Спектакли под открытым небом 5 глава

Игрище

Кстати, я часто сталкиваюсь с тем, что в некоторых работах «игра» преподносится как синоним «игрища» и наоборот. Позво­лю себе и с этим не согласиться. Внимательно изучая дошедшие до нас описания и тех и других, понимаешь что «игра» была ча­стью «игрища». Пусть основной, но частью. Конечно, ранняя тер­минология весьма емка, и поэтому мы сегодня сталкиваемся с тем, что разные по содержанию, характеру и внешней форме действа называют одним и тем же словом. Так «игрищем» называли и игры, и «бесовские действа», и свадьбы, и хороводы, и ряженье, и даже место действия.¹¹¹ Кстати, такая терминологическая емкость свойственна и более позднему времени. Так. в XVI-XVII веках «потехами» называли и привозимые иностранцами диковинки, и фейерверки, и воинские занятия, проводимые Петром I.

Я считаю, что игрища по своей сути есть сборища для заба­вы, потехи, увеселения, различных игр, «плясов» и даже часто «ратоборства». (На кулачках бились вплоть до 1771 года, когда церковь вообще запретила игрища).¹¹² Как правило, игрища про­водились ночью.

Надо полагать, что игрища, появившись еще в родовом обще­стве как определенное народное действо, сочетающее в себе и хо­роводы, и разные игры, и всякие забавы и шутки (чаще всего озор­ные), сохранялись многие годы, вплоть до конца XVII века. Во вся­ком случае, в грамоте царя Алексея Михайловича 1649 года наряду с запретом «кликать» во время рождественского праздника Коляду и Усень запрещались и игрища.

Конечно, на протяжении веков менялось не только содержа­ние, но и значимость игрищ в повседневной жизни и быте народа. Если поначалу игрища были прямым отражением родового об­щинного строя и имели, по всей вероятности, примитивный ха­рактер, то с переходом к земледелию содержательный и каче­ственный уровень игрищ как бы поднялся на следующую ступень­ку. Практически вес игрища так или иначе были связаны с трудо­вой деятельностью человека, с сельским хозяйством: с началом се­ва, со сбором урожая и т.д., игрово воспроизводя трудовые эпизо­ды. Постепенно функции игрищ, не теряя связи с трудовыми праздниками, поводом которых было конкретное земледельче­ское событие, стали значительно увеличиваться за счет насыще­ния их различными играми. То есть обрели более усложненные формы. Кстати, уже с XV века «игрище» стало синонимом праз­дника. «В процессе своего развития, — писал в уже упомянутой мною книге В.Н. Всеволодский-Герпгросс, - игрища дифферен­цировались, распадались на родственные и в то же время все более и более отдалявшиеся друг от друга разновидности... Их сбли­жало то, что все они отражали действительность и пользовались сходными приемами выразительности — диалогом, песней, пля­ской, музыкой, маскированием, ряженьем, лицедейством и пр.»¹¹¹ Правда, тогда игрища не осознавались как произведение искус­ства. К тому же следует добавить, что песня, хоровод уже не зани­мали в них решающего места.

СКОМОРОШЕСТВО

Я сознательно до сей поры не говорил о таком весьма важном для Нетрадиционного театра явлении, как скоморошество. Только упоминал о нем, отлично понимая его значение в становлении русского театра вообще и Нетрадиционного театра в частности. Теперь же, по моему разумению, пришло время более подробно осмыслить такое самобытное русское явление, как скоморошество и скоморохи.

Поскольку ни в этой книге, ни в этой главе я не ставлю своей задачей создать свой вариант истории русского театра и даже ис­тории русского Нетрадиционного театра, а пытаюсь проследить становление и развитие такого театра, его особенностей, его видов и форм, его драматургии, проследить становление и развитие его выразительных средств, его режиссуры и других его особенностей от древнеродового общинного строя, от язычества до наших дней, то поэтому для достижения стоящей передо мной цели я выбрал именно такой путь рассуждений о Нетрадиционном театре.

Судя по дошедшим до нас фрескам Софийского собора в Ки­еве, уже в начале XI века (1037 г.) во всех празднествах, игрищах и других действах активное участие принимали скоморохи.

Скоморошество как явление в становлении русской культуры занимает отнюдь не последнее место. Судя по источникам, его по­явление на исторической арене связано с усилением разделения труда, сопровождавшего разложение древней славянской общины и принятием Русью христианства.

В отличие от весьма сложного явления, коим было скоморо­шество, быть скоморохом, то есть петь, плясать, разыгрывать сценки, балагурить, мог не каждый весельчак. Не случайно сушествовала и существует пословица: «Всяк спляшет, да не как скоморох».

Собственно, поначалу, будучи наиболее творчески одаренны­ми людьми, среди участников праздников и других народных действ они отличались озорством, умением играть на различных музыкальных инструментах (сопели, гудке, волынке и т.п.), наде­вать «личины» и «хари» (различные маски), выступать как певцы, звукоподражатели, акробаты, дрессировщики и т.д.

Появляясь на улицах, площадях среди стоящих вокруг людей, скоморохи прославляли земные радости, противопоставляя их ас­кетизму, который усиленно насаждался церковью. Непременные участники древних народных праздников (например, на Святках скоморохи, ряженные в «личины», разыгрывали различные коми­ческие сценки), они, непосредственно, напрямую общаясь со зри­телями, вовлекая их в свою игру, заложили многие особенности исполнительской манеры, которая, развиваясь и уточняясь, дошла до наших дней.

Выходцы из народа, органически связанные с его бытом, скомо­рохи своими способностями, жизнерадостностью, юмором, готов­ностью к шутке значительно выделялись среди других участников праздников, игрищ, обрядов. Естественно, что они стали промы­шлять своим умением петь, плясать, балагурить, разыгрывать раз­личные сценки, подчас соблазнительного характера.¹¹-¹ В праздниках и игрищах они представали в образе веселого, разбитного, себе на уме, рядившегося в личину простоватого, сметливого мужика.

Постепенно скоморохи все больше и больше профессионали­зировались, становясь уже в качестве «игрецов» ведущими участни­ками, заводилами различных массовых действ. Именно в этом каче­стве они не только сыграли значительную роль в становлении мас­совых представлений, но и явились хранителями их различных сце­нариев и, пожалуй, первыми знатоками, пусть еще несовершенных, построений массовых представлений. Надо полагать, что именно из их среды выделились первые профессиональные распорядители эт­их действ, то есть, как бы мы теперь сказали, режиссеры.

Поначалу для игры на музыкальных инструментах или других целей было достаточно одного исполнителя или двух. К сожале­нию, дошедших до нас подлинных монологов и диалогов практи­чески нет. И все же о характере последних можно судить по запи­санному гораздо позже тексту диалога двух исполнителей, счи­тающемуся текстом народной драмы «Барин». Дело в том, что, внимательно знакомясь с этим диалогом, невольно представляешь себе, как ранее разыгрывалась эта сценка двумя скоморохами. Приведу отрывок из опубликованной в книге «Фольклорный те­атр» народной драмы «Барин бравый».

Нарядится двое. Один Барин бравый. лругой — АФонька-ма-лый. Стоят, разговоры ведут.

Барин. Афонька-малый!

Афонька. Ч го, барин бравый?

Барин. Коней-то ты поил?

Афонька. Поил.

Барин. А почто губа суха?

Афон ька. Пролубь высока.

Барин. А ты бы подсек.

Афонька. Я и так вес четыре нож отсек.

Барин. Такты коня-то извел?

Афонька. Я его на конный двор свел.

Барин. Афонька-малый, в моем поле был?

Афонька. Был, барин бравый.

Барин. Ну, что хлеба, хороши?

Афон ька. Хороши! Колос от колосу не слыхать человечьего голосу!

Барин. Что ты, Афоня, вертишься, кривляешься?

Афонька. Красен, барен.

Барин. А как я, красив?

Афонька. Как сука на морозе.

Барин. Как?

Афонька. Как маковый лист в огороде...»^т и т.д.

Участие в разыгрываемых сценках большего числа исполните­лей — явление более позднее.

Объяснить значительно возросшее число скоморохов в раз­личных праздниках, игрищах и других массовых народных действах можно скорее всего тем, что в XV веке начался бурный рост на Руси экономики и культуры. Множилось число городов, вокруг которых образовывались посады, где жили ремесленники и купцы, росла внутренняя и внешняя торговля, снова расцвели ремесла, быстрыми темпами развивалась городская культура. И самое глав­ное — объединение земель вокруг Москвы как центра способство­вало укреплению самодержавия, которое нашло свое выражение в принятии русским великим князем царского титула «всея Руси».

Творчество скоморохов, проповедующее мирские радости, культ тела, вносило в обрядовые действа светское содержание. Их творчество, наполненное сатирой по отношению к церкви и вла­сти, по существу отражающее черты растущего народного проте­ста, естественно, с самого своего возникновения вызывало осуж­дение церкви, которая, борясь со всяким проявлением языче­ства,¹"¹ считало скоморошество вредным и опасным, бесовским, дьявольским. Тем более что своим внешним видом скоморохи, одеваясь в кургузые короткополые кафтаны, в то время как ноше­ние короткополой одежды в Древней Руси считалось грехом, при­бегали ко всяким маскам. Все это в глазах церкви было подтвер­ждением их бесовского происхождения. Так, еще во втором деся­тилетии XII века в «Повести временных лет» сурово осуждалось скоморошество как «позоры, идущие от беса замышленного дела». Особенно сильному преследованию скоморохи подвергались в XIII— XV веках, в годы татаро-монгольского ига, которое надолго задержало развитие экономики и культуры на Руси, когда церковь усиленно проповедовала аскетический образ жизни.

После освобождения Руси от татаро-монгольского ига скомо­рошество снова получило широкое распространение. Но уже в 1555 году запрещалось держать скоморохов в волостях. В XVI веке «Стоглавый собор» (1550—1551 гг.), назвав скоморошество «бесов­ским позорищем», запретил его."⁷ В 1649 году в грамоте царя Алексея Михайловича шуйскому воеводе запрещались народные игрища. Вот, что в ней значилось: «...В нынешнем 7157 году, дека­бря в 10 день ведомо нам учинилося, что на Москве, наперед сего в Кремле и в Китии, в Белом, и в Земляном городах, и за городом, и по переулкам, и в черных и в ямских слободах по улицам и по пе­реулкам, в навечери Рождества Христова кликали многие люди Коляду и Усень, а в навечере Богоявления Господня кликали Плуг; да в Москве ж чинится безчинство: многие люди поют бесовския, сквернословные песни, и против воскресных дней в субботу в вве­черу, и в воскресные дни, и в Господские и Богородичные праздни­ки топят бани и платья моют; и многие ж люди бранятся меж себя матерны и всякою неподобною лаею, и жены и девицы бранят по­зорными словесы. Да на Рождество Христово и до Богоявленьева дни собираются на игрища сборища бесовские... и в воскресные ж дни и в Господские праздники и на Богородничные, и в среду, и в пятки, и посты игрецы бесовские — скоморохи с домрами, и с ду­дами, и с медведи ходят... и мы указали о том учинить на Москве, и в городах, и в уездах заказ крепкий, чтоб ныне и впредь никакие люди по улицам и по переулкам, и надворех в навечери Рождества Христова и Богоявленья, Коледь и Плуг и Усеней не кликали, и пе­сней бесовских не пели, матерны и всякою неподобною лаею не бранилися, и в воскресные дни и в праздники, и против воскрес­ных дней в субботу ввечеру бань не топили, и в воскресные ж дни и в Господские праздники платья не мыли, и никакого безчинства, что сопротиино христианскому закону, не от каких людей не бы­ло... на качелях не качалися, и до обедни в харчевнях не сидели, и по улицам не разносили, на игрища не сходились. А которые люди ныне и впредь у ч нут Коледу и Плуги — к тем людям за такие супро­тивные христианскому закону за неистовства, быти от нас в вели­кой опале и в жестоком наказанье... Писан в Москве лета 7157, декабря в 24 день»¹"*.

Но никакие гонения не уничтожили скоморошье искусство на Руси. Наоборот, оно продолжало успешно развиваться. Именно из их рядов впоследствии вышли петрушечники, раусные деды-бала­гуры, панорамщики и друтие «народные потешники». Не может в народе, наделенном природным юмором, бойким живым языком, исчезнуть навсегда тяга к шутке, острому слову, насмешке, юмору.

Поначалу распространение скоморохов по городам и весям Руси было небольшим. Но уже в XVI—XVII веках они объединяются в большие группы — ватаги — и числятся ремесленниками. Вско­ре они начали покидать родные места и, давая веселые, озорные представления, бродить по русской земле в поисках заработка. И хотя царь Алексей Михайлович в 1648 году запретил их высту­пления, они, как правило, принимали самое деятельное участие в различных народных сельских праздниках и на юродских ярмар­ках. Собственно, уже в конце XV века скоморохи стали стран­ствующими актерами Древней Руси, ее народными лицедеями.

Но и этим судьба скоморошества на Руси не ограничилась. В царствование Ивана IV Грозного последний в борьбе с церков­ной знатью и боярством широко пользовался услугами скоморо­хов. Так, после разгона новгородской епархии Иван Грозный при­казал нарядить архиепископа Пимена скоморохом и в таком виде возить его по городу. Скоморошьи поюхи происходили и в Алек­сандровской слободе. В 1571 году по распоряжению того,же Ива­на Грозного скоморохи были взяты в придворный штат, чтобы «обслуживать придворные зрелища в специальном Потешном чу­лане». А в XVII веке скоморохи стали появляться и в придворном штате бояр. Но, конечно, такое привечание скоморохов властью предержащей не было долговечным. Уже в середине этого же века отношение к скоморохам изменилось. По всей вероятности, нема­лую роль в этом сыграло участие скоморохов в народных восста­ниях. Во всяком случае, Грамота 1648 года, направленная против скоморохов, гласила: «Ведомо нам учинилось, что... умножилось в людех... всякое мятежное бесовское действо, глумление и скомо­рошество со всякими бесовскими играми... многие люди, забыв бога... тем прелестником скоморохом последствуют на бесчинное их прельщение, сходятся по вечерам и во всенощных позорищах на улицах и на полях и богомерзких и скверных песней и всяких бесовских игр случают...» В грамоте содержался приказ, чтобы «скоморохов с домрами и с гусли и с волынками и со всякими ифы, и ворожей, мужиков и баб... в дом к себе не призывали... и медведей не водили и с сучками не плясали и никаких бесовских див не творили и всяких бесовских игр не слушали... и личин на себя не накладывали и кобылок бесовских не наряжали... А где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гу-дебные бесовские сосуды и ты б те бесовские велел вынимать и из­ломав те бесовские игры велел жечь»"*.

И все же. несмотря ни на что, истребить дух народа, его тягу к шутке, острому словцу, юмору ни церкви, ни власть предержащим не удалось, скоморошество продолжало существовать. Собствен­но, ни одно праздничное гуляние не обходилось без участия в нем скоморохов. А некоторые скоморошьи приемы не только исполь­зовались в представлениях Школьного театра, но впоследствии скоморошьи традиции получили даже развитие в придворных, а за­тем и в публичных театрах, и прежде всего при исполнении коме­дийных ролей. Кстати, многие исполнительские приемы скоморо­хов, став традиционными, прочно вошли в эстрадное искусство.

ПРАЗДНИЧНЫЕ ГУЛЯНИЯ

Говоря о различных празднествах, я не раз наряду со словом «праздник» упоминал слово «гуляние». Казалось бы, оба они обоз­начают одно и то же явление. По моему разумению, это не так. Постараюсь объяснить.

Дело не только в том, что и русском языке одно и то же явле­ние весьма нередко имеет разные словесные обозначения. Дело в существе, в содержании этих явлений. Обратимся опять к Далю. «Праздник, — говорится у Даля, — посвященный отдыху, праздну­емый по уставу церкви или же по случаю и в память события граж­данского, государственного или по местному обычаю,..»¹²⁰ Гулять же — «разгуливать, прогуливаться, прохаживаться, проминаться; ходить и ездить без дела, для прогулки, отдыха; проводить время в прогулках, увеселениях, попойках... места и сборища, в известный день, для общей прогулки»'²¹. Не случайно место, определенное для гуляния, для прогулок, долгое время называлось «гульбищем».

Но так как разговор идет о гуляниях, которые происходили во время праздников, то, пожалуй, эти гуляния правильнее было бы называть праздничными гуляниями.

Все, что нам известно о народных праздниках и праздничных гуляниях на Руси до первой половины XVII века, позволяет говорить о том, что все они были неразрывно связаны с бытом народа, со сложившимися общественными отношениями между людьми, социальными и экономическими условиями жизни.

Многолюдные праздничные народные гуляния занимали в жизни россиян, и прежде всего городских жителей, весьма заметное место.¹²² Они вызывали у народа пусть недолгое, но ощущение сво­боды, были своеобразной отдушиной. Они отличались яркостью, особенной атмосферой, своей стилистикой, эстетикой.

При этом следует заметить: вошедшие затем в городской быт праздничные гуляния долгое время устраивались в те же календар­ные сроки и в тех же формах, что и на селе. Те же ряженые на Свят­ках, катание на лошадях и с ледяных гор на Масленицу, качели на Пасху, завивание венков и хороводы «на природе» на Троицу.¹"

Конечно, в разных местностях праздничные гуляния, даже посвященные одному и тому же событию или дате, имели свои особенности. В то же время везде, скажем, во время Масленицы пекли блины, качались на качелях, а на Троицу, если позволяла погода, праздничные гуляния проводились за городом, в рощах или на берегу реки.

Обычно основу развлечений на таких гуляниях составляли го­ры, катание на лошадях, качели, карусели и, конечно, балаганы.

Еще в XVIII веке было известно два типа качелей. Устройство одних было весьма примитивно. К перекладине, укрепленной на два вкопанных в землю столба привязывались две верейки, концы которых, образуя внизу петлю, накрепко прицеплялись к этой пе­рекладине. К свисающим почти до земли веревкам кренилась ши­рокая доска, на которой, как правило, раскачивались два встав­ших на нее человека.

Устройство других, так называемых «перекидных», было бо­лее сложным. На двух столбах крепилась вращающаяся ось, от которой шли четыре параллельные пары радиально укрепяен-ных балок. Концы этих параллельных балок, в свою очередь, то­же были соединены осями, на которые подвешивались могущие вращаться вокруг них кабинки. Желающие прокатиться усаживались в эти кабинки, укрепленная на столбах ось начинала вра­щаться, и кабинки с земли высоко поднимались над толпой.

Позднее появились и другие по устройству качели. На укре­пленную на столбах ось надевались вращающиеся вокруг нее, до­ходящие почти до земли длинные металлические прутья, к четы­рем концам которых (по две с каждой стороны) наглухо крепи­лась площадка, обычно в виде небольшой лодки. Отчаянные смельчаки так раскачивали лодочку, что могли совершить на ней полный оборот.

Весьма хитрым было устройство каруселей. Это было двухэ­тажное круглое сооружение, верхний (рабочий) этаж которого был скрыт от глаз гуляющих. Нижний этаж представлял собою лежа­щую на земле довольно широкую кольцеобразную площадку. Все сооружение перекрывал нависающий над полом первого этажа шатер. Сам механизм каруселей был довольно прост. На втором этаже, вокруг врытого в центре каруселей довольно толстого стол­ба, примерно в метре с небольшим от подмостей, вращались ради-ально расположенные балки. С каждой закрепленной между со­бой пары балок вниз шли стержни, к концам которых крепились различные сиденья, чаше всего в форме коней. Приводилась кару­сель в движение несколькими ходящими по кругу, по подмостям второго этажа, людьми, которые, естественно, не были видны гу­ляющим.

По всей праздничной плошали, около каруселей, качелей, гор — везде, где толпились гуляющие, действовали дрессировщи­ки, предсказатели, шарманщики и другие «забавники». Всюду раздавались голоса зазывал, балагуров, сбитенщиков, торговцев разными разностями, приманивающих зрителей и покупателей различными прибаутками, приговорами, рифмованными призы­вами. Например:

Вот сби гснь! Вот горячий! Кто сбитню моего!

Все кушают его:

И воин, и подьячий,

Лакей и скороход,

И весь честной народ. Честные господа! Пожалуйте сюда! Или:

Вот так квас —

В самый раз!

Боварский со льдом —

Даром денег не берем!

Пробки рвет!

Дым идет!

В нос шибает!

В рот икает!

Запыпыривай!

Небось.

Этот квас затирался, Когда белый свет зачинался! Или:

Кушайте, питайтесь!

В тоску не ударяйтесь¹.

На нас не обижайтесь!

Пускай тухло да гнило,

Лишь бы сердцу вашему

Было мило!¹²⁴

И все же самым притягательным местом на праздничной пло­щади были балаганы. По числу балаганов, их убранству, дедам-за­зывалам на раусах судили о размахе и значимости праздничного гуляния.¹"

В этих временных специальных строениях, стены которых в XVII—XVIII веках расписывались лубком, наряду с профессиона­лами выступали любители из числа мелких чиновников, мастеро­вых, ремесленников и цирковые артисты. Поначалу в балаганных представлениях принимали участие русскою заезжие цирковые труппы. Так, в 1738 году из Голландии в Петербург прибыли коме­дианты, о которых сообщалось, что они «по веревке ходят, танцу­ют, на воздухе прыгают, на лестнице, ни за что не держась, в скрипку играют, а лестницею ходя, пляшут, безмерно высоко ска­чут и другие удивительные вещи делают»¹²".

Обычно балаганные представления шли во время всей Масле­ницы. Но не только. Так. в Москве многочисленные гуляния, а в году их насчитывалось около 30, собирали большие толпы людей самых различных сословий.

Со второй половины XVIII века народные гуляния, которые проводились не только в определенные сроки, но и определенных местах, заняли прочное место в жизни людей, в том числе и в но­вой столице — Петербурге. Сохранились записи, свидетельствую­щие, что на Неве, Фонтанке, недалеко от Смольнинского перево­за среди прочих увеселений существовали так называемые «ка­тальные горы».

НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ СКАЗАННОГО

Все вышесказанное по поводу истоков и возникновения рус­ского Нетрадиционного театра, этого первоначального периода его истории, позволяет, прежде чем продолжить прослеживать дальнейшую историю Нетрадиционного театра на Руси, как бы подытожить сказанное.

Итак, путь развития Нетрадиционного театра от его истоков до конца XVII века, до царствования Петра I, ясно показывает следующее.

Первое: истоки праздников, праздничных действ, празднич­ных обрядов на Руси, как и в Западной Европе, лежат еще в глубо­кой древности, в первобытном родовом строе, в языческих време­нах. Вера в силу языческих богов, в силы природы, желание задоб­рить их породила, пожалуй, самые древние праздники — кален­дарные. Но, правда, и посвященные различным жизненным собы­тиям и коллизиям так называемые бытовые праздники своими корнями тоже уходят, может быть, не в такое далекое, но в весьма отдаленное прошлое. Третий вид более поздних праздников — цер­ковные — возник с принятием на Руси христианства. Причем, нес­мотря на то что все эти действа я называю словом «праздник», все они по своему содержанию, структуре и характеру значительно различались. И это не было случайностью. Ибо событие, которо­му они посвящались, диктовало содержание праздника, а последнее определяло его структуру, характер и поведение всех дей­ствующих лиц. Но ведь и сегодня эта особенность для любого праздника и массового театрализованного представления являет­ся главной. Значит, еще тогда возникла эта основная особенность Нетрадиционного театра, определяющая и содержание сценария, и художественно-образное решение любого современного праз­дника и массового представления вне зависимости от его масшта­бов. Конечно, на протяжении многих веков праздники и массовые представления как определенное действо претерпевали измене­ния, совершенствовались.

Непременными элементами календарных и бытовых праздни­ков тех времен были песни, хороводы, различные игры, забавы, получившие впоследствии термин «игриша». Несколько особня­ком в этом ряду праздников стояли праздники церковные.

Но вернемся к празднику как к определенному действу, по­священному какому-либо событию: гражданского, государствен­ного, церковного или бытового характера.

Еще одна особенность праздника как явления Нетрадицион­ного театра, идущая с того же времени, о котором мы говорим, -его народная сущность. Именно в празднике огромное значение имели народные традиции. Собственно, праздник был действом, в котором народ в первую очередь был его участником, являясь его исполнителем и зрителем. То есть разделение в празднике испол­нителей и зрителей отсутствовало. И эта его особенность, конеч­но, значительно претерпев на протяжении многих веков измене­ния, является одним из основополагающих признаков современ­ного праздника.

И еще, с самого своего возникновения и до сих пор праздни­ки характерны радостным восприятием жизни.

Второе: что касается самих действий участников тех же'игр, хороводов, игриш, праздников, то, опираясь на свидетельства уже упомянутых мной очевидцев, на дошедшие до нас хроники и дру­гие источники, то есть на все то, что дало возможность просле­дить, как эти действия зарождались и развивались, есть право го­ворить о том, что в своих стремлениях задобрить, получить поддержку и благосклонность богов участники этих действ, начав с робких шагов доходчиво изобразить свои желания, на первых по­рах подсознательно стали прибегать к примитивной, но театра­лизации.

Поэтому я не ошибусь, если скажу, что с принятием христиан­ства церковь, понимая действенную силу театрализации, стала пользоваться ею осознанно. Причем со временем сами элементы театрализации не только занимали все большее место в игрищах, праздниках, но и значительно совершенствовались, обрастая определенными приемами, принимая более сложные формы.¹²⁷

Таким образом, театрализация, являясь в те времена одним из главных элементов того, что впоследствии получит название «сце­ническое действие», возникла и начала совершенствоваться в очень далеком прошлом. Более того, можно говорить о том, что элементы театрализации впоследствии сыграли свою роль в разви­тии русской театральной культуры.

Правда, термин «театрализация» ныне получил несколько другое понимание. Но об этом в последующих главах.

Третье: обряды, песни, хороводы, игры, игрища и, конечно, инсценировки церковного обряда («Пещное действо», «Умовение ног», «Хождение на осляти» и другие) имели не только элементы театрализации, элементы сценического действия, но и всегда определенный, тоже передаваемый из века в век установленный порядок этого действия.

Иначе говоря, с первых же шагов самые различные действа на Руси имели, как бы мы теперь сказали, «сценарный план» («сю­жетный ход»). Пусть весьма схематичный, «пунктирный», но дик­тующий внешнее выражение содержания (темы) действия. То есть можно говорить, что уже в давние времена в различных действах появляются зачатки драматургии. Зачатки потому, что это были скорее правила, что за чем должно идти, чем осознанное, продик­тованное сюжетным ходом действие. В то же время нельзя забы­вать, что наличие сценарного плана есть один из основных эл­ементов драматургии современных праздников и массовых театра­лизованных представлений. Значит, первый камень в строительстве этого одного из основных элементов драматургии Нетради­ционного театра был заложен чуть ли не в языческие времена.

Четвертое: не менее важно и то, что с самого начала все хоро­воды, игры, праздники каждый раз имели какого-нибудь заводи­лу. Да, впрочем, неважно, как он назывался: хороводницей, или заводилой, или в церковных праздниках чином кого-либо из свя­щенников, руководящим осуществлением той или другой инсце­нировки. Для меня существенным является то, что был кто-то, возглавлявший постановку того или другого действа, кто на время его создания сосредоточивал в своих руках всю полноту творче­ской власти над его участниками. Я сознательно не употребляю слово «режиссер», ибо полное содержание и значение этой про-фессии возникло на рубеже XIX—XX веков. И все же именно в те очень далекие времена пусть стихийно, но возникли зародыши ре­жиссерского искусства, зародыши будущей профессии, которая называется «режиссер».

Пятое: одним из главных приемов изображения сказочного зверя или кого-нибудь из мифологических персонажей,¹'¹¹ а впо­следствии персонажей того или другого действа, было ряженье.

Собственно, ряженье, то есть внешнее изменение своей «ли­чины», еще с языческих времен давало возможность человеку пусть примитивно, но изображать, совершать поступки, действо­вать не от своего лица. Кстати, лицедейство, по Далю, означает «принимать на себя чужой вид, образ, представлять какое лицо на игрищах, притворяться», а ряженый — «одетый чудно, не по обы­чаю, ради шуток».

Нос принятием христианства, в частности уже в инсценировках церковных обрядов и во многих бытовых праздниках (ярче всего это проявилось в свадебном обряде), поступки их персонажей зависели не столько от костюмирования, сколько от характера персонажа, действующего в определенной ситуации. Иначе говоря, это было в какой-то мере зарождением того, что впоследствии назовется «дей­ствием в предлагаемых обстоятельствах», то есть первым шагом в создании сценического образа.

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: