Россия, НАТО и проблемы европейской безопасности.

Развитие партнерства со странами Западной Европы является одним из важнейших приоритетов российской внешней политики. После рас­пада Советского Союза и краха иллюзорных попыток строи­тельства «общеевропейского дома», в начале 90-х гг. XX в. проблемы выработки новой внешней политики и политики безопасности, в том числе форм участия в будущей системе европейской безопасности, стали наиболее важными вопросами для политической элиты и рос­сийского общества.

После окончания советского периода в России возникла острая проблема определения ее идентичности и места в Европе и мире. Потеря былого международ­ного статуса и огромных территорий была воспринята многими как национальное унижение, что привело к кризису идентичности и по­литической дезориентации россиян. Дискуссия о внешней политике и политике безопасности была сконцентрирована на поисках места России в мире, на способах и сферах взаимоотношений с Западом, на сохранении особого статуса России как «великой державы» и про­блеме нахождения баланса между европейским/западным и азиат­ским векторами российской внешней политики.

В этой дискуссии особо акцентировалась роль России в мировой истории и современности (самая востребованная метафора, призван­ная иллюстрировать роль России в новую историческую эпоху, - это метафора «моста» между Востоком и Западом). Одновременно все чаще высказывались сомнения в том, что невозможно слепо копиро­вать западную экономическую и политическую модель и полагаться на западную помощь в строительстве «новой России». Возникли пер­вые опасения по поводу действительных целей Запада в отношении России и пагубного влияния западной культуры на традиционные российские духовные ценности.

После распада СССР дебаты в России по проблемам национальной безопасности и отношений со странами Европы в основном касались двух проблем: расширения НАТО на Восток и построения особых отношений РФ с Европейским союзом.

Первоначально Россия про­являла весьма терпимое отношение к стремлению Польши вступить в НАТО, когда этот вопрос обсуждался в августе 1993 г. во время официального визита президента Б. Ельцина в Варшаву, а также к на­товской программе «Партнерство во имя мира» (ПИМ). В то время российское военное и политическое руководство было уверено, что программа станет чем-то вроде «зала ожидания», в котором страны Центральной и Восточной Европы, а также Россия могут пребывать в течение неопределенно долгого периода времени.

Положение оставалось таковым, пока НАТО в январе 1994 г. не опуб­ликовала рамочный документ программы «Партнерство во имя мира». Многие положения этого докумен­та шли вразрез с традиционными установками российской военной и политической элиты. Тогда в российской прессе началась первая массиро­ванная антинатовская кампания.

Вопрос о расширении НАТО на Восток породил в российском об­ществе много мифов и иллюзий, которые активно использовались политической элитой. Тем не менее, в 1994 г. Россия и НАТО достаточно плодотворно сотрудничали в урегулировании балканского кри­зиса (Босния и Герцеговина). В тот период Россия голосовала в ООН вместе с западными странами за резолюцию, осуждавшую политику С. Милошевича. Однако после натовских бомбардировок сербских позиций в Боснии А. Козырева, бывшего тогда министром иностран­ных дел РФ, подвергли в России резкой критике: его обвиняли в прове­дении прозападной политики и предательстве национальных интересов России.

В мае 1995 г. Россия подписала индивидуальную программу парт­нерства с НАТО. Характерно, что во время подготовки документа российские официальные лица постоянно настаивали на особом ста­тусе страны, справедливо утверждая, что Россию нельзя сравнивать с другими восточноевропейскими государствами.

Однако Россия не принимала активного участия в этой програм­ме, прежде всего потому, что российское военное руко­водство не было готово к сотрудничеству в качестве «обычной», а не «великой» военной державы, тем более что теперь России поневоле приходилось иметь дело и с представителями бывших стран Варшав­ского договора, а теперь - кандидатами на членство в НАТО. Так, пред­ставители России поднимали вопрос о командовании миротворческими силами на Балканах и расценивали как унижение тот факт, что российские войска нахо­дились в Боснии и Герцеговине под контролем НАТО.

В конце 1996 г., когда российские политики осознали, что не могут остановить продвижения НАТО на Восток Европы, они начали пере­говоры о подписании документа между Россией и НАТО, который до определенной степени регулировал бы права и обязанности сто­рон в процессе расширения блока. «Основополагающий акт о взаимных от­ношениях, сотрудничестве и безопасности между Россией и НАТО» был подписан в Париже в мае 1997 г. Согласно документу, обе стороны провозглашались партнерами и России давались некоторые гарантии, впрочем, совершенно декларативные.

Однако Россия и НАТО так и не стали парт­нерами в действительности. Принимая решение о расширении Североатланти­ческого альянса, западные лидеры не приняли во внима­ние психологические особенности отношения россиян к НАТО и восточным соседям России, прагматически используя трудное экономическое положение постсоветской России для продвижения на Восток.

Российская правящая элита практически отказалась от участия в программе «Партнерство во имя мира»; не использовала в полной мере Основополагающий акт Россия - НАТО. В 1998 г. начался новый балканский кризис вокруг Косово, способствовавший тому, что «кризис взаимопонимания», имевший ме­сто в отношениях России и НАТО в предшествующий период, пере­рос в «кризис доверия». Во время переговоров в Рамбуйе российские политики и дипломаты поддерживали сербов и, более того, способст­вовали формированию у сербской стороны иллюзии, что Россия без­условно поддержит Югославию в случае жесткой конфронтации с НАТО. Действительно, одобрив резолюции Совета Безопасности ООН № 1199 и 1244, Россия, тем не менее, воспользовалась своим правом вето, когда в ООН обсуждался вопрос о предоставлении НАТО ман­дата для миротворческой операции и поддержания мира в Косово, оправдав тем самым надежды югославского руководства.

После начала воздушных ударов по Югославии российские офи­циальные лица без колебаний заморозили отношения с НАТО, объ­яснив это тем фактом, что именно Атлантический альянс нарушил Основополагающий акт Россия - НАТО, что он осуществляет агрес­сию против суверенного государства, что руководство НАТО не при­няло во внимание российскую позицию.

Как представляется, основная причина конфронтации Россия - НАТО заключается в том, что во 2-й половине 1990-х гг. российское политическое руководство было вынуждено искать компенсацию за не­удачи в процессе реформирования страны. С этой целью оно, во время войны в Югославии использовало традиционные опасения и страхи населе­ния в отношении Запада и реанимировало «образ внешнего врага» для достижения собственных политических целей и укрепления ле­гитимности российской власти. Для этого существовали, да и сего­дня существуют, благоприятные возможности. По дан­ным социологических опросов в России, уже со 2-й половины 1990-х гг. большинство россиян стало разделять мнение, что развитые государ­ства Запада не заинтересованы в экономическом подъеме России, ее вхождении в круг развитых стран, что они не доверяют нашей стране и относятся к ней враж­дебно.

Китай и Индия, с которыми отдельные российские политики на­меревались создать так называемый стратегический треугольник, уклонились от построения военно-политического союза с Россией, не считая ее надежным союзником. Страны Восточной Европы, которым еще не удалось присоеди­ниться к НАТО, стали значительно сильнее «стучаться в двери» альянса. Так называемая вторая волна расширения НАТО стала более реальной, чем когда-либо, поскольку теперь восточноевро­пейские страны получили гораздо больше аргументов, объясняю­щих их настойчивость. Российским экономическим интересам на Балканах также был на­несен серьезный ущерб. В 1990-е гг. во всем мире наблюдается экономизация внешней политики и политики безопасности, что в значительной степени отвечает интересам крупного бизнеса и транснациональных компаний. Известно также, что топливно-энер­гетический комплекс Балкан замкнут на Россию. Можно предположить следующее: российские нефтяные монополии надеялись, что режим Милошевича защитит их интересы в Югославии, поэтому они подталкивали политическую элиту России на действия по его поддержке. Результат – временная утрата даже имевшихся экономи­ческих позиций. Впрочем, эта потеря была возмещена в 2008 г., когда было заключено российско-сербское соглашение о прохождении газопровода «Южный поток» через сербскую территорию в Грецию, Италию и другие страны.

После отставки Б. Ельцина в условиях усили­вавшейся критики России, связанной со «второй чеченской войной» исходившей от различных международных, и прежде всего евро­пейских, организаций (Совета Европы, ЕС, ОБСЕ), российское руководство решило восстановить отношения с НАТО. По инициативе В. Путина министр иностранных дел РФ направил Генеральному секретарю НАТО приглашение посетить Москву еще до начала выборов 2000 г. Состоялись два визита Генерального секретаря НАТО лорда Робертсона в Москву. Россия отказалась поддер­жать «проигравшего выборы» С. Милошевича и способствовала «мирной передаче власти» в союзной Югославии, хотя свержение Милошевича сильно напоминало путч. Смысл этих шагов, по-видимому, состоял в том, чтобы: дать понять Западу, что «новая» кремлевская команда готова к возобновлению конструктивного диалога; попытаться предложить «обмен»: Запад «закрывает глаза» на раз­витие событий в Чечне, Россия прекращает критику ситуации в Косово. В. Путин пони­мал, что конфронтация с Западом в сложившейся ситуации противоречит российским национальным интересам. Началось очередное относительное сближении России и НАТО.

В конце 2001 г. в некоторых европейских странах и в США возобновилась дис­куссия о перспективах сближения России и НАТО, обсуждались да­же перспективы ее вступления в альянс в каком-то отдаленном буду­щем.

Однако на рубеже веков в рамках отношений Россия – НАТО - ЕС стала актуальной еще одна серьезная проблема: как Россия должна воспринимать новые европейские инициативы, касающиеся форми­рования европейской системы безопасности и оборо­ны. До кризиса в Косово Россия подчеркивала свое положительное отношение к усилению «европейской опоры» в системе безопасно­сти Запада, к выработке общей внешней политики и политики без­опасности ЕС.

В конце 1999 - начале 2000 г. Россия вновь попыталась «разде­лить» США и Европу в связи с проблемой формирования европей­ской идентичности в области безопасности и обороны. Российские политические и военные элиты решили «поддержать» европейскую политику в сфере безопасности и обороны, но лишь для того, чтобы создать противо­вес НАТО. Речь идет о программе совместной разработки ЕвроПРО. Попытки приступить хотя бы к обсуждению вопроса предпринима­лись еще в 1999 г., когда маршал И. Сергеев, бывший тогда министром обороны РФ, представил генеральному секретарю НАТО Д. Робертсону материалы по составу и структуре ЕвроПРО, ориентировочные сроки и стоимость разработки. Но развития эта инициатива по по­нятным причинам не получила.

По мнению российского исследователя Д. Тренина, урок для рос­сийского руководства, вытекающий из опыта отношений РФ с НАТО, состоит в следующем: «Роль НАТО в сфере международной безопас­ности трансформируется и в целом снижается. Тем не менее, вступле­ние в НАТО стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) и Балтии, перспектива появления на территории этих стран американских военных баз, являются факторами риска для России. Еще большую опасность для нашей страны представляют планы втягивания в НАТО Грузии и Украины, на реализации которых особенно настаивают США.

Ограниченное сотрудничество между РФ и НАТО может быть полез­но, но для Москвы гораздо важнее заблаговременно узнавать о наме­рениях и возможностях альянса. Тесная привязка РФ к НАТО ли­шит Россию стратегической самостоятельности, подчинит ее интересам и политике США.

Напрашивается вывод, что на рубеже XX-XXI вв. отношения Россия- НАТО носили нестабильный характер, а российское руководство не выработало внятной стратегической линии в этом вопросе. Отсюда – периодические шараханья от надежд на конструктивное взаимодействие к отчужденности, напоминающей враждебность (примером может служить «мюнхенская речь В.В.Путина – 2007 г.). Некоторое улучшение экономического положения России за счет гигантского роста цен на энергоносители создает для России благоприятное «окно возможностей» для корректировки в сторону реализма ее внешней политики. Касается это и отношений с НАТО, как и с Западом в целом.

2. Россия и Европейский союз. Отношения Россия-ЕС в целом развивались по несколько ино­й модели. В 1990-е гг. связи между Россией и Европейским союзом развивались в основном позитивно, хотя имеющийся потенциал партнерства использовался не в полной мере. В 1994 г. эти связи были провозглашены высшим приоритетом российской внешней по­литики и экономических отношений. В том году Россия и ЕС под­писали «Соглашение о партнерстве и сотрудничестве», однако и на этом действительно важном направлении внешней политики Россия не смогла выработать эффективную стратегию сотрудничества, так как не использовала даже существующие договоренности.

Рассматривая российскую политику по отношению к ЕС, важно помнить, что развитие сотрудничества с этим европейским инсти­тутом, который все больше приобретает очертания супергосударства, невозможно вне общего контекста отношений с другими европей­скими и евроатлантическими институтами, такими как ОБСЕ, НАТО, Совет Европы. А стратегической задачей сотрудничества может быть создание пространства безопасности, стабильности и сотрудничества в Европе, предполагающее политические, военные, экономические, социальные, культурные, информационные, экологические и другие изменения. В этой связи и в России, и в государствах Европейского союза достигнут консенсус по поводу того, что без нашей страны построить подобное «пространство» невозможно.

Однако для плодотворного сотрудничества с ЕС России следует отказаться от целого ряда иллюзий и стереотипов. Например, попытки сыграть на действительных и мнимых противоречиях между ЕС и США обречены на провал, это не удавалось даже куда более мощному в сравнении с нынешней РФ Советскому Союзу. А попытки создать в противовес НАТО и ЕС военно-политические или экономические союзы с участием России, Китая, Индии или других стран Азии преждевременны. Важно учитывать и то, что расчет на долговременную признательность и благодарность за односторонние шаги навстречу интересам ЕС или другим международным институтам является наивным и вполне призрачным. Чувство благодарности для западной элиты не характерно.

Декларативные обещания партнеров необходимо всегда фикси­ровать в виде их обязательств; страны Центральной и Восточной Европы не являются «неблаго­дарными» отступниками и что с ними надо выстраивать конструк­тивное политическое и экономическое сотрудничество, поскольку его отсутствие подрывает любую возможность создания системы кооперативной безопасности и стратегического партнерства в Ев­ропе.

Несмотря на то, что сегодня практически все центральноевропейские страны уже являются членами НАТО и ЕС, России необходимо предпринять решительные шаги к развитию с ними отношении на дву­сторонней основе и на субрегиональном уровне. Более того, Россия сама заинтересована в том, чтобы способствовать разработке взаимо­выгодной «новой восточной политики стран Центральной и Восточ­ной Европы».

В начале XXI в. взаимоотношения России и объединенной Евро­пы приблизились к критической черте. И в России, и в Евро союзе нарастала неудовлетворенность как общим состоянием отно­шений, так и поведением друг друга в конкретных ситуациях.

Первым «пробным камнем» после расширения Евросоюза стала острая дискуссия вокруг проблемы наземного доступа российских граждан в Калининградскую область. Затем президент Путин под­верг беспрецедентно резкой публичной критике «брюссельскую бю­рократию» за ее попытки «выкручивать руки» России. Поводом по­служила жесткая, бескомпромиссная позиция Еврокомиссии и стран ЕС на переговорах о вступлении РФ в ВТО. Следующим был скоро­течный дипломатический конфликт по поводу урегулирования по­ложения в Приднестровье. Европейцы, не приняв российский план решения проблемы, впервые дали понять Москве, что она уже не мо­жет действовать полностью самостоятельно на пространствах СНГ.

После того как Россия заняла жесткую позицию по вопросу о рас­пространении действия Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) с ЕС от 1994 г. на вступившие в него страны ЦВЕ, а Европей­ская комиссия и Европарламент выступили с резко критическими заявлениями по российской тематике, стало ясно, что в двусторонних отношениях наступил сложный период. При этом несомненно, что обе стороны ответственны за возникновение этих сложностей. Россия оказалась не готова выполнять «высокие» обя­зательства, взятые при подписании СПС, и не создала правовых и организационных условий для работы с ЕС. Евросоюз же оказался не способен выстраивать отношения с Россией как с равноправным стратегическим партнером, имеющим собственные национальные ин­тересы. В 2006 из-за антироссийской позиции Польши ЕС отказался подписывать с Россией новое соглашение о партнерстве.

Сегодня в отношениях между обоими партнерами можно выде­лить несколько крупных узлов противоречий. Во-первых, Россию и Европу все больше разделяют страны постсо­ветского пространства. Выступив с новыми проектами экономической интеграции стран СНГ и собственными планами урегулирования ло­кальных конфликтов, Россия не встретила понимания со стороны ЕС. Во-вторых, растут разногласия в области энергетики и энергетической безопасности. В-третьих, как и следовало ожидать, со вступлением в Евросоюз стран Центральной и Восточной Европы в политике ЕС усилились ан­тироссийские настроения. Часть новых членов Европейского союза постарались получить финансовые и политические дивиденды от ста­туса «прифронтовых» территорий или государств «санитарного поя­са», раздувая тему своего положения на границе с якобы не слишком дружественным Европе государством. В-четвертых, политическое решение ЕС превратить «Европу-15» в «Европу-25», уже приводит к тому, что, с одной стороны, все его основные финансовые и экономические ресурсы на­правляются на «переваривание» новых членов союза, приспособле­ние их к европейским стандартам, с другой — политические усилия сосредоточиваются на выработке и согласовании конституционных основ «новой Европы». Поэтому интерес к России как потенциально­му стратегическому партнеру ЕС неизбежно отходит на второй план.

В этой ситуации неприятной неожиданностью для Брюсселя ока­залась твердая позиция Москвы по проблеме минимизации для Рос­сии экономического ущерба от расширения ЕС (распространение на новых членов ЕС правил таможенной защиты европейского рынка, квотирования поставок ряда товаров из РФ (стали и текстиля), анти­демпинговых процедур, правил по диверсификации источников энер­госнабжения, практики ограничения поставок товаров ядерного цик­ла, введение визового режима для граждан РФ и др.). Европейский союз раздражают попытки Москвы увязывать воедино проблемы, ко­торые, как им кажется, напрямую друг с другом не связаны. В резуль­тате не решаются даже относительно простые вопросы, и нарастает общий конфликтный потенциал. Так, ЕС готов сегодня обсуждать лишь технический перечень проблем отношений Россия- «Боль­шая Европа», поскольку не считает, что обязан компенсировать внеш­нему государству (тем более - не члену ВТО) негативные следствия своих внутренних решений.

В результате в состоянии стагнации пребывают все основные инте­грационные проекты: энергетический диалог ЕС—Россия, построение четырех общих пространств. Сложно идут переговоры о вступлении России в ВТО. Отчасти это связано с завышенными первоначальны­ми ожиданиями сторон, а отчасти — с объективной неготовностью нашей страны выполнять взятые на себя обязательства, что ужесто­чает претензии государств ЕС к России.

И, наконец, на отношения с Россией влияют внутренние неурядицы в Европейском союзе. Иракская война продемонстриро­вала неспособность Евросоюза проводить единую политику в отно­шении США, а саммит ЕС—Россия в Риме (ноябрь 2003 г.) выявил ту же проблему в отношении Москвы. Однако без формирования об­щей внешней политики и политики безопасности нечего говорить о какой-либо глобальной роли ЕС в мире.

Попытки преодолеть внутренний кризис и отсутствие возможно­стей противостоять американскому давлению вызывают у европей­цев желание добиться результата на российском направлении общей политики ЕС. Незавершенность урегулирования проблем в Чечне, внутриполитические процессы в России после террористического акта в Беслане, ведущие к формированию моноцентрического политиче­ского режима в стране, дают институтам ЕС все новые широкие воз­можности проявить себя на поприще «защиты демократических норм и прав человека» в РФ. ЕС и другие европейские институты не уста­ют критиковать Россию, призывая занять по отношению к ней более жесткую позицию и даже перейти к политике санкций.

В свою очередь, Россия не без оснований опасается, что расшире­ние ЕС на восток может привести к исключению ее из процесса евро­пейской интеграции. По-прежнему до конца не урегулированная, труд­ная проблема — вопрос о Калининградской области. Российское руководство пытается найти решение, по которому она оставалась бы не­отъемлемой частью России. В то же время ЕС рассматривает его как свой анклав. Если обе стороны будут не в состоянии выработать общие решения по данным проблемам, это может привести к новым серьезным осложнениям в отношениях между Россией и ЕС. На этом фоне в Евросоюзе предпринимается попытка пересмот­реть основные параметры отношений с Россией.

Прежде всего, высказывается общая неудовлетворенность состоя­нием отношений с Россией, дается критическая оценка способности Европейского союза проводить единую и согласованную внешнюю политику, а также признается необходимость продолжать курс на ин­теграцию

Одновременно высказывается новое требование строить отноше­ния с Россией на основе большего рационализма, исходя в первую очередь из собственных интересов Евросоюза. Ранее, напротив, всегда подчеркивалась общность интересов Европейского союза и России.

Пока сохраняется тезис о необходимости принятия Россией базо­вых европейских норм и ценностей для вхождения ее в «Большую Европу». Вместе с тем уже сейчас такой подход вступает в противо­речие с новой установкой на отстаивание собственно европейских интересов в отношениях с РФ. Усиливается настрой на то, что интеграция Рос­сии в Евросоюз невозможна, и она остается естественным партнером-соперни­ком за пределами европейского пространства.

Россия сама отчасти поддерживает эти настроения, требуя пол­ной свободы действий во внешней и внутренней политике, оговари­вая особые интересы в Центральной Азии, на Кавказе и определяя ЕС исключительно как партнера по безопасности на континенте.

Граница между интегрируемым и неинтегрируемым пространст­вами, на взгляд многих в Европе, прохо­дит по западным рубежам России. Это побуждает Европейский союз к действиям, способствующим развитию альтернативного проекта в западной части СНГ, подталкивает к тому, чтобы уменьшить влия­ние России в Белоруссии, Молдавии и Украине и не учитывать рос­сийские интересы в регионе. По всей вероятности, в ближайшие годы Евросоюз будет осознанно торпедировать российские интеграцион­ные проекты в западной части СНГ.

Реализация идеи введения безвизового режима между Россией и ЕС, без чего общее экономическое пространство останется не более чем декларацией, по сути, снята с повестки дня. Напротив, в последнее время ЕС и США нача­ли активно проводить политику ускоренной интеграции в Европу Украины и «отрыва» ее от РФ, что проявляется в демонстрации крайней заинтересованности в развитии и внутриполитических процес­сов в стране, и к ее шагам навстречу России и СНГ. Не случайно по инициативе европейцев периодически возникает вопрос о демарка­ции украинско-российской границы, установлении здесь более жест­кого пограничного режима. Таким образом, символическую границу между Россией и Европой пытаются «отодвинуть» еще дальше на Восток.

Возможный выход из тупика - переход к более прагматичной мо­дели отношений как по линии Россия - ЕС, так и по линии двусто­ронних отношений с рядом стран Европы. Известно, что государства ЕС по-разному оценивали и оценивают Россию как партнера. Мож­но вспомнить, что Германия и Италия на протяжении 1990-х гг. были основными российскими инвесторами. Не случайно Россия всегда встречала и встречает наибольшее понимание у руководства именно этих стран. Впрочем, смена правительства в ФРГ, а затем и президента во Франции может изменить многое, и не в лучшую сторону.

Видимо, сама жизнь заставляет пересмотреть идеологическую базу сотрудничества. Россия могла бы на время забыть декларации о своей европейской идентичности, поскольку они не могут быть реализова­ны даже в среднесрочной перспективе и оформлены вступлением в Евросоюз. ЕС со своей стороны уже частично отказался от доктрины европеизации России как основы его российской политики в пред­шествующие годы. Смена целевой установки - от интеграции к предметному взаимовыгодному сотрудничеству - позволила бы снять излишнюю политическую риторику, отказаться от ряда утопий и сделать взаимоотношения ориентированными на практический результат. Россия и Запад должны находиться в состоянии взаимодействия, что реально и полезно, а не интеграции, которая невозможна.

Литература: 18, 29, 40, 42, 42, 47, 63, 69, 70

Контрольные вопросы:

1. Назовите основные этапы развития отношений России и НАТО в 1990-е гг.

2. Как изменились отношения России и НАТО после 11 сентября 2001 г?

3. С какими трудностями сталкивается Россия в отношениях с Евросоюзом?

4. Как позиция ЕС влияет на отношения России с государствами СНГ?

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: