Различная интерпретация внешне сходных форм

Неправильная интерпретация внешне сходных форм может возник­нуть и в случае, когда человек вроде бы знает и семантику и форму же­ста, но только при каком-то одном определенном характере жеста, на­пример при определенной интенсивности движения. При этом он совер­шенно не учитывает того обстоятельства, что уже при другой интенсив­ности похожая жестовая форма может иметь другой смысл. Например, быстрое хлопанье в ладоши — это аплодисменты в знак благодарности за полученное удовольствие от только что увиденного зрелища, а мед­ленное и ритмичное захлопывание, то есть то, что по-английски хоро­шо передается выражением to clap the actor off the stage 'хлопая, заста­вить актера уйти со сцены за кулисы', является знаком, обозначаю­щим резкое неудовольствие от увиденного зрелища и его дальнейшее не­приятие.

Формы жестов в разных культурах могут отличаться очень незначи­тельно, так что при межкультурном сопоставительном анализе следует об­ращать внимание даже на мельчайшие расхождения и как-то их фиксиро­вать. Например, традиционная форма японских аплодисментов отличает­ся от формы русских аплодисментов: обычно руки у японцев вытянуты вперед, указательные пальцы тоже вытянуты, ладони соприкасаются, а русские чаще кладут руки крест-накрест.

М. Мосс (Мосс 1935/1996) указывал, что даже самые элементарные физиологические действия человека — то, как люди сидят, спят, едят или ходят, — пусть в очень малой степени, но отличаются от общества к об­ществу и от культуры к культуре, что создает трудности при их интер­претации. Он заметил (а было это во время его работы в Нью-Йоркском госпитале в ходе первой мировой войны), что у санитарок и нянечек — француженок и англичанок — разные походки, и, продолжая ежедневные наблюдения за их движением по госпиталю, сделал вывод, что на поход­ку француженок оказало сильное влияние... американское кино! Кстати, у М. Мосса, описавшего некоторые типы и качества женских походок, был великий предшественник — О. де Бальзак, — который в 1833 году опубликовал увлекательный трактат "Теория ходьбы" ("Theorie de la demarche"). В нем содержатся наблюдения над особенностями походки, по сей день не утратившие своей ценности. Знаменитый французский пи­сатель даже пытался определять по походке характер человека, его на­строение, вкусы, привычки и особенности поведения, совершенно ясно

Г. Е. Крейдпин

КИНЕСИКА

 

осознавая несходство форм и качественных особенностей походки у пред­ставителей разных социальных и культурных сообществ.

14.4. Различия в речевом сопровождении движения

Здесь я приведу лишь один пример, так как факт наличия межкуль­турных различий в речевом сопровождении у внешне идентичных движе­ний представляется очевидным.

14.4.А. "Однократное встряхивание рукой сверху вниз" В русской жестовой системе эта форма жеста досады сопровождает­ся словами и паралингвистическими единицами А, черт; Эх; Э (сопро­вождаемое резким выдохом и кряхтением) и под. В Центральной и Юж­ной Америке, в испаноговорящих странах, таких как Аргентина, Венесу­эла, Куба или Уругвай, кинетической форме "встряхивание рукой" со­путствуют слова, переводимые на русский как Вот здорово! или Как здо­рово! В Перу та же форма (хотя жест, разумеется, уже другой) сопро­вождается словами Ах, черт, как я ошибся!, а в Чили — словами пред­ставь себе только, что происходит. В Никарагуа, Панаме и Эквадоре описываемая форма соответствует другому жесту, являющемуся жен­ским и детским. В этих странах жест с формой "встряхивание" сопро­вождается фразой, соответствующей русским фразам Что-то будет или Что-то произойдет.

На примере межкультурных кинетических расхождений мы рассмотре­ли случаи возможных неправильных интерпретаций. Но есть не менее важные для кинесики и интересные для исследователя случаи частично правильных интерпретаций.

В итальянской культуре невербальным выражением скуки является символическое поглаживание рукой бороды, реальной или воображаемой, осуществляемое в последнем случае по воздуху. Эта эмблема подразуме­вает, что событие, о котором идет речь в коммуникативном акте, столь длительное, что за это время либо у человека может вырасти борода, ли­бо что она станет большой и длинной. Человек, который не знаком с ита­льянской жестовой системой, сталкиваясь с данным жестом, может, вооб­ще говоря, догадаться, что его собеседник-итальянец хочет выразить и пе­редать смысл 'скуки', но не может быть в этом абсолютно уверен. Поэто­му ему трудно ручаться за то, что он точно знает, что именно имел в ви­ду жестикулирующий итальянец.

На этом простом примере видно, что адресат жеста может находиться под ошибочным впечатлением, будто ему полностью понятен смысл зна­ка, а жестикулирующий может при этом думать, что адресат не до конца понял смысл переданного ему невербального сообщения. Подобная ситу­ация расхождения рефлексий собеседников порождает сомнения и нере-

шительность в ходе живого диалога (см. об этом в работе Раффлер-Энд­жел 1986, откуда заимствован приведенный пример).

Неполнота интерпретации обычно связана с пропуском знаков в комму­никативном акте. Например, можно вообще не заметить жеста или, заметив, не обратить на него должного внимания, не считая знаком. Человек может почесать в затылке, потому что задумался над поставленным вопросом, од­нако его собеседник может подумать, что человек чешет голову, просто по­тому что чешется. Адресат в этом случае не пропустил жестикуляцию, но счел ее физиологическим движением, а не конвенциональным знаком-жестом, а потому не приписал движению нужный смысл. В свою очередь жестикулирующий, видя, что его жест замечен, может автоматически счи­тать, что адресат получил и воспринял переданный ему смысл.

В известной степени противоположный случай избыточной интерпрета­ции (или: переинтерпретации) жеста — вещь еще более коварная, чем не­полнота. Ошибка здесь часто служит серьезной помехой в общении. Напри­мер, человек зевает из-за того, что в помещении душно и не хватает возду­ха, однако его партнер может приписать неконтролируемому зевку конвен­циональное значение 'скуки' и считать, что зевающий вполне сознательно дает ему понять, что разговор стал скучным и неинтересным. Иными сло­вами, человек интерпретирует физиологическое движение, не являющееся жестом, как коммуникативный жест. Его партнер вправе на это обидеться, и диалог может прерваться: наступает коммуникативный провал.

А вот еще один достаточно хорошо известный по литературе пример. Допустим, что русская девушка во время беседы с молодым человеком-ита­льянцем дотронулась до мочки уха, поправляя сережку. В Италии прикос­новение к мочке уха во время разговора с каким-либо мужчиной (или о ка­ком-либо мужчине) показывает, что обсуждаемый человек, а возможно, и собеседник, является гомосексуалистом. Не удивительно, что молодой че­ловек, с которым разговаривает девушка, вполне может обидеться, припи­сав ее безобидному движению соответствующее символическое значение, превращая его тем самым в коммуникативный эмблематический жест.

Рассматривая случаи невербальных коммуникативных неудач при обще­нии людей разных национальностей, В. Раффлер-Энджел ставит очень важ­ный вопрос о возможных способах взаимного перевода жестов (см. Раф­флер-Энджел 1986), утверждая, что каждая культура сама решает, в каких условиях какие мануальные жесты, манеры, выражения лица или позы до­пустимы, а какие недопустимы, какие будут уместны в такой-то ситуации, а какие нет. В указанной статье он анализирует переводы, выполненные профессиональными переводчиками, и описывает свои наблюдения над их невербальным поведением во время переводческой деятельности (как спра­ведливо отмечает сам В. Раффлер-Энджел, отсюда, однако, не следует, что непрофессиональные переводчики действуют как-то иначе).

Эксперимент, проведенный им, был довольно оригинальным и поучи­тельным, а потому на нем стоит остановиться чуть подробнее. Изучалось

218 _________________________________________________ Г. Е. Крейдлин

поведение студентов университета в разнополых парах — в диалогах меж­ду молодыми мужчиной и женщиной (в каждой паре партнеры были при­мерно одного возраста). В ходе предварительной подготовки к экспери­менту на видеокассете был записан небольшой диалог брата с сестрой — англосаксов, носителей американского варианта английского языка, после чего беседа была показана восьми парам иностранных студентов. Каждую из пар попросили перевести текст беседы на свой родной язык, и процесс перевода тоже записали на видеопленку. Важно подчеркнуть, что исход­ную "английскую кассету" показывали в течение одного и того же отрез­ка времени каждой из пар по очереди, причем демонстрация фильма пре­рывалась всякий раз, когда один из участников диалога заканчивал свое высказывание. Таким образом была воспроизведена обычная ситуация по­следовательного перевода; о жестах участникам эксперимента вообще ни­чего не говорилось.

Далее, после того, как все видеокассеты с переводами были получены, их показали другим людям — нескольким парам "арбитров". Каждую па­ру арбитров образовывали мужчина и женщина, носители одного иност­ранного языка, причем для каждого иностранного языка арбитры были, разумеется, свои. Их попросили вынести суждения по поводу увиденного, и ни одна из пар не сделала никаких замечаний по поводу поведения сво­их соотечественников на экране. А потому можно было с уверенностью за­ключить, что жестовое поведение людей вполне соответствовало тому языку, на котором они говорили.

Предварительно наборы, состоящие из двух кассет — оригинала и пе­ревода, — были просмотрены одновременно на двух мониторах, чтобы оп­ределить, насколько жестовое поведение, сопровождающее речевые выска­зывания, и собственно речевое поведение зафиксированы на пленке в па­раллельном режиме. Для сопоставления было выбрано только первое вы­сказывание, и специально приглашенный профессионал-дизайнер скопи­ровал жестовые элементы прямо с мониторов; при этом отбирались толь­ко те иллюстраторы, которые были признаны наиболее тесно связанными с референциальным аспектом диалога. Очевидно, что процесс перевода та­ких иллюстраторов описывать легче, чем, например, перевод жестов-регу­ляторов или экспрессивных эмблем, — хотя бы по той простой причине, что значение иллюстратора бывает гораздо проще "вычислить" по вер­бальной составляющей высказывания.

Основной темой беседы были деньги. Во время произнесения первого предложения (Well, it was your idea in the first place) на экране появляется девушка, руки ее свисают вдоль тела. Она медленно подходит к юноше и, подойдя ближе, вытягивает руку вперед вместе с вытянутым вперед ука­зательным пальцем. Затем девушка разворачивает корпус чуть вправо.

Хотя общая конфигурация движений и поз оказались у всех переводчи­ков довольно похожими, все же удалось выделить две ясно противопостав­ленные друг другу группы. А именно, французские, немецкие, бразильско-

Кинесика ___________________________________________________________ 219

португальские и корейские пары, а также лица, говорящие на языке тага-лог, использовали ту же самую форму (жест указательный перст с вытяну­той вперед рукой и указательным пальцем), что и носители американского варианта английского языка. А исландцы, японцы и носители языка урду такого жеста не делали, — потому, что у этих народов его нет. Кстати, ис­ландская девушка оказалась единственной из этой группы, у кого было за­метно хоть какое-то движение рук. Когда она появляется на экране, обе ее руки сомкнуты в кулак. Затем ладони раскрываются, она чуть заметно сдвигает руки вперед и снова быстро закрывает ладони, размещая руки у талии. Исландцы — это типичные консерваторы и традиционалисты в движениях, а их культура низкокинетичная, о чем собственно и свиде­тельствовала сделанная видеозапись. Что же касается японки и девушки, говорящей на урду, то есть, видимо, две равновероятные, хотя и очень тес­но связанные причины их подобного невербального поведения — резкое противопоставление полов и особый характер взаимоотношений между людьми разного полами, свойственные именно этим культурам. В этой свя­зи любопытно отметить, что когда японца попросили перевести видеоза­пись разговора брата с сестрой о деньгах, он сказал ученому-эксперимента­тору, что хотел бы это сделать, но это для него крайне сложно: в Японии диалоги подобного рода абсолютно невозможны, сестра просто не может об­винять брата. Статус женщины в Японии делает невозможным употребле­ние обвинительных жестов женщины в адрес мужчины.

Как мы видим хотя бы из одного этого любопытного эксперимента, в межкультурных диалогах человек, который ведет себя в соответствии с правилами, принятыми в его родной культуре, но не учитывает сущест­вования невербальных различий, легко может допустить оплошность или ошибку. Столкнувшись с чужим жестом, он может, например, счесть его неприличным, неверно оценив поведение жестикулирующего как демонст­рацию плохих манер, проявление властолюбия, стремление к доминации и др. Напротив, отсутствие необходимого, по его мнению, в данном кон­тексте жеста может интерпретироваться им как убедительное свидетель­ство человеческой слабости партнера, как отсутствие с его стороны инте­реса к беседе или к ее теме и даже как неприятие чужого поведения.

***

Культура — это не только определенный склад мышления и чувство­вания, знание языка и свободное владение невербальными знаками, при­нятыми в данном обществе, но культура — это также следование опреде­ленным нормам и правилам общественного поведения, которые заставля­ют людей чувствовать и осознавать свою принадлежность именно к дан­ной культуре, в сочетании с вниманием и уважением к чужой культуре.

В заключение мы кратко остановимся на двух вопросах, тесно связан­ных с описанием жестов, хотя сами эти вопросы очевидным образом за-

220 ___________________________________________________ Г. Е. Крейдлин

служивают отдельной большой монографии. Сначала в разделе 15 речь пойдет о соотношении эмоций с выражениями лица и мимическими жес­тами, а в последнем разделе 16 мы подробнее остановимся на позах и про­блемах, относящихся к их лексикографическому представлению.

15. ЭМОЦИИ, МИМИЧЕСКИЕ ЖЕСТЫ И ИХ ЗНАЧЕНИЯ

А. Выражения лица, эмоции и физиология

Очевидно, что по лицам людей в ничуть не меньшей степени, чем по их словам, можно судить об их актуальном психологическом и, в частно­сти, эмоциональном состоянии, например, нервничают ли они, удивлены чем-то, сердятся или радуются. Телесные проявления эмоций мы наблю­даем главным образом в мускульной активности отдельных частей лица человека, его рук и ног, в позах, которые человек принимает, в модуляци­ях голоса и изменении тона, в особом дыхании и др. Эмоции, обычно обо­значаемые в языке эмоциональными глаголами, могут проявляться в акте коммуникации также и в жестах, доступных внешнему наблюдению. Ког­да человек неистовствует или беснуется, он обычно ругается, крутит голо­вой из стороны в сторону, бегает, сжав кулаки, трясет ими, а когда раду­ется, ликует или торжествует, то улыбается, смеется, танцует, поет, хочет поделиться своей радостью с другими людьми и т. п. Как указывает А. Вежбицкая, «русские активно и вполне сознательно "отдаются во власть" стихии чувств» (Вежбицкая 1996, с. 43). Идея активности эмоци­ональных проявлений и ее воплощение, как вербальное, так и невербаль­ное, не являются, однако, универсальными: бурные проявления эмоций в целом несвойственны, например, англо-саксонской культуре; чужды они и культуре японской.

Традиционная точка зрения на соотношение чувств и их невербальных проявлений общеизвестна: выражение чувства является не чем иным, как манифестацией внутреннего состояния человека. В этих случаях, по выра­жению психологов, происходит экстериоризация чувства. По-видимому, первым, кто высказал эту точку зрения в печати, был Ч. Дарвин. Она изло­жена в его знаменитой книге "Выражение эмоций у человека и животного", вышедшей в свет в 1872 году (как и ранее, мы будем дальше опираться на переиздание этой книги 1965 года; см. Дарвин 1872/1965). Однако прибли­зительно в тот же период времени другой ученый, крупнейший американ­ский философ и психолог У. Джеймс высказал свой весьма оригинальный взгляд на вопрос об эмоциональных проявлениях, описывая отношение между чувством и манифестацией чувства как бы наоборот. "Мы чувству­ем горе, потому что плачем; мы сердимся, потому что сжимаем кулаки или дрожим, а не наоборот", — писал он (Джеймс 1890/1984).

В современной физиологии и кинесике есть сторонники как той, так и другой точек зрения. Действительно, лицо, по-видимому, и само выра-

 

КИНЕСИКА

жает внутреннее состояние, и вызывает изменения в наших чувствах. Од­нако для нас более интересны причины расхождений между подходами Ч. Дарвина и У. Джеймса.

Во-первых, подход Ч. Дарвина был, если так можно выразиться, моно­логическим, тогда как подход У. Джеймса — диалогический. Ч. Дарвин по­лагал, что эмоции вызываются факторами-стимулами, которые человек воспринял извне, обработал, квалифицировал и оценил, а выражение эмо­ций на лице является процессом, идущим в противоположном направле­нии, изнутри человека, и этот процесс по своей биологической природе чисто адаптивный и не направлен на другого. У. Джеймс, напротив, счи­тал, что воздействия извне сразу же приводят к телесным изменениям у человека (Джеймс 1890/1984). К ним У. Джеймс относил жесты и чис­то физиологические реакции, такие как пот, бледность, покраснение, кож­ные выделения и высыпания и пр. И только они уже, как правило, приво­дят к внутренним физиологическим изменениям, прежде всего в сосудис­той системе, и чувствам.

Внешние состояния человеческого тела, по мнению ученого, являются не результатом, а подлинными источниками внутренних психологических состояний-чувств. Как пишет У. Джеймс, "именно под их действием у че­ловека возникают внутренние субъективные ощущения" (Джеймс 1890/1984). Современные исследователи эмоций считают, что У. Джеймс был одновременно и прав, оспаривая безоговорочную истинность теории Ч. Дарвина, и не прав, видя в любых внешних изменениях тела первопри­чину и стимул всех внутренних чувств.

Замечания. 1. Сначала сделаем одно важное концептуально-термино­логическое замечание. Обратим внимание на то, что само сочетание слов выражение эмоций, хотя и повсеместно принятое в отечественной лингви­стике, отражает не только наивное представление людей о природе чувств, но и воззрение Ч. Дарвина, по которому чувства экстериоризуются, ища выхода наружу через различные проявления, прежде всего, невербальные: мимику, позы и другие жесты. Между тем, если придерживаться воззре­ний У. Джеймса, согласно которым лицо является не столько пассивным регистратором, сколько активным источником и непосредственной причи­ной внутренних эмоциональных переживаний, то термины выражение чувств и подавление чувств оказываются неудачными, и ими лучше не пользоваться: следует просто говорить: жесты, мимика, действия (или: движения) <мышц> лица. Впрочем, мы далее позволим себе оставаться в рамках традиционной фразеологии, удобной для описания языковой и жестовой концептуализации эмоций, не вкладывая, однако, в нее ука­занных "теоретических" физиологических оттенков.

2. В отличие от более терминологического, чем бытового, сочетания выражение эмоций оборот выражение лица, особенно в контексте прилага­тельных, обозначающих конкретные эмоции (таких, как радостное, ne-

Г. Е. Крейдлин

КИНЕСИКА

 

чальное, грустное, испуганное, злое или (не)довольное), относится к обыч­ным разговорным единицам русского языка, хотя чаще все же мы пользу­емся сочетаниями без слова выражение, а говорим радостное, злое, недо­вольное и т. п. лицо.

Во-вторых, совершенно разными были цели и исследовательские зада­чи у этих ученых. Ч. Дарвина серьезно интересовали не только вопросы о биологической первопричине эмоции, происхождении экспрессивных движений и их относительном распределении у высших и низших орга­низмов, но также проблема универсальности эмоциональных выражений. Это понятно: ведь если бы ему удалось показать, что выражения эмоций у всех народов совпадают, то была бы доказана истинность его биолого-адаптивной теории эмоций. Между тем нетрудно показать, что эмоцио­нальные выражения в общем случае не универсальны, и вот всего лишь один широко известный в теории эмоций факт, подтверждающий это. Ес­ли степень общности в мимических выражениях счастья между американ­цами, аргентинцами и чилийцами очень высокая, по сделанным подсчетам порядка 97%, то уже при выражении на лице страха процент несовпаде­ний весьма велик и достигает 30%. В противоположность Ч. Дарвину, У. Джеймса больше интересовала психологическая природа процесса кау­зации эмоциональных состояний (пути, факторы, механизмы, средства и т. п.).

В 1907 году поселившийся во Франции иммигрант из России, впос­ледствии известный во всем мире физиолог и врач И. Вэйнбаум издает книгу, где пытается защитить и обосновать каузальную теорию У. Джейм­са и ее основное положение о том, что выражения лица предшествуют чувствам и вызывают их. В то время И. Вэйнбаум работал врачом, основ­ная сфера деятельности которого была болезни лица, главным образом ли­цевых мышц и нервов. И. Вэйнбаум считал, что лицевые нервы человека выполняют регулятивную и ресторативную, или восстановительную, функции для сосудистой системы головы. По-видимому, он был первым, кто обратил внимание на ряд интересных морфологических и функцио­нальных особенностей сосудистого строения шеи и лица человека. До не­го было известно, например, что основная артерия в этой области, сонная, или каротидная, делится в районе шеи на два русла. Одно из них, внут­реннее, снабжает кровью мозг, а другое, внешнее, доставляет кровь к ли-

Цу-

И. Вэйнбаум предположил, что эти конфигурация и распределение функций сосудов необходимы человеческому организму для того, чтобы обеспечить нормальную деятельность лица, а именно, каротидная артерия с ее двумя руслами, как показал ученый, действует как вентиль. Мускулы лица могут сжимать артерию, уводя кровь из мозга в случае его перена­сыщения, а могут, напротив, ослаблять напряжение артерии, способствуя более быстрому притоку крови к мозгу в случае его недостаточного снаб-

жения. Иными словами, лицевые мускулы, согласно предположению уче­ного, — это своего рода биологические турникеты, основная функция ко­торых состоит в регулировании скорости и объема кровяного потока и не­которых других его параметров. Действие этих мускулов обеспечивает не только нормальный ток от мозга к лицу и обратно, но и мимическую де­ятельность лица.

Ч. Дарвин писал, что человек краснеет оттого, что кровь течет к лицу (отсюда, кстати, русский глагол краснеть применительно к человеку озна­чает не просто 'кожа человека становится красной', как указывают многие толковые словари, а 'становится красной в результате того, что кровь при­ливает к лицу'), потому что лицо в большой степени находится под кон­тролем других людей. А потому у тех людей, которые больше находятся под наблюдением или надзором других, лица краснеют чаще. Например, дети и женщины в среднем краснеют больше мужчин; ср. в этой связи нормальное русское сочетание покраснел, как девица и значительно менее стандартное '"покраснел, как юноша.

И. Вэйнбаум, не соглашаясь с Ч. Дарвином, считал, что этиология по­краснения лица совсем иная. Он полагал, что лицо краснеет, когда мозг переполняется кровью; в этом случае мозг пытается за счет работы мышц лица, или лицевых мышц, освободиться от избыточного количества кро­ви. Языковая концептуализация проявляется и в этом случае: кровь, как мы говорим, притекает, или приливает, к лицу. Организм избегает гипе­ремии, то есть переполнения мозга кровью, и, как следствие, образования в нем застойных явлений.

Современные физиология и кинесика отвергли неверную оценку И. Вэйнбаума роли лицевых мышц. Сегодня уже можно считать точно ус­тановленным, что артериальный поток крови управляется не мышцами лица, а сосудорасширяющими и сосудосуживающими нервными волокна­ми: крайне маловероятно, чтобы на мощный кровяной поток также могли оказывать сильное управляющее воздействие и гораздо более слабые мышцы лица. Тем не менее, в одном, причем очень важном, И. Вэйнбаум оказался прав. Мышцы лица все-таки влияют на ток крови и вот в каком отношении: лицо активно вмешивается в процесс охлаждения мозга, из­меняя температуру крови, поступающей в мозг, что, в свою очередь, ве­дет к изменению нейрохимической активности мозга (так, некоторые его отделы под действием лицевых мышц активизируют деятельность и осво­бождают аминокислоты, в частности серотонин, который, как известно, имеет ярко выраженное антидепрессивное действие: отсутствие в мозгу человека достаточного количества серотонина, как известно, напрямую связано с его агрессивным состоянием). То, что охлаждение мозга с помо­щью мышц лица является важнейшим физиологическим процессом, тоже можно сегодня считать вполне доказанным фактом.

Мозг — это орган, который не может с той же легкостью, с какой это получается у прочих органов человека, переносить смену температуры.

Г. Е. Крейдлин

Его охлаждение связано с постоянным оттоком венозной крови, то есть мозг охлаждается в непрерывно.происходящем тепловом обменном про­цессе. Как в точности протекает этот теплообмен, наука до сих пор не зна­ет, но доподлинно известно следующее:

(а) артериальная кровь, поступающая в мозг, отдает часть своего теп­
ла; кроме того, охлаждение мозга осуществляется благодаря постоянно
протекающему процессу испарения;

(б) место, где происходит процесс охлаждения мозга, — это так назы­
ваемая кавернозная полость, или область синуса, причем конфигурация
вен окружает артерию внутри этой полости мозга еще перед тем, как ар­
терия в него входит;

(в) температура артериальной крови до прохождения через такой "теп­
лообменник" примерно на три градуса выше, чем после выхода из него.
Охлаждающая функция области синуса подтверждена не только в ходе
многолетних и многочисленных опытов над животными, но и в процессе
операций, выполненных на человеческом мозге;

(г) охлаждающее действие области синуса оказывает заметное воздей­
ствие на субъективные ощущения человека. Так, субъективное ощущение,
выражаемое словами Я хорошо (плохо) себя чувствую, с физиологической
точки зрения обычно является результатом нейрохимической активности
мозга. В свою очередь, нейрохимическая активность, связанная с эмоция­
ми, чрезвычайно реагирует на температуру мозга.

Остановимся более подробно на последнем положении, особенно для нас важном. Например, все мы знаем, что человек отвратительно себя чув­ствует, если у него в течение довольно длительного времени заложен нос. Но почему — ведь, казалось бы, он может дышать ртом и кожей? Замеча­тельный американский психолог и физиолог Р. Зайонц предположил, что носовое дыхание не только играет роль простого проводника воздуха, но и охлаждает мозг! В случае заложенного носа носовое дыхание и, тем самым, охлаждение с его помощью мозга затруднено. Между тем постоян­ная активность мозга приводит к выделению большого количества тепло­ты и повышению температуры, вследствие чего мозг нуждается в посто­янном охлаждении, и отсутствие такового всегда ощущается человеком как дискомфорт. Напротив, охлаждение мозга обычно воспринимается че­ловеком как нечто приятное и комфортное.

Оригинальные эксперименты Р. Зайонца и других ученых показали, Что такие речевые, чисто произносительные действия, как, например, весьма продолжительное чтение вслух положительно окрашенных эмо­циональных слов типа английского cheese 'хорошее дело, вещь' или fine 'прекрасно, отлично', приводят к снижению температуры мозга и этим оказывают на самого читающего положительное воздействие. В то же время длительное произнесение вслух негативно окрашенных слов типа нем. Unglück 'несчастье' или русского тьфу, а также связан­ные с этими словами "искривления лица" ведут к повышению темпера-

 

КИНЕСИКА

туры мозга и, как следствие, к физически и психологически неприятным ощущениям.

Этот результат был подтвержден серией оригинальных эксперимен­тов. В одном из них испытуемые — немецкие учащиеся — читали в ауди­тории вслух рассказы. Эти рассказы содержали очень большое количест­во умлаутов, предполагающих выражение лица, несовместимое с улыб­кой. Температура тела у ребят при чтении вслух таких рассказов повы­шалась, и их субъективные ощущения были крайне неприятными. В дру­гом классе немецким школьникам читались рассказы без умлаутов или почти без них, и температура и общее состояние ребят были вполне нор­мальными.

В еще одном эксперименте людям, которым ко лбу прикрепили специ­альные датчики, предложили, глубоко втягивая воздух в нос, нюхать буд­то бы совершенно разные запахи и всякий раз говорить, приятны они им или нет. На самом же деле воздух каждый раз слегка подогревался или охлаждался. В результате, при подаче более прохладного воздуха темпе­ратура лба согласно показаниям датчиков уменьшалась, что вызывало у испытуемых приятные ощущения, а при подаче теплого воздуха темпе­ратура лба у них увеличивалась, и ощущения были не из приятных.

Как видно из первого типа экспериментов, улыбка, как и, например, сморкание или чихание, способствует регуляторному процессу и сообща­ет нам информацию о внутреннем состоянии улыбающегося. Улыбка, сморкание и чихание — все это действия, которые осуществляются людь­ми разных национальностей и культур, однако сморкание и чихание, в отличие от обычной улыбки, — это физиологические движения, а не жесты.

Основной критерий отделения жестов от физиологических, чисто утилитарных движений человеческого тела, жестами не являющих­ся, — это знаковый характер жеста. Жест, как и всякий знак, имеет оз­начающее, означаемое, синтактику и прагматику, причем связь между оз­начающим и означаемым носит в большинстве случаев конвенциональ­ный характер. Поэтому движениями, а не жестами являются, например, вращение головой из стороны в сторону, когда натирает шею тугой во­ротничок, смена положения ног в случае, когда они затекли от долгого сидения нога на ногу, почесывание, когда чешется, моргание — не созна­тельно совершаемое подмигивание, а именно моргание глазами (напри­мер, в случае сильного ветра, солнца или попадания в глаз соринки), движения человека, отгоняющего от себя комаров, гримасы боли, смахи­вание крошек со стола, различные подергивания, вызванные непроиз­вольным сокращением мышц, горизонтальное положение тела спящего и тысячи других.

Жесты служат для выражения некоторого, обычно конвенционального, смысла, подлежащего лексикографированию. А чихание, например, или сморкание в норме не имеют знаковой, или семиотической, функции.

8 — 755

226 _____________________________________________________ Г. Е. Крейдлин

Ведь человек чихает не для того, чтобы выразить или передать какой-то смысл; например, он делает это заведомо не с целью информировать со­беседника о непорядках в его системе дыхания.

Но есть ли что-нибудь общее между жестами, такими, как улыбка, по­чесывать голову, потирать руки, поглаживать подбородок или бороду, с одной стороны, и такими движениями, как жевание жевательной резин­ки или кусание ногтей, обгрызывание спичек, карандашей или ручек, пе­реворачивание подушки и чихание? Ответ на этот вопрос сегодня, после открытий И. Вэйнбаума и Р. Зайонца, кажется простым и естественным: все эти жесты и движения охлаждают мозг, более энергично подводя ох­лажденную кровь к кавернозной полости (к синусу) и уводя оттуда кровь более теплую. Как несколько шутливо и с долей иронии однажды заметил Р. Зайонц, поцелуй приятен, возможно, не потому, что, как считал 3. Фрейд, рот является ярко выраженной эрогенной зоной, а потому, что вынуждает человека дышать носом, охлаждая его мозг.

Поцелуй, будучи жестом, тем не менее похож на многие нежестовые физиологические действия, в частности на паралингвистические сигналы крика или плача, тем, что оказывает непосредственное воздействие на ток крови, изменяющий температуру мозга. Аналогично, сосание маленькими детьми пальца — это мощное действие, которому ребенка никто специаль­но не учит и которое считается "вредной привычкой", потому что от нее впоследствии трудно избавиться, даже если у человека имеются весьма сильные побудительные мотивы это сделать. В действительности, однако, сосание пальца — это абсолютно естественное физиологическое движение, поскольку при нем осуществляется глубокое носовое дыхание, охлаждаю­щее мозг. Детский мозг дает телу чуть ли не 80% всего тепла, и получа­ется, что у ребенка имеется не единственная, как считалось ранее, а по меньшей мере две, с физиологической точки зрения равно серьезные, при­чины для сосания пальцев: во-первых (и это была та самая известная единственная причина), сохранившийся с младенческих лет рефлекс, воз­никший при всасывании молока из материнской груди, рефлекс, как ут­верждает современная физиология, безусловный, являющийся следствием естественных физических напряжений, и, во-вторых, сосание приводит к охлаждению мозга, а это, как мы уже знаем, путь к удовольствию и на­слаждению.

⇐ Предыдущая28293031323334353637Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: