Мир—впервые..

 

Возраст от двух до четырех лет — возраст первого физио­логического криза. Ребенок усиленно растет; вытягивается в < длину, увеличивается его вес, из пухлого розовощекого кре­пыша он превращается в худенького угловатого, нередко бледного, болезненного на вид. Наряду с общим ростом уве­личиваются и внутренние органы: желудочно-кишечный тракт, печень, сердце, утраивает свой вес головной мозг. Происходит выраженный эндокринный сдвиг, бурно функцио­нируют железа внутренней секреции — гипофиз, эпифиз, щи­товидная, паращитовидная и вилочковая. Дифференцируют­ся и приобретают все большее значение кора головного моз­га, начинает свое формирование вторая сигнальная система,

Состояние пассивного овладевания окружающей реаль­ностью сменяется бурно просыпающейся активностью, стремлением к самостоятельному познаванию мира, —так ха­рактеризуют этот период ученые.

В этом возрасте происходит осознание ребенком своего «Я», малыш вычленяет себя из внешнего мира, из потока происходящих событий. Еще недавно он был как бы раство­рен в окружающей среде, не мог отличать своих действий от действий взрослых, играл со своими ручками, ножками, как с игрушками, и. даже себя называл в третьем лице: «Во­ва идет гулять», «Вова хочет есть» и т. д.

Теперь родители только и слышат: «мое, мне, не дам! ». К потехе взрослых ребенок подолгу разглядывает себя в зеркале, строит себе рожицы, щупает себя перед зеркалом, делает различные движения. Взрослым — смешно, а для ма­ленького человека это очень и очень серьезно, он рассматри­вает себя, свое «Я» со стороны. И все эти «мое, мне» — пер­вые попытки самоутверждения, попытки отстоять суверенные права своей личности.

Тяга к самоутверждению, независимости пробуждает дру­гое желание — желание самостоятельности. Ребенок то и де­ло заявляет: «я сам». И хотя малыш еще ничего не умеет, не нужно подавлять этого его стремления к самостоятель­ности. Не всегда у родителей хватает терпения. Бесконечно долгое одевание, разбитая посуда, залитая супом одежда, синяки и царапины — вот далеко не полный перечень издер­жек первой «самостоятельности». Куда проще самим умыть малыша, почистить ему зубы, причесать, одеть, накормить.

Многие так и поступают, несмотря на крики и протесты сво­его чада.

Но подавление тяги ребенка к самостоятельности неиз­бежно приводит к нервности, которая обычно проявляется в форме упрямства и капризности. Немецкие психологи так и назвали первый криз «тротцпериоде», т. е. период упрямства.

Однако упрямство и капризность ребенка можно избе­жать, если в пределах разумного дать ему возможность про­являть самостоятельность и независимость. Конечно, это от­нимет массу времени, но не пропадет даром, окупится сто­рицей, когда ребенок обучится одеваться, умываться, само­стоятельно принимать пищу.

Особенно тяжело переносят подавление дети — холерики и меланхолики. У холериков наиболее резко проявляется и упрямство, и капризность. Кроме этого, «подавление», осо­бенно в грубой форме, иногда приводит к взрывам гнева с криками, слезами, «двигательной бурей», иногда даже агрес­сией— дети нападают на родителей, бьют их, царапают, ку­сают. Очень часто развиваются невротические реакции. Кста­ти, по подсчетам ученых, часть всех детских неврозов при­ходится на период первого физиологического криза.

Дети-меланхолики, наоборот, очень быстро смиряются с волей родителей, становятся вялыми, равнодушными, пас­сивными, безвольными, скованными в движениях. Такие де­ти, как правило, малокровны и болезненны. Не бесследно борьба с родителями «за независимость» проходит и для сан­гвиников и флегматиков. Они тоже вроде бы подчиняются родительской воле, но это видимое подчинение. Дети приспо­сабливаются обходить запреты, действовать исподтишка. Так зарождаются первые ростки будущего приспособленчества.

Возраст от четырех до семи лет — период относительного затишья. Так или иначе ребенок вышел из критической фа­зы, стал спокойнее, послушнее, у него развивается, как го­ворят психологи, первичная аффективная привязанность к близким, появляется потребность товарищества, резко воз­растает интерес к окружающему миру.

Любознательность ребенка в этом возрасте не знает гра­ниц. Его интересует буквально все, он задает родителям ты­сячу вопросов и на каждый требует немедленного, понятного для него ответа. При объяснениях ребенок любит и просит повторений, они помогают ему запомнить и лучше понять объяснение, поэтому нельзя сердиться или обрывать малы­ша, когда он во второй, третий и четвертый раз задает один и тот же вопрос. Ученые этот возрастной период так и назва­ли «стадией вопросов». Очень важно в течение всей этой ста­дии придерживаться тактики правдивых, но доступных для понимания ребенка ответов.

В литературной, критике есть мнение, что наиболее ценны и значимы те художественные произведения для детей, ко­торые одинаково интересны и взрослым и детям. В таких произведениях заключена глубокая жизненная и художест­венная правда, но подана она таким образом, что каждый 'воспринимает ее в зависимости от жизненного опыта. Тако­вы, например, «Винни-Пух», «Аленький цветочек», детские рассказы Л. Толстого, народные былины и сказки.

Наши ответы детям даже на самые сложные вопросы дол­жны придерживаться такого же принципа. Неправильные объяснения, заведомо ложные версии, попытки отмахнуться от вопросов ребенка могут привести к печальным результа­там. Всегда, когда ребенок раскрывает обман родителей, он теряет к ним доверие. И тогда все призывы к честности уже •не будут иметь для малыша никакой убедительности.

Подобной тактики нужно придерживаться и при ответах на вопрос: «Откуда берутся дети? » Хороший совет на это г счет дал известный американский педиатр Б. Спок. «Вы мо­жете сказать: ребенок растет в специальном месте внутри матери». Если это малыша удовлетворит, то ничего больше говорить не надо. Но через несколько минут, а может быть через несколько месяцев, он продолжит свои расспросы: «Как ребенок попадает внутрь к матери и как он оттуда выхо­дит? » Самый простой ответ, что ребенок вырастает из кро­шечного семени, которое было внутри матери всегда... И ко­гда он становится достаточно большим, выходит наружу из специального отверстия, предназначенного для этой цели. «Пройдет много месяцев, прежде чем ребенок спросит, ка­кую же роль играет отец». На этот вопрос также можно до­статочно просто ответить: ребенок начинает расти только тогда, когда папа полюбит маму.

Важным фактором при воспитании детей дошкольного возраста является склонность их к подражанию родителям. Вот что писал по этому поводу А. С. Макаренко: Не ду­майте, что вы воспитываете ребенка только тогда, когда с ним разговариваете или поучаете его, или приказываете ему. Вы воспитываете его в каждый момент вашей жизни, даже тогда, когда вас нет дома. Как вы одеваетесь, как вы разговариваете с другими людьми и о других людях, как вы радуетесь или печалитесь, как вы обращаетесь с друзья­ми и врагами, как вы смеетесь, читаете газету, — все это имеет для ребенка большое значение. Малейшее изменение в тоне ребенок видит или чувствует, все повороты вашей мысли доходят до него невидимыми путями, вы, их не заме­чаете. А если дома вы грубы или хвастливы, или пьянствуе­те, а еще хуже, если вы оскорбляете мать, вы уже причи­няете огромный вред вашим детям, вы уже воспитываете их и воспитываете плохо пожалуй, лучше и не скажешь. Мы приведем только один пример из практики.

В семье инженера Петрова очень часто при сыне роди­тели обсуждали производственные неурядицы, отец осуждал начальника отдела Фарафонова, говорил, что тот ему «палки сует в колеса», называл его дураком.

Однажды на семейное торжество Петровы пригласили со­служивцев отца. Был среди приглашенных и Фарафонов, В самом разгаре вечера Фарафонов подошел к мальчику, начал задавать обычные в таких случаях вопросы, но ма­лыш наотрез отказался отвечать.

Я не буду с тобой разговаривать!

Это почему же?

Потому что ты Фарафонов!

Ну и что?

Ты дурак и папе работать мешаешь!

Конечно, вечер был испорчен и для отца, и для Фарафо­нова, но больше всех пострадал маленький Вася. Отец уво­лок его в другую комнату, стал бить ремнем, а мальчик, всхлипывая, повторял только:

—   Ты же сам говорил.

Ведь и правда —сам говорил! И не один раз! И откуда малышу было знать, что в глаза можно рассыпаться перед начальством в комплиментах и лебезить, и угождать, а за глаза называть дураком. В результате у Васи развился нев­роз, рассыпалось, как карточный домик, радужное мировос­приятие, а самое главное — этот позорный урок оставил в его душе глубокий след на всю жизнь.

Для детей дошкольников еще совершенно недоступны ус­ловные понятия о добре и зле, окружающий их мир кажется им устроенным самым лучшим образом — нужно учитывать это, щадить и оберегать легко ранимую психику ребенка. Нет никакого смысла рассказывать при детях различные страш­ные истории, говорить о смерти близких или соседей, потому что для ребенка подобная информация может стать сверх-сильным раздражителем, вызвать нервный срыв. Нужно по­степенно, крайне осторожно и в более старшем возрасте вво­дить маленького человека в сложный и противоречивый «взрослый мир».

Дошкольный возраст — период насыщенной и богатой эмоциональной жизни, буйного расцвета творческой фанта­зии, период открытия мира в его первозданной красоте и чи­стоте. Доказывать это нет никакой необходимости. Хочется только упомянуть об известной книге К. Чуковского «От двух до пяти». Прочтите ее, если не читали.

Сейчас много спорят: с какого возраста нужно начинать обучение детей. По данным психологов, 3/4 общего развития умственных способностей человека происходит до семи лет, причем 2U падает на возраст до четырех лет. Значит ли это, что детей нужно обучать «наукам» чуть ли не с трех-четырех лет? Имеются и «опыты» на этот счет. Оказывается, к пяти-шести годам можно обучить детей бегло читать и считать, и даже решать достаточно сложные арифметические задачи. Можно. Но нужно ли?

Всем ясно, что человек должен быть гармонически раз­вит. Но если мы сделаем основной упор на раннее развитие интеллектуальной сферы, не произойдет ли это за счет обед­нения эмоционального и нравственного развития? Не убьем ли мы в ребенке буйную творческую фантазию, приучая чуть ли не с пеленок нематематическим абстракциям и догмам? Не вырастим ли мы, таким образом, «маленьких старичков»— творчески бескрылых и нравственно опустошенных? Пай все­ми этими вопросами должны задуматься сторонники раннего обучения.

Нам могут возразить, привести несколько исключитель­ных примеров. Но отдельные исключения — это еще не пра­вило. Кроме того, против раннего обучения есть возражения чисто физиологического плана. Известно, что только к семи годам головной мозг ребенка достигает величины мозга взрослого человека, только к семи годам устанавливается величина радиуса роговицы глаза. Известно, что продолжи­тельное сидение в одной позе, что неизбежно при обучении, тормозит физическое развитие детей. Только к шести-семи годам у ребенка формируется «внутренняя речь», т. е. речь становится орудием мысли.

Каждый, кто воспитывал детей, замечал, что ребенок на каком-то этапе развития начинает разговаривать сам с со­бой—это признак формирующейся внутренней речи. Попут­но заметим, что ни в коем случае нельзя смеяться над ма­лышом или делать ему замечания, когда он сам с собой разговаривает. Эти замечания и насмешки тормозят плав­ное интеллектуальное развитие ребенка, а иногда вызывают даже нервную сшибку.

Обучение ребенка в то время, когда у него активно про­должает расти, увеличиваться в объеме головной мозг, опас­но еще и по той причине, что у «растущего» мозга ослаб­лены защитные механизмы и нагрузка знаниями может ока­заться непосильной, привести к перенапряжению нервных процессов, вызвать невротическую реакцию.

Упомянем еще об одном факторе, который нужно иметь в виду при решении вопроса о начале обучения. Абстракт­ное отвлеченное мышление у детей дошкольников, как пра­вило, не развито, развивается оно к девяти-десяти годам, мышление же дошкольников — конкретное, предметное. Это убедительно доказано множеством экспериментов. Расска­жем об одном из них.

Были сделаны два игрушечных тоннеля, причем один в два раза длиннее другого. Одновременно в тоннели пускали две автоматические движущиеся тележки. Получалось так, что тележки одновременно появлялись и у выходов из тон­нелей. Когда детей спрашивали: какая из тележек движется быстрее, все без исключения отвечали: «одинаково». Когда же тоннели убирали и вновь пускали тележки, дети сразу же отмечали, что одна из них движется быстрее. Таким образом, дети (абсолютно все) смогли определить разницу в скоро­сти тележек только при конкретном восприятии их движе­ния. Отсутствие отвлеченного абстрактного мышления не по­зволило им определить эту разницу при «скрытом» движе­нии.

Напрашивается вопрос: стоит ли искусственно ускорять развитие у детей абстрактного мышления, начиная их обу­чать математике с четырех-пяти лет? Не вызовет ли уско­рение естественного развития перенапряжения нервных про­цессов, особенно у детей со слабым типом высшей нервной деятельности?

Как видите, мы привели немало серьезных доводов про­тив чрезмерно раннего обучения детей, однако мы считаем нужным и необходимым, чтобы ребенок при поступлении з школу знал буквы )\ умел читать некоторые несложные сло­ва, имел представление о числе, считал, производил простей­шие арифметические операции. Это нужно для того, чтобы обучение в школе не было для ребенка совершенно незнако­мым и неожиданным делом. Такие элементарные знания про­будят у него интерес к школьному обучению и смягчат тог жизненный перелом, который неизбежно вызовет школа, что особенно важно для ослабленных и нервных детей. Однако дошкольное обучение должно быть постепенным, не назой­ливым и происходить, как правило, в игровой ситуации. Нам кажется, что и поныне девизом интеллектуального воспита­ния детей дошкольников должно служить старое, но мудрое правило: не слишком много, не очень рано, не очень быстро. (Н. П. Гундобин).

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: