 |
Глава 45. Поттер думает, грустит и проказничает.
|
|
|
|
11 апреля 1998 года, суббота.
Минуты бежали своим чередом, а ощущение реальности по-прежнему оставалось зыбким. Уже снята была с огня новая порция сарделек и выложена на тарелку перед Гермионой, а девушка продолжала устало сидеть, согнув спину и сосредоточенно взирая на горящие в печке угли.
Придя к выводу, что еда Гермиону больше не интересует, Гарри со вздохом отставил тарелку в сторону, и, присев перед девушкой на корточках, осторожно взял ее за руки. Он мог бы напомнить, что сегодня у них, вообще-то, праздник, и они собирались весело провести вечер вдвоем, но так и не решился произнести ни слова.
Наверное, самым разумным было предложить Гермионе пойти отдохнуть, но оставаться одному не хотелось. Просто отчаянно не хотелось, и Гарри продолжал сидеть перед девушкой, держа ее ладони в своих и удивляясь тому, что руки Гермионы все еще остаются холодными.
- Ты замерзла? – спросил, наконец, Гарри. – Я мог бы принести сюда одеяло.
- Нет, нет, - быстро ответила девушка. – Одеяло – это лишнее, а вот чашка хорошего горячего чая не повредит.
Обрадовавшись тому, что от него требуют конкретных действий – пусть даже это будет всего лишь горячий чай – Гарри отправился на кухню за чайником. К его удивлению, Гермиона пошла вслед за ним, хотя около печки, по идее, должно было быть теплее. А когда пара маленьких бумажных пакетиков была опущена в кружки с кипятком, девушка, прикрыв поплотнее дверь, присела за кухонный стол.
- Ты извини, - прошептал Гарри, наблюдая, как прозрачный кипяток постепенно окрашивается в медный цвет, - с третьего курса ненавижу свободно плавающие в стакане чаинки. Хотя признаю правоту Рона в том, что чай в пакетиках не самый вкусный.
|
|
|
Гермиона взглянула на него предельно внимательно.
- Гарри, - озабоченно прошептала она в ответ, - ты, надеюсь, не пытался гадать на дурацких чаинках последние дни? Ведь это же ерунда!
Усмехнувшись, Гарри ответил:
- Разве я сказал, что это - не ерунда? Просто у меня к чаинкам предвзятое отношение, неприязнь на уровне подсознания. Они мне жутко напоминают эту стрекозу в окулярах.
Судя по тому, сколько раз она предсказывала мне смерть, я должен быть не просто Гарри, а великое чудо природы!
- Так ты и есть чудо! – воскликнула Гермиона. – Дважды пережить убивающее заклятие разве не чудо?
Она на мгновенье замолчала и произнесла, тихо вздохнув:
- Очень надеюсь, что чудо случится еще раз... Твоему двойнику предстоит пережить еще одну «Аваду», - добавила она в ответ на недоуменный взгляд друга.
Неужели она действительно боится, что что-нибудь пойдет не так? Гарри от этой мысли стало даже немного не то чтобы не по себе, но как-то слегка странно.
- Гермиона, - обратился Гарри к подруге, немало удивляясь своему спокойному рассудительному голосу, - ну, если бы я умер там, в лесу, то, как бы я сейчас стоял здесь, перед тобой? Да даже если тот мой двойник Поттер «сядет в поезд», сомневаюсь, что мне придется последовать его примеру. Я как-то не ощущаю между нами связи, да и ты, признайся, живешь совершенно отдельной жизнью от самой себя. А вообще, удивительная это штука – маховик времени!
- Да, действительно..., - довольно беспомощно пролепетала девушка в ответ. – Тьфу! Какая ерунда лезет в голову... Но, между прочим, это ты со своей непревзойденной интуицией научил меня верить в совершенно невероятные вещи! Так что терпи.
- А я и терплю, - произнес Гарри обрадовано, потому что настроение Гермионы стало заметно улучшаться. – А ты лучше пей чай, пока не остыл совсем.
Последовав совету друга, Гермиона отдала должное ароматному напитку, а Гарри постарался подложить ей печеньице под руку, которое только что достал из распечатанной пачки. Но она к дополнительному угощению не притронулась, продолжая потихоньку прихлебывать из кружки, пока та не опустела.
|
|
|
- Ладно, Гарри, - прошептала Гермиона виноватым голосом, отставив пустую кружку в сторону, - извини, я так расклеилась, что сама себя не узнаю. Это ведь действительно сущая ерунда, особенно по сравнению с тем, что мы пережили. Годриковой Лощины мне точно никогда не забыть!
Последние слова Гермиона произнесла с такой отчаянной болью в голосе, которой Гарри никак не ожидал, и в какой-то миг стало совершенно непонятно, как она могла столько времени, целых четыре месяца держать в себе эту боль. И почему именно Годрикова Лощина? Хотя, про гостиную в доме Малфоев лучше не напоминать.
Решив про себя, что надо бы переключить разговор на другую тему, Гарри старательно перебирал в голове возможные варианты, но, как назло, не находил ничего более-менее нейтрального. Однако его намерения так и остались намерениями, потому что Гермиона вновь заговорила.
- Как бы мне не было страшно тогда, после побега, когда ты лежал в беспамятстве, и каждую секунду я ждала..., - Гермиона остановилась, не договорив фразу, но Гарри понял, что она имеет в виду злополучный медальон.
- Не надо об этом, - взмолился Гарри, представив Волан-де-Морта во всей красе, вылезающего из бисерной сумочки. – Пожалуйста.
- Все равно в тот момент была надежда, - не унималась Гермиона.
- На что? – искренне удивился Гарри, и добавил уже с иронией: - На чудесное явление меча Годрика Гриффиндора отчаявшемуся гриффиндорцу?
- А если и так! – с жаром воскликнула Гермиона, вскочив на ноги и судорожно вцепившись в край стола.
Следующую реплику она проговорила уже более спокойным голосом, и даже с узнаваемыми нотками поучительной интонации, но так и не вернулась на прежнее место за столом.
- Согласно надежным историческим источникам, меч может являться любому достойному гриффиндорцу, но только в крайней нужде. Если попросить о помощи.
- А ты просила? – поинтересовался Гарри с вызовом.
- Молила! - ответила Гермиона одним словом, но Гарри понял, что отчаяния, заключенного в этой молитве, должно было хватить на то, чтобы меч Годрика явился в замерзшую палатку.
|
|
|
«Может быть, она считает себя недостаточно храброй?», - решил про себя Гарри, и поспешил вставить свое успокоительное слово.
- Вряд ли у тебя могло что-то получиться, - назидательно произнес он. – Для этого нужна была еще Шляпа Годрика.
- А вот как раз про это надежные исторические источники ничего не говорят, - возразила девушка. – Хотя, не спорю, возможно, в целях сохранения тайны.
- Гермиона, пожалей старую ветошь! - взмолился Гарри. – У Шляпы итак чрезвычайно сложная жизнь, возрастной кризис и недовольство своей профессией. И на покой она идти не хочет!
Приложив обе ладони ко рту наподобие воронки, добавил таинственным шепотом:
- Она бунт затевает... Да-да, с выходом на Министерство магии.
На изумленном лице Гермионы легко читалось недоумение и, одновременно, невероятное любопытство, поэтому Гарри поспешил пояснить:
- Я же рассказывал тебе, что немного поболтал со Шляпой в круглом кабинете. Знаешь, забавная такая... старушка... Да, интересно, твои «надежные исторические источники» - это, случайно, не знаменитая «История Хогвартса»?
- Случайно, нет! – ответила Гермиона с долей сарказма в голосе. – Но в «Истории Хогвартса» об этом упоминается, и как раз дается ссылка на те самые «надежные исторические источники». Не веришь – можешь проверить.
- Как раз верю, - произнес Гарри машинально, потому что внезапно в голову нахлынула целая стая самых причудливых мозгошмыгов. Он даже забыл, что только что хотел сказать что-нибудь полушутливое типа: «Ради проверки истинности исторической науки и надежности исторических источников стоило повременить с возвращением в собственное сознание».
Было совершенно ясно, что Гермиона в тот момент от отчаяния хваталась за соломинку, но ведь и он сам сколько раз выживал и ухитрялся спасать другие жизни именно потому, что никогда не сдавался, продолжал сражаться даже тогда, когда дело казалось совершенно безнадежным. Там, три года назад, на кладбище, направляя палочку на Волан-де-Морта, он нисколько не сомневался, что это будет последнее, что суждено ему увидеть в этой жизни. Единственное, что оставалось – умереть стоя, но именно это отчаянное решение спасло ему жизнь.
|
|
|
Но это была только часть мыслей. Как-то само собой подумалось, что Гермиона, вполне возможно, не так уж далека от истины. Сила желания в магии имеет решающее значение, и, случись у них действительно крайняя нужда, кто знает...
Но самое парадоксальное было в другом: Гарри впервые пришел к выводу, что их «мудрое» решение отыскать меч в Годриковой Лощине, да еще в доме у выжившей из ума старухи Батильды, было плодом такого больного воображения, что сейчас это казалось не чем иным, как двойным помешательством.
Он нисколько не оправдывал себя тем, что сам отправился в Годрикову Лощину из-за невероятного желания побывать на могилах своих родителей. Но так и надо было ограничиться этим!
А меч следовало искать совсем не так! Следовало выкрасть из круглого кабинета старую Шляпу Годрика... А для этого нужно было попробовать призвать Добби... Конечно, он не был его домовиком, но Гарри не раз просил его о помощи, запрещал наказывать себя и драться с Кикимером, и Добби всегда слушался... Да и Кикимера следовало сразу призвать, в ту же минуту, как они очутились на квиддичной поляне, и стало ясно, что в дом на площади Гриммо им путь заказан.
Вероятность удачи была мизерной, но ведь они даже не попытались использовать такую возможность. Как он мог забыть то, что случилось с ним в Тайной комнате в конце второго курса? Он попросил о помощи, и тут же почувствовал, как Шляпа сдавила его голову, и меч Годрика выпал из нее...
Вероятно, настырные мысли прогнали прочь беззаботное настроение, и улыбка сползла с лица Избранного. Нет, ну это ж надо быть такими недоумками!
- Гарри, ты витаешь где-то в облаках? – услышал он настойчивый голос подруги, вернувший его в реальность.
- Да я это... немного задумался, - слегка рассеянно ответил Гарри.
Он, совсем было, уже решил выдать Гермионе всех своих мозгошмыгов до последнего, но вовремя остановился. Напоминать Гермионе лишний раз о Добби не стоило.
Вместо этого он произнес со всей возможной серьезностью:
- Гермиона, ты – храбрая! Если бы действительно возникла та самая «острая нужда», у тебя бы все получилось. Нужно просто помнить об этом на будущее.
Спохватившись, Гарри добавил:
- Хотя, очень надеюсь, что опасные приключения оставят, наконец, нас в покое. Клянусь, сам не буду больше назначать им свидания!
- А вместо этого..., - начала Гермиона свою поучительную речь, но Гарри не дал ей говорить слишком много, закончив за нее невысказанную мысль.
-...прочитаю «Историю Хогвартса», - пообещал он клятвенно.
|
|
|
«Как только найду для этого свободное время, - оговорился Гарри уже про себя, добавив в оправдание: - Сейчас мне некогда».
Гарри сам не знал, что он подразумевал под словами: «Найду свободное время», но читать книгу, бесконечно цитируемую Гермионой, которая, как подозревал Гарри, давно выучила ее наизусть от корки до корки, казалось совершенно лишним делом. Было бы там что-нибудь действительно важное, Гермиона давно бы сказала им с Роном об этом. Вряд ли он увидит в книге больше, чем его умная подруга. Хотя...
- Почему ты молчала про то, что меч может являться по-настоящему отважному человеку в крайней нужде? – неожиданно для себя спросил Гарри.
- Не о том думала, - коротко, без всякой жалости к себе ответила Гермиона. – А тогда, в замерзшей палатке, голова словно прочистилась от всякой ерунды... Но ведь все равно ничего не вышло, а понапрасну обнадеживать, ни тебя, ни Рона не хотела.
Твердо решив не развивать дальше эту тему, легко выводившую на разговор о домовиках, Гарри, улыбнувшись, произнес:
- Гермиона, ты замечательная. Ты спасла меня тогда. Благодаря тому, что я смог дожить до финальной битвы, мы победили. Если бы я умер случайно, а не принял решение сознательно идти навстречу смерти, кто знает, как бы все вышло?
- Погоди, - остановила его Гермиона. – Разве ты пошел в Запретный лес к Сам-Знаешь-Кому не для того, чтобы уничтожить осколок его души в тебе?
- Здравствуйте, я Гарри Поттер! – самодовольно произнес Мальчик-Который-Выжил. Чувствовать себя хоть в чем-то умнее подруги ему доводилось нечасто. – Ты же сама не далее, как вчера доказывала мне, что я был чист, как стеклышко.
- Да... Но..., - Гермиона замялась, чувствовалось, что найти подходящих слов она, определенно, не может. – Может быть, объяснишь все по порядку?
- Так я же вроде говорил, я же все выложил Сама-Знаешь-Кому в последней беседе перед финальным обменом любезностями, - произнес Гарри с готовностью, но остановился, вспомнив, что общался со своим врагом на парселтанге. – Действительно, нужно все по порядку.
О том, что он увидел в Омуте памяти, а также о том, что произошло в Запретном лесу, Гарри рассказал друзьям по дороге от Большого зала до Круглого кабинета. Выложил все подробности, сколько успел, но, оказывается, не сказал самого главного.
- Гермиона, жил ли действительно в моей душе осколок души красноглазого или нет – не знаю. Оставим это на совести Дамблдора, - произнес Гарри, сглотнув комок, подобравшийся к горлу, потому что там Дамблдору стоило сказать ему всю правду. - Но, по сути, я сделал тоже, что и моя мать. Я добровольно выбрал смерть, и тем самым оградил всех защитников Хогвартса от заклятий Темного Лорда.
- Тебе Дамблдор на Кинг-Кроссе об этом поведал? – нервно переспросила Гермиона.
- Нет. Он мне там ни слова об этом не сказал, говорил только про то, что я был седьмым крестражем. Об этом я сам догадался в тот момент, когда Невилл с легкостью скинул с себя Цепенящее заклятие. А потом я, спрятавшись под Мантией-невидимкой, снова и снова опускал Щитовые чары, и они работали на все двести процентов, а после моей мнимой смерти не погиб ни один защитник Хогвартса!
Гарри замолк, пытаясь найти дополнительные аргументы в подтверждение своей догадки. Потом вспомнил, как быстро Волан-де-Морт расправился с гоблинами в «Гринготтсе», и добавил:
- Гермиона, в порыве ярости он мог выплескивать из палочки одну «Аваду» за другой, и далеко не только убивающие заклятия, и ничто не способно было его остановить. Разве что Дамблдора он боялся, но так старик был сильнее Тома. Я видел их бой в Министерстве.
Поверь, он превратил бы в лепешку МакГонагл, Слизнорта и Кингсли, если бы смог. Да даже не он, а какой-нибудь им же наколдованный из воздуха огнедышащий дракон. Но он уже не мог причинить защитникам Хогвартса существенного вреда. Да, он все еще оставался сильнее всех троих, вместе взятых, но все равно они уже могли сражаться с ним на равных.
Гермиона смотрела на него во все глаза, и Гарри почти физически ощущал, как метались мысли в ее голове. Даже не владея легилименцией, можно было с уверенностью сказать, что она сейчас прокручивает перед глазами все подробности последней схватки с Пожирателями.
Наконец, видимо придя к определенному выводу, она опустилась на табурет, устало уронив голову на руки. Еще через мгновенье Гарри понял, что она плачет. Тихо, беззвучно, обреченно.
- Гермиона, ты чего? – спросил Гарри, подойдя поближе и, затаив дыхание, робко обнял девушку за плечи. – Так нужно было. Для победы.
Он даже ущипнул незаметно себя за руку, чтобы убедиться, что он не спит. Ощущение близости было слишком острым, и одновременно слишком неправдоподобным. Кто бы мог подумать еще пару дней назад, что он будет чувствовать себя неловко, обнимая Гермиону. Да она же часть его самого! Откуда такая скованность?
Он удивился, почувствовав, как рука Гермионы сжимает его руку, и в ту же секунду понял, что она отталкивает его от себя. Он отпрянул в сторону.
Гермиона вскочила с табурета и стояла перед ним - раскрасневшаяся, дрожащая - а в глазах застыли невыплаканные слезы.
- Как у вас, у героев все просто! Подумать только: «Так нужно было. Для победы!», - воскликнула она, злорадно смакуя его последние слова. – А я, я чуть с ума не сошла, когда поняла, что ты куда-то пропал!
Ну, такого он от Гермионы точно не ожидал.
- Неужели так сложно было догадаться, что я пошел к Омуту памяти? – недоуменно спросил Гарри. – Ну, куда же я мог еще-то направиться?
- Да догадалась я..., - немедленно откликнулась Гермиона. - Только, наверное, спохватилась слишком поздно. И потом, я же не могла так просто уйти от... погибших и их родственников. А потом никак не могла найти нужный пароль, и стояла, как дура, около горгульи, перебирая все подряд.
- Пароль был: «Дамблдор», - подсказал Гарри, и, едва взглянув на Гермиону, понял, что про это слово она не забыла.
- Странно. Я же точно помню, что называла фамилию директора, - рассеянно повторила она, подтвердив догадку Гарри. – Значит, она, то есть статуя, не хотела пускать меня в кабинет?
- Скорее, Хогвартс не хотел, - высказал свою версию Гарри. – Замок ведь живой?
- Да-да, конечно, - словно очнувшись, пробормотала в ответ девушка. – В «Истории Хогвартса» так и написано, что замок – живой. Но ведь это значит...
- Это значит, что я должен был сам принять решение, - закончил за подругу Гарри. – Так было нужно. Для победы.
- Сколько же времени тебе понадобилось? – снова спросила Гермиона тихим осипшим голосом.
- Минута. Может быть – две, - медленно произнес Гарри, удивляясь своему спокойному тону. – Гермиона, скорее всего, ты пришла к дверям Круглого кабинета, когда меня там уже не было. По крайней мере, я тебя не видел. Правда, я в тот момент, когда шел..., мало что замечал. А ты долго там стояла?
- До самого конца, - произнесла Гермиона, смаргивая слезинки, которые вновь покатились по щекам. – Пока не сообщили, что тебя несут, м... мм-мертвого...
Заикаясь, еле шевеля дрожащими губами, она с трудом выдавила из себя последнее слово и разрыдалась. Гарри уже не знал, что и думать.
- Но я ведь живой, - осторожно напомнил он девушке. – Слушай, может чайку налить? А? Ну, если хочешь – можешь потрогать!
Предложение было наивным до безобразия, но Гермиона совершенно неожиданно и еще более наивно прошептала:
- Хочу! Хочу тебя потрогать.
Казалось странным, что так может ответить Гермиона. Вот так вот просто, совсем по-женски. Гермиона – она правильная, сильная, рассудительная. У нее в голове ответы на все случаи жизни, и вдруг такое вот, по-детски капризное: «Хочу!».
Сейчас она чем-то напомнила Гарри Тонкс, какой она была после гибели Сириуса, когда переживала за любимого ею Римуса. Он даже не мог сказать, чем именно Гермиона походила на Тонкс. Скорее всего, своей трогательной беспомощностью перед неизбежным.
Гарри не решился спросить, что думала Гермиона, увидев его на руках у Хагрида. Достаточно было того, что он помнил ее отчаянный крик, слившийся с криком МакГонагл и Джиневры. Естественно, она решила в тот момент, что все кончено, что война проиграна, и Темного Лорда уже не остановит никто и ничто, если надежда Магического мира, Гарри Поттер, лежит мертвый у ног победителя.
- Кто-то хотел меня потрогать? – напомнил о себе Гарри, с сожалением обнаружив, что Гермиона по-прежнему не сдвинулась с места.
Девушка робко взяла его за руку и сильно сжала его ладонь в своей руке. По ее растерянному взгляду стало совершенно понятно, что на большее она не решится. Впрочем, как и он сам. Гарри весьма удрученно подумал, что «сестру» обнимать было как-то проще и привычнее, и он даже не особо задумывался, когда нечто подобное случалось.
Со щемящей тоской в сердце вспомнилось, как она прижималась к нему под Мантией-невидимкой в Годриковой Лощине, а он, балбес, не смог оценить выпавших на его долю счастливых минут. Волан-де-Морт, Батильда, меч Годрика, Дамблдор... Ерунда все!
Цитата из Библии, как показалось Гарри, возникла в его голове сама собой, только было не понятно, почему в ушах звенит тоненький голос Гермионы: «Если мы живем духом, то по духу и поступать должны. Ибо каждый несет свое бремя. Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же».
«Обычно на словах все звучит проще, чем было на самом деле», - невольно подумал про себя Гарри, но расспрашивать а, тем более, говорить об услышанном было неловко.
Гермиона по-прежнему пристально смотрела на него, не моргая и не отрывая взгляда, и внезапно Гарри осознал, что она и рта не раскрывала, потому что на ее сосредоточенном лице не дрогнул ни один мускул.
«Вот так и становятся параноиками, - поздравил себя Гарри. – Тебе уже мерещатся всякие потусторонние голоса!».
Словно желая отогнать от себя странное наваждение, Гарри, зажмурив глаза, встряхнул головой. Как ни странно, помогло. Теплые ладони Гермионы из своих рук он все же не выпустил.
- Но если твоя добровольная жертва нужна была для победы, - раздался настоящий голос Гермионы минуту спустя, - то почему Дамблдор не сказал тебе об этом? Хотя бы на Кинг-Кроссе? Ведь тебе было бы не так... страшно... возвращаться. Извини, Гарри, но мне «посчастливилось» на себе испытать, что такое «Круцио» и похоть Сивого.
- Ну, ты же знаешь Дамблдора, - только и смог сказать в ответ Гарри.
Что за странный вопрос – почему Дамблдор что-то ему не сказал? Да он в принципе никогда и ничего не объяснял. Хотя там, уже за гранью земной жизни и почти на пороге смерти, он мог бы выложить перед мальчиком, который прошел начертанный своим учителем путь от начала до конца, все карты. Кажется, образно он называл свои секреты и тайны - яйцами...
Гарри не заметил, как мышцы лица сами собой расплылись в улыбке, и он неприлично хихикнул.
- Гарри, ты мог бы поделиться со мной смешинками, - недовольно пробурчала Гермиона, которую усмешка Гарри слегка задела.
- Не могу! – наотрез отказался Гарри. – Понимаешь, Дамблдор там так неудачно пошутил... В общем, это не для женских ушей.
- Ну, как знаешь, - пожала плечами Гермиона. – А как вообще выглядит душа? Каким был ты, и каким был Дамблдор?
Гарри не стал напоминать Гермионе, что он, вообще-то, все уже рассказывал. Но воспоминание о «Вулфриковых яйцах» невольно развеяло завесу серьезности в их беседе, прибавило настроения, и Гарри по-хулигански, как бы невзначай, уронил:
- Знаешь, сначала я там был совершенно... ну, без одежды.
Ха! ХА!! Застал-таки Гермиону врасплох! Гарри мысленно с наслаждением потирал руки. Вот уже и покраснела... А легкое смущение ей, надо признать, идет. Эх, бедные книжные девочки. Их так легко смутить!
- Да ну? – смогла, наконец, вымолвить ответ Гермиона, с трудом справившись с легким ступором. – Знаете, молодой человек, обычно я на такие темы с мальчиками не разговариваю. Даже с Избранными.
- Так я же сказал чистую правду, - притворился обиженным Гарри. – Ты спросила, я ответил. Сначала, будем называть вещи своими именами, я был совершенно голый!
Суровая правда жизни, названная так, как ей было положено, произвела на девушку, явно не ожидавшую ничего подобного от старого друга, должное впечатление, и направление ее взгляда заметно переместилось на область тела Гарри, находящуюся ниже его талии.
Впрочем, Гермиона довольно быстро справилась с собой, и, оставив штаны Избранного в покое, стыдливо отвела глаза в сторону.
- Трусов на мне тоже не было, - окончательно махнув рукой на приличия, самодовольно уточнил Гарри, хитро поглядывая на подругу.
Он не мог понять, что с ним, и кто его тянет за язык? Если бы еще вчера ему сказали, что он будет позволять себе такие вот, не совсем невинные шутки, да еще в присутствии Гермионы, он послал бы всех к черту. С Гермионой ТАК было нельзя, потому что Гермиона была ПРАВИЛЬНАЯ.
Можно было прибавить еще кучу эпитетов: деликатная, воспитанная, хорошая, понимающая...
К Гермионе можно было подойти за советом, за разъяснением, выложить свою очередную проблему, само собой, взять списать домашнюю работу... Но сейчас как раз хотелось, напротив, послать к дементорам все перечисленное, и дразнить ее до пунцового покраснения всякими шаловливыми фразами, которые он никогда не смог бы произнести, будь Гермиона его сестрой, или просто хорошей подругой, или будь она какой-нибудь Ромильдой. Такое можно сказать лишь симпатичной подружке.
- Понятно, - ответила Гермиона со вздохом, но, видимо, успешно справившись с первым потрясением. – Позвольте, а чем же вы там с Дамблдором занимались?
Мерлиновы кальсоны! С какой небрежностью и почти откровенным «недоумением» было это сказано. Гарри чуть не застонал от наслаждения, и ему потребовались поистине героические усилия, чтобы сохранить серьезность.
Сделав вид, что последний вопрос пропустил мимо ушей, Гарри продолжал хулиганить, как ни в чем не бывало.
- Сначала, обнаружив себя на полу, обнаженным, я был так заинтригован...
Гермиона покачала головой, растянув губы в презрительной улыбке.
- А уж я-то как заинтригована!
Гарри надул губы и сделал вид, что обиделся.
- Ты же сама хотела со всеми подробностями?
- Ну, хотела, - согласилась Гермиона с явным сожалением. – Ладно, давай, валяй дальше.
- А дальше как раз было не интересно, - якобы равнодушно заявил Гарри, с довольной усмешкой отметив про себя, что его «равнодушный» тон не обойден вниманием подруги. – Дальше я почему-то захотел быть одетым, одежда тут же появилась, и мне оставалось только напялить на себя штаны и футболку.
- Штаны и футболку? – мгновенно переспросила Гермиона. – Не мантию?
- Какая разница? – удивился Гарри, отрицательно помотав при этом головой. – Да не люблю я эти мантии, так и не научился чувствовать их на себе по-настоящему, а за последний год и вовсе разучился. Под ногами путаются, рукава мешаются. Мантия-невидимка, разумеется, из другого ряда ценностей.
- Да-а..., - протянула Гермиона. – До психологии чистокровного волшебника тебе далеко...
- Очень драматично..., - в тон ей подпел Гарри.
- Как ты не понимаешь? Ведь это же был верный способ узнать, чего действительно желает твоя душа! Мне вот, например, не было дано такой возможности, - с легкой завистью в голосе пробормотала девушка.
- И думать забудь! – приказал Гарри, хотя по выражению лица Гермионы несложно было понять, что думать ей не запретишь никаким приказом.
- Кажется, я действительно заинтригована, - с хитрой улыбкой произнесла Гермиона. – Вот скажи: очки были твои «фирменные» или от какой-нибудь известной фирмы?
- Очки мне не предоставили, - отрезал Избранный. – Одежда была, целый комплект – одна штука. А очков не было.
- Неужели? – изумилась девушка, хитро поблескивая глазами. – То есть, я хочу сказать, неужели знаменитый Гарри Поттер даже там очнулся в своих знаменитых очках аля «девятнадцатый век»? Ты знаешь, Гарри, это так на тебя похоже – без трусов, но в любимых очках...
«Сочувствующий» тон подруги заставил Гарри ответить иронично:
- Соболезнования принимаются завтра вечером, с пяти до шести. Вас записать на прием?
- Думаю, не стоит, - быстро ответила девушка, продолжая «невинно» ухмыляться.
И вот эта натянутая улыбочка вывела Гарри из себя по-настоящему. Подумать только, эта ученая леди над ним издевается. Еще как издевается! Другого слова и не подберешь...
Ну, все – сама виновата! А он, Гарри Поттер, был великодушен достаточно. Теперь все. Точка.
Ах, у вас «викторианское воспитание», и вы не выносите грубых мужских шуток?! Какая жалость! А у него как раз накопилось... на десерт.
- Не было там никаких очков, - начал Гарри издалека. – И ничего не было. Я был совершенно целенький, красивый и обнаженный. Вот!
К его досаде, высказанная фраза не произвела на подругу планируемого впечатления. По крайней мере, Гарри рассчитывал, что она хотя бы покраснеет, но, то ли щеки девушки уже были достаточно розовыми, то ли Гермиона уже ожидала от него чего-нибудь в этом роде.
Хуже всего было то, что Гермиона, совершенно спокойно измерив его фигуру своим фирменным оценивающим взглядом, с сарказмом в голосе произнесла:
- Прямо дух захватывает от этакой неземной красоты! Жаль, нельзя было потрогать...
Гарри тут же запротестовал:
- Как раз можно! Я совершенно спокойно трогал себя, свою одежду... Дамблдора...
- Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, - выпустив очередную порцию яда, заявила Гермиона.
Гарри сдался, рассудив про себя, что, к сожалению, его лучшая подруга представляет собой, мягко говоря, не совсем то, что он о ней думал. Единственное, о чем он не мог сказать с уверенностью, заслуживал ли «моральный и нравственный облик» Гермионы оценки «Выше ожидаемого» или, напротив, «Ниже ожидаемого»?
Однако девушка ждала, и поскольку требовалось ей что-то ответить, Гарри решился выдать свои сомнения.
- Гермиона! Это ужасно, - начал он трагическим голосом. – Я вас спрашиваю, мисс Грейнджер: что за странные намеки? С болью в сердце вынужден признать, что вы меня разочаровали. Вы же все-таки староста... На вас с надеждой смотрит весь факультет.
- Ох, Гарри! – неожиданно серьезно выдохнула Гермиона. – Да весь факультет уже давно догнал и перегнал и меня, и тебя.
Сказано это было ровно и спокойно, без сожаления и без зависти, просто озвучен сам факт, как данность.
«Каждый несет свое бремя», - вот была та истина, которую вкладывала в свои слова Гермиона. Может быть, было и еще что-то, но в голове Гарри снова возникла эта строка из «Нового завета», или он прочитал эту древнюю заповедь в глубине глаз Гермионы.
Жизнь золотого гриффиндорского мальчика всегда была под пристальным вниманием девичьей половины учащихся Хогвартса, особенно это касалось его шестого курса. Как говорится: и сам подрос, и девочки повзрослели. Пивз и тот не отставал от остальных, посвящая всех желающих в подробности личной жизни Избранного. Гарри с улыбкой вспоминал целую толпу любопытных, сопровождающих его и Луну на вечеринку к Слизнорту.
В этой толпе не было только одного знакомого девичьего лица – там не было Гермионы.
- Оставим в покое всех остальных, вернемся к нашим проблемам, - произнес Гарри, делая ударение на слово «нашим». – Вас интересуют еще какие-нибудь подробности?
- Ну, даже не знаю, как сказать, - замялась Гермиона. – Вы все так красиво описываете… Думаю, это было впечатляющее зрелище. Но Гарри Поттер без этих… без очков… Звучит в высшей степени неправдоподобно!
Все дальнейшее она озвучивала, стыдливо опустив глаза (как подозревал Гарри – своей смелости она действительно боялась), с трудом подбирая нужные слова, но, несмотря ни на что, продолжала говорить.
- Конечно, я допускаю, что состояние души человека может сильно отличаться от состояния тела, но в вашу неотразимость, мистер Поттер, верится с трудом, - на этом месте Гермиона неодобрительно покачала головой. - Я, к вашему сведению, имею некоторое представление о том, как вы выглядите… э-э… без одежды. Знаете: не впечатляет. Даже не знаю, смогу ли я вас узнать, если, не дай Бог, мы с вами случайно окажемся в этом странном месте? Красивый молодой человек, без очков… Нет, это никак не может быть Гарри Поттер!
Внутри у Гарри все вскипело. Эта, с позволения сказать, подруга, да что она себе позволяет? Так… Так-так…
Отбросив в сторону все сомнения, остатки воспитания и чертову тактичность, а также какие бы то ни было «сдерживающие факторы», Гарри требовательно протянул девушке свою руку.
- Немедленно выдерните из головы ваш волосок и отдайте его мне, - твердо заявил он со всей наглостью, на которую только был способен. – И побыстрее. Возражения не принимаются.
Смотреть на Гермиону было чертовски занимательно. Выражение ее лица менялось с быстротой молнии от недоумения к изумлению, от разгадки коварных планов «несносного Поттера» до возмущения и негодования. Она густо покраснела, надула губы, явно пыталась выдать в ответ что-нибудь уничижительное, но ничего, кроме недовольного, впрочем, весьма забавного пыхтения, Гарри не дождался.
- Я жду, - напомнил Гарри, но по его голосу без труда можно было понять, что свое знаменитое золотое терпение он теряет.
- Ты… Ты не посмеешь! – воскликнула, наконец, Гермиона и даже притопнула ногой.
- Посмею, - спокойно заявил Гарри, решительно делая шаг навстречу девушке.
Гермиона отступила к двери, но очень скоро отступать стало некуда. Она еще что-то там бормотала в праведном гневе, страшно напоминая саму себя после того достопамятного урока по зельеварению, когда он, Гарри, обошел ее энциклопедические знания исключительно благодаря «чистой воды нахальству».
Неторопливо прижав строптивую девушку к стенке, Гарри резко потянул за первый волосок, попавшийся под руку. Гермиона «ойкнула», глаза ее сверкнули, в следующую секунду Гарри почувствовал, что правая щека горит. Удивился не особо сильно – у славной гриффиндорки всегда был хороший удар, но предусмотрительно отскочил в сторону, подальше от разъяренной Гермионы.
- Ну, вот и славно, - неторопливо произнес Гарри, крепко сжимая в пальцах длинный каштановый волосок. – Право, не стоит так беспокоиться – мы просто устраним маленькую досадную несправедливость.
Судя по возмущенному до предела лицу Гермионы, «досадная несправедливость» совершалась в эту самую минуту, и даже не досадная, а вопиющая.
- Отдай немедленно! – рассвирепела девушка. – Ты… Да ты - подлец!
- Весьма огорчительно, - с ложным сожалением проговорил Гарри. Он уже старательно наматывал трофейный волос на подвернувшуюся под руку золотистую фольгу от распакованного печенья. – Будем страдать.
По всей видимости, запас проклятий в адрес неслыханного наглеца у Гермионы закончился. Она, демонстративно скрестив на груди руки, стояла в стороне, злобно посматривая на своего друга, которому, на свою беду, доверяла. А он, мародер, оказался не тем человеком, кому можно было доверять.
Гарри, к своему удивлению, особого разочарования в себе не чувствовал: девочка сама напросилась. Не торопясь, он снял с шеи мешочек из ишачьей кожи, и осторожно опустил туда кусочек золотистой фольги с тщательно намотанным на нее длинным каштановым волосом.
|
|
|
