 |
Глава 58. Магия чисел и Морочащая закваска.
|
|
|
|
14 апреля 1998 года, вторник.
Слышать чужие голоса - не очень хорошо даже в волшебном мире. Можно без особого преувеличения сказать - ничего в этом хорошего нет! По большому счету - в этом Гарри легко признавался самому себе - умение разговаривать со змеями большого счастья не принесло. Конечно, это помогло обнаружить Тайную комнату, открыть и победить медальон, но все это пребывало не для души, а сугубо для дела.
За историю с бразильским удавом почти две недели из чулана не выпускали, а поболтал-то всего ничего. Поттер-Змееуст был и вовсе грозой Хогвартса весь второй курс, о нем даже вспоминать не хотелось. Удовольствие то еще - слышать со стены ледяной голос непонятно кого, но чрезвычайно кровожадного, а тебя самого при этом все считают наследником Слизерина, истребителем маглорожденных и обходят стороной.
Надо было ему, наверное, змею завести себе в качестве домашнего питомца? И к Дурслям ее! К Дадлику под кровать... Нет, лучше к дяде Вернону в багажник. Придумал: к тете Петунии в кастрюлю! Прямо жаль - детство кончилось еще год назад...
Интересно: дом на Тисовой улице - цел? Или там тоже произошла утечка газа? Хотя вряд ли был смысл Волан-де-Морту отдавать приказ уничтожить дом, скорее, был смысл устроить там засаду и ждать возвращения дорогих хозяев. Могла ли знать тетя Петуния, что принимая в дом племянника, она тем самым вынудит свою семью покинуть родной дом, так сказать, кровную недвижимость, и почти год жить неизвестно где, скрываясь, в полной неизвестности о перспективах на будущее?
А он ей - змею в кастрюлю... Сам змей гремучий!
Но если с парселтангом Гарри готов был расстаться в одночасье, и вспоминать об этом "иностранном" как можно реже, то умение разговаривать с волшебными палочками он никому не отдаст! Ну, о чем он мог поговорить со змеей? Узнать, сколько та проглотила за день кроликов? Спасибо, не интересно.
|
|
|
А вот болтать с Великим Артефактом было интересно. Да что там говорить - он просто давно так здорово не проводил время! И совершенно неважно - откуда в нем взялись эти удивительные способности. Может быть, после второй "Авады" в грудь все волшебники начинают хорошо понимать свои "одиннадцать с половиной дюймов"?
Солнце уже поднялось холмами, ветра практически не было, и серебристая поверхность озера казалась почти зеркальной, отражая в своей глубине все те же молчаливые холмы, почти вечные рядом с одной человеческой жизнью.
От утреннего холода, беззастенчиво пробравшегося под куртку, Гарри поежился. Только сейчас обнаружил, что впопыхах забыл надеть теплый свитер, и уже готов был приоткрыть полог палатки, когда Великий Артефакт снова напомнил о себе.
- Хозяин, а хозяин? – окликнул он Поттера. – А у тебя есть такой большой универсальный подарочный набор средств по уходу за волшебными палочками?
- Нн... нет, - вопрос Бузинной палочки застал Гарри врасплох, и он даже не попытался соврать.
- А маленький набор? – с надеждой спросил Великий Артефакт.
- И маленького нет, - ответил Гарри в растерянности.
- Ну, хотя бы такая замшевая тряпочка с мягким ворсом для полировки моих бедных больных ребрышек у тебя есть? – жалостливо произнес Великий Артефакт.
- Нннееет..., - пролепетал Гарри, уже совершенно забыв о том, куда и зачем шел.
- Я согласен временно воспользоваться чужой замшевой тряпочкой, - вежливо попросил Великий Артефакт.
- У меня только... для очков есть, - со стыдом вынужден был признаться Гарри.
Он ожидал услышать что-нибудь совсем обидное, но Великий Артефакт лишь глубоко вздохнул и вымученно произнес:
- Ну, давай что ли, для очков. Э-хх... Какой-то ты, хозяин мой, не хозяйственный!
|
|
|
Голос у него был какой-то усталый и осипший, что заставило Гарри забеспокоиться. С чего бы это? Вроде еще совсем недавно разговаривал вполне бодро.
- У меня это... после тринадцатого, ежели выпадает на полнолуние, извилины плохо пружинят и вообще... такая ломота в ребрах, - прохрипел Великий Артефакт, уловив беспокойство хозяина. – Ломка, как с похмелья!
- А что так... проблематично? – озабоченно спросил Гарри, одновременно вытаскивая из особого кармана маленькую замшевую тряпочку для протирки своей почти антикварной оптики. Какое счастье, что хоть что-то есть!
- Ой, хозяин, не спрашивай! – отмахнулся Великий Артефакт, и кончик его затрясся мелкой дрожью. – Это все он, черт рогатый, бес, дьявол, нечистая сила..., - добавил он вкрадчивым выразительным шепотом, опасливо озираясь по сторонам.
- Какой еще бес? – не понял Гарри. – Откуда?
- Тот самый, который живет в корнях бузины. – С важностью в голосе ответил Великий Артефакт. – И если полнолуние выпадает на тринадцатое число... Ой, худо мне!.. Каждый раз одно и то же, одно и то же, как будто сам дьвол вселяется в ребро и науськивает: «Сделай пакость! Сделай великую пакость!».
- Сделай пакость большую и маленькую..., - с невесть откуда нахлынувшим вдохновением подхватил Гарри.
- Точно! – Великий Артефакт был явно поражен. – Легилимент?
- Учусь, - заверил Гарри коротко, но емко, всеми силами стараясь оставаться серьезным и обходиться без сарказма, но получалось не слишком убедительно. – А у тебя это... проблемы со здоровьем только тринадцатого случаются?
Великий Артефакт громко икнул.
- Еще шестого июня, иногда, - невнятно пробурчал он, - если выпадает на полнолуние. Магия чисел – это тебе не палочкой махать! Это понимаешь – волшебство... Самые сокровенные глубины магии, Гарри, ее непостижимая суть... Волшебная, так сказать...
Великий Артефакт вынужден был замолчать, потому что на него опять напал жуткий приступ икоты.
-...нумерология, - закончил за него Гарри, вовремя поспешив вспомнить про заклинание «Агуаменти».
- Ой, хозяин! А как ты догадался? – выдохнул Великий Артефакт, когда слил все лишнее и пришел себя в относительный порядок. – Легилимент?
- Просто хороший человек, - ответил Гарри с искренним недоумением и спокойствием.
|
|
|
- Да я же не про «Агуаменти», а про нумерологию, - скрипнула Бузинная палочка.
- А-аа... Нумерология..., - протянул Гарри с вдохновением. – Так ведь магию чисел изучает только нумерология. Или я не прав?
Сам Гарри этот предмет не изучал, но, выбирая в подарок Гермионе «Новую теорию нумерологии», вынужден был основательно перелистать каталог «Флориш и Блоттс», а там сочетание слов «магия чисел» встречалось чуть ли не в каждой строке.
- Ой, хозяин! – неожиданно удовлетворенно воскликнул Великий Артефакт. – Нравишься ты мне! Такой заботливый... Футляр янтарный для меня купишь? Нет, не футляр. Резную янтарную шкатулочку для хранения волшебных палочек.
- Ага, - поспешил ответить Гарри, пока Великий Артефакт не полез далеко в мозги. На самом деле вопрос хранения этого злого гения коварства изрядно волновал, но пока Гарри не видел смысла зацикливаться на этом: после победы думать будем.
-...с отделением для Ордена Мерлина, - мечтательно продолжал Великий Артефакт.
- Какой еще орден? – возмутился Гарри. – Что-то я не слышал ни про какие ордена для волшебных палочек.
Но Великий Артефакт почти не слушал, а упрямо гнул свое. За одно то, что он год пролежал в одном гробу с великим Альбусом Персивалем Вулфриком Дамблдором, гробу не отапливаемом и промозглом, ему следовало вручить Орден Мерлина и подарочный набор средств по уходу за волшебными палочками. Резная янтарная шкатулочка для хранения волшебных палочек есть, оказывается, мечта всей его восьмисотлетней жизни, но он полезет только в ту, где будет отделение для Ордена. И ни на что другое он не согласен.
Гарри пытался пару раз намекнуть мечтателю, что вряд ли родное Министерство выделит ему награду, но в ответ получил категоричное: "Отдашь свой! Собственноручно с шеи снимешь и положишь ко мне в шкатулочку!".
- Ладно, твоя взяла, - вынужден был, наконец, согласиться Гарри. Нашлось-таки, применение и для Ордена Мерлина. – Но раз уж мы друзья, то, может быть, ты расскажешь, что там Темный Лорд думал про Дамблдора?
|
|
|
- Почему непременно про Дамблдора? – Великий Артефакт с подозрением вытаращил кончик. – Легилимент?
- Интуит, - со значением отвесил Гарри.
- Аааа..., - потянул Великий Артефакт неопределенно задумчиво. - Ну, я так и подумал...
- Я тоже подумал, - быстро подхватил Гарри, - что неплохо было бы знать, какую «великую пакость» думал Сам-Знаешь-Кто про Альбуса Дамблдора?
Гарри закрутил это дело, поскольку его подопечный явно начал проговариваться, и потому в глубине души жила маленькая надежда, что удастся спровоцировать исторического свидетеля на слив важной информации. Но Бузинную палочку, похоже, волновали несколько другие проблемы, более интимного характера.
- Почему непременно «великую пакость»? – рассеянно пробормотал Великий Артефакт, старательно отвернувшись от хозяина и уставясь кончиком в небо. – Легилимент?
- Да, ни в одном глазу! – не выдержал Гарри. – Можешь не отворачиваться, потому что я понятия не имею, как выудить из тебя информацию. Это просто логика!
- Ты же вроде как этот... интуит? – тупо осведомился Великий Артефакт.
- А я вроде как это... учусь! – с готовностью ответил Гарри, стараясь выглядеть не слишком премудрым.
- Ааааа... Вот оно что! – мелодично пропел Великий Артефакт. – Нет, хозяин, не обижайся, но придется тебе самому. Учись, учись, мой милый мальчик!
Гарри хотел было возразить, что пока он чему-то научиться, война успеет кончиться, но Великий Артефакт был непреклонен.
- Человек должен до всего доходить сам – это раз! – настойчиво повторял несговорчивый собеседник. – А ты, понимаешь, привык тут на всем готовеньком... Это два! Разбаловал я тебя, хозяин – это три. Тебе умные книжки для чего дали? Иди, читай – там все написано подробно в шестом по счету параграфе - и медитируй. И это – четыре! Вопросы есть?
Вопросов не было. Гарри понял, что нудить бесполезно: в некоторых делах Великий Артефакт был так же несговорчив, как и прежний хозяин. Оставалось только одеться потеплее и заняться подробным изучением техники медитации.
Задача, стоящая перед Поттером на этот раз, была сложной. Несмотря на то, что он захаживал в гости в разум Волан-де-Морта, можно сказать, при каждом удобном случае, до сих пор это происходило по приглашению хозяина. Не совсем, конечно, по приглашению, но именно в те моменты, когда Волан-де-Морт находился в ярости, в гневе, и весь его многотонный ментальный блок летел в астрал.
Собственно, Гарри и не доводилось никогда видеть Темного Лорда в более-менее уравновешенном состоянии, если не считать тех моментов, когда он "денно и нощно" думал о неведомом веселом воре, укравшем у Грегоровича Бузинную палочку. Ну, так, во-первых, эта навязчивая мысль, так или иначе, все равно будоражила его воображение, а во-вторых, на этом, какая бы то ни было, ценность полученной информации заканчивалась.
|
|
|
Но попробовать стоило. Дело было даже не в том, что озадачили намеки Бузинной палочки по поводу "весьма интересных мыслей" Волан-де-Морта, которые, несомненно, стоило узнать, и как можно подробнее. По принципу - а вдруг что-нибудь да прояснится? Была еще пара причин, и главная из них та, что заговорить с Гермионой после случая с "полной утратой штанов" и "маленьких сексуальных радостей" он так и не решился.
То есть, конечно, они, встретившись, пожелали друг другу доброго вечера, вместе сидели за скромным ужином в тесной кухне, но разговора не получалось. Язык прилипал к небу, а глаза упорно отказывались подниматься выше шеи девушки и ее худеньких плечиков. А там, как назло, тоже было на что посмотреть, потому что к концу дня ветер совсем стих, солнце, как будто спохватившись, постаралось по-весеннему прогреть землю, и Гермиона с видимым удовольствием сняла с себя свитер, накинув лишь легкий джемпер на бежевую трикотажную кофточку с довольно глубоким вырезом. Вырез этот, обработанный затейливым кружевом, словно поддразнивал незадачливого «героя-любовника» и явно насмехался над ним вместе со своей хозяйкой.
И совершенно зря Великий Артефакт упрекал его утром в недостатке воображения: все у него в порядке с этим самым воображением! Особенно, с мужским специфическим. Потому что всего лишь взглянув на Гермиону без лишней одежды, и даже не поднимая глаз выше ее гордо расправленных плечиков, Гарри сразу ТАКОЕ домыслил, что впору было снова штаны снимать.
Густые каштановые волосы Гермионы были тщательно сколоты заколками в аккуратный, даже слегка замысловатый пучок, напоминающий раковину улитки, и вся эта милая конструкция горделиво покоилась на ее умной головке, насмешливо демонстрируя Избранному маленькие рожки.
Рожки как-то сами собой домысливались, стоило только бросить взгляд на прическу сзади, дождавшись, когда девушка повернется к мальчику-герою спиной. Заколдовала она свои волосы, что ли? Ведьма.
Спереди картина была еще восхитительнее. Правда то, что у Джинни было округлым и объемным, у Гермионы казалось почти игрушечным, но, черт возьми, каким милым! Отчаянно завидуя злосчастной узкой кофточке, которая беззастенчиво обтягивала тело девушки, одновременно выставляя напоказ все прелести, Поттер мечтал только об одном: хоть одним пальцем дотронуться до двух маленьких бугорочков, спрятанных под тонкой тканью (Да хотя бы до одного из двух!), и разлететься на кварки...
- Гарри, ты ведь ничего не ешь! - раздался недовольный голос Гермионы. - Ты ведь уже несколько минут держишь наполненную ложку, а в рот так ничего и не попало.
- А энергинов-то потрачено непозволительно много, - не замедлил проквакать Кикимер, причем с весьма специфической интонацией в голосе, сделав ударение на слове "непозволительно".
Возникло жуткое желание стянуть с себя штаны и запустить ими в Кикимера. Еле сдержался. Поступок, достойный героя. И никто ведь не оценит, зараза!
Вроде бы винить Кикимера нельзя, потому как не он устроил ночное безобразие, а, с другой стороны, хотелось закричать во все горло: "Не будите во мне зверя!". Сами же пожалеют потом, потому что он, Гарри, хоть и Избранный, но не железный ведь!
Уткнувшись в тарелку и стараясь уже не поднимать глаз на дразнящую его геройское воображение маленькую хорошенькую ведьму, Гарри кое-как прикончил кашу и влил в себя чай из походной кружки. Потом демонстративно открыл книгу по защите сознания и погрузился в чтение. Пусть видят, что он серьезный человек, а не какой-нибудь... извращенец.
Совесть-старушка выползла из скорлупы и, вылезая уже из кожи, завела любимую волынку про "дух Святого Рональда", который Избранному, между прочим, является лучшим другом. Да кто ж спорит-то?
Посмотреть бы на этого "Святого Рональда" во время трансляции порнофильма в цвете и звуке, с эффектом присутствия. Небось, размазался бы тонким оранжевым слоем по кровати, а трусы и вовсе затер бы до дыр. Так что, уж чья бы совесть мычала...
А тут еще эта улитка, сидя на хорошенькой головке лучшей в мире ведьмы корчит очаровательные рожки проснувшемуся после зимней спячки чудовищу в его животе. Да тут никакой герой не выдержит!
Решительно следовало заняться каким-нибудь полезным делом, и прежде всего, очистить несчастное сознание от недостойных мыслей. Взять эмоции под железный контроль. Припомнив дельные советы, вычитанные в книге еще накануне, Гарри вышел из палатки и много-много раз присел и встал, дотянулся пальцами до кончиков башмаков, повертел головой в разные стороны и попрыгал. Действительно, мышечное напряжение ушло, и, если не душе, то хотя бы телу стало свободнее.
Несколько раз ловил на себе любопытные взгляды нескольких пар больших круглых глаз, но как только оборачивался в сторону глазастых мордочек, они тут же исчезали за стеной палатки. Главный блюститель порядка в набедренной повязке тоже показывался пару раз, но Гарри твердо решил не обращать внимания, ни на кого, а на Кикимера в особенности.
«Ну, виноват. Ну, очень виноват. Больше так не буду. Точка».
Но глупее этой ситуации в жизни еще не было.
Довели героя "до ручки".
В полезной книге утверждалось, что медитация как нельзя лучше способствует достижению конкретной цели - снять напряжение, а положительные эмоции, полученные в результате даже коротких занятий, гарантируют спокойствие в течение всего дня.
Абсолютная гармония со своим телом и душой нужна была как воздух, чтобы хотя бы попытаться "научиться воспринимать жизнь легко, глазами человека, обладающего здоровым чувством юмора". Может быть когда-нибудь, со временем он сможет заметить, что "созерцает жизнь как бы со стороны ясным, свежим взглядом", а на все проблемы и трудности может ответить "верными и хорошо продуманными решениями".
Состояние медитации, справедливости ради, было знакомо Гарри. На протяжении всего последнего года он только и делал, что погружался в себя при малейших признаках покалывания в шраме. Только раньше это называлось "нежелательной связью между Избранным и Волан-де-Мортом", а теперь научным словом "медитация", и в отличие от подглядывания за мыслями Темного Лорда, которое приходилось скрывать от друзей, медитацией можно было заниматься открыто.
Как советовала книга, Гарри выбрал место посуше и лег на спину, положив ноги на удачно подвернувшийся плоский камень. Сосредоточил мысли на дыхании: вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Избавиться от постороннего, "закрыть" сознание. Убрать чувства и мысли, всё время возвращаться мыслями к дыханию. Опять. И опять.
Книга даже советовала на первое время воспользоваться музыкальной шкатулкой, чтобы включить специальную релаксирующую или другую приятную музыку, которая помогла бы успокоиться и подготовиться к медитации. Но Гарри этого не требовалось: легкий шелест вечернего ветра в зарослях вереска успокаивал лучше любой музыки, и вскоре он действительно почувствовал, как уходит напряжение, тяжесть, неприятные мысли, расслабляется каждый сантиметр тела.
Состояние «не-ума». Состояние чистого сознания без содержания.
Остановились мысли, остановились желания, остановились воспоминания, остановились амбиции...
Нет толчеи, и думанье прекратилось, ни одна мысль не движется, ни одно желание не удерживается, и ты полностью молчалив. Все, чем было переполнено сознание, ушло, стерлось, как пыль с зеркала. Ум прекратил функционировать, остался в стороне, вне тела. Вдох-выдох, медленный вдох - медленный выдох...
"Тайна бытия этой жизни" заключалась в том, что шрам, как впрочем, и ожидалось, начал покалывать. Чистое пространство между Избранным и Темным Лордом сомкнулось.
Однако, опять же говоря книжным языком, "мгновенье прозрачности" не наступило. Гарри увидел лишь весьма размытые очертания горящего камина и пляшущие в нем языки пламени, но все равно остался доволен полученным результатом. Просто Волан-де-Морт в данный момент был слишком спокоен, а потому пробраться в его сознание было сложно. Но если, то же самое повторить, когда шрам начнет хотя бы слегка покалывать, то все вполне может получиться.
Совершенно неожиданно для самого себя Гарри почувствовал, что его охватывает азарт, спортивный интерес, неуемное желание или просто любопытство - он и сам не знал, как назвать то, что поселилось в нем и заставляло его снова и снова практиковать погружение в себя. Впрочем, знал: у него была цель – докопаться до истины, и ради этого стоило потрудиться.
«Он - не есть ум, он – отдельно».
15 апреля 1998 года, среда.
На следующий день, вечером, Гарри помирился с Гермионой. Не то, чтобы помирился, потому что, в принципе, они и не ссорились, но он смог, наконец, взглянуть ей в глаза и даже заговорить.
Сначала все было примерно тоже, как и накануне: Кикимер издевательски улыбался, глядя в его сторону, Хаппи (Ну, хоть он настоящий мужик!) сочувственно подмигивал Гарри, одновременно опасливо озираясь на свою вторую половину. Сэрра и Бобби о чем-то многозначительно шептались и всякий раз покачивали ушастыми мордочками, когда Гарри поворачивался в их сторону. Юппи, похоже, тоже был на стороне мужской солидарности, но открыто против строгих эльфиек выступить боялся, и что-то настойчиво пытался втолковать эльфу-подростку Микки. Короче, жизнь продолжалась.
Слава Создателю, малыши Солли и Холли жили своей жизнью, нисколько не заботясь о моральном облике своего хозяина. Хоть с кем-то в этом несовершенном мире можно было найти общий язык.
Улитка по-прежнему сидела на своем месте и продолжала старательно корчить рожки. На этот раз Гарри даже усмотрел у нее в зубах маленький белый цветочек. Восхитительные в своем изяществе маленькие бугорочки по-прежнему возвышались там, где нужно, делая существование горемыки Гарри поистине непереносимым отдельно от них. Короче, все были в заговоре против Поттера, и, похоже, всем, в отличие от самого Поттера, было очень даже хорошо...
Еще до исхода дня Гарри порядком, до тошноты, надоело чувствовать себя "моральным и нравственным уродом", краснеть, одновременно бледнеть и заикаться в присутствии Гермионы, и он, прихватив с собой малышей, унес ноги из палатки, предоставив ее обитателям полное право перемывать кости сэру Гарри Поттеру от черепа до копчика.
Благо, опять же хвала Создателю, в той части тела, которая главным образом волновала поборников нравственности, костей не наблюдалось.
С малышами было легко. Они вволю попрыгали, покидали камушки (кто дальше), и даже поиграли в лошадку, совсем умучив бедного хозяина. Лошадкой, естественно, был он, а веселые малыши по очереди катались у него на загривке, смеясь от восторга, и выглядели при этом чрезвычайно довольными.
Когда план по физической нагрузке на организм был выполнен, Гарри доставил обеих малышек в палатку. Тесная квартирка мигом наполнилась детским смехом и какой-то непринужденной суетой, которая как раз бывает тогда, когда в доме немного шалят маленькие дети.
Потрепанная репутация хозяина худо-бедно восстанавливалась, правда, только в глазах Гермионы, потому как для остальных эльфов такое нехозяйское поведение сэра Гарри со своими подопечными вряд ли внушало уважение. Но, если честно, мнение о себе остальных эльфов почти не волновало. Гермиона улыбалась, переводя сияющие глаза с восторженных домовят на Гарри, и это вселяло надежду на помилование.
Солли и Холли убежали на кухню, громко топая маленькими ножками, и только тут Гарри заметил в руках сидящей на кровати подруги маленькую коробочку. Приглядевшись внимательнее, он узнал "Сверхреалистичного Гарри Поттера из ваших грез", и что самое интересное, того самого - "героя-любовника".
- Откуда? - спросил Гарри, но тут же сообразив, что вопрос глупый, задал следующий, разумеется, еще глупее. - То есть, я хотел спросить - зачем?
Гермиона, слабо пожав плечами, ответила, не поднимая глаз от коробочки:
- Сама не знаю... Просто захотелось посмотреть...
Она замолчала на несколько минут, усердно делая вид, что изучает надписи на этикетке, хотя ежу было понятно, что просто старательно обдумывает каждое слово.
Наконец, видимо на что-то решившись, девушка тихо, но с вызовом произнесла:
- У всех свои эротические фантазии. А тебе не хочется посмотреть, что нафантазировали... члены Ордена Феникса?
Только сейчас она посмотрела на друга, снизу вверх, слегка склонив на бок голову. Вид у нее был довольно смущенный, а щеки густо порозовели.
В одну минуту сам Гарри успел побледнеть (мурашки пробежали по коже), покраснеть (уши и щеки запылали) и начать заикаться, потому что язык снова отказался шевелиться.
Едва бросив на остолбеневшего друга внимательный взгляд, Гермиона, напротив, обрела дар речи.
- Гарри, ну какой же ты ребенок! - произнесла она со вздохом, - Поверь мне, такое случается со всеми мальчиками. Я просто об этом читала. Ну, понимаешь, есть такие специальные книги... И там как раз написано, что у парней в твоем возрасте это вполне нормальное явление.
Взяв друга за руку и чуть ли не силой усадив его в потертое кресло без спинки, стоящее рядом с кроватью, девушка продолжала говорить, стараясь не отводить от друга смущенных глаз, хотя давалось ей это нелегко, да и фразы были корявыми, сбивчивыми.
- Просто бывает такой активный всплеск гормонов. У них даже такое название есть специальное: прогестерон, кажется... Ну, просто у тебя сейчас нет... никого, а вполне здоровый мужской организм требует свое. Тебе, наверное, ночью приснилось..., - голос Гермионы дрогнул, - что-нибудь такое, вот и случилось то, что случилось. А несчастное одеяло свалилось на пол... И ты не заметил...
Словно не удержавшись, она ласково потрепала красного, как помидор, парня по взлохмаченной голове и еле заметно улыбнувшись, участливо добавила:
- Вот увидишь, сам же будешь смеяться... через много-много лет.
- Ага! – недоверчиво воскликнул Гарри, и дальше почти проквакал, слегка подражая Кикимеру. - А раздеться сэр Гарри Поттер, интересно нам знать, когда успел? Точно помню – спать ложился одетым!
Это Гарри и помнить-то было не обязательно, потому что все последнее время он спал, не раздеваясь. Война, борьба за выживание, теснота палатки и постоянное напряжение не позволяли расслабляться, а если ты вольно или невольно ждешь всяческих неприятностей, то встречаться с такими «особенностями военно-кочевой жизни» стоило одетым.
- Ой, Гарри! – Гермиона, залившись пунцовой краской, закрыла ладонями лицо и дальше продолжала уже говорить сквозь пальцы, тихим сдавленным голосом:
- Я такая дура, Гарри! Ведь это же я... Ну, сдублировала твою одежду, потому что старая здорово... испачкалась, и я ее на той поляне оставила. Думала, может, решат, что тело это самое... испарилось. Хотела тебе сказать, но забыла, совсем из головы вылетело. Ну и... сам понимаешь: все развеялось... к исходу ночи. Кроме...
-...трусов, - дополнил Гарри трагическим голосом, стараясь подражать стесненному тону подруги, потому что ее речь неожиданно оборвалась. – Трусы сами сползли, вслед за одеялом, поскольку посчитали свое присутствие на том безнравственном ничтожном теле абсолютно лишним делом.
- Что? – переспросила Гермиона, убрав от неожиданности ладони с лица. Выглядела она совершенно пришибленной.
- Здесь совершалось волшебство, Гермиона! – с чувством произнес Гарри, одновременно стараясь сохранять некоторую небрежность в голосе. – Обычное заклинание, оживляющее предметы повседневного быта...
- Но... Кто? – в растерянности пробормотала девушка. – Я не..., - далее последовало нечто невнятное.
Гарри старательно оглянулся по сторонам, не забыл посмотреть на потолок и поерзать глазами по полу, и лишь после этого, склонившись к Гермионе поближе, прошептал ей на ухо звучным подобострастным шепотом:
- Великий Артефакт разбушевался!
От удивления Гермиона неестественно замерла, озабоченно открыла и закрыла рот, потом вдруг согнулась пополам и засмеялась сочным, ярким, заливистым смехом. Гарри мгновенно присоединился к ней, будучи не в силах сдерживаться дальше.
- Мерлиновы... кальсоны! – Гермиона еле выговаривала слова сквозь хохот, смахивая выступившие от смеха слезы тыльной стороной ладони.
– Нет, надо говорить...
-...трусы Гарри Поттера! – воскликнули они хором, продолжая хохотать, хватая друг друга за руки, держась за животы и раскачиваясь взад и вперед.
Коробочка с «героем-любовником» выскользнула из рук Гермионы и с легким стуком упала на пол, к ногам. Этот звук заставил обоих на секунду замолчать, оборвав смех на высокой ноте, и Гарри смог расслышать недовольное бурчание из кармана.
- Чего-то я не наколдовываю? – ворчал Великий Артефакт. – Они что, шибко ценные что ли?
- Ага, – поспешил вставить Гарри. – Исторические!
Брови Гермионы изумленно взметнулись вверх, и Гарри поспешно добавил, обращаясь уже к ней:
- Я ему сказал, что мои трусы имеют историческую ценность.
- Ну, я так и подумал, ага! – брюзгливо пробормотала Бузинная палочка. – Только расколдуйте мне, причем тут Великий Артефакт?
- Ну, ты же сам говорил, что типа «бес в ребро»..., - со смыслом проговорил Гарри. – Гермиона, у него, оказывается, периодически бывают подвижки на «великую пакость». Сам признался сегодня утром. А непосредственно после полнолуния наступает ломка, то есть, сразу после восхода солнца.
- Каждое полнолуние? – Гермиона явно находилась в легком шоке от услышанного.
- Нет. Если только полнолуние выпадает на тринадцатое число любого месяца, - успокоил ее Гарри. – Или на шестое июня.
Несколько долгих минут Гермиона тупо смотрела перед собой, мучительно что-то обдумывая, так, что между бровей пролегла глубокая складочка. Потом, видимо придя к какому-то осмысленному решению, схватила лежащую тут же, на кровати, бисерную сумочку и, пошарив в ней правой рукой, выудила оттуда старую потрепанную записную книжку.
- Шестое июня, шестое июня..., - сосредоточенно бормотала она, перелистывая страницы. – О-ой, Гарри!
Она вдруг ахнула неестественно высоко, закрыв рот пальцами, согнутыми в кулак. Вид у нее был почти безумный от сияющих лихорадочным блеском глаз. Наверное, в горле у нее пересохло от волнения, потому что голос внезапно охрип, и слова скупо срывались с губ.
- Шестое июня – это день казни Клювокрыла... последний день экзаменов... День, когда сбежал Питер... В тот год я внимательно следила за профессором Люпином, то есть, я хотела сказать, за лунным календарем, и аккуратно выписывала даты всех полнолуний. Ошибки быть не может!
- Что ты хочешь сказать? – упрямо допытывался Гарри, еще не до конца понимая, куда же клонит Гермиона.
- Да я все думала уже потом, через год, когда прятала Риту Скитер в баночку: почему ни Люпин, ни Сириус не сообразили посадить Питера в компактную посудину, наложив на нее чары неразбиваемости для пущей безопасности? – свирепо насупившись, прошептала Гермиона. – Ведь есть же насильственное заклинание превращения человека в его анимагическую форму!
- Да, действительно..., - ошалело пробормотал Гарри, воскрешая в памяти события четырехлетней давности. – Так же как и насильственное заклинание обратного превращения... Сопровождается слепящей бело-голубой вспышкой.
Уже ни минуты не раздумывая, Гарри достал из кармана Бузинную палочку, и, крепко сжимая ее в руках, начал допрос:
- Признавайся, подлый пакостник! Что творил?
- Ничего не творил, - лениво откликнулась волшебная палочка.
- А если по-честному? – не сдавался Гарри. – Ты ведь знаешь такое полезное заклинание... Называется – помрачающее.
– Нет, я никак расколдовать не могу: как у кого мозгов не хватает, так сразу все валят на Великий Артефакт! – возмутилась Бузинная палочка, яростно сверкнув кончиком. – А я в тот день вообще тихо сидел и вел себя прилично. Ждал визита палача и министра, силы копил, значит...
- Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее! – не удержался Гарри, переходя на более требовательный тон.
- А что я-то? Вот чуть что, так сразу Великий Артефакт! – «подлый пакостник» явно завелся. – Да Дамблдор сам этих двух придурков, в смысле Фаджа и этого, Макнейра, обработал полезным заклинанием, и что самое обидное, без моего подлого участия. Пока Фадж бубнил приговор, - сказал Великий Артефакт, и, переходя на монотонный речитатив, начал цитировать: «...гиппогриф Клювокрыл, в дальнейшем именуемый осужденным, должен быть казнен шестого июня на закате...»
- Конфундусом? – перебил Гарри, которого подробности оглашения приговора волновали мало.
- И Конфундусом тоже, - нехотя подтвердил Великий Артефакт. – А ты, хозяин, небось, думал, что тебе удалось умыкнуть громадного гиппогрифа под носом сразу трех человек? Наивный такой! А я, между прочим, остался без развлечений, - недовольно констатировал безработный пакостник.
Гарри не знал, что и думать, потому что если Дамблдор отвлекал Фаджа и Макнейра, то он знал, что гиппогрифа сейчас уведут. Но ведь он не мог этого знать, потому что в прошлое он отправит их с Гермионой только через три часа без малого. Или уже знал, что Гарри с верной подругой прячется за ближайшими деревьями? Но откуда?
- Ладно, оставим господина Министра и другого... господина в покое, - согласился Гарри, намериваясь перейти к более важному, по его мнению, делу. – Расскажи-ка лучше про Визжащую хижину.
- Да не был я в той хижине! – с чувством отрезал Великий Артефакт. – Мы с Дамблдором, проводив Министра в комнату для гостей, прямиком отправились к профессору Снейпу в подземелья. Дамблдор собирался переговорить с ним по поводу твоей экзаменационной работы по зельеварению. Ты хоть помнишь, что варил?
- Кажется..., Морочащую закваску..., - заикаясь, прошептал Гарри. – Только она у меня так и не сгустилась до нужной консистенции.
- Вот именно! – обрадовался Великий Артефакт. – А Дамблдор стал доказывать профессору Снейпу, что он... ну, в общем, болван, и не понимает, что закваска на самом деле та-лант-ли-вая! И что в таком неконцентрированном виде она еще лучше работает, а мальчик, то есть ты, унаследовал от мамы талант к зельеварению. Ну, Снейп, понятное дело, весь скривился от отвращения, аж передернуло его, несчастного. А я сижу себе тихонько в рукаве парадной голубой мантии...
А потом тот как начал разоряться, что типа у этого несносного мальчишки Поттера нет ровно никаких талантов, а от матери только глаза, да и то случайно... Ой, хозяин, если бы ты слышал весь этот бред, ты бы, честное волшебное, не стал бы меня винить!
- Что ты сделал? – настойчиво процедил Гарри, старательно взвешивая каждое слово.
- Распылил твою Морочащую закваску прямо профессору Снейпу под его сопливый нос. Чтоб не фыркал почем зря! – признался Великий Артефакт с явным удовлетворением.
- Всю? – тупо спросил Гарри, не понимая еще, как относится к признанию Бузинной палочки.
- Да не всю, конечно, а только то, что было отлито в специальную пиалу из твоей пробирки, - лениво уточнил Великий Артефакт, немного выходя из себя от вялости мышления своего хозяина. – Впрочем, он уже к тому времени так нанюхался, снимая пробу с ваших работ, достойных безмозглых рогатых животных, что сам стал от тех баранов не отличим по морально-умственному состоянию. Так что моя скромная импровизация... вряд ли сделала погоду?
Хотя, нет, вру! После этого профессор Снейп сразу так... преобразился. Стал такой нервный какой-то, мрачный весь такой... Ну, то есть мрачнее, чем обычно. Про несносного мальчишку Поттера сразу забыл, зато вдруг вспомнил про профессора Люпина, что типа из-за этих тупых баранов он забыл отнести оборотню волчелычное зелье в кабинет. Короче, котелок схватил и помчался, аж мантия у него закрутилась между ног и волосы вздыбились.
- А что Дамблдор? – продолжал расспрашивать Гарри с нарастающей настойчивостью.
- Ничего, - безмятежным шепотом ответил Великий Артефакт. – Вылил оставшуюся в пробирке закваску в пиалу, снял пробу, остался доволен. Нет, правду говорю: Морочащая закваска была, что надо, высший сорт! Зря Снейп зубоскалил.
- Дальше-то, дальше что? – требовал Гарри, теряя терпение.
Великий Артефакт испуганно вздрогнул.
- Что, что? Да ничего особенного! – выдохнул он с недовольным ворчанием. – Отправились мы в кабинет профессора Люпина. Приходим. А там уже нет никого, только Дамблдора это ничуть не расстроило. Он сразу сунул свой кривой нос в Карту Мародеров, что на столе лежала. «Так, так, - говорит, - значит, они все собрались в Визжащей хижине. Что ж, этого следовало ожидать, анализируя поведение Гремучей ивы, когда мы проходили мимо, возвращаясь от Хагрида. Очень хорошо!».
- Что хорошо? – устало спросил Гарри, у которого уже ныло сердце от мрачных предчувствий. В какой-то отчаянный момент он даже пожалел, что затеял этот откровенный разговор, потому что иногда лучше не знать всей страшной правды.
Видимо Великий Артефакт уловил его сомнения, и потому закончил быстро:
- Дамблдор вернулся в кабинет профессора Снейпа и отправил пиалу с Морочащей закваской прямиком в Визжащую хижину, для верности действия еще и распылив ее содержимое. В общем, все подействовало, как надо, так что ты, Гарри Поттер, можешь по праву гордиться собой. Это даже сам профессор Снейп вынужден был признать и выставить тебе высокий балл за сваренное зелье. То, что он целую неделю Люпина поил своей отравой – пошло волку серому под хвост. Даже дементоры - хоть им совсем немного досталось из той пробирки, да и концентрация на открытом воздухе не та - сбрендили,
|
|
|
