Спектакли под открытым небом 3 глава

Колядки по своей сути и содержанию были поздравительны­ми песнями-приветствиями, песнями-пожеланиями доброго уро­жая и долголетия в адрес хозяев лома и его близких.

Одним из обязательных элементов обряда колядования было участие в нем ряженых — обычай, уходящий своими корнями во времена раннего язычества. Рядились они медведем, конем, ко­зой, рогатой нечистью. А то просто подпоясывали полотенцем вы­вороченные наизнанку шубы. При этом, судя по имеющимся опи­саниям, широко использовалась самая примитивная гримировка, обычно комического характера, и даже изготовленные из бересты маски. Совершенно закономерно, что и поведение ряженых, и не только ряженых, было, мягко говоря, озорным. Конечно, от нача­ла и до конца обряд колядования носил импровизационный ха­рактер. При этом в начале обряда, когда шествующие ходили по деревне вокруг того или другого дома, исполнялись «обходные пе­сни». Исполнялись эти песни серьезно, торжественно. Затем, если колядовщиков приглашали войти в дом, они исполняли песни, адресованные непосредственно разным членам семьи, и в первую очередь хозяину дома. После чего последний одаривал исполните­лей пирогами, орехами и т.п. Так как угощали в каждом доме и да­ров накапливалось много, то еще до начала хождения по деревне среди колядовшиков выбирался человек, который собирал в ме­шок все полученные угощения. Если же хозяева скупились на на­грады, то вместо радостных пожеланий исполнялись так называ­емые «корильные» колядки.

Надо полагать, что в проведении обряда колядования были не только озорство и забава, но и сказывалась то, во что верил в то время народ, — его магическая функция.

Известно, что иногда для потехи кто-либо из ряженых втайне от хозяев брал какой-нибудь предмет: либо нож, либо кринку, либо украшение и т.д. и оставлял его в другом доме. Много веселья вызы­вал наутро после колядок поиск и обмен «пропавших» предметов.

В характере исполнения, тексте, мелодике, пении колядок яр­ко выражалось ощущение радостного восприятия жизни, приро­ды. В то же время само пение колядок обладало особенностями, продиктованными условиями их исполнения на улице: подчер­кнутой декламационностью звукоизвлечения, простотой мелоди­ческого рисунка и т.п. И конечно, оно было совершенно свободно от манеры церковных песнопений. Колядовщики пели: На полицс есть пирог — Ты не режь, не ломай, Лучше весь отдавай! Кто подаст пирога, Тому двор бы скота! Девяносто быков, Полтора бы коров, Они маслом бы цедили И сметаной бы доили! А не будешь дарить, Мы будем корить.

Рождество

Но вот наступало Рождество. Все селяне устремлялись в цер­ковь на ночное богослужение (всенощную). Собственно, оно бы­ло главным событием этого праздника.

Само богослужение -- рождественская литургия⁷⁷ - было необычайно торжественным. Храмы украшались елками и верте­пами⁷⁴. Причем, обрядность церковного богослужения, как бы мы сказали сегодня, носила некоторую театрализацию. Известно, что уже в начале XVI века в рождественском богослужении, присут­ствовала, правда в очень примитивном, зачаточном виде, опреде­ленная драматургия, которая «представляла собой отдаленное по­добие того, из чего в средневековом Западе развились мистерии». Надо полагать, что появление в церковном богослужении момен­тов лицедейства, во-первых, ставило своей целью, как я уже отме­чал, отвлечение масс от языческих игрищ, а во-вторых, их введение в канонический текст церковной службы было вызвано тем, что поначалу проходившие в церквях богослужения плохо восприни­мались верующими.

Собственно, это были своеобразные инсценировки-действа библейских и евангельских преданий, органически входящих в церковный обряд.

Так, например, уже в самом начале XVI века в Рождество ра­зыгрывалось действо, связанное с библейским рассказом о трех отроках — Анании, Азарии и Мисаиле — так называемое «пещное действо»⁷⁴.

В Библии рассказывается о том, как однажды языческий царь Навуходоносор приказал возвести золотого истукана высотой в шестьдесят локтей. После этого он собрал всех своих вельмож и всех поданных и повелел им поклониться новому золотому идолу. Как только раздались звуки труб, флейт, свирелей, все пали ниц перед истуканом и воздали ему божеские почести. Только Анания, Азария и Мисаил — юноши, верующие в одного бога единого, — не захотели поклониться идолу. Разгневанный Навуходоносор при­казал бросить их и горящую печь, «в семь раз жарче, чем обычно». Отроков ввели в раскаленную пасть печи, но огонь не коснулся их. Защитил их спустившийся с неба ангел. Юноши вышли из огня живыми и невредимыми. Восхищенный преданностью вере и му­жеством этих молодых людей и пораженный совершившимся чу­дом, Навуходоносор приказал возвести их в высшие государственные должности и запретил под страхом смерти кому бы то ни бы­ло хулить их Бога.

Чтобы «Пещное действо» состоялось, за неделю до Рождества посреди церкви устанавливалась особая круглая ширма, украшен­ная резьбой и точеными фигурами — «пещь халдейская». В саму «пешь» помешался горн с угольями. Над ней, на железном крюке, на котором до этого висело паникадило, вешалось изображение ангела. Обычно это был привязанный к веревке пергаментный ан­гел. По ходу действия в нужный момент этого ангела спускали на веревке, а затем поднимали «в небеса».

Во время заутрени три «отрока» и два «халдея» своими дей­ствиями дополняли чтение о ввержении в «пещь огненную» из книг пророка Даниила. Любопытно, что Анания выбирали из чи­сла тех юношей, у которых был альтовый голос, Азария выбирали из басов, а Мисаила из претендентов, обладающих дискантом. Причем выбор по голосам не был случаен, поскольку во время действия они пели библейские стихи. Более сложная роль была у «халдеев».

Два халдея, после того как отроки, получив благословение, от­ходили от владыки, связывали их и выводили на середину церкви. Халдеи начинали с отроками разговор*⁰.

1-й халдей (указывая пальмою на пещь, к отрокам). Дети царевы?

2-й халдей. Царевы.

1-й халдей. Видите ли сию пещь, огнем горящу и всльми распа-ляему?

2-й халдей. А сия пещь уготована вам на мучение.

Анания. Видим мы пешь сию, но не ужасаемся, есть бо Бог наш на небеси, ему же служим. Той силен изъяти нас от пещи сия.

Азария. И от рук ваших избавить нас.

Мисаил. А сия пещь будет не нам на мучение, но вам на обличе-ние».

Затем происходит диалог халдеев между собой.

1-й халдей. Товарищ.

2-й халдей. Чего?

1-й халдей. Это дети царевы?

2-й халдей. Царевы.

1 - и халдей. Нашего царя поведения не слушают?

2-й халдей. Не слушают

1 -и халдей. А златому телу не поклоняются?

2-й халдей. Не поклоняются.

1-й халдей. А мы вкинем их в пещь.

2-й халдей. И начнем их жечь.

С этими словами халдеи заталкивали отроков в «пещь», раз­дували огонь, метали из железных трубок «плавун-траву». Но грозно ходить вокруг «пещи» им не приходилось. Сверху спускал­ся «ангел». Халдеи в испуге падали ниц и сами выводили отроков из «пещи».

В «Пешном действе» халдеи сильно комиковали. Выводя отроков из «пещи», они сопровождали это грубоватыми шутками.

1-й халдей. Анания, гряди вон из псши!

3-й халдей. Чего стал, поворачивайся. Не имсг нас ни огонь, ни полымя, ни смола, ни сера.

1 - и халдей. Мы чаяли — вас сожгли, а мы сами сгорели.

Наибольшее впечатление на собравшихся в церкви произво­дило сошествие в сиянии множества огней ангела с небес.

Изучая содержание «Пещного действа» и характер его испол­нения, нельзя не вспомнить средневековые мистериальные дей­ства. Правда, в отличие от последних, даже, может быть, испыты­вая некоторое влияние западноевропейских мистерий, оно {«Пещное действо»), во-первых, являлось составной частью пра­вославного церковного богослужения, и, во-вторых, проходило внутри церкви.

Естественно, что персонажи в этом действии были одеты в определенные костюмы. Отроки носили стихари из тонкого белого полотна с оплечьями из цветной «бархатины» и «источниками» из крашенины. На головах у них были венцы с крестами. Отроки отождествлялись с христианскими мучениками. На роли же халде­ев привлекали охотников из простых зрителей, которые вносили в церковное действо элементы народного, «бесовского» веселья. Их нарядом были короткие красные халаты и «турики» — остроконеч­ные деревянные или кожаные шапки, опушенные заячьим или гор­ностаевым мехом, раскрашенными и позолоченными верхушками.

Судя по многим источникам, руководил зрелищем учитель исполнителей ролей «отроков». Можно предположить, что имен­но этот учитель и был режиссером этого действа

Примечательно, что как бы в награду за исполнение роли хал­деев разрешалось все Святки ходить в своих костюмах и подпали­вать бороды встречных. Затем они, как все ряженые, должны бы­ли выкупаться в проруби и этим снять с себя грех ношения бесов­ского костюма. Говоря о «Пешном действе», мне важно не столь­ко содержание этого действа, хотя само по себе это вызывает опре­деленный интерес, и даже не то, что оно привлекало огромное чи­сло зрителей, а прежде всего то, что к его исполнению подключа­лись охотники на роли халдеев из простых людей. Таким образом, есть право говорить, что уже в «Пешном действе» явно присут­ствовали элементы массового действия!"¹

Возвращаясь после церковной службы домой, люди разговля­лись. Причем действо это имело определенный порядок. С по­явлением на небе звезды («первой звезды») зажигалась лампада, перед иконой ставились восковые свечи, читали вслух благопоже-лания. Затем приступали к обильной трапезе, ведь в канун Рожде­ства заканчивался пост. Важными компонентами застолья были кутья и взвар.

Естественно, что и после разговения праздник продолжался. Но это продолжение меньше всего носило религиозный характер. Собственно, это было народное гуляние, к которому готовились загодя. Молодежь выходила на улицы. По всему селу разносились веселые песни, шутки-прибаутки, затевались игры. И конечно, опять колядовали. В этот же вечер много гадали, проделывали ряд магических действ. Например, во время ужина чаще всего хозяин дома открывал окно или выходил в сени и кликал мороз: «Мороз, мороз! Иди в хату есть кутью. Зимой ходи, а летом под колодой ле­жи!» В некоторых местах мороз не только просили, но и пугали: Мороз, Мороз Васильевич!

Ходи кутью есть!

Цепом голову проломлю.

Метлой очи высеку!

Одним из важнейших обычаев в Рождество был обряд славле-ния, когда с молитвой и пением по домам ходили причты. В день Рождества миряне обычно ходили друг к другу в гости. Кстати, этот обычай нравился Петру I, который с охотой ходил к своим боярам и придворным.

Святки

Период с 7 января по 18 января назывался и называется Святками.

Это было время праздничного отдыха и разнообразных игр, веселое время для всех.

Зародился этот обычай в глубокой древности, в дни зимне­го солнцестояния, то есть при нарождении нового земледельче­ского года.

Только после принятия Русью христианства он (этот обычаи), как и многие бытовые и календарные праздники, приобрел рели­гиозный характер и стал называться Святками.

На такие празднества стекалось большое количество участни­ков и просто зрителей. В разных местах они проходили по-разно­му, общим же был обычай: с того момента, как начинало темнеть, ходить по улицам ряжеными. Наряжались животными, птицами, цыганами, стариками и старухами, калеками, разбойниками. Ря­женые слонялись по селу, пели, плясали, величали и, конечно, распевали колядки. Народ, и особенно молодежь, хорошо знали их. Общим был и обряд славления.

Славление заключалось в хождении по улицам с вертепом, звездою и виршами. На рассвете к ним присоединялись гудочники.

Во главе процессии обычно несли вертеп, в верхнем ярусе ко­торого деревянные фигурки изображали смерть Ирода, а внизу Иродиадины пляски. В вертепе горели свечи. Славильщики и ря­женые вместе с другими, обходя дома, импровизировали комиче­ские сценки и исполняли особые песни-пожелания. Например, перед входом в избу пели:

Пришла Коляда В праздник Рождества.

Несколько раз повторив эти слова, колядовщики и ряженые, славя хозяев, входили в избу, где исполняли песню-пожелание:

Дай Бог тому,

Кто в этом дому!

Ему рожь густа,

Рожьужиниста!

Ему с колосу осьмина.

Из зерна ему коврига,

Из полузсрна — пирог.

Наделил бы вас Господь

И житьем, и бытьем,

И богатством; И создай вас Господи

Еще лучше того!

После чего, так же как и в Сочельник, колядовщиков одаряли лепешками, пирогами, колбасами, орехами и т.п. Если же коля­довщики уходили ни с чем, то они, выйдя из избы, пели ругатель­ные колядки.

К Святкам готовились задолго до 7 января. Накануне Святок молодежь обычно договаривалась и снимала на этот период избу или баню. Здесь вечерами собиралась не только молодежь, но и взро­слые. Сюда на посиделки колядовщики приносили собранные по дворам дары. Здесь куражились ряженые, распевали подблюдные песни, среди которых были песни, предвещающие свадьбу:

Кузнец, ты кузнец,

Скуй мне венец

Серебряный!

Ладо ладу,

Кому мы поем,

Тому честь воздаем.

С этого вечера начинались гадания". Гадали, например, так: молодежь, уйдя метров на триста от дома, на росстань, станови­лась в начертанный на снегу круг, насыпала в подол снег и зага­дывала:

Полю, полю снежок, там мой женишок, Где собака взлает, там он пребывает.

Или, желая выяснить, сбудется ли гадание, поздним вечером девушки выходили во двор и смотрели на звезды. Если видели, что Стожары (созвездие) у них с правой руки, то старшая и пользую­щаяся почетом девушка выходила вперед с пирогом, а другие, ста­новясь вокруг нее, скороговоркой произносили:

Аи, звезды, звезды,

Звездочки!

Вес вы, звезды,

Одной матушки,

Белорумяны вы

И дородливы.

Засылайте сватей

По миру крещеному;

Состряпайте свадебку

Для мира крещеного.

Для пира гостиного,

Для красной девицы,

Свет родимой Анны Ивановны¹

Вообще же, в древние времена существовало поверье, что с это­го вечера начинаются бесовские потехи. Ведьмы будто сдружаются с духами, летают на шабаш, крадут с неба месяц и звезды.

Гуляния, игры, песни, колядования длились всю ночь. Не­трудно заметить, что святочные ряженья, игры и гадания возни­кли еще с дохристианских времен под именем Коляды. По всей вероятности, название это, связанное тогда с поворотом солнца к лету, идет от древнеримского названия первого дня каждого меся­ца — Календы.

В городах же на Святки в самых людных посещаемых местах непременно строились ледяные горы. Около ледяных гор выраста­ли балаганы, в которых шли кукольные представления. Персона­жами этих представлений были Петрушка, Солдат и Смерть. Во­круг балаганов сновали зазывалы.

Кстати, рождественские праздники всегда были связаны на Руси с обычаем одаривать не только друзей, родных, но и страж­дущих. Известно, что царь Алексей Михайлович Тишайший имел обыкновение в канун Рождества тайно посещать тюрьмы и богадельни и одаривать арестантов и нищих. Предполагается, что обычай этот на Руси связан с обычаем, возникшим еще в Ви­зантии. Так, по дошедшим до нас источникам, император Юсти­ниан в VI веке все Святки проводил без короны и одаривал си­рых и убогих.

Понятно, что церковь не воспринимала многое в содержании этих празднеств. Так, в «Стоглаве»"¹ говорится: «В навечермнии Рождества Христова... мужи, жены и дети в домах по улицам об­ходя и по водам глумы творят всякими играми и песнями сата­нинскими и многими видами скаредными». В XVII веке патриарх Иоким эти празднества указом запретил из-за «скверных и бесов­ских действий и игрищ», которые совершались во время Сочель­ника и Святок.

Завершался цикл праздничных действ, связанных с рождени­ем Христа, праздником, входящим в число двунадесятых, отмеча­емых торжественными богослужениями.

Крещение

По преданию, пророк Иоанн в этот день крестил Христа в ре­ке Иордан. Главным в этот день была церемония освящения воды и обряд погружения человека в воду, или обливания его, или окро­пления водой. Вот почему праздник этот, как правило, совершал­ся на реках.

Собственно, начинался этот праздник накануне вечером, еще до богослужения, в крещенский вечер.

Под Крещение обычно старые женщины собирали со стогов снег, в полной уверенности, что только он один может выбелить всякую холстину, чего так не сделает солнце. Считалось, что снег, собранный в крещенский вечер, может сохранить в колодцах воду на весь год. Снегом, собранным в крещенский вечер, мол, исцеля­ются многие недуги.

В этот вечер, как на Святках, девушки пекли пироги и выхо­дили с ними вечером кликать суженого.

Невольно вспоминаются строки Василия Андреевича Жу­ковского:

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали:

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали;

Снег пололи под окном;

Слушали; кормили Счетным курицу зерном;

Ярый воск топили;

В чашу с чистою волой

Клали перстень золотой,

Серьги изумрудны; Расстилали белый плат И над чашей пели в лад Песенки подблюдный

Как и во время Святок, вечером молодежь собиралась на по­сиделки в каком-нибудь доме, где плясали, пели, шутили. Одной из распространенных шуток была пугающая девиц шутка «прита-скивание гроба», в котором лежал кто-то из парней. Чудили в этот день все. В некоторых местах селяне ходили по домам щедровать крещенские морозы: «Трещи, трещи, пока не пришли водохре-щи». В праздник Крещения парни ездили в лес, рубили березу. На нее садились девчата, и парни тащили их в деревню — для того «чтобы девки замуж вышли».

Пасха

Если мы обратимся к другому церковному празднику, входя­щему в число двунадесятых — Пасхе, то увидим, что и в нем цер­ковный обряд был в значительной степени связан с народными бытовыми обычаями, с массовыми гуляниями.

Пасха до сих пор считается главнейшим церковным праздни­ком «Пасха новозаветная — высочайший, радостнейший и вместе с тем древнейший Христианский праздник — Воскресение Христо­во. В событии крестной смерти и воскресения Господа из мертвых заключается основание и средоточье всего Христианства. Около событий смерти и воскресения Спасителя группируются у апосто­ла Павла все высочайшие догматы веры Христиан и все высшие наши надежды. Праздновать Пасху заповедали апостолы»¹*³.

Пасха (от древнееврейского «песах» — прохождение) — весен­ний христианский праздник — связан с мифом о воскресении Христа. Отмечается верующими в первое воскресенье после ве­сеннего равноденствия и полнолуния. Обычно приходится на пе­риод с 22 марта по 23 апреля. Пасхе по церковному календарю предшествует семинедельный Великий пост, который, в свою оче­редь, начинается после семи дней разгульной Масленицы.

Последняя неделя поста называлась Страстной. Ей предше­ствовало Вербное воскресенье, основные обряды и действия кото­рой были связаны с вербой. Отсюда и название этого дня: «Верб­ное воскресенье».

Вербное воскресенье проходило под знаком освященной вербы. Распустившиеся почки этого растения считались целеб­ными, наделенными особой силой. «По верованию крестьян, если съесть девять вербных сережек, то это предохранит от лихо­радки. Почки освященной вербы советовали есть бесплодным женщинам. Ветками вербы, принесенной из церкви, хлестали друг друга, и в первую очередь детей, приговаривая:

Пришла верба

Из-за моря,

Принесла верба

Здоровья

Верба хлест

Бьет до слез.

Верба синя

Бьет не сильно,

Верба красна

Бьет напрасно,

Верба бела Бьет за дело.'¹¹'

Придя от заутрени, хозяин бросал веточки вербы в корм до­машней скотине в надежде на то, что это предохранит скот от па­дежа. Несколько веток втыкали под крышу дома или хлева, чтобы скотина не только сохранилась в целости, но и домой возвраща­лась исправно, не терялась бы в лесу.

Страстная неделя отличалась особой строгостью.

Строгость была во всем. В эти дни запрещались какие-либо развлечения и зрелища. Такой же строгий характер носила и цер­ковная служба. Это сказывалось во всем, даже в убранстве храма: царские врата завешивались темной тканью, темным было и одея­ние священников.

Каждый день Страстной недели был связан с определенными действами. Так, например, в Великий четверг, как правило, во вре­мя церковной службы чаще всего разыгрывалось «Умовение ног». Эта появившаяся в начале XVII века в церковной службе инсцени­ровка евангельского повествования удержалась значительно доль­ше, чем «Пещное действо». По всей вероятности, объясняется это тем, что в ней было гораздо меньше бытовых моментов. «Умове­ние ног» в пасхальной службе удерживалось вплоть до Октябрь­ской революции.

Его содержание составлял евангельский рассказ о тайной ве­чере, во время которой, по восточному обычаю, Христос омыл но­ги своих учеников. Разыгрывалась эта инсценировка на Страстной неделе посреди церкви. Роль Христа исполнял архиерей, роли уче­ников — двенадцать священников. Кстати, и это можно понять, никто из них не хотел изображать Иуду Искариота.

Уже то, что основными исполнителями были священники, го­ворит о значении в день Пасхи этого действа.

Итак, по мере чтения евангельского текста архиерей без слов изображал то, о чем говорилось: снимал ризу, перепоясывался, на­ливал воду в сосуд и приступал к омовению ног апостолов...

Дойдя до соответствующего места Евангелия, священник, изображавший роль Симона Петра, вступал в диалог с архиереем, изображавшим Христа:

Священник. Господи, ты ли мои умысши нози?

Архиерей. Еще аз говорю, ты не веси ныне, разумеешиже по сих.

Священник. Не умоеши ногу мою вовске.

Архиерей. Аще не умыю тебе, не имаше части со мною.

Священник. Господи, не нози моей токмо, но и руце, и главу.^л:

Наряду с «Умовением ног» Великий четверг сосредоточил во­круг себя огромное число поверий, примет и действий. Великий четверг назывался также Чистым четвергом. В этот день принято было убирать, варить кисель (обычно овсяный), выносить его в миске на улицу и кричать: «Мороз, мороз! Иди кисель есть! Не бей наш овес, нашу рожь, а бей быльник да крапивник!» Во многих местностях мужчины и женщины выходили на улицу и изобража­ли пахоту, молотьбу, косьбу, даже разыгрывали сцены полевых ра­бот, полагая, что это скажется лучшим образом на самих работах и на урожае. Тверские мужики в Великий четверг садились верхом на кочергу и трижды объезжали вокруг избы, огорода и поля, про­износя при этом; «Крот, крот, не ходи в мой огород, в день чисто­го четверга тебе в... Кочерга». Мальчики с колокольчиками на шее перед восходом солнца бегали вокруг деревни, чтобы скотина шла прямо домой, а не плутала. В некоторых местах разыгрывались сценки-диалоги. Например, один из домочадцев забирался на печь, другой на чердак. С печи кричат в трубу: «Дома ли теленки?» С чердака отвечают: «Дома, дома! — «Дома ли лошадушки?» — «До­ма, дома!» И так перебиралась вся скотина.**

В других местах существовал обряд защиты кур от хищных птиц. В Великий четверг до восхода солнца хозяйка дома, нагая, держа в руке старый горшок, бежала на огород и опрокидывала его на кол. Горшок на колу оставался все лето. Такие обряды продержа­лись довольно долго. Как и обряд, который в те далекие времена можно было видеть в глухих костромских деревнях. Здесь девушка «до солнца» в одной рубахе без пояса, с распущенными волосами садилась на помело и объезжала дом и постройки. Подъехав к окну, она обращалась к матери: «Тетка Анна, скотина дома?» — «Дома!» И так три раза.

Множество обрядов Великого четверга было связано с жела­нием очистить дом от накопившейся за зиму грязи. По многочи­сленным свидетельствам, в этот день изба самым тщательным об­разом вымывалась и украшалась: расстилались чистые, празднич­ные половики, развешивались красивые полотенца и занавески, кое-где пол в горнице посыпали белым песком. Помимо уборки было принято собирать можжевельник и окуривать им внутренние помещения.

Таким образом, даже при всей строгости Страстной недели тот же Чистый четверг включал в себя многие, идущие с времен язычества игровые и бытовые элементы.

В пятницу (в самый строгий день поста) после окончания бо­гослужения все прихожане выходили из церкви с зажженными свечами в руках и шли домой, чтобы там зажечь лампаду. Важно было, чтобы свеча на улице не погасла.

В Страстную субботу, которая называлась «великая, красиль­ная», красили яйца и святили куличи и пасху.

Празднование Пасхи в православной церкви отличалось, и до сих пор отличается, особенной торжественностью. В продолжение всей пасхальной недели при открытых царских вратах священни­ки в нарядных светлых облачениях совершали богослужение.

В пасхальную ночь, по существовавшему поверью, что имен­но в это время все черти бывают необычайно злы, с заходом солнца никто не выходил на двор и на улицу. В каждой кошке, в каждой собаке они видели оборотня, черта, прикинувшегося жи­вотным. Правда, находились, как тогда говорили, «озорники, ко­торым все нипочем»*¹*. Считалось, что в пасхальное воскресенье можно даже узнать, кто в деревне является ведьмой и сколько их: «Для этого взять заговенный творог, встать с ним у церковных две­рей и держаться за дверную скобу — ведьмы будут проходить, и по хвостам их можно сосчитать всех до единой»⁴⁰. С первым пасхаль­ным днем были связаны и многие приметы, явно родившиеся еще в языческие времена. Например, считалось, что если собака во время пасхальной заутрени будет лаять на восток — к пожару, на запад — к несчастью.

Конечно, как любой большой праздник — а Пасха длилась це­лую неделю — все его дни помимо церковной службы были запол­нены различными играми, развлечениями и хождением в гости. «На Пасху принято поздравлять друг друга с воскресением Хри­стовым, христосоваться и обмениваться крашеными яйцами. На Пасху повсюду разрешалось всем (мужчинам и парням) звонить в колокола, поэтому звучал беспрерывный колокольный звон, под­держивая радостное, праздничное настроение. Обычай христосо­ваться (целовать друг друга) со словами «Христос воскресе» и от­вет — «Воистину воскресе», как бы уподоблял целующихся учени­кам и ученицам Аристовым, когда последние беседовали друг с другом о воскресении Христа. С праздником Пасхи было связано много особенностей весьма древнего происхождения.

Исключительно пасхальным развлечением было катание яиц, для чего приготовлялись заранее специальные желобки и выбира­лись опытными игроками яйца особой формы — чтобы легко раз­бивало другие яйца, а само оставалось целым.¹"

Обязательным игровым атрибутом Пасхи были качели. Зара­нее на площади специально для качелей вкапывались столбы, на верхушках которых навешивались свисающие почти до земли длинные веревки. К этим неревкам крепились доски. Одни — преж­де всего парни с девушками (а их было большинство) — качались на качелях, другие собравшиеся вокруг качелей — бабы с ребятишка­ми, девушки, ожидающие своей очереди и лузгающие семечки, парни с гармониками — толпились на площади с утра до ночи.

Как видим, в этих праздниках огромное значение имели на­родные традиции, приметы и обряды, корни которых в своем большинстве явно уходили в языческие времена. Можно предпо­ложить, что именно эти традиции и обряды, являясь неотъемле­мой частью церковного праздника, были для народа самой суще­ственной, привлекательной и понятной его стороной, поскольку эти традиции и обряды давали им возможность собственного дей­ствия, возможность чувствовать себя не зрителями, а участниками праздничного действа.

Появление в церковных службах как «Пещного действа», так и «Умовения ног» в особенности, да и других маленьких религиоз­ных инсценировок, было не случайным. Помимо религиозной пропаганды церковь преследовала и политическую цель. Ведь именно в XI веке Русь шагнула в новую эпоху, эпоху феодализма. Стало укрепляться в своих правах боярство. Постепенно росла роль светской власти. И естественно, православная церковь всяческими способами стремилась не только сохранить, но и упрочить свою власть. Собственно, это противопоставление, обостряясь и затухая в разные годы, продолжалось многие века.

Доказательством тому служит «Хождение на осляти», которое разыгрывалось в Вербное воскресенье.

В Москве начиналось это действо большим помпезным рели­гиозным шествием из Успенского собора на площадь. Одной из особенностей этой процессии была, как бы мы теперь сказали, ее театрализация, в которой как основное выразительное средство использовалась пантомима.

Во главе процессии шли облаченные в парадные одеяния па­триарх и царь. В соответствующий момент евангельского чтения к патриарху подводили «осла» — покрытую белой полотняной попо­ной обязательно белую лошадь с длинными приставными ушами. Патриарх, изображая шествующего в Иерусалим Христа, садился на «осла», которого царь брал под уздцы и в сопровождении кре­стного хода вел к помосту, воздвигнутому у церкви Василия Бла­женного.

Обряд «Хождения на осляти» закаЕ^чивался раздачей вербы всем собравшимся на площади.

В этом обряде, введенном в церковный обиход в XVII веке, ярко обозначилась ведущаяся в те времена борьба церкви за госу­дарственную власть. Народу ничего не надо было объяснять. Царь, смиренно ведший лошадь, на которой восседал патриарх, нагляд­но демонстрировал превосходство церковной власти над светской. Вот почему, понимая политический смысл инсценировки, «Хож­дение на осляти» как церковное действо, подрывающее авторитет государственной власти, было Петром I упразднено.

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: