бумаги. А ведь когда уборщица придёт проветривать номер, она наверняка решит, что это я намусорил. Ещё подумает: «Бедный человек, что у него, должно быть, в лёгких-то делается! ».

Пожалуй, мне стоит завязывать с курением.

Приняв такое решение, я накинул шарф – на улице было довольно холодно, – и послушно отправился на пробежку.