 |
Русские на кунгурской земле: формирование и этнокультурная специфика 7 глава
|
|
|
|
Представленные в разделе материалы демонстрируют своеобразные механизмы регуляции поведения всех, кто приобщен к культуре детства, раскрывают основные ритуальные функции участников обрядов семейного цикла, связанных с детьми. Многие аспекты культуры детства в предложенном описании остались лишь намеченными - обрядность имянаречения, собственно детский фольклор, детские игры. Эти сферы мифологизированы и ритуализированы уже в меньшей степени.
Проводы в армию
Обряд, некогда достаточно развернутый и детализированный[43], во второй половине XX века предстает уже во фрагментах, которые тем не менее в Кунгурском районе имеют свою специфику и колорит. Исполнение представленных ниже разнообразных обрядовых предписаний имело важное психологическое значение. Оно позволяло снять излишнюю эмоциональную напряженность и с новобранца, и с его родных и близких, делало событие не просто запоминающимся, а исключительным. Сами информанты ощущают близость обряда проводов в армию к другим обрядам, связанным с изменением статуса задействованного в обряде, в частности, к свадебному. Отсюда и частушечные аналогии рекрута и невесты: «Повезлименя в солдаты, как невесту от ворот. Заревела моя мамонька, заплакал весь народ».
Призывнику полагалось определенное время (от двух недель до месяца) гулять (некрутить*). «Целый месяц парень некрутит, по родне ездит, гулят с друзьями, как он же. К тетям, дядям едут, с гармошкой, на гармошках платочки повешаны, ленточки» (с. Сер- га). Повсеместно в районе отмечается как устойчивая следующая деталь: на проводах гармошка обязательно украшалась ленточками и носовыми платками: «Парней в армию провожали - ленточки на гармошку обязательно вешали» (д. Зуята, зап. от Ситниковой В.К., 1930 г.р.); «Парней провожали, на гармонь через меха крепили резинку, на неё все девки платки навешают. Гармонь играет, резинка-то растягивается, и ленты, платки вместе» (д. Зарека).
|
|
|
Наиболее заметные обрядовые манипуляции связаны именно с носовым платком; платочек в народной традиции - устойчивый символ печали и расставания. «Делали парням платки из белого коленкора или там был другой матерьял батист. Обвязывали платки цветными нитками. Девочек нас было много, всем мальчикам дарили платки. Они уходили - махали нам платками. А то все платки девочки собе-
рем в кучу, наберется, может, штук пятнадцать-двадцать, на булавочку сколем и даем тому парню, которого провожаем» (с. Калинино). «Девки сами вышивали платки, надписи делали всякие, он их соберет и все приколет на грудь в одном месте. Ещё ленточки на грудь весили - каждая барышня. Платков много станет, их сделают в узел, свяжут друг с другом за концы. Они обвязаны нитками цветными, кружавчиками обделаны» (с. Серга). «Парень сколько девок соберет на проводины, столько ему платков и подарят» (д. Пустынники). Когда рекрут со всей своей родней, со всеми гостями идет по деревне, каждый в деревне, прощаясь, также вручал ему платочек (дарили и деньги, нередко с бумажником). Кроме особых прощальных платков, девушки дарили парням кисеты: «Девки кисеты шили, табак класть под махорку. Вышивали имя его на кисетах» (с. Юговское).
«С собой в дорогу собирали котомочку: еду, курево положат, котомочку мать собирала» (с. Калинино). «А на войну если пойдет парень, то в мешочек зашивали вместе с иконкой Спасителя и молитвой немного земли. Иконку ему и в портмонет зашивали, потому что одежду всю отберут, а портмонет останется. С собой давали еще ложку, кружку, полотенце» (д. Кузино).
«Крестики, молитвы вшивали в воротник. Есть знаменуемая* молитва - её с собой надо на службу брать. Списывали молитву на ленту и пришивали к одежде. Хранили всю службу» (с. Тихановка). Упомянутая знаменуемая молитва, скорее всего, та, которой знаменуют (т.е. символически благословляют) - в данном случае на бой, на сражение.
|
|
|
«Проводины делали, оплакивали, кто уходит. Парень уходит в армию - благословение родителей самое главное» (с. Серга). «Благословят парня родители с иконкой. И в церковь быват сходят. Как вот раньше в свадьбу падали в ноги, и в армию идут, тут тоже родителям в ноги падает призывник» (с. Калинино). «Благословляли - у многих именные иконы свои были, они из поколения в поколение передаются. Именная - это на имя. Благословляют когда, на голове так вот икону повертывают, по солнцу, с молитвой» (с. Калинино).
Благословляя иконой, крестили новобранца, обычным пожеланием были слова «Ступай с боушком».
Перед выходом из дома призывнику велели посидеть на лавке. «Из дому парень выходит, снимает шапку и на стол ее - это чтоб воротился. Выйдет, назад вернется, тогда уже шапку-то одевает» (с. Зу- ята). При выходе из дома новобранец бросал в передний угол шапку, за которой возвращался через некоторое время. «Всякие запуки делали - шапку кидали в угол» (с. Калинине). Чтоб солдат домой вернулся, из дома его выносили на руках, вдвоём. «Выносили в двери его товарищи спиной вперед: подхватят, как на скамейке, каждый берется за одно запястье, руки крестом». «Вот в армию пойдёт, некрут шапку на стол положит, потом возвратится за ней, чтоб вернуться. Ещё ведь бутылку зарывали. Пойдёт, заставят его зарыть бутылочку, чтобы, как вернулся, её нашёл. И волосы некрутам стригли, матери. Возьмут немножко и куда-то запрятают волосы-те. Потом, когда вернётся, тогда убирают» (д. Зарека).
После выхода рекрута запрещалось убирать со стола, в этот день не мели и не мыли пол (с. Серга). «Дня три-то все равно уж не надо мыть-то. Из избы не надо выносить что-то, из избы ничего выносить не надо» (с. Ленек).
Если призывника отвозили на лошади, украшали конскую сбрую, на дугу привязывали ленты. «Вон Ваську Еалузина отправляли, увозили на грузовой машине, и машину тоже украшали. Всё березами было обделано, с лентами. До самого Кунгуру так везли, с песнями, нас там еще милиция задержала: думали, шофёр тоже пьяный» (с. Бым).
|
|
|
Среди наиболее часто исполняемых на проводах в армию песен, как и повсеместно, в Кунгурском районе отмечены песни «Последний нынешний денечек» и «Как родная меня мать провожала». Любопытна также исполнявшаяся в недавнем прошлом песня «Вот пролетело красно лето» - достаточно развернутый по объему текст, устойчиво соотносящийся по своей образно-символической структуре с многими традиционными военными песнями.
В частушках, которые чаще всего и пелись на проводах в армию,
отразились многие детали обряда проводов рекрута (сборы котомочки, провожальные* платочки, катания-гуляния призывников, обязательный вечер проводин). В них отложилась и память о том, что служба в армии могла закончиться участием в войне (отсюда тексты о Красной Армии, обещание «размести до одной пылиночки» фашистов).
Публикуемые частушки записаны от З.А. Богдановой, 1927 г.р., К.М Полыгаловой, Т.Я. Мальцевой (все из с. Серга), А.Е. Букиревой, 1927 г.р., д. Зуята.
Последний нынешний денечек
Последний нынешний денечек гуляю с вами я, друзья,
А завтра рано, чуть светочек, заплачет вся моя родня.
Заплачут братья мои, сестры, заплачет мать и мой отец,
Еще заплачет дорогая, с которой шел я под венец.
Машина к дому подъезжает, колеса о землю стучат.
Колеса громко застучали, с коляски громко закричат.
Вставай, отец, бери икону, а мать, поставь хлеб - соль на стол,
Благословите напоследок, быть может, я на смерть пошел.
(с. Серга, зап. от Т.С. Лукиной).
Вот пролетело красно лето
Вот пролетело красно лето, пришла осенняя пора.
А мне сказали: «Собирайся, настала очередь твоя».
Пришла повестка мне явиться в большой военный белый зал. Меня начальство осмотрело, и доктор «годен» мне сказал.
Вот ближе к дому подъезжаем, а мать встречает у крыльца. Скажи, скажи, сыночек милый, куда зачислили тебя.
Меня назначили в пехоту, мене винтовочку дадут,
И завтра рано, часов в восемь, меня в солдаты повезут.
Вот по деревне мы проходим, девчата песенки поют,
А позади идут родные и горько-горько слезы льют.
|
|
|
Плачет мать, и плачут сёстры, и плачет вся моя семья.
А в стороне идет и плачет, наверно, милая моя.
И подошла она, склонила ко мне головушку на грудь.
И тихо, ласково сказала: «Ты про меня, мил, не забудь?»
Тебя я, милка, не забуду, письмо всегда я напишу,
Быть может, еду я на время, быть может, жизнь свою сложу.
И вот пригнали нас в Одессу, знакомых нету никого.
Девчата ходят в белых платьях, а я вздыхаю тяжело.
Нас, товарищ, только двое, только двое, и оба мы в одних годах. Меня убьют, тебя споранят, пиши на родину письмо.
Придет письмо с печатью черной, только черной, заплачет вся моя родня.
Они заплачут, спогорюют и вспомнят мальчика меня.
Да ну какой же я вояка, ведь мне всего семнадцать лет.
В руках винтовка не бывала, и не умею заряжать.
Но там научат и покажут, как из окопов выступать.
(Записано в селе Серга от группы исполнителей. В комментарии исполнители отметили: «Эту когда провожали - пели. Один запе- вагп, а другие подхватывают хором»).
Частушки
Подхожу я близко к дому, дом невесело стоит,
Собрата моя котомочка, на лавочке лежит.
Некрута, вы, некрута, вам дорожка не туда,
Вам дорожка во прием, зелена крыша - новый дом.
Я в приемну шел с кудрями, из приемной без кудрей.
Я оставил свои кудри у приемных у дверей.
Некрута, некрутики ломали в поле прутики,
На дорожку ставили, по милочке оставили.
Погляди, родима мамонька, в окошечко на нас,
Не покатятся ли слезоньки горячие из глаз.
Самогоночка душиста в медну трубочку бежит.
Собирайтеся, ребята, в Красну армию служить.
Повезли меня в солдаты как невесту от ворот. Заревела моя мамонька, заплакал весь народ.
Вы гуляйте, некрута, забретые головушки.
Не видать вам, некрута, родимые сторонушки.
Вы гуляйте, некрута, пока головка не брета. Головушка обреется, совесть переменится.
Милый в армию поехал, ты возьми меня с собой.
- Ты молоденькая девушка, запросишься домой.
Милый, в армию поедешь, сделай вечериночку. Буду петь, буду плясать, не выроню слезиночку.
Милый в армию поехал, мой платочек у него.
Ну и пусть он вытирается, любила я его.
Милый в армию поехал, он на Дальной на Восток. Только я девчонка слышала от поезда свисток.
Милый в армию поехал да и мне наказывал:
- До приезда моего не влюбляйся ни в кого!
На Урале было весело, шумели елочки.
В это время отправлялись в армию милёночки.
Ты не плачь-ко, моя мамонька, не плачь-ко обо мне. Ведь не каждого солдата убивают на войне.
Пойдем, фашиста разметем до одной пылиночки. Повоюем, к вам придем, молитесь Богу, милочки.
Мой-от милый на войне, он воюет на коне, Он воюет где-то там, а я здеся дроби дам.
Глава III.
КУНГУРСКАЯ СВАДЬБА
|
|
|
В череде событий семейной жизни свадьбе отведено особое место; в культуре любого народа свадьба более всего наполнена ритуалами и имеет абсолютно доминирующее по сравнению с другими обрядами фольклорное сопровождение. Традиция свадьбы в XX веке существенно меняется {«какие годы - такие и моды»), современная свадьба коренным образом отличается от традиционной, она теряет многое из магической ритуалистики и символики, свертывается и редуцируется в обрядовых эпизодах. Местные жители иронично говорят о нынешней свадьбе: «Раньше свадьба была дак свадьба - с приданым, с игрой, а теперь - свадьба в Малиновке токо, комедия. «Всё де сами, как купим и наживем, так и свадьба будет», - молодёжь-то так говорит. А надо от родителей ведь» (с. Троицк, зап. от А.М. Емшановой, 1938 г.р.). Безусловно, такая оценка вытекает из традиционного понимания свадьбы как семейно-родовой обязанности. Старые люди особенно не одобряют нежелание нынешней молодёжи играть свадьбы: «Раньше в шестнадцать лет уж замуж отдавали, а нынче бегают до тридцати пустоволоски-те*» - д. Пустынники).
Кунгурская свадьба ещё не была предметом специального исследования. Пожалуй, впервые информация о её специфике была представлена в 1845 г. Г. Бердниковым'. Он отметил немало колоритных деталей кунгурской свадьбы: то, что на смотринах жених с невестой стоят в красном углу и угощают всех квашеным медом и вином (каждый гость берет с подноса у невесты стакан, ставит его на стол, троекратно целует обоих, выпивает и снова целует; затем невеста уходит на кухню, к подружкам, где плачет, ударяя руками по коленям). [44]
Им описана масса специфически местных особенностей: при встрече молодых по приезде свадебного поезда невеста идет к жениху с поклонами, кланяясь при каждом шаге; жених дарит невесте чулки, башмачки, мыло, зеркало, гребень, а её подругам булки и рыбный пирог; девушки ритуально вручают дружкам ленты - первому дружке алую, второму голубую. Утром после брачной ночи невеста переодевает мужа в приготовленную от себя рубашку и порты, а снятое отдает его матери; мать жениха трижды ударяет её плеткой со словами «Это свёкрова, это свекровкина, это мужева гроза». Любопытное свидетельство об обряде то, что на второй день хозяйка жарит для гостей пироги (отчего и возникло название этого дня пирожный). Г. Бердников приводит сведения о том, что заключает свадьбу блюдо из коровьего языка (подобная традиция ещё фиксируется на севере Прикамья).
Представленное ниже описание кунгурской свадьбы во многом соотносится с материалами середины XIX века - и это притом, что повсеместно в Прикамье свадебный обряд в его традиционном виде был разрушен. Семидесяти-, восьмидесятилетние бабушки (их собственные свадьбы приходились на послевоенные пятидесятые и шестидесятые годы XX века) свидетельствуют о том, что многие детали обряда воспроизводились и на их свадьбах. Кое-что из традиции сохраняется и даже творчески развивается и по сей день.
Предсвадебный этап кунгурской свадьбы - это сватовство (или, по-здешнему, приказы*), девишники (или дивишники; слово дйвишник* здесь фиксируется в той же форме, что и в северной, чер- дынской традиции), невестина баня и прощание с красотой, обруче- нье (или первая свадьба*, первые столы*). Собственно свадьба-это сам свадебный день с венчанием и гостеванием, мероприятия второго и третьего дня с испытаниями и розыгрышами молодых и гостей, с шуточной баней. Послесвадебные события включают такие эпизоды, как прикапывание половиков, хлибины, поездка молодых на блины к родителям невесты.
1. Предсвадебный период
Сватовство. Приказы. Договоры (сговор).
Знакомство будущих молодых чаще всего происходило на деревенских вечёрках. «Вечерки собирали. Например, нас четыре девки, эту неделю - у меня, завтра - у другой подружки неделю, там у третьей, у четвертой, все туда собираются» (с. Калинино); «Раньше где вечеровали все, там и знакомились. Дом был. У нас бабка такая была, мы дом-то у нее откупали на вечерки. Она нам на балалайке играла, а мы танцевали «Парижанку», «Юго-Осокинску», «Кадриль» (с. Бым). Невесты выказывали себя и на ярмарках: «Ведь раньше ярмарки были, дак опять нарядятся девки, ходят» (с. Калинино). Чаще, однако, невесту подбирали сами родители: «Родители подглядывали невесту, чтоб родство было получше» (с. Калинино). Любопытный способ поближе узнать будущую жену сына - наём её в работницы: «Раньше ведь нанимали работниц. Наймут и смотрят, как работает. Если нравится, потом к родителям сватов зашлют, уговорят» (с. Калинино).
Время свадеб было достаточно жестко регламентировано. «Рань- ше-то знали время, когда свадьбу играть. Во все посты: Петров, Успенский, Рождественский, Великий, на Заговенье - не разрешается свадьбы играть, и на Светлу Пасхальну Седьмицу» (с. Серга); «Летом вроде никогда не было свадеб-то. С Михайлова дня только, когда уж уборка закончится» (с. Калинино). Существовали и другие ограничения: нельзя было младшей сестре выходить замуж раньше старшей: «Раньше было, если ту девку не отдали, которая старше, то и младшую не отдавали» (с. Зуята); нельзя было родне делать одновременно две свадьбы («Две свадьбы-на одном столе не делают. У нас вот была с сестрой, мы правда повенчались, сестра нет. Дак вот она и погибла - прожили только четыре года» (с. Троицк). Достаточно жестким было требование к невесте сохранить невинность до свадьбы. «Позорили, которы гуляют. Когда катаются в маслену, бывало, парни так делали. Яичко возьмут, выливают его, в скорлупу
наливают дегтя и в оградные двери-то бросят девке. А мазаные двери где, это уже нехорошо, знают, что тут девка живет, котора с тем погуляет, с другим» (с. Троицк). «Модно было, чтоб девушка выходила замуж девушкой» (с. Бым, зап. от В.И. Трениной, 1925 г.р., Г. А. Некрасовой, 1943 г.р.).
Широко в районе известен старый ритуал «выжигания старых дев», связанный с теми, кто не вышел замуж в свой срок. «В Масленицу, чтобы невесте быстрей замуж выходить, под окошком пучок соломы зажигали, кто палку соломой обмахнет, жжёт» (с. Калини- но). «Старых девок выжигали. Наберут соломы, в виде снопа сделают или куклой. Вот по дороге бежишь, подожжешь и бросишь около дома, где девка старая живёт, только чтобы никто не видел. Стары-то девки сердились: «Вот молоденьки бегают, нас выжигают, да кому мы надоели» (с. Калинино, зап. от Н.Е. Налевкиной, 1938 г.р.). «Старых девок выкуривали*, под окном солому жгли. Старую деву-то надо выкурить, стара дева, мол, засиделась. Это ребята в маслену так баловались» (с. Калинино, зап. от В.В. Курочкиной).
Сватовство обставлялось рядом ритуальных условностей. «Он меня предупредил, что сватать придет. Ну и вот ввечеру они пришли» (с. Серга). Сватовство часто называется приказами: «Родители договариваются, в какой день идти на приказы-то. Сначала-то ведь приказали - по нашему-то как сватали» (с. Калинино). Мотивирующий слово глагол приказать (объявить чью-л. волю, распорядиться, обязать выполнить требование старшего), по В. Далю, в значении ‘свататься’ известен в костромских говорах и хранит память о традиции выходить замуж и жениться по воле родителей (слово в южных говорах Прикамья постепенно приобретает и более широкий смысл, приказаться - это и обвенчаться, и зарегистрировать брак в сельском совете: «Жених приехал, посватался, и потом приказались в сельсовете» - Кишертский район).
Свататься обычно шли или ехали на лошади сваты и родители (в том числе крёстные) вечером со своим угощением. Нередко с ними шел сам жених. Установленный порядок сватовства предпо-
лагал часто обязательных два-три визита. «Первый раз мать сама сватать приезжала, во второй уже с сыном» (д. Весляны); «Сперва родители приходили, а потом с женихом придут» (с. Зуята); «Два раза обязательно сватать приезжали» (д. Зарека); «Вот слышала, три раза тут одни свататься ходили. В третий-то раз сватья-то на порог чё-то соскочила, чё-то приговорила и: «Всё, - говорит, - наша будет» (д. Дураково). В сватовстве могло участвовать большое количество родни - до шести, а то и более человек. «С крестным, с матерью и дедом пришли по меня свататься» (с. Троицк); «Свекор со свекровкой, жених, его крестна, крестный приходят свататься» (д. Патраково); «Свекор со свекровкой сам приехали, и с им ещё приезжали муж и жена, вместе работали с им, пять человек они приезжали» (д. Кузино); «Свататься их пришло шесть человек: мать, он, да сестра с мужем, да друга сестра с мужем» (с. Калинино). Такое количество сватов нехарактерно для северной прикамской свадьбы и, скорее всего, связано с тем, что уже сватовство в здешней традиции превращалось в достаточно развернутый семейный праздник.
Повсеместно отмечено присутствие в группе сватовщиков своего рода сельских профессионалов, сваталыциц-хлопуш*. «Вот сватать идут, берут крестна, крестную, там родители. Еще специальные сваты были, придут уговаривать невесту, сваха приходит, уговариват» (с. Калинино). «Сперва пришли мать-отец, привели каку-ту хлопушу, ей девки соломенну шляпу сплели, косу болыпушую сделали взаде. Всяки тряпки разные, обрези в концы косы и на это шляпу ей все навязали. Хлопуша и сватала, всё хлопотала, вела разговор-от про свадьбу-то. А он сперва-то не был, может, за оградой стоял, а скоро и он прилетел, как я сказала «Согласна». Дверями сбрякал оградными только. Мама самовар вскипятила, на стол собрала» (д. Одина). Сва- тья-хлопуша могла так и называться - «соломенная шляпа*»: «Ещё раньше соломенная шляпа была. Бывало, девушка с пареньком не дружит, а кто-нибудь нахвалит невесту-то, вот эта женщина, называлась соломенная шляпа, она и идёт. Она и на свадьбе в соломенной шляпе быват» (д. Патраково, зап. от Р.И. Болотовой, 1935 г.р.). Использование подобного наряда более типично для дня самой свадьбы - в местной традиции это уже элемент ряженья, предвосхищение свадебной игры.
Заходя в дом, сваха предпринимает особые действия, чтобы получить согласие: «Свахи есть свахи, они что-нибудь да вытворажива- ют. Надо ей - стучит ногами, не надо - нет. Так иной раз наговорит, родители может против, она поговорит, и они сделать ничё не могут» (с. Зуята). Также сватовщикам предписывалось идти по одной половице. «По одной половице надо идти, ни жениху, ни сватовщику никогда не переступать, иначе невеста откажется. Сядут, половицу на половицу не встанут» (д. Весляны). Для удачи сваты садились на мужскую лавку - «Сидели сваты на одной лавочке, которая стоит вдоль по полу» (с. Зуята).
Переговоры велись в иносказательной форме, при этом сватовщи- ки не переступали полатный брус, пока не получат согласие. «Пришли под порог, у нас там полати были, вот там стоят: «У вас есть товар, у нас купец». Пока не скажешь, что согласна, все стоят под полатями» (с. Калинино). «Зашли в дом, а дальше порога, матницы не прошли. Сваха начинает: «Вот, мол, у нас петушок, у вас курочка». Там всё шутки-прибаутки» (с. Троицк). Обычные формулы иносказаний - представление себя покупателями, купцами, охотниками: «Сватовшики-то: «Мы из лесу приехали» (д. Мягкое Поле); «Продайте нам, покупать товар приехали»; «Мы непотерянно ищем. Дак вот найдем, нет? У нас парень есть, у вас девка»; «Нетеряно ищем. Не потеряли, а ищем», - сватовщики-то так начинали» (д. Дикари). Приведенная формула искать нетеряно (непотерянное) особенно показательна тем, что напоминает загадку, соотносится с магическим иносказанием. В прошлом обереговые, эти формулы постепенно приобретают игровой характер (ср. каламбурное осмысление одной из формул в следующем рассказе: «Пришли и говорят: «У вас есть телочка продажна, нам надо эту тёлочку». Тятя покойный и говорит: «У нас телочка была, да закололи», - на смех сказал» - с. Калинино, зап. от В.К. Ситниковой, 1930 г.р.). Нередко их заменяют и прямые обращения - «Вот мы пришли, ваша невеста, наш жених. Можно их спарить* или нет?» Родители отвечают: «Если вам нравится наш товар, то можете» (д. Плешково); «Вот мы чё приехали, у вас девочка, у нас мальчик, пора бы вместе им быть»; «Приехали вот совместить жизнь вместе, - скажут. У вас невестка есть, а у нас жених, вот нельзя ли сродниться» (с. Зуята).
Обычно невеста сразу не соглашалась на предложение («Ну, сколько-то не соглашалась, поломается немножко, невесте поломаться надо перед женихом, а как же» - Калинино). Часто это было чистой условностью - «Ведь всё равно договариваемся прежде с же- нихом-то. Если нравится, дак моргнешь ему, если нет, то не моргай» (д. Заспалово).
«Пришли вот Риту сватать, я говорю: «Чё пришли?» - «А дело». - «А чё?» - «А свататься». - «Она не пойдет». - «Сговорим». Тут пять человек, до матницы все. Сколь громадны, и така сума у них. Я говорю: «Давайте проходите, пожалуйста». Не проходят дальше матницы*. «Мы ведь пришли делом». - «А чё?» - «Дак ведь у вас цветочек, у нас садочек. Дак нельзя ли ваш цветочек посадить в наш садочек?» Молчала-молчала Рита, сваха опять начинает. Рита отказала, говорит: «Буду ждать брата из армии». Потом через несколько дней опять приходит эта пятера, вот эти же все. «Ну, опять, наверно, не по чё пришли». Опять сватья начинает слова. Жених, Толя-то, подсел к Рите, чё-то пошептался-пошептался и говорит: «Согласна». Рита-то и слова не проронила. Тогда мои сватьюшки начали раздеваться, стол разделали, у них такой саквояж был с собой, все угощение достали» (с. Калинино, зап. от Л.Г. Логиновой, 1929 г.р.). Чтобы невеста не попятилась, в доме невесты сваты раскатывали половики. «Половик катнули на пол - высватали» (д. Весляны). Накрывание пола - важный элемент свадьбы в целом - на голом полу свадьбу не играют. Еще раз раскатывание половиков предпринимается в знак окончания свадьбы (см. подробно ниже).
Сватовство заканчивалось сговором, когда брачующиеся стороны окончательно договаривались о свадьбе. Сговор мог проходить сразу, как только невеста давала согласие, а также и во второй, а то и третий день сватовства. «Сватать шли, потом сговор назначили» (с. Тихановка). Знаком успешных переговоров являлось приглашение сватовщикам «чаю откушать» - если невеста отказывала жениху, самовар не ставили и за стол не приглашали. «Если понравились, посадят за стол, ставят самовар, угостят. Че есть, тем и угощают. Если нет, то и не угощают» (д. Заспалово, зап. от А.И. Смирнягиной, 1929 г.р.). «Вот договорятся, дак тут чай, пирог рыбный на стол» (с. Калинино). Очевидные и в других деталях сватовства игровые элементы проявляются в шутках над сватами. «Мы тут ещё шутили над сватовщи- ками. Вот одни пришли сватать, а мы взяли да лагун-то* украли у них и в голбец. «Чё, сваталыцики, поехали сватать и лагун потеряли? Выкупать надо, давайте выкупайте» (с. Юговское).
Во время чайной церемонии обсуждались вопросы, связанные с организацией свадебного стола, количеством приглашенных на свадьбу родственников, с приданым невесты. «Собрали стол и давай обсуждать, на какой день свадьбу сделать» (с. Калинино). «Договорились, когда свадьба, когда обрученье, или с обрученьем или без обрученья, это все решалось на сговоре. Свадьба ведь была на одной стороне* и на обех сторонах*» (с. Троицк, зап. от Н.Л. Вертипра- ховой, 1956 г.р., родом из с. Юговское). «Станут договариваться, как свадьбу делать: обрученье или гостинцы*. Обрученье - договорятся, как к невесте ехать, со своей ли выпивкой. Тут едут к невесте. Побыли у ней, к ноче домой едут. А на завтра уже едут венчаться. А гостинцы-то другое - только приехали к невесте, только угостили их немножко у невесты и всё. Если гостинцы, так тут меньше гуляют. Пришли, пирог отрезали и все» (д. Заспалово, зап. от А.И. Смирнягиной, 1929 г.р.). «На просватанье договариваются, у кого сколько гостей будет, выряжают, чего невесте надо покупать, чего жениху» (д. Патраково). «Девушка-то ленту выряжала, ещё, выряжала, мол, она не гулёвая. Это когда сватовство идёт» (с. Зарубино). Когда после сватовства сговариваются о свадьбе, жениху с невестой связывают полотенцем руки и садят рядом (г. Кунгур).
Обсудив все ключевые моменты свадебного церемониала, родители невесты затепливали свечу и благословляли дочь. «Чай поставили. Договорились, когда свадьбу делать, когда чё. Свечку затеплили, иконой благословили» (с. Кинделино). «Как чай попьют, благословляют иконой еще мать с отцом невесту. С иконой встают и с иконой благословляют, дают свое согласие» (с. Калинино). «Когда свататься приезжали, тогда мама-то меня и благословила. Она икону взяла Иисуса Христа, над головой меня благословила. Сватовщики были тут же, и жених тут, а мама меня благословляла. Он смотрел, сидел, а меня благословляли. Чай еще пили» (с. Калинино, зап. от А.И. Анкудиновой, 1928 г.р., родом из д. Макеевка). Обоих вместе, и жениха, и невесту, благословляли только перед отъездом молодых из дома невесты или уже в доме жениха.
Символически закрепляя брачный договор, родственники «рассекали руки*». «Пересекали вот руки, чтоб руки распались, что согласна. Это как сосватались» (д. Будайки, зап. от А.Е. Жуйковой, 1936 г.р.). «Руки рассекали, жених с невестой взялись, а отец им пересёк. Чай им там приготовили, мама готовила. Вот уже всё, через месяц свадьба» (с. Серга). «За руку возьмутся, кто приехал. Кто свататься приехал, тот и рассекат, а может и мать рассекать, отец» (с. Зуята, зап. от А.Н. Мальцевой, 1924 г.р.). Когда руки были даны, отказываться от брака считалось уже невозможным: «Руки рассекают, а руку дал, дак отказываться нельзя уже» (с. Зуята). После того как договорились о свадьбе, родители уходили, а жених некоторое время еще сидел с невестой.
Нередко - особенно когда сватались из другой деревни - над сватами подшучивали, в том числе и не вполне безобидно. «Иной раз сватовщикам гужи обрезали, парням если жалко девку-ту отдавать, вот сватам-то и обрежут» (с. Троицк).
Дйвишник. Сиделки (посиденок, посидены).
Следующим этапом свадебного обряда являлся девишник, или дйвишник, ключевыми моментами которого были встречи жениха и
невесты, подготовка приданого, поездки к родителям жениха «окошки мерить», баня и расплетение косы невесты, когда она «сдавала красоту».
«До обручения у девки был девишник. К свадьбе готовятся три недели. На девишник я приглашала всех девок. Накануне свадьбы пришли, ночевали, кто стирал, кто мыл, кто шил» (с. Зуята). «Всё готовили, чего у невесты нет, подушки шили или еще чего, чё вот ей надо» (с. Зуята). «Сиделки* были, так девишник называтся, две недели ходят подруги к невесте - песни пели, шили там занавески и прочее» (с. Троицк). «В девишники девушки делали из соломы плетёнки-платики* на сельницу, шили тут же полотенца» (с. Ленек). «В девишник девки шили платики на чашки, плетёнки*, на квашни- цу*, сельницу*» (д. Весляны). «Дивишник был - девки насобиралися, мешки шили под зерно, полога, рубашки» (д. Дикари). «Девки недели три сидят, вышивают полотенца. Свекровке - парочку, золовке можно платок, можно кофту, кака невеста богата. Деверю, жениха брату, если богата, то рубаху, если бедна, то носовой платок» (с. Зуята). «Приданое готовили. У меня была пуховая шаль, пальто, правда, не шикарное. А так вот занавески, скатерки - все было сделано» (с. Бым). «Полотенца вышивали, скатерти, зановесочки шили, раньше ведь ничего не было. Купим ситца или сатину, и, значит, скатерти делали. У меня было две или три, все были куплены материалом и всё сами, где вытегали нитки, где как узоры делали. Посидены* это и есть» (д. Елкино, Т.А. Жукова, 1932 г.р.). «Полотенешно вышивали нитками цветными - раньше мулине было. Чашешники сделали, ну, это посуду вытирать, маленькие» (д. Одина). «Вышивали полотенца, скатерти, думки* - такая небольшая картинка на стену - все тут вышивали, кружева, поднавесы* делали подружки-то, последнюю- ту неделю» (д. Патраково). «Платочки обвязывали, надпись делали: «Кому дарю, того люблю» (с. Калинино).
|
|
|
