 |
Семинар по работе со сновидениями 9 глава
|
|
|
|
«О тут есть цвета! И занавески!» И тогда он очнулся, (щелкает пальцами) вот так, с мини-сатори. «А! Я вижу!» Внезапно у него появились глаза. Это не значит, что глаза у него останутся, но, по крайней мере, он обнаружил, что может видеть, что ему не обязательно всегда быть мишенью чьих-то глаз. Это типичный пример: там, где у других людей находятся глаза, у него ничего не было.
В: Не могли бы вы немного прокомментировать экзистенциальные проблемы? Что это такое? Можете ли вы рассказать об этом подробнее?
Ф: Я приведу пример. Возможно, вам станет понятнее. Человек может стесняться определенных действий. Правильно? А некоторые люди стесняются экзистенциально. Они смущаются, чтобы существовать, чтобы быть. Поэтому им всегда нужно оправдывать свое существование. Другими словами, идея существования гораздо шире лечения симптомов, или черт характера. У некоторых людей даже нет ощущения, что они на самом деле существуют, а если мы будем говорить об этом дальше, то углубимся в философию ничто, а я думаю, что это не входит в рамки нашего семинара. А пока что, давайте рассматривать экзистенциальную философию, как философию, которая занимается бытием. И, конечно же, возникает первый вопрос: почему бытие, а не не-бытие? Большинство философских систем объясняют жизнь или создают определенные идеалы, по которым должен жить человек.
Я покажу на примере, как соотносится философия ничто с другими философиями. Мы не знаем, что произошло в прошлом, и, когда мы пытаемся дотянуться и узнать, как возник мир и всякое такое, мы ничего не можем ухватить. И такое ничто вызывает у многих людей неприятные чувства. Они чувствуют, что существует пропасть. Поэтому они что-нибудь туда кладут и каждая религия придумывает, как возник мир. Этими объяснениями обычно и занимается философия. И эти объяснения, конечно же, дают возможность понять. Они дают вам какую-то причину, какое-то оправдание, какой-то кусок слоновьего дерьма. Я бы сказал, что лучшее определение экзистенциализма дано в строке Гертруды Стайн: «Роза это роза это роза». Есть то, что есть.
|
|
|
В: Существует экзистенциальная проблема — с психологической точки зрения. В психологии проблема здесь и сейчас без — я пытаюсь создать мост между философией и психологией.
Ф: У здесь и сейчас нет проблемы. Вы можете сделать из этого проблему, если забудете, что вы здесь и сейчас. Вы здесь, сейчас? Нет. Вы здесь, но в сущности вы не здесь. Вы в своем компьютере. Такое у вас сейчас. Я сомневаюсь, что вы здесь дышите, или видите меня, или осознаете свою позу, поэтому ваше бытие ограничено. Ваше существование вращается вокруг мышления. В наше время многие люди существуют только, как компьютеры. Они думают, думают, думают, создают одно объяснение, второе объяснение, а понимания нет. Читали ли вы книгу Стайн бека «Гроздья гнева»? Там женщина в конце книги, мать — она поняла. Она была вся там.
В: Можно ли определить, является ли сон компенсацией с противоположным значением, или это прямое послание?
Ф: Послание всегда зашифровано. Если бы это было прямое послание, вам незачем было бы видеть его во сне. Тогда вы были бы честны, то есть вы были бы здоровы. Невозможно одновременно быть честным и невротиком.
В: Вы сказали, что сон — это всегда зашифрованное послание. Однажды у меня был сон. Я думал, что это было очень простое послание, и на следующий день произошло нечто соответствующее этому сну, и поэтому мне не кажется, что сны всегда зашифрованы, мне кажется, что это нечто вроде психологической подготовки к тому, что произойдет наяву, или я просто что-то не понял — там было что-то еще?
|
|
|
Ф: Да. Что-то погребено под этим. Многие вещи, которые мы делаем, на самом деле являются частью транса, в котором мы живем. Видите ли, очень немногие из нас бодрствуют. Я бы сказал, что большинство современных людей живет в вербальном трансе. Они не видят, не слышат и для того, чтобы проснуться требуется довольно много времени. Во-первых, в терапии можно заметить то, что я называю мини-сатори. Возможно, однажды человек пробудится полностью и это будет сатори. Очень часто человек просыпается, а потом снова соскальзывает в транс преследования или вербализма, и то, о чем вы говорите — это безусловно часть пребывания в трансе, даже если вы отыгрываете этот сон наяву.
В: Отыгрывание я могу принять — я могу это принять. Но события, которые происходили, я не мог их физически контролировать. Я пытаюсь сказать, что когда я понял, что нахожусь в ситуации, которую не могу контролировать, тогда и только тогда, я вспомнил сон. Мне не кажется, что это было зашифрованное послание. Вот что я пытаюсь сказать. Я вижу здесь реальную связь, подготовку к этой потери контроля.
Ф: Ты смотришь на меня так, словно ожидаешь, что я возражу.
В: Я спорю сам с собой, пытаюсь решить -
Ф: А-га. Я определенно слышу вызов.
В: Хорошо. Вы все еще считаете, что все сны — зашифрованные послания?
Ф: Да.
В: Если ребенок от природы левша, а родители принуждают его действовать правой рукой, отразится ли это на нем в психологическом смысле?
Ф: Да. Безусловно. Кроме того, вы накладываете на правую сторону двойную ношу. Результатом часто бывает заикание.
В: Я всегда замечал, что мне неприятно, когда люди видят меня с левой стороны. Я часто сажусь так, чтобы люди смотрели на меня справа. Я сделал операцию, выровнял стороны носа, чтобы они выглядели более одинаковыми, но правая бровь у меня выгнутая и какая-то суровая и это всегда меня беспокоило. И мне хотелось бы что-нибудь узнать об этом. Я сопротивляюсь, не хочу принять правую, мужскую сторону?
Ф: Ты спрашиваешь у меня, есть ли у тебя сопротивление. А как по-твоему?
В: По-моему, есть.
Ф: О'кей.
В: Каково ваше мнение о медитации?
Ф: Медитация — это и не покакать и не встать с
горшка.
В: Можно ли использовать незаконченные жизненные ситуации и работать с ними, как со сновидениями?
|
|
|
Ф: Да, можно работать точно также.
В: Что гештальт-терапия может сказать о психозе?
Ф: Пока что я мало что могу сказать о психозе. Мы всегда работаем с противоположностями, с полярностями. Но я вижу полярности, к примеру, в шизофрении, в психозе, которым люди так интересуются. Наш мир состоит из трех сфер. Это, конечно, очень схематично. Внутренняя зона, которая в сущности, скажем так, биологичес-
кое животное. Внешняя зона — мир вокруг нас — а между внешней зоной и внутренней зоной находится ДМЗ, демилитаризованная зона, которую открыл Фрейд под именем комплекса.
Другими словами, в средней зоне протекает жизнь фантазии сознания, которая называется «умом», полная катастрофических ожиданий, полная фантазий, полная компьютерной активности — программ, планов, мыслей, построений. Эта промежуточная зона принимает всю энергию, все возбуждение, поэтому так мало свободной энергии остается для того, чтобы контактировать с самим собой или с миром.
У Фрейда была верная идея о том, что эту среднюю зону нужно опустошить, но на практике в психоанализе вы остаетесь в средней зоне. Вам не позволяют прикоснуться, выйти, открыть себя в различных физических переживаниях, соприкоснуться с миром и так далее.
А в шизофрении я вижу — в особенности благодаря исследованиям моей собственной шизофренической зоны — что существуют глухие дебри, куда не может проникнуть возбуждение. У психотика очень большой мертвый слой и эта мертвая зона не питается жизненной силой.
Одно мы знаем точно — жизненная энергия, биологическая энергия (назовите ее, как хотите) при психозе становится неуправляемой. Она не дифференцируется и не распределяется, она хлещет наружу. И обычно мы пытаемся отрезать кусок мозга или снизить возбуждение с помощью транквилизаторов. Если так сделать, то возбуждение притупится и поведение станет сравнительно рациональным. Но, на самом деле, это не вылечит пациента, потому что его «я» не получит жизненной силы, необходимой для существования в реальных жизненных условиях.
|
|
|
Мне кажется, что между снами и психозом есть сходство. Внешнему наблюдателю они кажутся абсурдом, а тому, кто находится внутри — реальностью. Пока вы видите сон, он кажется вам абсолютно реальным. Даже когда видишь самый абсурдный сон, самый ужасный сон, не возникает сомнений в его реальности. Мы мало что знаем о психозах, но о снах мы знаем довольно много.
Вот в чем состоит очень интересное отличие снов от поведения и ментальности психотика: обычно психотик даже и не пытается бороться с фрустрацией; он отрицает фрустрации и ведет себя так, словно этих фрустраций нет. Однако в снах мы видим попытку преодолеть фрустрации. Вы наверное знаете, что большинство снов — это кошмары. Кошмар — это сон, в котором вы фрустрируете себя, а затем пытаетесь это преодолеть. Это не удается, но в дальнейшем, особенно в работе с этими снами, вы можете преодолеть эти само-фрустрации и научиться сотрудничать с ними. Так что я считаю, что существует некоторое сходство между снами и психозами, которое стоит исследовать. Возможно также стоит исследовать то, как сделать понятным абсурдный язык психотика.
Нам хорошо известно, что человек может попасть в психиатрическую больницу, ему станет лучше, он выйдет и ему снова станет хуже. Это доказывает, что задействована важная ситуация или поведенческий фактор. Это не только химия. И, кроме того, связь химии с поведением исследованна очень слабо. Сумасшествие — в уме, несмотря на то, что говорят химические психологи. Существует оно и в психологии, но, прежде всего, все беспокоящее — в вашей фантазии.
И в шизофренике мы видим такую же полярность, как и у большинства людей. Мы видим людей, соприкасающихся с собой, замкнутых, не соприкасающихся с внешним миром. У них богатая внутренняя жизнь, но они отрезаны от мира. А параноидальный шизофреник постоянно не соприкасается с собой и постоянно соприкасается с внешним миром. Он постоянно сканирует мир, но отрывочно. То есть функционирует лишь маленькая часть его личности. Поэтому рациональные отношения невозможны. Я думаю, не следует говорить об этом дальше.
Джуди
Джуди: Доктор Перлз, могу я спросить, почему э... вы знаете, обычно говорят, что сны — символические. У меня никогда не было таких снов. Я... (Фритц: Я не знаю, что такое символы.) Я пережила травму... Ну, мне никогда не снилось что-нибудь воображаемое. Я прошла через травму, которую я действительно пережила. И это было именно то, что мне снилось. В чем значение этого? О, несколько лет назад у меня было, — это изменилось, — вы знаете, мне больше это не снится, но...
Фритц: Я не получил никакого сообщения. Ты что- то хочешь сказать, но я не понимаю... Не будешь ли ты так добра подняться сюда?
|
|
|
Д: Если вы не заставите меня говорить о снах. Я не помню ни одного из них достаточно хорошо...
Ф: Я слышу тебя — ты говоришь мне предложения, а я хотел бы получить сообщение.
Д: (нервно) Позвольте мне подкрепить себя сигаретой, прежде чем я это сделаю. У кого-нибудь есть спички? (она зажгла сигарету у кого-то, пока шла к платформе) Спасибо.
Ф: А это что? (Фритц показал на спички, которые она все время держала в руках, она рассмеялась) А это что? Ты видишь...
Д: Я читала книжку «Секс и одинокая девушка» и там сказано: «никогда не носите с собой спички»...
Ф: (мягко) Заткнись. Она только манипулирует средой, чтобы получить поддержку. Она носит свои собственные спички, но она высасывает из вас заботу о ней. Это уже первое сообщение...
Д: Да?
Ф: Да. Ты спрашиваешь меня?
Д: (возбужденно и уравновешенно) Это ваше представление, доктор.
Ф: (группе) Вы заметили поворот? Это — мое представление. Я хочу чего-то от нее.
Д: (нервно смеясь, слегка паникуя) Я не думала, что вы это получите.
Ф: Таким образом, сцена установлена. Я хочу чего- то от нее и я этого не получу.
Д: Я слышала об этом.
Ф: Она приглашает меня, поэтому топор может
упасть.
Д: Чей топор — мой или ваш?
Ф: Пожалуйста, сделай утверждение из этого вопроса.
Д: Сделать утверждение из...из топора? Ухххх... Кто собирается устраивать перепалку — вы или я?
Ф: Это очень хорошая иллюстрация. Именно это я и называю игрой в охотника на медведей. Она играет роль охотника. Устраивает ловушку и ждет, пока вы не попадетесь, чтобы — псст!...
Д: Я не злая... (Фритц начинает прикуривать сигарету, но намеренно чиркает спичкой там, где она не может загореться, — играет в игру Джуди, — сильный смех)
Д: Вам необходима поддержка, доктор, — вы не можете зажечь собственную сигарету? (Фритц продолжает чиркать спичкой там, где она не может зажечься... В конце концов, Джуди зажигает ее для него... Фритц сначала выглядит скучающим, потом закрывает глаза и притворяется спящим.)
Д: Вы дышите слишком глубоко для спящего... (Фритц продолжает держать глаза закрытыми)...
Д: Не заставляйте меня пинать вас. (разражается
смехом)
Ф: О'кей. Большое спасибо.
Беверли
Беверли: Я думаю, что должна что-то сказать. У меня нет никаких интересных снов. Они какие-то простенькие.
Фритц: Ты осознаешь, что защищаешься? Я не просил вас приносить только сны.
Б: Вы спрашивали о них прошлым вечером и я боялась, что вы дисквалифицируете меня. Если бы я могла произвести немного...
Ф: У тебя сейчас очень интересная поза. Левая нога поддерживает правую ногу, правая нога поддерживает правую руку, правая рука поддерживает левую руку.
Б: Да, так я могу за что-то держаться. И здесь столько людей, что у меня возникло что-то вроде страха сцены. Здесь их так много.
Ф: У тебя страх сцены, а люди здесь, снаружи. Другими словами, ты на сцене.
Б: Да, мне кажется, именно это я и чувствую.
Ф: Ну, а как насчет того, чтобы войти в соприкосновение с аудиторией...
Б: Ну, они выглядят очень хорошо. У них прекрасные лица.
Ф: Скажи это им.
Б: У вас у всех прекрасные лица, очень заинтересованные, очень интересные... такие — такие теплые.
Ф: Теперь вернись назад, к своему страху сцены. Что ты теперь ощущаешь?
Б: Мне больше не страшно, но мой муж не смотрит на меня.
Ф: Тогда вернись к своему мужу.
Б: Ты — единственный, кто выглядит копающимся в себе. Никто больше мне не кажется копающемся в себе. (смех) Ты чувствуешь что-то вроде того, что ты — здесь, да?.. Нет?..
X: (выкрик из аудитории) Отвечай!
Муж: Именно она сейчас на сцене и она хочет затащить меня туда же.
Ф: (мужу) Да. Тебе следовало ответить. (Беверли) Ты должна знать, что я чувствую.
Б: Ну, обычно он не отвечает. Ты хотел, чтобы он поступил не так, как обычно? (сильный смех)
Ф: Ладно, твоя взяла.
Б: Тебе нужна пепельница.
Ф: «Тебе нужна пепельница.» (Фритц показывает свою пепельницу) Она знает, что мне нужно. (смех)
Б: О, нет... У тебя есть пепельница. (смех)
Ф: Теперь я испугался. (смех) У меня всегда возникают трудности, когда я имею дело с «еврейскими мамашами». (смех)
Б: Тебе не нравятся «еврейские мамаши»?
Ф: О, я люблю их. Особенно их суп с шариками из мацы. (смех)
Б: Я не гастрономическая еврейская мамаша, просто еврейская мамаша. (хихикает) И фаршированную рыбу я не люблю. Думаю, довольно очевидно, что я — еврейская мамаша. Ну, это не плохо. Это нормально. В общем-то, это хорошо.
Ф: Что делают твои руки?
Б: Ну, мои большие пальцы дергают друг друга. Ф: Что они делают друг с другом?
Б: Просто играют. Я часто это делаю. Видишь ли, я не курю, что же еще остается делать с руками? Сосать пальцы не очень-то культурно.
Ф: Вот опять еврейская мамаша. У нее для всего есть причина. (смех)
Б: (шутливо) А если у меня ее нет, я ее придумаю. (хихикает) Упорядоченная Вселенная. Что плохого в том, чтобы быть еврейской мамашей?
Ф: Я сказал, что в этом есть что-нибудь плохое? Я сказал только, что у меня с ними возникают трудности. Есть известная история о человеке, который был таким великолепным фехтовальщиком, что мог отразить даже дождевые капли, поэтому когда шел дождь он использовал вместо зонтика свою шпагу. (смех) А бывают интеллектуальные и поведенческие фехтовальщики, которые отвечают на любой вопрос, утверждение или что угодно, отбивая их. Поэтому, чтобы вы ни делали, вы немедленно оказываетесь кастрированы и побеждены каким-нибудь ответом, — дуракавалянием, или игрой «бедный-я-бедный», или еще какой-нибудь игрой. Она владеет этим в совершенстве.
Б: Я никогда этого не осознавала.
Ф: Вы видите? Снова отразила удар. Прикинулась дурочкой. Я хочу еще раз повторить то, что сказал раньше. Взросление — это переход от опоры на среду к опоре на себя. Невротики, вместо того, чтобы мобилизовать собственные ресурсы, всю свою энергию тратят на манипуляцию средой для того, чтобы получить опору. Это ты и делаешь: снова и снова манипулируешь мной, манипулируешь своим мужем, манипулируешь всеми, кто пришел спасти «даму в беде».
Б: Как я манипулирую тобой?
Ф: Вот, снова. Вот этот вопрос, например. Это очень важно для взросления — превращать вопросы на утверждения. Каждый вопрос — это крючок, и я должен сказать, что большинство вопросов изобретены для того, чтобы мучить себя и других. Но если вы меняете вопрос на утверждение, вы открываете свои скрытые ресурсы. Это один из лучших способов развить умственные способности. Поэтому замени свой вопрос на утверждение.
Б: Ну, э — это подразумевает что, а, это мой недостаток. Ты хотел, чтобы я так сказала?..
Ф: Посади Фритца на этот стул и задай ему этот
вопрос.
Б: Тебе не нравятся еврейские мамаши? У тебя была такая мать и тебе она не нравилась?
Ну, я люблю их. Просто очень трудно иметь с ними дело.
Хорошо, почему с ними так трудно?
Ну, они очень догматичные и очень самоуверенные и непреклонные, и ящик, который они строят для себя, несколько уже, чем они сами. С ними труднее проводить терапию.
Каждый должен быть объектом твоей терапии?
Нет. (смех) (Фритцу) Ты сам-то когда-нибудь пересаживался так с место на место?
Ф: (смеясь) О, да — О! Даже меня она засосала!
(смех)
Б: Ты сказал, что у тебя возникают трудности с еврейскими мамашами. (смех)
Муж: Теперь ты понимаешь, почему я не ответил? (смех и аплодисменты)
Ф: Это верно, ведь вы видите, что еврейская мамаша не говорит: «Ты не должен так много курить». Она говорит: «Тебе нужна пепельница». (смех) О'кей.
Максин
Максин: Мой сон о том, что я была дома, в доме моих родителей, и...
Фритц: Хорошо, не сыграешь ли ты для начала свой голос. «Я — голос Максин. Я громкий, мягкий, монотонный, музыкальный, я живой...»
М: Я — голос Максин и я очень безжизненный... в нем так мало чувства, и я чувствую совсем не то, что выражает мой голос.
Ф: О'кей, тогда поговори со своим голосом. Посади свой голос сюда, а сама сядь туда. Скажи: «Голос, у меня нет с тобой никаких отношений. Ты не такой, как я».
М: Голос, ты не такой, как я. Я совсем не такая, как — как — как твоя интонация. Я нервничаю, я дрожу, и я напугана до смерти...
Ф: Вот что ты чувствуешь.
М: Мой желудок — мой желудок — прыгает.
Ф: О'кей, теперь стань своим голосом.
М: Я — я знаю, что ты не — ты не хочешь, чтобы я — чтобы я, ух — выразил, что ты действительно чувствуешь, поэтому я помогаю тебе скрыть это.
Ф: Теперь создай сценарий, то есть пересаживайся каждый раз, когда захочешь ответить. Сейчас голос говорит Максин: «Я хочу скрыть то, что ты чувствуешь», правильно?
М: Но я не хочу, чтобы ты скрывал то, что я чувствую. Я хочу — я хочу, чтобы ты позволил мне выпустить свои чувства, я хочу, чтобы ты -
Ф: Скажи это еще раз. «Я хочу позволить своим чувства выйти наружу.»
М: (более живо) Я хочу позволить своим чувства выйти наружу, я хочу, чтобы ты позволил мне быть личностью.
Ф: Еще раз.
М: Я запуталась и устала от — от того, что ты покрываешь меня все время. Я хочу — я хочу быть собой.
Ф: Скажи это еще раз: «Я хочу быть собой».
М: Я хочу быть собой. (Ф: Еще раз.)
Я хотела бы быть собой, голос! Я хочу, чтобы ты перестал покрывать меня. (Ф: Еще раз.)
Я хочу быть искренней. (Ф: Еще раз.)
Я хочу быть собой! Прекрати покрывать меня!
Ф: Позволь мне использовать интуицию. Скажи это Брайану. (жениху)
М: Прекрати покрывать меня...
Ф: Чувствуешь это?
М: Нет. Я боюсь сказать это.
Ф: Скажи это ему...
М: Не прикрывай меня.
Ф: О'кей, снова закрой глаза. Снова закрой глаза и войди в свое тело. Что ты чувствуешь?
М: Я очень нервничаю. У меня дрожат ноги, руки и желудок нервничает.
Ф: Станцуй нервное возбуждение. Вырази в движениях все, что ты чувствуешь.
М: Я чувствую какое-то сжатие в...
Ф: Да. (Фритц протягивает руку) Сожми меня, сожми ее крепче — крепче — крепче. Раздави меня... Что ты чувствуешь сейчас?..
М: Я чувствую себя более расслабленной.
Ф: Ага. Потому что ты сделала мне то, что обычно делаешь себе. Это золотое правило гештальт-терапии: «Делай другим то, что ты делаешь себе». Я думаю, мы теперь готовы поработать со сном, так что давай займемся сном.
М: Я была дома, и я — я с моей сестрой, и — мы с ней очень веселились.
Ф: Во сне? (М: Да.) Как же вы веселились?
М: Мы разговаривали, мы делали вместе разные вещи, мы -
Ф: Что вы делали вместе? Видишь ли, я не понимаю абстрактный язык. Чтобы работать, мне нужно что- то реальное.
М: Мы — мы сбежали вместе, мы -
Ф: Вы сбежали вместе.
М: Мы сбежали от людей, и -
Ф: Я не понимаю слово «люди». От кого вы сбежали?
М: От моих родителей.
Ф: А. И это было весело.
М: Это было весело. И мы понимали друг друга. Я могла сказать ей — я могла проявить свою враждебность к ней, я могла кричать на нее и бить ее. Я не могла сделать этого со своими родителями. Все, что я могу сделать, это просто быть — быть безжизненной, когда я с ними, просто слушать их.
Ф: О'кей. Поговори со своей сестрой.
М: Ты — задница. От тебя никакой пользы. Я лучше, чем ты...
Ф: Поменяйся местами. Что она отвечает?
М: Мне не нравится, когда меня называют задницей. (Ф: Скажи это еще раз.)
(громче) Мне не нравится, когда меня называют задницей. (Ф: Еще раз.)
(с чувством) Мне не нравится, когда меня называют задницей. (Ф: Еще раз.)
Мне тошно от того, что ты все время называешь меня задницей!
Ф: Теперь похоже на правду. Ты слышишь это?
М: Я не люблю тебя за это, (высокий, раздраженный голос) и я ненавижу тебя, и не -
Ф: Я не верю в ненависть. «Я ненавижу тебя.» Я не слышу никакой ненависти. Ты снова просто становишься в позу.
М: Ты — задница.
Ф: О! Скажи это еще раз!
М: Ты — задница, ты — задница, а я — не задница. Ты — задница.
Ф: Поменяйся местами... Что ты теперь чувствуешь?
М: Я — я чувствую, что готова ее на куски разорвать. Я хотела бы разорвать ее одежду, оторвать ей ноги, и я просто хотела бы разорвать ее на кусочки.
Ф: Теперь сделай это — станцуй это. Изобрази это.
М: Я не могу этого изобразить.
Ф: Сделай это!! Не говори мне такой ерунды... Ты можешь сжать меня очень сильно. У нас есть что-нибудь, что она может разорвать? (кто-то достает газету) И дыши, когда ты делаешь это, и шуми. Шуми.
М: Я не могу разорвать тебя на куски, Норма... Я хотела бы, но -
Ф: Да? Что же тебе мешает?
М: Я — я — На самом деле я зла не на тебя.
Ф: Ага.
М: Я не хочу причинять тебе боль.
Ф: Как ты не хочешь причинять ей боль? (смех)
М: Ты не та — я не хочу убивать тебя. Я не хочу разрывать тебя на куски. Я не хочу — сделать из тебя овощ. Не хочу убивать тебя физически, но я не хочу -
Ф: Кого ты хочешь убить?
М: (тихо) Я бы хотела убить своего отца.
Ф: О'кей, давай позовем сюда папочку. (Фритц свистит) Ты, конечно, знаешь родители никогда не бывают хорошими, родители всегда не такие, как надо. Если они высокие, они должны быть маленькими. Если они такие, то должны быть вот такими. Так что выругай его. Каким образом он не соответствуют твоим ожиданиям? Каким он должен быть?
М: Он должен оставить меня в покое.
Ф: Скажи это ему.
М: (раздраженно, жалобно) Оставь меня в покое, папа. Уйди от меня. Оставь меня одну. Позволь мне жить своей собственной жизнью, просто прекрати вмешиваться и оставь меня в покое.
Ф: Он слышит тебя?
М: Нет.
Ф: Тогда попробуй еще раз. Войди в контакт.
М: Я — мне очень грустно... когда я говорю тебе
это.
Ф: Скажи это ему.
М: Мне грустно, когда говорю тебе это, потому что я на самом деле не хочу ненавидеть тебя. Я чувствую вину, когда я пытаюсь причинить тебе боль.
Ф: В гештальт-терапии мы переводим слово «вина», как обида, поэтому давай попробуем это. Как ты зовешь его?
М: Папа.
Ф: «Папа, я обижена на то-то и на то-то — я обижена на то-то и на то-то.»
М: Папа, я обижена — я обижена, что ты пытаешься заставить меня — чувствовать твои потребности -
Ф: Например -
М: Я обижена, что ты говоришь мне, где жить, что делать, потому что я знаю, единственная причина, по которой ты мне это говоришь — это из-за своих собственных потребностей. Ты хочешь, чтобы я жила рядом с тобой. Ты хочешь, чтобы я...
Ф: Что ты блокируешь прямо сейчас?
М: Я пытаюсь придумать — пытаюсь придумать, как выразить в словах то, что он от меня хочет.
Ф: О'кей, сыграй его. Пусть он скажет: «Максин, я хочу, чтобы ты жила рядом со мной...»
М: Все, что я хочу от тебя, Макс — За все, что я тебе дал, за все, что я для тебя сделал — Все, что я хочу от тебя взамен, это чтобы ты была хорошей дочерью. Я хочу, чтобы ты делала то, что делают другие люди. Я хочу, чтобы ты занималась фармакологией, ведь именно за это ты получила диплом, но, вместо этого, ты все бросаешь. Если бы ты занялась этим, то в сорок лет ты смогла бы уже оставить работу, у тебя было бы сколько угодно денег. (смех)
Я не хочу быть фармацевтом. Я никогда не хотела быть фармацевтом.
Ф: Снова сыграй папочку.
М: Я никогда не говорил тебе изучать фармакологию. Ты можешь делать все, что хочешь. Мне все равно, что ты делаешь. Я только сказал тебе, что ты должна заняться чем-то, что принесет много денег и хорошую репутацию.
Ф: Ты способна сделать кое-что необычное? Да?
М: Да.
Ф: Продолжай играть папочку, а потом возвращайся и каждый раз отвечай: «А пошел ты!..» (смех)
М: Каждый раз, отвечая отцу, я говорю: «А пошел
ты...»?
Ф: Да. Верно. Он ведь проповедует, так? Так пусть проповедует и каждый раз, когда он попытается завалить тебя этим дерьмом, говори ему: «А пошел ты».
М: Я больной человек и — и — я просто не могу смириться с тем — с тем, как ты обращаешься со мной. Ты убиваешь меня.
Ф: Теперь он сменил пластинку. Теперь он играет в трагическую королеву. (смех) Скажи ему это.
М: Папа, ты играешь в трагическую королеву. Ты играешь несчастного беспомощного старика, «Пожалей меня». — Вот что ты мне говоришь. «Пожалей меня.» Слабый старик. Меня — меня тошнит от этого. Я — я ничего не могу поделать, если уж ты слабый старик, если уж это на самом деле так.
(храпит) Он заснул. (смех)
Черт возьми, папа, я так зла на тебя — каждый раз, когда я хочу что-то выразить или что-то сказать тебе, ты полностью — ты не — ты даже ничего не слушаешь — все, что я говорю, остается без ответа -
Ф: Вложи побольше — вложи в это всю себя.
М: Все, что я когда-либо говорила тебе, ты оставлял без ответа, считал пустым звуком -
Ф: (пародируя ее тон) Мямямямя.
М: Мямямямя. Меня тошнит от того, что со мной обращаются, как с ребенком. Я не ребенок!
Ф: Ну, по твоему голосу этого не скажешь, он не подтверждает твоих слов. У тебя голос капризного ребенка. Попробуй мое лекарство. Скажи ему «Да пошел ты...».
М: Да пошел ты, старый ублюдок. (оглушительный смех и аплодисменты)
Как ты можешь говорить такие ужасные вещи своему отцу! Я никогда не говорил таких слов. Я никогда тебя этому не учил. До чего же ты докатилась — вот и все образование, которое ты получила. (смех)
Ты, узколобый — Ты такой узколобый, что не видишь ничего, (Ф: Мямямямя.) кроме того, что хочешь видеть.
Ф: Мямя. Слышишь свой голос? О'кей, продолжай говорить с ним, но слушай свой голос.
М: Хотела бы я сказать тебе, что я на самом деле о тебе думаю.
Ф: Да. Это было похоже на правду. Скажи это еще
раз.
М: Хотела бы я сказать тебе, что я на самом деле о тебе думаю.
Ф: Кто же тебе мешает? Его здесь нет. На самом деле его здесь нет. Рискни...
М: Если бы ты не умер и не обвинил в этом меня, я — я правда высказала бы тебе кое-что.
Ф: О'кей. Сейчас он мертв.
М: Слава Богу!! (смех)
Ф: Вот сейчас ты говоришь искренне.
М: У меня такое чувство, будто это я виновата, в том, что он умер.
Ф: О, это его голос. Давай, переключись. Я хочу послушать, что он скажет. «Это все ты виновата.»
М: Это все ты виновата. Я был — я был больным и беспомощным. Я болел всем, чем только можно, а из-за того, что ты орала на меня, из-за того, что ты заставляла меня — из-за того, что ты не — а — из-за того, что ты неблагодарная, из-за того, что ты не помогала мне, из-за того, что ты не была со мной, когда мне это было нужно, из-за этого я умер. И это ты виновата.
Ф: О'кей, переключись. «Это я виновата.»
М: Да. Да, я эгоистка. Ну что, теперь ты счастлив? Гордишься мной? Этого ты хотел? Думаешь, что твоя дочь
|
|
|
