Искусство первой половины Нового царства

(16—15 вв. до и, э.)

 

История Среднего царства закончилась значительным ослаблением центральной власти. Напряженная социально-полити­ческая обстановка внутри страны в пери­од между Средним и Новым царством, в результате непрестанной борьбы отдель­ных номов между собой и волнений на­родных масс из-за страшного угнетения, еще усложнилась из-за нашествия из Пе­редней Азии около 1700 г. до и. э. племен, известных под названием гиксосы. Они захватили Нижний Египет (Дельту), устроили там свою столицу — город Аварис и принудили правителей Верхнего Египта платить им дань. Государство, та­ким образом, снова распалось на области-номы. Власть гиксосов над Египтом дер­жалась более ста лет. В упадок пришли экономика и культура. Борьбу за изгна­ние гиксосов и за новое объединение стра­ны возглавили около 1600 г. до и. э. цари

XVII династии, правители Фив, столицы южной части Египта. Завершил эту борь­бу Фараон Яхмос I, положивший начало XVIII династии, которая правила с 16 по первую половину 14 в. до н. э.

Являясь вождями в период войн за об­ладание Северным Египтом, фиванские правители получили снова возможность рассматривать земли всей страны — ис­точник огромных доходов — как свое лич­ное достояние. Власть фараонов новой, XVIII династии неизмеримо выросла по сравнению со значением фараонов Сред­него царства. Их по-прежнему обожеств­ляли. Однако огромную роль стало играть жречество, особенно столичное — в Фи­вах, служившее одной из главных опор царской власти. Возвеличивание широко почитавшегося в стране главного фиванского бога Амона, чей культ еще со вре­мен Древнего царства был соединен с древним культом солнечного бога Ра, при­вело к объявлению культа Амона общего­сударственным.

Второй силой, на которую опирались фараоны, часто вынужденные противопо­ставлять ее Политической, идеологической и материальной мощи жрецов — предста­вителей древней знати, было постоянное войско. Оно стало необходимым вследст­вие активной захватнической военной по­литики фараонов в Сирии, Финикии, Па­лестине ив Нубии, где были завоеваны

обширные территории, При формировании главных отрядов войска — колесничников — цари XVIII династии, например Аменхотеп II и Аменхотеп III, отбирали их из широких средних слоев рабовла­дельцев. Людей этого же круга, в большой степени зависевших от милости царя,; назначали и важными чиновниками в сложной административной системе уп­равления государством.

Широко развилась торговля внутри страны и Египта со странами Передней Азии и Восточного Средиземноморья.

Памятники культуры и искусства вре­мени XVIII династии, в первую очередь, всячески прославляли могущество и меж­дународное значение Египта и его царей. Торговый обмен, сближение с культурами Сирии, Крита и Двуречья способ­ствовали тому, что в искусство, которое не порвало с традициями предшествующих периодов, проникли и новые элементы, например некоторые орнаментальные мо­тивы. В результате же победоносных войн в Нубии и Сирии в Египет поступали ог­ромные богатства, В быту необычайно разбогатевшей правящей верхушки об­щества — знати появилось стремление к роскоши, пышности в одежде и украше­ниях, богатой обстановке жилищ. В связи с этим и перед искусством были постав­лены новые задачи: для него стало харак­терным стремление к декоративности в сочетании с изысканным изяществом форм. Чрезвычайное обогащение страны способствовало также тому, что во всех главных городах Египта много строили, причем архитектура по-прежнему осталась ведущим видом искусства. Даже за рубежами Египта прославилась его сто­лица—Фивы, которые превратились в обширный, изобильный город.

Архитектура. Гробницы царей. Начиная с фараона XVIII династии Тутмоеа все цари стали устраивать для себя усыпаль­ницы в ущельях и обрывах долины, назы­ваемой в наши дни «Бибан-эль-Молук» («Долина, или Врата царей»). Царские гробницы в это время, таким образом, окончательно отделились от заупокойных храмов. Эти гробницы представляют собой тщательно скрытые тайники, состоящие, как правило, из коридора, кладовой, помещения для саркофага, комнаты для канон, сосудов с царскими внутренностями, и для особо ценных даров. Стены помеще­ний царских гробниц расписывали сцена­ми, относящимися главным образом к за­упокойному культу.

Наиболее же полно и ярко характер времени сказался в монументальном хра­мовом строительстве.

Заупокойный храм царицы Хатшепсут (начало 15 в. до н. э.), построенный архи­тектором Сенмутом недалеко от храма фа­раона Ментухотепа, в долине Деир-эль-Бахари, является одним из наиболее ран­них храмовых сооружений эпохи Нового. царства. Будучи близок по типу архитек­туры к храму Ментухотепа, ансамбль храма Хатшепсут превосходит его, одна­ко, по размерам и богатству декора стен. Само захоронение здесь отделено от хра­ма: мумия царицы была погребена далеко от него, среди скалистых ущелий, в усы­пальнице-тайнике.

Строго спланированный по одной оси, ансамбль начинался, как и предшествую­щие, пропилеями или пристанью у запад­ного берега Нила. Далее дорога, длиной более километра, окаймленная справа и слева фигурами сфинксов, подводила к первому двору храма с портиком «на два крыла» и пандусом между ними. Подняв­шись до пандусу, можно было попасть во второй двор, также с пандусом и симмет­рично по отношению к нему расположен­ными двумя портиками, на концах кото­рых возвышались два осирических (то есть с атрибутами бога Осириса) колосса Хатшепсут. Далее находился третий, меньший по площади двор, окруженный колоннадами. Завершали же ансамбль в глубине его святилища — молельни, высе­ченные в скале.

Такая последовательность в распреде­лении частей ансамбля способствовала постепенному нагнетанию приподнятого, мистического состояния участников куль­товых процессий.

Фасад храма, образованный четкими линиями портиков и соединяющих их пан­дусов, представляет собой, как и его план, гармоничное целое.

Храм возведен у подножия крутого об­рыва Ливийского плоскогорья, прорезан­ного живописно выветрившимися верти­кальными расщелинами. Колоннады пор­тиков органично вписаны своим мерным ритмом в этот естественный величествен­ный фон.

Стены храма покрывали раскрашенные рельефы, на которых среди культовых

сцен развертывался подробный рассказ об экспедиции в страну Пунт (современ­ное Сомали), предпринятой Хатшепсут для вывоза оттуда драгоценных материа­лов и редких растений.

На территории ансамбля стояло свыше двухсот полихромно расписанных статуй Хатшепсут и богов, так как в это время заупокойные храмы начали посвящать не только культу обожествленного царя, но и культу богов, в этом случае — верховного бога Амона и богини Хатор.

На террасах были устроены пруды и посажены деревья. Таким образом, в па­радное, пышное оформление этого гармо­ничного по планировке и всем формам ан­самбля наряду с яркой окраской ряда его архитектурных частей, рельефов и статуй включалась и зелень растений.

Характерные черты храмов первой по­ловины Нового царства. Для планировки и внешнего облика подавляющего боль­шинства других храмов первой половины Нового царства характерны следующие признаки. Планы их были прямоугольны­ми и подчинялись единому правилу: все главные части располагались по одной оси. Основные части — это открытый двор, окруженный колоннадой — перистиль, ко­лонный зал — гипостиль, святилище и кладовые. Вокруг храма возводили глу­хую каменную ограду, соответственно прямоугольной в плане форме. Таким образом, храм — «дом бога» вторил своей схемой жилому дому в усадьбе богатого египтянина, которая тоже была огражде­на стеной и заключала внутренние дворы, галереи, залы, где кровли покоились на столбах, и, наконец, интимные комнаты в глубине здания.

Фасады храмов имели вид так называе­мых пилонов (форма, возникшая в эпоху Среднего царства) — двух башен, прямо­угольных в плане, а по силуэту похожих на усеченные пирамиды, с прямоуголь­ным проходом между ними. Пилоны и вход были увенчаны карнизом характер­ной для египетской архитектуры мягко изогнутой формы — в виде выкружки и валика, который продолжался и по на­клонным ребрам пилонов. Перед пилона­ми, как и в Среднем царстве, устанавлива­ли обелиски и колоссальные статуи фараона, а к наружной стороне пилонов прикрепляли высокие мачты с флагами, которые довершали парадное, торжествен­ное их убранство. Фасад храма обычно был обращен к Нилу, с которым храм соеди­няла дорога. По сторонам дороги располагали ряды сфинксов или овнов — барано-головых сфинксов, которые были священ­ными животными бога Амона. Крупные статуи под открытым небом — во дворах, по краям парадных дорог, перед пилона­ми, вводились в качестве смысловых ком­понентов в культовые сооружения и сти­листически органично включались в ар­хитектурный фон. Уже издали ясно выде­лялись на фоне пилонов или между стволами колонн обобщенные, несколько гёометризованные силуэты и объемы си­дящих или стоящих фигур. В строгой кон­структивности этих произведений с осо­бой ясностью проявились наиболее кано­ничные нормы исполнения, восходящие еще к эпохе Древнего царства. Мягкая, за­частую декоративная трактовка форм ко­торая типична для многих заупокойных статуй Нового царства, сказывается в этих скульптурах лишь очень сдержанно — в характере проработки лиц и деталей одеяний.

Ярким примером могут служить гигант­ские статуи фараона Аменхотепа III, и те­перь стоящие на своем прежнем месте, на западном берегу Нила,— так называемые Колоссы Мемнона, Когда-то они возвы­шались перед заупокойным храмом Амен­хотепа III. Из аллеи сфинксов, подводив­шей к этому храму, происходят два ле­нинградских сфинкса, установленные ны­не на берегу Невы, на набережной перед зданием Академии художеств.

Часто в храмах было по нескольку дво­ров и колонных залов. Гигантские колон­ны и мощные каменные балки архитравов поддерживали каменные плиты перекры­тий гипостильных залов, имевших обычно более высокий средний проход. Сквозь за­решеченные проемы в верхних боковых частях центрального нефа в зал проникал свет.

По мере приближения к святилищу по­толки помещений постепенно понижа­лись, а уровень пола — повышался. Вну­треннее пространство как бы сжималось, становясь все более скрытым, доступ­ным для все меньшего числа людей — только для посвященных в тайны культа. На стенах, колоннах и пилонах храмов помещали врезанные в их поверхность рельефы, на которых изображали преиму­щественно культовые сцены, а также фа­раонов, в символических схватках побеж­дающих сонмы врагов.

Храмы в Карнаке и Луксоре. Наиболее значительными в общегосударственном и художественном смысле сооружениями

указанного типа являются два храма, воз­веденные в Фивах на правом, восточном берегу Нила и посвященные богу Амону. В результате архитектурных работ, кото­рые продолжались на протяжении столе­тий, они были преобразованы в обширный и блестящий: по скульптурному убранству храмовый комплекс столицы. В наши дин храмы эти известны преимущественно ш названиям двух современных небольших арабских деревень — Карнак и Луксор.

Храм в Карнаке, древний Ипет-Рес, сооружали с начала 2 тысячелетия и по 1 в. до н. э. Однако последнее обстоятель­ство не лишило карнакский ансамбль единства и цельности. Основные его части создали талантливейшие архитекторы: Инени, при фараоне Тутмосе I в 16 в. до н. э., Аменхотеп, сын Хапу, и Аменхо­теп Младший - при фараоне Аменхоте­пе III, в 15 в, до н. э.

Карнакский ансамбль грандиозен во всех своих частях. Мощны его пилоны, величественны гигантские статуи фарао­нов и обелиски. Обширны молчаливые пространства его дворов, окруженных колоннадами. Полон таинственного полу-мрака величественный гипостильный зал главного храма Амона с целым лесом тесно стоящих колоссальных колонн, наи­большие из которых имеют высоту 20,4 м, а диаметр 3,57 м. Все здесь рассчитано на создание впечатления сверхчеловеческой мощи, на то, чтобы сообщить вошедшему трепетное, приподнятое экстатическое или подавленное, приниженное состояние.

Храм в Луксоре, древний Ипет-Сут, был построен в два приема: архитектора­ми Аменхотепом Младшим, Гори и Сути при Аменхотепе III и при фараоне Рамзесе II архитектором Бекенхонсу, то есть в 15 и 13 вв. до н. э.

Луксорский храм Амона был вторым по размерам и значению в стране. Однако именно он оказал огромное воздействие на дальнейшее развитие всей храмовой ар­хитектуры Нового царства. Будучи по­строен почти целиком гениальным зодчим Аменхотепом Младшим, он оказался наи­более стройно выполненным, типичней­шим храмом эпохи.

Для Луксора характерна исключительно четкая планировка. К культовым помеще­ниям и молельням со статуями богов в глубине здания ведет величаво распахну­тая анфилада из двух дворов с портиками. За первым двором стройно вздымает мо­гучие стволы большая прецессионная колоннада из четырнадцати колонн, поч ти 20 м высоты, с капителями в виде (Широко раскрытых цветущих метелок папируса. Эта колоннада, тип колонн, а также их обилие (всего в Луксоре 151 ко­лонна) оказали влияние на оформление средних нефов гипостильных залов в хра­мах последующих периодов. Со своеобраз­ной силой выражено ощущение могучей поддержки перекрытия ритмом близко сдвинутых, необычайно гармоничных по пропорциям, пучкообразных колонн в двойных колоннадах второго двора Лук­сора.

Скульптура. В скульптуре XVI11 дина­стии, как ив архитектуре, главную роль играли придворные художники, в творче­стве которых в эту эпоху гармонично пе­реплелись две линии — официального ис­кусства и искусства, предназначенного для частных лиц. Так, даже в царских статуях канонического типа из заупокой­ных храмов стали значительно определен­нее передавать физиономически конкрет­ные портретные черты. Особенно же это начало сказываться в скульптурных изо­бражениях представителей знати — из ча­стных гробниц. Традиционная идеали­зация, обобщение форм имеет своеобраз­ный оттенок во многих пластических изо­бражениях этого периода. Например, в деревянных фигурах жреца Аменхотепа и его жены Ран на и (середина 2 тысячелетия до н. э., Москва, Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина) сдержанная торжественность общей композиции и трактовки легкого шага сплавлена с пле­нительной поэтичностью стройных, легких силуэтов. Эти стилистические признаки, которые вносили лирическое начало еще в пластику предыдущей эпохи — Средне­го царства, при XII династии, особенно ясно видны в трактовке образа фараона при царице Хатшепсут.

Таковы, в первую очередь, статуи из за­упокойного ансамбля царицы Хатшепсут в Деир-эль-Бахари начала 15 в. до н. э., изображающие ее в виде фараона, бога Осириса и сфинкса (Каир, Египетский (музей). Во всех изваяниях Хатшепсут есть портретное сходство. Однако в стату­ях больших размеров, 8 и 5 м высотой, входивших во внешнее монументально-декоративное оформление храма, намече­но только общее сходство. Статуи же из центральных помещений храма, имевшие сугубо культовый характер, с большой проникновенностью, в очень мягкой мане­ре, воссоздают индивидуальный облик ца­рицы (мраморовидный известняк, Нью-Йорк, Метрополитен-музей). Именно в этих скульптурах проявился в полной ме­ре новый официальный стиль портретов XVIII династии. Специфический облик правителя передан, но идеализирован так, чтобы создать образ одухотворенный, ды­шащий радостью жизни. Моделировка по­верхности обобщенных объемов тонкая и даже изящная.

Мягкость, изысканная утонченность и декоративность в характере проработки фиванской пластики постепенно все уси­ливались. Такие стилистические приемы получили наибольший расцвет в середине правления XVIII династии, в годы царст­вования фараонов Аменхотепа II и Амен­хотепа III. Эти особенности стиля орга­нично и ярко сказались также несколько позднее в своеобразно реалистическом ис­кусстве короткого периода Ахетатона, ко­торое было завершением развития искус­ства всей первой половины Нового цар­ства.

Одеяния статуй середины XVIII дина­стии уже не обрабатывали гладкими поли­рованными плоскостями. Их поверхность стали покрывать множеством струящихся линий, бороздок, передающих гофриро­ванные складки одежд из тонких льняных тканей и мелкозавитые локоны пышных париков, модные в эпоху Нового царства. В результате образовывалась живописная градация объемных планов и разнообраз­нейшая игра света и тени, что еще больше подчеркивала полихромная раскраска ста­туй. Так трактовали образы вельмож и их жен, например жены вельможи Нахтмй-1 на, наместника Нубии (известняк, конец 15 в. до н. э., Каир, Египетский музей).

Те же стилистические признаки ощуща­ются и в официальных статуях царей. На­пример, в облике двух сфинксов фараона Аменхотепа III из заупокойного храма этого царя с западного берега Нила (те­перь на набережной Невы в Ленинграде) особенно привлекательны плавность и мягкость общих контуров и масс фигур. И у этих монументальных изваяний фан­тастических существ декоративно тонко прорезан рисунок гривы — «накидки» на плечах и груди.

Текучесть форм удлиненных, изящ­ных фигур особенно привлекательна в малой пластике, в которой эти особенно­сти стиля могли развиваться наиболее свободно. Она представлена довольно мно­гочисленной группой изображений обна­женных танцовщиц, музыкантш и служа­нок в различных живых позах и поворотах. Вырезанные трехмерно и в рельефе, они служили изысканно-декоративными частями туалетных коробочек, ложечек или сосудов для ароматических масел. Такова, например, фигура плывущей девуш­ки с цветком розового лотоса, в руках, служившим сосудиком для ароматическо­го масла (середина 2 тысячелетия до н. э., Москва, Музей изобразительных искусств им А. С. Пушкина).

В период XVIII династии получил дальнейшее развитие и тип сидящей фи­гуры, формы которой скрыты под одеж­дой. Эту группу скульптур прекрасно ха­рактеризует кубообразная фигура вельмо­жи Сенмута — приближенного и зодчего Хатшепсут, являвшегося также воспитате­лем ее маленькой дочери, головка которой изображена у него на коленях (черный гранит, начало 15 в. до н. э., Берлин, Го­сударственные музеи). В этом официаль­ном монумента-лизированном памятнике достигнута высшая для древнеегипетского искусства точка геометризма и статики фигуры.

Рельефы и росписи XVIII династии. От эпохи Нового царства сохранилось огром­ное количество рельефов и росписей. Это раскрашенные рельефы на колоннах, сте­нах и пилонах храмов в Деир-эль-Баха-ри, в Карнаке и Луксоре; а также росписи царских и главным образом частных гроб­ниц. В период XVIII династии появились я первые образцы древнеегипетской гра­фики на папирусах — иллюстрации к ритуальным заупокойным текстам, так называемой «Книге мёртвых».

В фиванских и других храмах — на их пилонах, стенах и колоннах помещали фризообразные рельефные композиции, в которых прославляли победы царей или представляли их во время совершения различных ритуальных обрядов. Ряд зано­во созданных композиций рассказывал о родословной фараонов, о происхождении их от богов. В таких рельефах по­является декоративная многоплановая разработка. Барельеф в тех местах, кото­рые было необходимо выделить в связи с их смысловой значимостью, сочетали с высоким рельефом. Образовывались бо­лее интенсивные, контрастные тени по контуру той или иной фигуры или ее части.

Темы рельефов и росписей в царских гробницах были ограничены священными текстами и строго, плоскостно трактован­ными изображениями — иллюстрациями к ним (например, роспись в гробнице фараона Аменхотепа II, XVIII династия, 15 в. до н. э.).

Настенные же изображения в частных гробницах фиванского некрополя очень живописны и декоративны. Они отражают самые разнообразные стороны жизни и служебной деятельности вельмож, пере­дают ритуал оживления тела хозяина гробницы для вечной жизни и, наконец, изобильный и радостный жертвенный пир. В разных помещениях в рельефы и рос­писи включены сцены работ в мастерских богатых поместий — гончаров, ювелиров, ткачей, изображения пахарей, сеятелей и жнецов за их занятиями. Показаны также охоты вельмож, прогон перед ними стад коров и овец, табунов лошадей. Гордясь и хвастаясь высокими должностями, эти чиновники приказывали помещать на стенах своих «вечных домов» сцены похо­дов, захвата крепостей, сбора податей, приема даров от иноземцев, наблюдения за строительством храмов. Мягки, утон­ченны по прорисовке силуэты фигур. Мно­гообразно проработаны различные планы рельефов — складки одежд, детали укра­шений, мелкозавитые пряди больших на­рядных париков.

Как и ранее, четким, подчиненным их ритуально-магическому назначению, бы­ло построчное размещение сцен на стенах. Однако ближе к середине.периода XVIII династии, особенно со времен Тутмоса IV и Аменхотепа III, при сохранении соче­тания профиля головы и глаза в фас, развернутых фронтально плеч и профиля ног, появилось значительно большее, чем ранее, разнообразие свободно, непринуж­денно переданных движений, поз, поворо­тов фигур в три четверти, со спины и да­же в фас, живописное многообразие груп­пировок.

Таким образом, коренным стилисти­ческим своеобразием фиванских релье­фов и росписей при XVIII династии (осо­бенно в 15 в. до н. э.) было более опре­деленное, чем ранее, проявление жизнен­ной основы древнеегипетского искусства, при одновременном исполнении всех изо­бражений в господствующем в эту эпоху духе изысканной декоративности.

Большое место в отделке частных гроб­ниц заняли темперные росписи. В них значительно усилилась живописность цве­товых сочетаний, в частности благодаря широкому применению тонов розовато-ли­ловых, желтых, голубоватых. Особенно характерно воспроизведение румянца, те­ней на лицах, разных оттенков светлой и смуглой кожи, просвечивающей через тон­кие белые легкие одежды.

Многие новые черты эпохи проявились уже в рельефах храма Хатшепсут, пере­дающих эпизоды экспедиции в страну Пунт. Наиболее же ясно они видны в рос­писях и рельефах фиванских частных гробниц (например, деталь росписи из безымянной гробницы с изображением г охоты вельможи в нильских зарослях, ко­нец 15 в. до н. э., Лондон, Британский музей). Красочный, светлый мир возника­ет на их стенах. Многочисленные мелкие «штрихи» —детали делают эти компози­ции особенно жизненными и Конкретны­ми. Радостно пирует вельможа Нахт с супругой, а под их креслом кошка с аппе­титом поедает рыбу. Юноша из имения вельможи Мена несет на плечах антилопу, очевидно, также предназначенную для обильной трапезы. Юные служанки, танцовщицы, арфистки и лютнистки на пирах знатных люден — Рехмира, Кенамона и других услаждают слух и зрение присут­ствующих дам и господ нежными ритми­ческими звуками и движениями (напри­мер, музыкантши и танцовщицы из безымянной гробницы в фиванском некрополе, конец 15 в. до н.э.). Плавны и округлы си­луэты и формы легких, гибких тел, удли­нены узкие глаза, слегка прикрытые века­ми (например, в рельефе гробницы Рамеса, конец 15 в. до н. э.). Эти признаки-— свидетельство рафинированных вкусов — продолжали существовать как очень ха­рактерные и в искусстве краткого, но яр­кого периода Ахетатона, завершившего развитие искусства XVIII династии.

Художественное ремесло XVIII дина­стии. На роскошной, часто позолоченной мебели, рукоятках опахал и посохов, изящных вазах и кувшинах из фаянса, зо­лота и камня бесконечно варьируются переплетения упругих стеблей цветущих лотосов и папирусов, рисунок их цветков, фигуры резвящихся антилоп. Разнооб­разны сочетания тонов, изгибающихся по­лос на стенках маленьких сосудов для бла­говоний, так называемых амфорисков и вазочек из катаного многоцветного стекла. Прекрасно представляет это изощренное художественное ремесло эпохи кресло из гробницы Юи и Туи, родителей любимой жены фараона Аменхотепа III—Тии (Каир, Египетский музей).

 

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: