Ведическая религия-reды 235 25 глава

ГВИЧЧАРДИНИ (Guicciardini), Франческо (6 мар­та 1483 — 23 мая 1540) — итал. историк, политич. деятель и социолог, адвокат по профессии. Служил во Флоренции, затем при папах Льве X и Клименте VII. В соч. «История Италии» («Storia d' Italia», 1561—64) Г. вслед за Макиавелли, по отступая от его демократич. тенденций, ратовал за нац. и гос. объединение Италии. Г. считал вполне допустимым для достижения политич. целей применение любых средств (обмана, притворства и т. п.). В соч. «Диалог об управлении Флоренцией» («Dialogo del reggimento di Firenze», напис. 1521—25), «Размышления относи­тельно речей Макиавелли» («Considerazioni intorno ai discorsi del Machiavelli», напис. ок. 1529), «.Политиче­ские мемуары» («Ricordi politici e civili»)r. рассматри­вал природу гос-ва. Согласно Г., разум является выс­шим законодателем человеч. общества, в к-ром он дей­ствует через гос-во. «Божественный промысел» не имеет

никакого отношения к существованию гос-ва, посколь­ку оно является совокупностью индивидов, движимых стремлением к самосохранению и эгоизмом; гос-во яв­ляется не результатом согласия, а органом насилия, к-рое должно быть ограничено правильным понима­нием обществ, блага. Боясь участия нар. масс в гос. управлении, Г. допускал их подавление силой и считал наилучшим гос. устройством аристократич. республику (см. Соч., М., 1934, с. 49), во главе к-рой стоят выборный президент («гонфалоньер») и совет «лучших и наиболее достойных» — богатых и знат­ных людей, привлекающих к управлению представи­телей ремесленных и торг. кругов. Г. был убежден­ным противником светской власти папы и «негодяев попов». Однако республикансши и антиклерикальные взгляды Г. примирялись с усердной службой тира­нам Медичи и папскому двору. Осмеивая церк. ми­стику, Г. усматривал в религии моральную силу, призывал уважать церк. установления.

Идеи Г. оказали сильное влияние на философов и социологов 17—18 вв.

Соч.: Ореге inedite, v. 1 —10, Firenze, 1857—67. Соч. в рус. пер.—Сочинения, вступ. ст. и ред. А. К. Дживелегова, М., «Academia», 1934.

Лит.: Всемирная история, т. 4, М., 1958 (см. Именной
указатель); Ж и т о м и р с к а я С. В., Политические воззре­
ния Франческо Гвиччардини, М., 1945 (Дисс); О t e \ e а А.,
Francois Guichardin, P., 1926; М а 1 a g о 1 i L., Guicciardini,
Firenze,1939; LucianiV., Francesco Guicciardini e la fortune,
dell'opera sua. Firenze, 1949; S a i t t a G., 11 pensiero italiano
nell'umanesimo e nel Rinascimento, v 3, Bologna, 1951,
cap.,6. 3. Мелещенко. Ленинград.

ГЁВЛИЧ, Авксентий Павлович (12 июля 1790— 6 марта 1861)— рус. гос. деятель, в молодости занимав­шийся эстетикой. Окончил Харьковский ун-т (1811); магистр (1813) и доктор (1815) наук. В дисс. «Об изящном» (СПБ, 1818), дав краткий очерк истории понимания прекрасного в новое время, Г. присоеди­нялся к определению прекрасного нем. классицистом Гагедорном как «согласного отношения разнообра­зия к единству». Это понимание прекрасного отве­чает, по мнению Г., «естественному» расположению человека к красоте. Требуя от художника изобра­жения истины, «одеянной в образ, в формы», считал, что идеал содержится лишь в субъекте, склоняясь, т. о., в определении «идеала» к субъективизму.

3. Каменский. Москва.

ГЕГЕЛЬ (Hegel), Георг Вильгельм Фридрих (27 авг. 1770—14 нояб. 1831)—нем. философ, объективный иде­алист, представитель нем. классич. философии — одного из теоретич. источников марк­сизма, — впервые в истории развития филос. мысли на основе идеалистич. мировоз­зрения давший систематич. разработку диалектич. спо­соба мышления.

Г. принимал за основу всех явлений природы и общества абсолют, т. е. некое духовное начало, обозначаемое им раз­ными терминами: «мировой разум», «мировой дух», «абсо­лютная идея», к-рая сущест­вует, по Г., до реального мира, природы и общест­ва. «...Абсолютная идея,— абсолютная лишь постоль­ку, поскольку он абсолютно ничего не способен сказать о ней,— „отчуждает" себя (т. е. превращает­ся) в природу, а потом в духе,— т. е. в мышлении и в истории,— снова возвращается к самой себе» (Энгельс Ф., Людвиг Фейербах..., 1955, с. 9). В этом состоит его объективный и абсолютный идеализм. Г. выступал как продолжатель линии нем. филосо­фии, представленной Кантом, Фихте и Шеллингом, в теориях к-рых проблемы диалектики были уже но-

328 ГЕГЕЛЬ

ставлены, но не получили той систематической разра­ботки, к-рую ей дал Г. В разработке диалектики Г. опирался также на теоретическое наследие Гердера, Ф. Шиллера, Гёте и английских экономистов (Смит, Рикардо).

Основоположники марксизма-ленинизма различали две стороны в философии Гегеля — диалектич. метод и метафизич. консервативную систему. Если диалектич. метод содержал В себе «рациональное зерно»— учение о развитии — и был прогрессивной стороной филосо­фии мыслителя, то его догматич. идеалистич. система была консервативной, поскольку требовала прекраще­ния развития и в силу этого находилась в резком про­тиворечии с диалектич. методом.

Г. родился в г. Штутгарте в семье высокопоставлен­ного чиновника. С 1788 по 1793 прослушал двухлетний философский и трехлетний теологич. курсы в Тюбин-генском теологии, ин-те. Революц. события во Фран­ции были восторженно встречены будущим философом. В это время (1794—96) Г. выступал как сторонник республики, отрицательно относился к феод.-абсолю­тистским порядкам Германии и к христ. религии, вы­соко оценивал антич. демократию и проповедовал принцип активного вмешательства в жизнь. Эти идеи нашли отражение в рукописях: «Народная религия и христианство» («Volksreligion und Christentum»), «Жизнь Иисуса» («Das Leben Jesu») и «Позитивность христианской религии» («Die Positivitat der christli-chen Religion»). В 1797 —1800 Г. был домашним учите­лем во Франкфурте-на-Майне. Здесь он написал бро­шюру «О новейших внутренних отношениях Вюртсм-берга, в особенности об устройстве магистрата» («ОЬег die neuesten inneren Verhaltnisse Wiirtembergs, beson-ders iiber die Magistratverfassung», 1798), ставя во­прос о необходимости конституц. реформ в Вюртем-берге. В 1799 закончил трактат «Дух христианства и его судьба» («Der Geist des Giristentums und se'm Schicksal»), К этому же периоду относятся занятия Г. политич. экономией: он пишет комментарий к соч. Стюарта «Исследование принципов политической эко­номии» (J. Sleuart, An inquiry into the principles of Political Economy, v. 1—2, 1767). В 1801 Г. переехал в Иену, где началась его академич. деятельность в каче­стве университетского преподавателя. К прусским по­рядкам Г. по-прежнему относился отрицательно и возрождение нем. нации связывал с бурж. преобразо­ваниями. Поскольку наполеоновские походы спо­собствовали ликвидации феод, раздробленности Гер­мании, Г. приветствовал победу франц. войск над прусской армией в битве под Иеной.

В издаваемом совместно с Шеллингом «Критическом журнале» («Kritisches Journal der Philosophie») Г. напечатал ряд статей, направленных против фило­софии Канта и Фихте. Самое крупное произведение Г. иенского периода —«Феноменология духа» (1807).

Г. нек-рое время редактировал «Бамбергскую газету» («Bamberger Zeitung»), с 1808 по 1816 состоял директором гимназии в Нюрнберге, где написал самую значит, свою работу — «Науку логики». (1812—16). Таким образом, лучшие произведения философа созданы в тот период, когда он стоял в оппозиции к прусским порядкам.

Обшеевроп. реакция, установившаяся после паде­ния Наполеона, отразилась и на эволюции взглядов Г. Во вступит, лекции (28 окт. 1816) в Гейдельберг-ском ун-те Г. заявил: «...Прусское государство, в особенности, построено на разумных началах» (Соч., т. 9, М.—Л., 1932, с. 4). С этого момента начинается деятельность Г. в качестве офиц. философа прус­ского пр-ва. Поправение Г. сказалось уже в «Эн­циклопедии философских наук» (1817).

В 1818 Г. был приглашен в Берлинский ун-т, где преподавал до конца жизни. Консервативные стороны

его философии резко выявились именно в это время, особенно в «Философии права» (1821), затем в л-екциях по философии религии, философии истории, к-рые он стал читать впервые в Берлине (опубликованы после его смерти учениками).

Несмотря на примирение Г. с прусскими порядками, он все же до конца жизни положительно оценивал франц. бурж. революцию, враждовал с реакционерами Шлейермахером, Таллером и Савинъи. Именно бла­годаря проискам реакционеров Г. не был избран в Прусскую академию. 14 ноября 1831 великий мыс­литель скончался от холеры. Г. похоронен рядом с Фихте и Зольгером.

Философия Г. внутренне противоречива. Это объ­ясняется тем, что она, с одной стороны, отражала всемирно-историч. революц. события своей эпохи, являясь составной частью идеологич. развития всей буржуазии периода ее подъема; с другой стороны, развиваясь в условиях убожества карликовых фео­дальных немецких государств, она несла на себе отпе­чаток экономич., обществ, и политич. отсталости Гер­мании. Противоречие мировоззрения Г. нашло от­ражение в противоречии между диалектич. методом, имевшим революц. значение, и консервативной си­стемой его философии.

Феноменологию духа, в к-рой Г. освобождается от влияния Шеллинга, Маркс назвал «истинным истоком и тайной гегелевской философии» (Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произ­ведений, 1956, с. 624), т. к. здесь раскрывается про­исхождение идеалистич. диалектики и дается обосно­вание принципа «абсолютного идеализма»: основой мира является безличный мировой разум — абс. идея, в своем поступат. шествии порождающая всю, действительность. В феноменологии духа Г. изобра­зил поступат. движение сознания от первой непо-средств. противоположности между ним и предметом до понятия науки, до абс. знания. Феноменология, т. о., рассматривает генезис филос. знания. Именно-здесь формулировал Г. свою мысль о том, что резуль­тат развития не может быть понят без его истории: «... голый результат есть труп, оставивший позади себя тенденцию» (Соч., т. 4, М., 1959, с. 2). Энгельс назвал это сочинение «параллелью эмбриологии и палеонтологии духа, изображением индивидуального сознания на различных ступенях его развития, рассматриваемых как сокращенное воспроизведение ступеней, исторически пройденных человеческим со­знанием» («Людвиг Фейербах...», 1955, с. 10). Сознание проходит путь от непосредств. чувств, достоверности до филос. знания троекратно и каждый раз как бы в другой плоскости. Соответственно этому «Фено­менологию духа» можно разделить на три раздела. Первый раздел трактует о сознании, самосозна­нии, разуме; здесь рассматривается движение инди­видуального сознания от чувств, достоверности до познания разумной действительности. Второй раздел посвящен характеристике духа; здесь кратко оха­рактеризованы в форме определенных образов созна­ния отд. этапы истории (Древняя Греция, Рим, франц. революция 1789 й т. д.). Содержание третьего разде­ла—религия, абс. знание. В этом разделе анализиру­ются формы обществ, сознания в собств. смысле.

Первоначально сознание противостоит предмету, как не зависящему от него. На этой фазе сознание не знает пи своей природы, ни сущности предмета. Согласно Г., это точка зрения эмпиризма, сенсуализма (Локк, франц. материалисты 18 в.) и Канта. Отмечая действит. недостатки материалистич. сенсуализма, Г. сам впадал в заблуждение, поскольку объявлял несостоятельной материалистич. гносеологию. На второй фазе сознание постигает свою собств. обществ, природу и поднимается до уразумения смысла истории

ГЕГЕЛЬ 329

как совместной деятельности индивидов. Оно начинает осознавать себя как участника историч. событий. Но как таковое оно еще не поднимается до окончат, уразумения всей до сих пор протекшей истории. Дух должен бросить ретроспективный взгляд на все прой­денные ступени истории. Здесь он осуществляет третий ход и поднимается до абс. знания. На этой фазе он сознательно вспоминает все пройденные этапы и сознательно приводит в порядок те моменты познания, к-рые имели место в прошлом. Дух, следо­вательно, еще раз проходит ступени историч. разви­тия. Отдельными этапами здесь являются иск-во, религия и философия. Г., следовательно, как подчер­кивал Энгельс (см. «Людвиг Фейербах...», 1955, с.7 — 8), пытался применить принцип историзма к познанию. В «Феноменологии» Г. приблизился к пониманию об­ществ, природы сознания, роли труда в формировании сознания, отметил, что развитие сознания идет через сознание раба, а не господина. Г. прослеживал борь­бу просвещения против суеверия и давал характери­стику франц. революции,историч. необходимость к-рой он признавал всегда,хотя и осуждал ее кульминацию— диктатуру якобинцев. Последние главы «Феномено­логии» посвящены рассмотрению иск-ва (к-рое высту­пало здесь как «художественная религия»), религии и философии. Догматич. сторона философии Г. обна­ружилась здесь очень ясно: на ступени абс. знания процесс движения останавливается. Величие «Фено­менологии духа» Гегеля Маркс видит в том, что фило­соф «ухватывает сущность труда», понимает чело­века «как результат его собственного тру­да» (Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произведений, 1956, с. 627).

Центр, категорией «Феноменологии духа» является категория «отчуждения» (Entausserung, Entfremdung). Под отчуждением Г. понимал: 1) возникновение всякой предметности из духа, т. е. порождение духом при­роды и общества (опредмечивание); 2) всякое слож­ное отношение между субъектом и объектом или всякую целесообразную деятельность человека, вся­кую работу. В таком случае богатство, гос-во, про­изведения иск-ва и т. д. выступают как отчуждение, опредмечивание сущностных сил человека. Действит. история, следовательно, выступает как результат отчужденной человеч. деятельности; 3) искаженное восприятие людьми продуктов их собственной дея­тельности: эти продукты представляются людям как некие чуждые им силы, живущие самостоят, жизнью и властвующие над ними. В этом смысле отчуждение составляет особенность человеч. отношений в бурж. обществе. Догадки Г. о фетишизированном характере отношений в бурж. обществе, однако, крайне смутны. Капиталистич. отчуждение он отождествляет с пред­метностью вообще и отсюда делает ложный вывод о том, что это отчуждение можно упразднить на путях снятия всякой предметности (распредмечивание), что Г. осуществляется через познание.

Таким образом, исходные идеалистич. предпосылки вели к окостенению гегелевской мысли. «В „Феноме­нологии", этой гегелевской библии, в „Книге", ин­дивиды сперва превращаются в „сознание", а мир — в „предмет", благодаря чему всё многообразие жизни и истории сводится к различному отношению „созна­ния" к „предмету"» (М а р к с К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 3, с. 140). Путем анализа «являющего­ся», «феноменологического знания» Г. попытался обосновать свое положение о том, что самой глубо­кой основой сущего является абс. идея, развиваю­щаяся по принципу триады: тезис, антитезис и синтез. В развитой Г. позже филос. системе абс. идея выступает в трех формах: в виде чистых логич. сущностей, в форме инобытия идеи — природы, и, наконец, в различных формах конкретного духа.

Соответственно получаются три части системы: логи­ка, философия природы и философия духа.

Логич. учение Г. излагал четырежды: в раннем очерке (т. н. Иенская логика), в «Науке логики» (т. н. Большая логика), в первой части «Энциклопедии философских наук» (т. н. Малая ло­гика) и популярно в «Философской пропедевтике» (так назывались те лекции Г., к-рые он читал для гимназистов в Нюрнберге).

Логика занимает центр, место в системе Г.,. поскольку ее предметом является сама абс. идея_г развертывающая в логике свои моменты как кате­гории и составляющая основу, существо всей дей­ствительности. Чистые логич. сущности первичны по-отношению к действительности, в своей совокупности являются ее демиургом.

В корне ложный идеалистич. принцип тождества мышления и бытия как исходная предпосылка логики является основой всех искусств, построений идеалиста Г. Вместе с тем этот же принцип служил ему базой для преодоления агностицизма Канта, дал ему возможность рассмотреть категории как содержат, понятия и толко­вать их с позиций историзма, т. е. в плане единства логического и исторического. Однако это единство понимается Г. искаженно: логическое объявляется первичным по отношению к историческому; на этой, базе Г. поставил проблему единства логики, диалек­тики и теории познания. Логич. категории Г. рас­сматривал как всесторонне связанные, переходящие друг в друга. Поскольку в этом диалектич. развитии категорий «угадывается» действит. диалектика «вещей», постольку идеалистич. диалектика Г., систематически изложенная в логике в виде саморазвития понятий, приобретает глубокий рациональный смысл. Логика Г. распадается на учение о бытии, уче­ние о сущности и учение о понятии. Каждый отдел, в свою очередь, расчленяется по принципу триады. Первый раздел логики начинается с характеристи­ки самых абстрактных категорий бытия. Чистое бытие образует начало, потому что оно, по Г., в. одно и то же время есть и чистая мысль и неопре­деленная простая непосредственность. Поскольку чис­тое бытие есть чистая мысль, лишенная всяких опре­делений, оно равно ничто, ибо ничто есть то же самое отсутствие определений (Соч., т. 1,М.—Л., 1929,с. 145, 148). Истиной бытия и ничто является их взаимо­переход, исчезновение друг в друге, или станов­ление (Соч., т. 5, М.,1937, с.68). В становлении бытие и ничто сняты, т. е. упразднены и сохранены (там же, с. 98—100) и содержатся в нем как снятые моменты. Т.о., выявляются три необходимых момента бытия— триада: бытие (тезис), ничто (антитезис), становление (синтез). Принцип триады мы встречаем в таблицах категорий Канта, где каждая третья категория яв­ляется синтезом двух предшествующих; напр., катего­рии качества образуют следующую триаду: реальность, отрицание, ограничение. Более определенно принцип триады выражен в «основоположениях» Фихте, от к-рого и отправлялся Г., а не от христ. догмата о троичности божества, как уверяли правые гегельянцы.

Как идеалист Г. считал, что принцип становления имеет силу лишь в царстве духа; природа же хотя и существует во времени, но во времени она не раз­вивается, а лишь разнообразится в пространстве. Применительно к истории и познанию принцип ста­новления трактуется в духе телеологизма, что неиз­бежно приводит к утверждению о «конце» истории и достижении абс. истины, т. е. завершении про­цесса познания. Принцип развития, следователь­но, распространяется лишь на явления духов­ного порядка, к тому же имеет значимость только в прошлом, вследствие чего гегелевская диалектика не распространяется ни на настоящее, ни на будущее.

330 ГЕГЕЛЬ

В учении о диалектич. характере отрицания, яв­ляющегося, по его мнению, моментом связи, момен­том развития и осуществляющегося в форме триады, Г. формулировал на идеалистич. основе один из законов диалектики — закон отрицания отрицания. Этот за­кон диалектики у Г. лежит в основе построения всей системы и специально в каком-нибудь определенном сочинении не рассматривается.

Результатом становленья является наличное бытие, как бытие с некоей определенностью (там же, с. 101). Его определенность есть сущая определенность, качество (там же, с. 103). Своеобразие качеств. опре­деленности заключается, по Г., в том, что она «едина с бытием», в отличие от количеств, определенности, к-рая не тождественна с бытием и при изменении в известных пределах не ведет к изменению качества. Единство качества и количества образует меру (Соч., т. 1, с. 184—85; Соч., т. 5, с. 380, 406—408). Эти три категории составляют осн. содержание учения о бытии.

Поскольку качество и количество связаны, ко­личеств, изменения приводят к изменениям качества. Этот переход от количеств, изменений к качествен­ным на основе изменения количества осуществляет­ся, по Г., путем скачка. Процесс меры, к-рый непременно сказывается то только изменением количества, то переходом количества в качество, Г. образно называет узловой линией мер (Соч., т. 5, с. 431). Философ резко критиковал метафизич. способ мышления, к-рый понимал изменение как постепен­ный процесс увеличения или уменьшения. «Всякое рождение и всякая смерть вместо того, чтобы быть продолжающейся постепенностью, есть, наоборот, перерыв такой постепенности и скачок кз количественного изменения в качественное» (там же, с. 434). Для пояснения этого закона Г. приводил примеры (натуральный ряд чисел, муз. тона, химич. соединения и т. п.— см. там же, с. 432—36). Формули­ровка закона перехода количеств, изменений в качест­венные является одной из громадных заслуг Г. Здесь ярко проявился революц. дух гегелевской идеалистич. диалектики.

Главной проблемой второго раздела логики—уче­ния о сущности — является проблема противоречия и связанных с ней категорий. Противоречие, говорит Г., есть «корень всякого движения и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в самом себе противоре­чие, оно движется, обладает импульсом и деятель­ностью» (там же, с. 520). Великая заслуга Г. заклю­чается в том, что он рассматривал противоречие как источник самодвижения и саморазвития, за что его высоко ценил Ленин (см. «Философские тетради», 1947, с. 327, 83, 84 и др.). Однако ложность основ­ных посылок гегелевской философии роковым об­разом сказалась и на его концепции противоречия: он считал возможным примирение, нейтрализацию проти­воречия, что явилось теоретич. выражением его капи­туляции перед нем. действительностью (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 1, с. 321, 324 и «Ка­питал» Маркса, т. 1, 1955, с. 19).

Противоречие идет к основанию, погружается в основание (Соч., т. 5, с. 511). Последнее выступает как абс. основание, определенное основание и усло­вие. Абс. основание проходит три ступени: форма и сущность, форма и материя, форма и содержание, причем в этом единстве содержания и формы реша­ющую роль он отводил содержанию и подчеркивал объективность формы. Однако для Г. не существует возможности противоречия между новым содержанием и етарой формой. При рассмотрении категории фор­мального основания Г. подвергал справедливой кри­тике метафизич. понятия «скрытых качеств» и «сил», к-рыми оперировали и нек-рые науки того времени {там же, с. 544—545). Анализируя категорию реаль-

ного основания, Г. тонко подмечал софистич. харак­тер бурж. сознания. Суть софистики Г. усматривал в том, что для объяснения той или иной вещи или явления подыскание основания приобретает неопре­деленный и произвольный характер (там же, с. 555, Соч., т. 1, с. 211—12). Лишь при известных условиях, отмечал Г., реальное основание производит следствие. Если имеются все условия какой-нибудь мыслимой вещи, она вступает в существование (Соч., т. 5, с. 568—69). Из категории существования Г. выводил категорию вещи (там же, с. 576—77). В этой связи он подвергал критике кантовскую «вещь в себе», объяв­ляя ее «пустой абстракцией» (там же, с. 583), хотя эта критика агностицизма осуществлялась Г. с позиций объективного идеализма. Г. переосмысливал понятие «вещи в себе». Предмет «в себе»— это его неразвитое состояние. Когда же предмет получает полное раз­витие, он становится предметом «для себя», раскры­ваясь в процессе взаимодействия с др. предметами •и обнаруживаясь в свойствах (там же, с. 581). Г. критиковал кантовский идеализм за сведение свойств к чистым определениям сознания и тех предста­вителей естествознания, к-рые трактовали свойства как нек-рые материи. Г. отвергал метафизич. понятия теп­лорода, электрич. и магнетич. материи, звукорода и т. д. (там же, с. 587).

В связи с анализом понятия вещи Г. характеризовал категорию закона. Закон есть пребывающее, устой­чивое, тождественное в пестрой сутолке явлений. «Царство законов,— говорит Г.,— есть спокойное отображение существующего или являющегося мира» (там же, с. 602). «Закон есть... существенное яв­ление» (там же). Ленин отмечал мысли Г. о сущности и видимости, сущности и форме: он высоко оценил гениальные догадки Г. о сущности закона (см. «Фило­софские тетради», 1947, с. 107, 119, 126). Однако, как идеалист, Г. дал крайне абстрактную трактовку категории закона, упускал из виду специфику различных закономерностей.

Далее Г. рассматривал категории «существенного отношения» (целое и части, сила и обнаружение, внутреннее и внешнее). Здесь он развил критику механистич. материализма (Соч., т. 1, с. 227), углублял критич. замечания по поводу агностицизма (там же, с. 233—34). Единство внутреннего и внешнего обра­зует, по Г., действительность (там же, с. 238). То, что относится к внутреннему действительности, есть возможность, к внешнему — случайность. Г. различал формальную и реальную возможности. В смысле формальном возможно все, что не противоречит себе, и поэтому формальная возможность по существу равна невозможности, поскольку любой формаль­ной возможности можно противопоставить бесчислен­ное количество других, прямо исключающих первую (Соч., т. 5, с. 654). Реальная возможность является совокупной полнотой условий, из к-рых познается возможность мыслимой вещи. Реальная возможность как бы коренится в действительности и не имеет про­тивостоящей себе другой реальной возможности, «ибо она реальна, поскольку она сама есть также и дей­ствительность» (там же, с. 662). Реальная возможность и необходимость, по Г., различны лишь кажущимся образом. Необходимость прежде всего выступает как реальная, или относительная. Относительной она наз. потому, что отправным пунктом имеет случайное. Это любой фрагментарный необходимый ряд. Лишь рассматриваемый в целом мир выступает как само­определяющийся и поэтому должен быть понят как абс. необходимость. Анализируя процесс относит, необходимости или, что то же, реальной возможности Г. указывал на три момента: 1) условие, 2) предмет, 3) деятельность. Деятельность выступает как заключит. звено в процессе превращения реальной воз-

ГЕГЕЛЬ 331

можности в действительность. Но как идеалист Г. признавал истинной лишь духовно-теоретич. дея­тельность. Оборотной стороной внутреннего является внешняя сторона действительности, случайность. В рамках идеалистич. мировоззрения Г. дал глубо­кое толкование диалектики необходимости и слу­чайности, рассматривая случайное «как нечто такое, что может оыть и может также и не быть, которое мо­жет быть таким, а также и другим, чье бытие или небы­тие, бытие такого или другого рода имеет свое осно­вание не в нем самом, а в другом» (Соч., т. 1, с. 243). Через понятие абс. необходимости Г. переходил к рассмотрению категорий субстанции, каузальности и взаимодействия (Соч., т. 5, с. 677—78). В трактовке причинности Г. продолжал традиции рационализма, поскольку понимал причинную связь как аналитич. отношение. Вместе с тем у него намечен отход от этой традиции (там же, с. 680). Г. совершенно справедливо указывал на необходимость различать причину и повод (там же, с. 680—81). Но он явно заблуждался, когда полагал, что явления физико-органической и духовной жизни не могут быть подведены под кау­зальную связь (там же). Вопреки этим лож­ным положениям, философ в конкретных иссле­дованиях часто прибегал к категории причинности. В категории взаимодействия Г. фиксировал идею всеобщей связи явлений в мире. Вместе с тем он указывал и на ограниченность принципа взаимо­действия. За взаимодействием должно стоять нечто такое, что определяет стороны взаимодействия. Этим определяющим началом является понятие.

Второй отдел логики (учение о сущности) завер­шается анализом категории свободы. Г. понимал сво­бода как постигнутую в понятии необходимость. «Слепа необходимость лишь постольку,— говорит он,— поскольку она не постигается в понятии...» (Соч., т. 1, с. 248). Свобода, по Г., достигается на путях осознания необходимости. Поскольку философ игно­рирует материальную практику и революц. борьбу, то его трактовка свободы не преодолевает созерца­тельности и остается в рамках сознания. \) Третьим, завершающим, отделом логики яв­ляется учение о понятии. Понятие, согласно Г., не есть простая форма мышления и результат абстрагирующей деятельности рассудка. Понятие есть абсолютная творческая мощь, порождающая все наличное (там же, с. 264—65). Идеализм этой кон­цепции очевиден. Рациональным моментом здесь яв­ляется указание на диалектич. связь между общим, особенным и единичным. Г. глубоко ставил вопрос о конкретности как органическом единстве всеобще­го, особенного и единичного. Г. далее сделал попытку дать новую классификацию суждений {суждения наличного бытия, рефлексии, необходи­мости и понятия), располагая их в порядке возра­стания познават. ценности, вводя тем самым момент движения в логику. Идея о том, что в движении суждений отражен историч. прогресс познания, высо­ко оценена Энгельсом («Диалектика природы», 1955, с. 177—79-). Однако обоснование этой идеи у Г. носит искусст-а. характер. Аналогично обстоит дело у Г. и с классификацией умозаключений, к-рые делятся у него на умозаключения наличного бытия, рефлексии и необходимости.

Г. пытался, т. о., переосмыслить традиц. логику. Отношение к ней у философа двойственное. С одной стороны, он признавал права рассудочного мышления и тем самым права формальной логики (Соч., т. 1, с. 131—34). С другой, имея в виду логику в изложе­нии вольфианцев, он подвергал резкой критике сфор­мулированные традиц. логикой законы мышления,.заявляя, что «школа, в которой признаются только такие законы, вместе с ее логикой, которая серьезно

излагает их, давно дискредитировала себя как перед судом здравого смысла, так и перед судом разума» (там же, с. 197).

От анализа умозаключения Г. переходил к объек­ту, выступающему в трех формах: механизма, химизма и телеологии. Здесь заслуживает внимания критика механиетич. материализма (там же, с. 307—308), а также концепция целесообразности. Анализируя диалектику целей и средств, Г. высказал ряд гениаль­ных догадок о роли произ-ва орудий в развитии человёч. истории (Соч., т. 6, с. 205). Понятие как внутр. цель, согласно Г., есть идея, к-рая выступает в форме жизни, познания и абс. идеи. Эти заключит, части логики очень высоко ценил Ленин (см. «Философские тетради», 1947, с. 205). Здесь Г. глу­боко ставил ряд вопросов: о роли практики в процессе познания, о сущности диалектич. метода, о взаимо­отношении абсолютной и относит, истины и т. д.

⇐ Предыдущая73747576777879808182Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: