Тема 7. Право и мораль в международных отношениях

1. Роль и значение международного права Если исходить из классической трактовки понятия международного права как права именно в отношениях между народами, то можно считать, что первые международно-правовые обычаи зароди­лись еще в период первобытнообщинного строя. Если же толковать понятие "международное право" как право межгосударственное, то следует признать, что оно воз­никло одновременно с возникновением государственнос­ти. Именно с оформлением государства происходит становление и развитие международного права в современном по­нимании.

Вопрос об источниках международного права связан с тем, что в отличие от государства, где есть законодательная власть, в международном праве такого центрального органа не существует. В настоящее вре­мя, согласно статье 38 Статута Международного Суда, источника­ми международного права являются:

1. международные конвенции, как общие, так и специаль­ные, устанавливающие правила, определенно признанные споря­щими государствами;

2. международный обычай, как доказательство всеобщей прак­тики, признанный в качестве правовой нормы; общие принципы права,признанныецивилизованными нациями;

3. с оговоркой, указанной встатье 59 Статута, судебные решения и доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных стран, в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм.

Международное право позволяет уменьшить неопределенность в международ­ной среде, стабилизировать международные отношения. Различа­ют международное публичное право и международное частное право. Оба они регулируют правовую сферу, относящуюся к междуна­родной деятельности. При этом международное публичное, или просто между­народное, право призвано регулировать отношения, прежде всего между государствами. В «Дипломатическом словаре» оно и трактуется как «система юридических принципов и норм, регулирую­щих отношения между государствами и определяющих их взаим­ные права и обязанности». К международному частному праву относятся вопросы, связанные с взаимодействием на междуна­родной арене отдельных лиц, корпораций, неправительственных организаций и т.п. Оно регулирует международную торговлю, об­мен международной информацией, международный туризм и дру­гие подобные сферы деятельности.

В современном мире, как считает Дж. Т. Рурке, международное право лучше регулирует то, что относится к полити­ке низкого уровня: торговлю, сотрудничество в экономике, технологиях, информации, туризм — сферу преиму­щественно международного частного права. Хуже обстоят дела в политике высокого уровня, т.е. в сфере международного публич­ного права. Когда затрагиваются жизненно важные интересы, указывает Дж. Т. Рурке, государства порой нарушают международные нор­мы. Однако, несмотря на это, в области безопасности международ­ное право является важнейшим регулятором международных отношений. На базе существующих международных договоров ве­дутся новые переговоры. Международные договоры являются и од­ним из наиболее важных элементов формирования международ­ных режимов в области безопасности.

После подписания Вестфальского мира в международном пра­ве центральное место занимает идея государ­ственного (национального) суверенитета, означающая, что государство обладает властными полномочиями на принадлежащей ему территории и самостоятельно в международных делах. Согласно этому, другие государства и иные акто­ры не имеют права вмешиваться во внутренние дела государства.

Суверенитет является ключевым понятием в международном праве. В теоретическом плане он теснейшим образом связан с тео­рией политического реализма, отражающей представления о го­сударственно-центристской модели мира.

Важнейшим, вытекающим из идеи суверенитета принципом меж­дународного права является принцип суверенного равенства государств. Он означает, что государства юридически равны независимо от территории, населения, военной, экономи­ческой мощи и т.д. Все они обладают одинаковыми правами. Данный принцип зафиксирован в статье п. 1 статьи 2 Устава ООН, где говорится: «Организация основана на принципе суверенного равенства ее чле­нов». А в Декларации о принципах международного права, касаю­щихся дружественных отношений и сотрудничества между государ­ствами (1970) в соответствии с Уставом ООН раскрывается содер­жание этого положения. Суверенитет лежит в основе и других принципов международного права - нерушимости границ, терри­ториальной целостности, невмешательства во внутренние дела.

Кроме названных, к принципам международного права отно­сятся также: принцип мирного разрешения международных спо­ров; принцип неприменения силы или угрозы силы; принцип со­трудничества и др. Все они зафиксированы в Уставе ООН, упомя­нутой Декларации 1970 г. и других международных документах. Возможные споры между государствами должны разрешаться пу­тем переговоров или юридических процедур. Согласно данным К. Холсти, в период с 1919 по 1986 г. было предпринято 168 попыток разрешить споры между государствами мирными сред­ствами. Более того, после завершения Первой мировой войны в ряде случаев межгосударственные конфликты и споры были ус­пешно разрешены.

Разрешение споров на мировой арене может происходить либо путем переговоров и посреднических процедур с участием или без участия третьей стороны, либо путем судебных процедур.

Международный Суд) былсоздан в 1945 г. как судебный орган ООН для разре­шения возникающих и между государствами споров. Его местонахождение - Гаага, Нидерланды. Он состоит из 15 судей, которые избираются Советом Безопасности и Генеральной Ассамб­леей ООН абсолютным большинством голосов на девять лет. Каж­дые три года состав судей обновляется на одну треть. Порядок избрания судей предусматривает преемственность. Они могут быть из любой страны, которая является членом ООН, при этом все пять посто­янных членов Совета Безопасности представлены судьями.

Совет Безопасности и Генеральная Ассамблея ООН могут зап­рашивать заключения Международного Суда, который приступает к рассмотрению спорных дел только при согласии на это государств – участников спора. Например, в 1992 г. был разрешен давний территориальный спор между Сальвадором и Гондурасом. Обе страны пытались решить этот вопрос, в том числе военными методами, а в 1986 г. обратились в Международный Суд, который и принял решения о принадлежности примерно двух третей спорной территории Гондурасу и одной трети - Саль­вадору. Территориальные же воды были разделены между этими двумя странами и Никарагуа.

Существует и ряд региональных международных судов. Один из них — Европейский Суд по правам человека при Совете Европы в Страсбурге. Он действует на основе Европейской конвенции о защите прав человека и основ­ных свобод, принятой в 1950 г., и рассматривает жалобы граждан стран-участниц в случае нарушения их прав.

Международный военный трибунал былсоздан после окончания Второй мировой войны как международный судебный орган по преследованию и на­казанию главных германских военных преступников. Судебный процесс над ними прошел в г. Нюрнберге (Германия) и получил название Нюрнбергского процесса. К ответ­ственности были привлечены Г. Геринг, В. Кейтель, Э. Кальтенбруннер и другие главные нацистские преступники. Из них 12 человек были приговорены к смертной казни, 7 человек -длительным срокам тюремного заключения.

Международный военный трибунал для Дальнего Востока был образован на основе переговоров между союзными правительства­ми в январе 1946 г. Он заседал в Токио с мая 1946 по ноябрь 1948 г. (Токийский процесс). В трибунале были представлены 11 государств, в том числе СССР, США, Великобритания, Франция.

В 1993 г. в соответствии с Резолюцией СБ ООН, в разгар войны в Боснии и Герцеговине, был учрежден Международный уголовный трибунал для бывшей Югославии в Гааге. В Резолюции выражалась уверен­ность, что судебное преследование тех, кто виновен в серьезных нарушениях международного гуманитарного права, поможет по­ложить конец насилию на этой территории, которое угрожает миру и международной безопасности. Однако в последние годы трибунал демонстрирует явный дефицит объективности и выраженную антисербскую направленность.

Одним из последних международных судебных институтов ста­л Международный уголовный суд, учрежденный по результатам конферен­ции ООН в Риме в 1998 г. и в задачи которого входит рассмотрение дел, связанных с геноцидом, нарушением прав человека и т.п. США не признали подсудность своих военнослужащих (как и любых граждан) этому суду.

Международное право регулирует также дипломатическую деятельность. Оно определяет функции дипло­матических представительств - посольств, миссий, которые яв­ляются расположенными за рубежом государственными органами внешних сно­шений. Согласно международным нормам, дипломаты, находясь в стра­не пребывания, пользуются дипломатическими привилегиями (ря­дом преимуществ и льгот) и иммунитетом (определенными изъя­тиями из-под юрисдикции страны пребывания). Это позволяет эффективно осуществлять деятельность без вмешательства со стороны государства, в котором они работают. Дипломатический иммунитет подразумевает, в частности, неприкосновенность служебных помещений представительств, жилищ, транспортных средств, а также лич­ную неприкосновенность. Дипломаты освобождаются от уплаты налогов и не могут быть подвергнуты аресту. В случае совершения преступ­ления дипломат обычно высылается домой или он может быть привлечен к уголовной ответственности, но только с согласия своей страны.

Иногда в ситуации резкого обострения межгосударственных отношений перечисленные нормы нарушаются. Одним из наиболее крупных нарушений дипломатического им­мунитета был захват в Тегеране американских дипломатов группой учащихся исламских школ в ноябре 1979 г. и содержание их более года в качестве заложников.

Важнейший международный документ, в котором определены принципы и правовые нормы, регулирующие дипломатические отношения между странами, — Венская конвенция о дипломатичес­ких сношениях 1961 г. В ней определены порядок установления дипломатических отношений и классы дипломатичес­ких представительств, содержатся нормы, связанные с объявле­нием дипломата персоной нон грата, т.е. нежелательным лицом в данной стране, и т.п. В Венской конвен­ции приведены также описания дипломатических привилегий и иммунитета.

В течение XX столетия международное сообщество большое внимание уделяло законам и обычаям войны, т.е. нормам международного права, которые устанавливают права и обязанности воюющих государств в отношении порядка начала вооруженных действий, гражданского населения, военнопленных и т. д. Их назначение состоит в том, чтобы избежать наиболее же­стоких действий во время вооруженных конфликтов, а так­же защитить мирное население. Здесь затрагиваются две большие группы вопросов. Первая связана с началом войны, вторая — с самим характером ее ведения, в том числе обращением с военнопленными, гражданским населением и т.п.

Довольно подробно правовые аспекты начала вооруженных действий и правил ведения войны рассматривались на Гаагских конференциях мира 1899 и 1907 гг. На них были приняты конвен­ции, касающиеся законов и обычаев войны.

После Первой мировой войны вопрос об использовании воору­женной силы становится особо актуальным. В статье 16 Устава Лиги Наций говорится: «Если Член Лиги Наций прибегает к войне, вопреки обязательствам, принятым в статьях 12, 13 или 15, то он… рассматривается как совершивший акт войны против всех других Членов Лиги. Последние обязуются немедленно порвать с ним все торговые и финансовые отношения, воспретить все сношения между своими гражданами и гражданами государства, нарушившего Устав».

Следующей важной попыткой предотвратить новую большую войну было заключение Пакта Бриана—Келлога. Весной 1927 г. министр иностранных дел Франции А. Бриан обра­тился к своему коллеге — государственному секретарю США Ф. Келлогу с предложением заключить двустороннее соглаше­ние, которое запрещало бы войну в качестве средства националь­ной политики. В ответ последовало предложение заключить дого­вор на многосторонней основе. После этого в 1928 г. представите­лями США, Франции, Великобритании, Германии, Италии, Бельгии, Канады, Австрии, Новой Зеландии, Южноафриканско­го Союза, Ирландии, Индии, Польши, Чехословакии и Японии и был в Париже подписан Пакт. Чуть позднее к нему присоеди­нился СССР, а к началу Второй мировой войны - более 60 госу­дарств. Пакт ставил вне закона развязывание войны, хотя и не подразумевал автоматических санкций в отношении агрессора. В то же время подписавшие его государства имели право на оборону. Инициаторы Пакта А. Бриан и Ф. Келлог были удос­тоены Нобелевской премии мира.

Упомянутые документы и договоренности не позво­лили предотвратить развязывание Второй мировой войны. Но по ее окончании вопрос о разработке мер, которые препятствовали бы агрессии, заявил о себе с новой силой. Это находит отражение и в принятых документах. И, прежде всего в Уставе ООН, где в пункте 3 статьи 2, говорится: «Все Члены Организации Объединенных Наций разрешают свои международные споры мирными средствами таким образом, чтобы не подвергать угрозе международной мир и безопас­ность и справедливость». Далее в пункте 4 данной статьи говорится о том, что все члены ООН «воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной не­прикосновенности, или политической независимости любого го­сударства, так и каким-либо другим образом».

В то же время статья 51 Устава ООН допускает право на самооборону. В ней сказано, что «настоящий Устав ни в коей мере не затрагивает неотъемлемого права на индивидуальную или коллективную самооборону, если произойдет вооруженное нападение на Члена Организации Объе­диненных Наций». А статья 39 предоставляет Совету Безопасности право определять существование любой угрозы миру, любого нару­шения мира или акта агрессии и дает рекомендации или решает, какие меры следует принять для поддержания или восстановления международного мира и безо­пасности. Однако если статья 41 предусматривает меры, не свя­занные с использованием вооруженных сил, то статья 42 Устава ООН наделяет Совет Безопасности ООН правом «предпринимать такие действия воздушными, морскими или сухопутными силами, какие окажут­ся необходимыми для поддержания или восстановления междуна­родного мира и безопасности».

Для развития правовой сферы, связанной с законами и обычаями войны, важное значение имели Женевские конвенции о защи­те жертв войны 1949 г. и дополнительные протоколы к ним 1977 г. Эти документы направлены на защиту раненых, больных, воен­нопленных, а также гражданского населения во время вооружен­ных конфликтов. Участниками их разработки и реализации стали более 150 государств.

Сегодня с особой остротой встает проблема, связанная с террористическими организациями, кото­рые могут располагаться и действовать на территории целого ряда государств, а также правом применения силы при борьбе с терро­ризмом. Сложности здесь возникают и в связи с тем, что целый ряд понятий очень сложно поддается определению. Прежде всего, это относится к терроризму. Как уже отмечалось, то, что одни характеризуют как терроризм, другие считают борьбой за свободу. Поэтому все по­пытки дать четкое определение терроризма, в том числе в рамках ООН, оказы­вались безуспешными. Неопределенность понятия ведет и к труд­ностям при разработке правовой базы для борьбы с этой угрозой.

Интересный вариант разрешения данной проблемы предлагает директор контртеррористического центра США Боаз Гарнор, полагая, что нормативный принцип, касающийся состоя­ния войны между двумя государствами, может быть перенесен на конфликт между государством и неправительственными организа­циями. Он предлагает два феномена — «партизанская война» и «терроризм», в зависимости от того, что именно выступает в качестве объекта нападения — военные силы в случае партизанской войны или гражданские объекты при террористических актах. Очевидно, что цели партизан — военные, в то время как террористы пред­намеренно атакует гражданское население. При таком различении,пишет Б. Гарнор, террористическая организация не сможет утвер­ждать, что представляет собой движение «борьбы за свободу», слу­жит национальному освобождению или какой-либо иной «высо­кой» цели. Несмотря на то, что декларируемое подается как «закон­ное», организация, которая делает «мишенью» гражданские цели, является террористической по самой своей сути.

В ходе исторического развития, усложнения международ­ного взаимодействия развивалось и международное право. Тем не менее, одной из важнейших проблем, по мнению ряда исследова­телей в области мировой политики, был и остается вопрос приме­нения правовых норм. В отличие от любого государства, где есть центральное правительство и правоохранительные органы, на мировой арене нет ни того, ни другого. По этой причине в Международном Суде рассматриваются в основном дела, имею­щие второстепенное для мирового сообщества значение. Упоминавшееся разреше­ние территориального спора между Сальвадором и Гондурасом было, скорее, исключением.

В международном праве отсутствуют также институты, кото­рые занимаются законотворчеством. Поэтому некоторые исследо­ватели говорят о том, что оно фактически фиксирует нормы, кото­рым и без того следуют государства. Например, Стенли Хоффманн в связи с этим заметил, что «правила поведения» в международном праве становятся «правилами для поведения», имея в виду отдельные государства.

И все же государства стараются следовать международным нор­мам, ожидая тех же действий от других. Так, во время Второй ми­ровой войны и СССР и Германия, обладавшие химическим оружием, не стали его применять и действо­вали в соответствии с Женевским Протоколом 1925 г., опасаясь ответных действий со стороны противника, а также других государств, подписавших данный Протокол.

Важным моментом является и международная репутация, кото­рая самым непосредственным образом влияет на включенность государства в международное сотрудничество. Существует ответствен­ность, закрепленная в международных договорах. Например, Устав ООН предусматривает ее за действия, связанные с нарушением меж­дународного мира и безопасности. В Декларации о принципах меж­дународного права, касающихся дружественных отношений и со­трудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, обращается внимание на то, что каждое государство обязано добро­совестно выполнять международные обязательства.

Важной проблемой является возможное противоречие между междуна­родным правом и национальным законодательством. Обычно принято исхо­дить из приоритета международного права. Так, согласно части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем установленные законом, то применяются правила международного договора. Однако принцип сувере­нитета позволяет ряду государств пренебрегать нормами международного права. Особенно в прошлом, когда, согласно Вестфальским договоренностям, было предусмот­рено божественное или священное право королей. В результате простые люди оказывались беззащитными перед воз­можным террором со стороны властных структур. Хотя и сегодня, при диктаторских режимах, граждане могут преследоваться за свои убеждения, а права человека нарушаться.

Поскольку международное право не регулирует внутреннее законодательство, то к такому государству могут применяться лишь политические и экономические меры воздействия, включая приня­тие резолюций ООН, осуждающих политический режим, который ограничивает права тех или иных групп (например, так было в случае режима апартеида в Южной Африке и т.п.), могут быть использованы и санкции. В связи с этим Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан в обращении 1999 г. к Генеральной Ассамблее ООН высказался за пересмотр понятия

суверенитета, а также национальных интересов, заявив, что в традиционном понима­нии они не позволяют избежать гуманитарных катастроф.

Права человека, принцип самоопределения народов и наций, с одной стороны, и сохранение суверенитета, принцип невмеша­тельства во внутренние дела, с другой — наиболее дискутируемые в настоящее время вопросы, выходящие за рамки правовых про­блем. Наиболее явно это проявилось в конфликте в Косове. Запад­ные страны исходили из требований соблюдения прав человека, а потому и необходимости гуманитарного вмешательства. При этом в качестве аргумента приводилась, в частности, ссылка на статью 55 Устава ООН, где говорится о содействии этой международ­ной организации «всеобщему уважению и соблюдению прав чело­века и основных свобод для всех, без различия расы, пола, языка и религии», а также статью 56, в которой сказано, что государ­ства - члены ООН «обязуются предпринимать совместные и само­стоятельные действия в сотрудничестве с Организацией для дос­тижения целей, указанных в статье 55». Защиту прав человека пред­полагает и Всеобщая декларация прав человека от декабря 1948 г.

В то же время, например, официальная российская позиция заключалась в необходимости соблюдения национального сувере­нитета и невмешательства во внутренние дела другого государства. Этот ключевой в международном праве принцип также содержится в Уставе ООН. Кроме того, аргументация строилась на том, что в противном слу­чае мы ступаем на крайний зыбкий путь, где грани между агресси­ей и гуманитарным вмешательством оказываются размытыми. Под предлогом последнего может совершиться и вторжение на терри­торию другого государства.

Спорным является и вопрос относительно степени возможно­го гуманитарного воздействия на другую страну. Одно дело - по­мощь медикаментами, продуктами питания в случае гуманитар­ной катастрофы, и совсем другое - введение вооруженных сил на территорию государства без его согласия.

Все эти вопросы пока остаются нерешенными, вызывая мно­гочисленные дискуссии специалистов по праву, международным отношениям, государственных деятелей и политиков.

Наконец, еще одна важная проблема. С момента подписания Вестфальского мира, государства были субъектами международного права. И это хорошо отражало реалии того времени. Но сегодня все более активно действуют на мировой арене другие акторы. Причем негосударственные, прежде всего ТНК, которые обладают огромными финансовыми средствами и полити­ческим влиянием. В связи с этим одна из точек зрения сводится к тому, что они должны быть наделены международной правосубъект­ностью. Противоположная позиция состоит в том, что делать это не следует. Ю. М. Колосов, например, аргументирует ее так. «Если при­знать субъектом международного права только то образование, ко­торое способно участвовать в межгосударственных отношениях, при­дется согласиться с тем, что никакая компания не обладает прису­щими государству качествами, а потому не способна участвовать в таких отношениях. Заключаемые между государствами и компаниями договоры - это не межгосударствен­ные соглашения, а гражданские сделки, которые относятся к сфе­ре гражданского (международного частного) права».

Эти и многие другие проблемы отнюдь не умаляют роль международного права в современном мире, но указывают на наиболее сложные и дискуссионные вопросы. Международ­ное право, как и любая другая сфера, развивается. Например, в конце XX столетия в связи с расширением взаимодействия между государствами в области культуры, образования, науки бурное развитие получило гуманитарное право. Европейская интеграция привела к формированию европейского права, в котором особое внимание уделяется вопросам его отношений с национальным правом государств—членов ЕС и с международным правом.

Дискуссионным остается вопрос по каким путям будет развиваться между­народное право, а главное - как реагировать на изменения, ко­торые сегодня претерпевает политическая структура мира? В. М. Ку­лагин пишет, что «если согласиться с наличием в нынешней поли­тике изменений качественного характера, то логично предположить и не менее радикальные изменения в своде правил, регулирующих поведение участников политического взаимодействия».

И в самом деле, в начале XXI в. становится сложно дей­ствовать в жестких рамках, в том числе и правовых, классической Вестфальской модели мира. Международное право остается важ­нейшим инструментом обеспечения стабильности и справедливости международных отношений. Поэтому все отчетливее вырисовывается необходимость принятия решений по целому комплексу вопросов, с тем чтобы, с одной стороны, сохранить все положительное в нем, наработанное в те­чение столетий, а с другой - учесть качественные изменения, появившиеся в политической структуре мира за последние десятилетия.

2. Моральные аспекты международных отношений Мораль в мировой политике подразумевает оценку тех или иных действий на мировой арене с точки зрения того, насколько это хорошо или плохо, правильно или неправильно, нравственно или безнравственно. Само понятие «мораль» происходит от латинского слова mores, означающего применение чего-либо на основе общепринятого - общих ценностей и традиций.

Перед политиками всегда возникали вопросы морали, но отве­ты на них давались различные. Так, в «Мелосском диалоге» Фукидида афиняне связывают мораль с силой - слабый должен принять то, что ему навязывает сильный. Этот постулат в дальней­шем был воспринят реалистической традицией в международных от­ношениях.

С моральными проблемами политики сталкиваются на каждом шагу и сегодня, начиная с продажи оружия и заканчивая органи­зацией помощи наиболее бедным странам. В последнем случае воз­никает вопрос: не окажется ли эта помощь в руках политической элиты, а наименее защищенные слои населения будут ее лишены, или - не будут ли подобные действия служить основой для разви­тия иждивенческих настроений?

Проблема морали довольно часто встречается в риторике по­литических и общественных деятелей. Нередко это имеет полити­ческую подоплеку. Например, обращение к моральным аспектам политики постоянно прослеживалось в эпоху холодной войны.

Если одним из отцов-основателей международного права при­нято считать Г. Гроция, то этические начала современной мировой политики во многом были заложены И. Кантом. Философ исходил из того, что участники социального взаимодействия (и государства в том числе) изначально, по самой своей природе, ориентированы на сотрудничество для получения взаимной выгоды. При этом они могут сотрудничать лишь, уважая интересы и намерения друг друга. В этом случае им нет необходимости создавать некие властные струк­туры, которые их принуждали бы работать по правилам. Этими иде­ями руководствовались первые исследователи и практики, принад­лежащие к школе политического идеализма. Представления И. Канта легли в основу идеи создания международных организаций. Пред­полагалось, что сотрудничество во имя общих целей будет закреп­ляться в последующем и такое поведение станет привычным.

Универсальны или обусловлены культурными особенностями моральные нормы? При ответе на этот вопрос существует два под­хода. Первый исходит из невозможности сформулировать общие для всего человечества моральные принципы. Этот подход к морали в мировой политике называется релятивистским. Как пишут П. Р. Виотти и М. В. Кауппи, моральные оценки тех или иных действий в этом случае могут быть даны только в контексте определенной культуры.

Представители данного направления отрицают существование универсальных морально-этических норм и правил. Они подчеркивают, что моральные принципы во многом обусловлены культурой и истори­ей. Например, широко принятые в настоящее время представления о том, что демократия - это хорошо, а дискриминация по национальному, гендерному и прочим признакам – плохо, стали действительно таковыми лишь в XX столетии. На их основе принимались многие решения. В то же время другие моральные прин­ципы еще не стали общепризнанными. Это касается, например, уничтожения биологических видов. Многие видят в уменьшении разнообразия живущих на Земле био­логических видов проблему экономическую (например, для фар­макологической промышленности), а не моральный ее аспект.

Противоположная позиция у тех, кто полагает, что существу­ют универсальные общечеловеческие нормы. К ним относятся, в частности, представители либеральной школы. Американскийисследователь Марк Р. Амстуц, говоря об универсаль­ности моральных норм в мировой политике, подчеркивает тот факт, что базовые представления едины для всех народов, и ссылается на категорический императив И. Канта: «Поступай только соглас­но такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время мо­жешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» и «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице и в лице всякого другого».

Веберовское различение «этики убеждений», основанной на вечных ценностях, и «этики ответственности», исходящей из важ­ности последствий политических действий, имеет непосредствен­ное отношение к вопросам морали в мировой политике. Если пред­ставители первого направления полагают, что цели и средства, используемые на международной арене, должны быть моральны­ми, то приверженцы второго подчеркивают лишь необходимость того, чтобы моральному критерию отвечал конечный результат. Например, Дж. Най исходит из того, что внешняя поли­тика, основанная на моральных принципах, должна учитывать цели, средства и результаты предпринимаемых шагов.

В рамках первого направления сложности возникают, когда последствия предпринятых на мировой арене с самыми доб­рыми намерениями действий оказываются аморальными. Сам М. Вебер предлагал смириться с тем, что могут использоваться не совсем чистые средства. Но и второй подход, ориентированный на оценку конечного результата, не является бесспорным. Последствия порой оказываются противоречивыми. Так, нередко эконо­мическая выгода от реализации того или иного проекта (напри­мер, строительства гидроэлектростанции) вступает в противоре­чие с вредом, наносимым природе. Найти ответ в разрешении дан­ной дилеммы весьма непросто. Даже когда эксперты приходят к согласию по фактической стороне дела, они нередко расходятся в моральных оценках проблемы.

Другим примером неоднозначности конечного результата, вы­зывающим дискуссии относительно моральных аспектов, может быть вопрос об использовании ядерного оружия с более точным наведением. Казалось бы, оно и рациональнее, поскольку позво­ляет сократить потери среди мирного населения. Однако при этом совокупный эффект (в том числе экологические, отдаленные по­следствия заражения территории радиацией и т.п.), а также сам факт применения ядерного оружия, который во многом снимает моральную ответственность за нанесение ответного удара, делают возможность его использования с моральной точки зрения крайне уязвимой.

М. Р. Амстуц выделяет три основные моральные традиции в международных отношениях и мировой политике:

Скептицизм в отношении морали связан с политическим реа­лизмом. Эта традиция, в отличие от цинизма, не отрицает наличия на мировой арене моральных принципов. Ее представители наста­ивают на том, что в мире не существует единых стандартов в отно­шении морали. Государства должны руководствоваться своими на­циональными интересами, действуя при этом из соображений праг­матизма и благоразумности, а политические деятели — исходить из принципа рациональности, просчитывая возможные послед­ствия своих шагов. Этой традиции придерживались, в частности, бывший государственный секретарь США Д. Ачисон, известный американский дипломат и исследователь Дж. Кеннан и др.

Космополитизм наиболее тесно связан с кантовской традицией. Он основывается на убеждении о существовании в мире единой универсальной морали. Причем роли морали в мировой политике придается большое значение. Одним из наиболее яркихпредстави­телей космополитической традиции был президент СШ А Вудро Вильсон. Сторонником этих взглядов был такжепрези­дент США Дж. Картер.

Для представителей этой традиции моральнымдолгом является борьба за права человека. В рамках этой традиции считается аморально защищать национальные интересы в ущерб правам че­ловека. Поэтому поддерживаются акты, связанные с гуманитар­ной интервенцией ради защиты прав человека.

Коммунитаризм, как и космополитизм, исходит из представ­лений о существовании таких единых моральных норм и тради­ций, как равенство, экономическое процветание и т. п. Полити­ческие деятели должны руководствоваться и национальными ин­тересами, и соображениями морали. Представители этой традиции подчеркивают сложность любой ситуации, складывающейся на мировой арене. Поэтому считают, что не существует простых и однозначных решений.

Проблемы морали в мировой политике особенно остро стоят в ситу­ации вооруженного конфликта. М. Николсон приво­дит пример так называемого морального парадокса. Он пишет, что убийство практически в любом обществе рассматривается как одно из тягчайших преступлений, часто карающееся смертной казнью, а убийство противника во время войны - как доблесть.

Моральные установки, основанные на отрицании любой войны, получили название пацифизма (лат.: pacificus - миротвор­ческий), а движения, исповедующие подобные взгляды - паци­фистских. Своими корнями он уходит в период раннего христиан­ства и отвергает использование любых насильственных методов. Пацифистских взглядов придерживались Мартин Лютер Кинг, Махатма Ганди и целый ряд других политических и общественных деятелей.

Во многом противоположны этим моральные принципы в от­ношении войны у тех, кто полагает, что любые вооруженные дей­ствия в интересах государства допустимы и поэтому могут быть оправданными. Они исходят из реалистических представлений о роли государства. Причем история знает немало случаев, когда давались указания об уничтожении целых населенных пунктов только на том основании, что там среди мирного населения могли быть во­оруженные противники.

Некое «срединное» положение между этими двумя точками зрения, как пишут Б. Рассеет, X. Старр и Д. Кинселла, занимают те, кто полагает, что примене­ние оружия является морально допустимым средством в политике. Они исходят из коммунитаризма и считают, что, во-первых, все зависит от причин использования оружия. Например, одно дело - самооборона, другое- завоевание. Во-вторых, важно, как ведется война: страдает ли мирное население, как обращаются с военно­пленными и т.п.

Литература: 18, 27, 40, 42, 43, 47, 50, 54, 63, 65, 69, 70

Контрольные вопросы:

1. В чем совпадают и в чем расходятся международное право и мораль?

2. Какова роль понятия «суверенитет» в международном праве?

3. Что такое «законы и обычаи войны», и какими международными документами они регулируются?

4. В чем состоит правовое регулирование деятельности дипломатических представительств за рубежом?

5. Каковы основные особенности космополитизма, коммунитаризма и скептицизма в области морали?

6. Какие моральные подходы существуют в отношении использования военной силы?

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: