 |
Нельсон, равнина Кентербери 15 глава
|
|
|
|
– Что? – переспросил дворецкий. – В самом деле, Мэри, даже ты должна знать, что индейцы живут в Северной Америке, а здесь…
– Девушка‑маори! – поправила себя Мэри, тыча пальцем в Кэт. – Миссис Ханзен, я как раз хотела вам рассказать, только что слышала на рынке… Говорят, она была у дикарей. И вы никогда не поверите, что рассказала о ней миссис Робинс!
Глава 2
Первая встреча между Кристофером Фенроем и Джейн Бейт прошла крайне неудачно. Все пошло не так с самого начала. Едва Джейн вошла в кабинет, Кристофер обнаружил, что она отнюдь не похожа на грациозную светловолосую фею, как представлялось ему в радужных мечтах. Он такого не ожидал. Джейн не могла быть точной копией Кэт, и Крис был твердо намерен не проявить разочарования. Но при виде пышной фигуры своей невесты, ее полного лица и густых каштановых волос Крис едва заставил себя улыбнуться ей.
Джейн и вовсе не стала утруждать себя любезностью. Она окинула его оценивающим взглядом, а когда Бейт попытался представить их друг другу, произошла катастрофа.
– Моя дочь Джейн… Виконт Кристофер Фенрой.
– Виконт? – Уголки поджатых губ Джейн насмешливо приподнялись. – Значит, вы скоро унаследуете графство в Англии?
Кристофер готов был сквозь землю провалиться. Ну почему он не объяснил все сразу? Джейн выросла среди англичан, конечно же, она знала, кому какой титул полагается. Молодой человек почувствовал, что вот‑вот покраснеет от стыда.
– Просто Фенрой, мисс Бейт, ваш отец неправильно понял…
Джейн улыбнулась плотно сжатыми губами.
– Это бывает, – заявила она. – И что мы будем теперь делать, мистер Фенрой? Вы принесли мне цветы?
Крис залился краской.
– Все произошло так неожиданно… – выдавил он.
|
|
|
Бейт позвал Джейн сразу же, как только Кэт ушла на кухню вслед за дворецким, но мужчины успели обсудить главное.
– Ладно, – сказала она. – Зато мне не придется звать служанку, чтобы она поставила букет в вазу. С другой стороны, подобная суета обычно помогает пережить первые неловкие минуты…
– Джейн! – с упреком в голосе произнес Бейт.
Но Джейн не обращала внимания на отца.
– Так что мы будем делать вместо этого, мистер Фенрой? – Крис не знал, куда деваться. – Поговорим о погоде? Она тут более солнечная, нежели в Кентербери, как вы, разумеется, знаете…
– Мисс Бейт… – Крис не мог найти слов для ответа, но понимал, к чему она клонит.
Джейн намекала на ферму, которую обещал ему Бейт. Бесчисленные гектары земли… Бейт приобрел на почти не заселенных землях у реки Ваймакарири небольшое королевство. Не хватало только четы владельцев.
– Да перестаньте же вы повторять мое имя, – усмехнулась Джейн. – Все равно скоро меня будут звать «миссис Фенрой». Или «леди Фенрой». Конечно, это не совсем верно, но кого это волнует? Скорее всего, у нас будет больше земли, чем у настоящего лорда. И тогда вы хотя бы станете сельским джентльменом.
– Джейн! – снова окликнул ее отец, на этот раз резче.
Кристофер пожалел, что отказался от предложенного Бейтом виски. Он не хотел черпать храбрость в стакане перед разговором с невестой, это показалось ему нечестным по отношению к девушке. Но теперь он полагал, что алкоголь ему не помешал бы. Ему необходимо было что‑то сказать, и, судя по всему, эта девушка предпочитала разговор начистоту.
– Да, я надеюсь, что могу считать себя джентльменом, – заявил он. – А вас, без сомнения, воспитывали как леди. Значит, мы оба понимаем, как устраиваются браки между джентльменами и леди, и мы наверняка сделаем все возможное, чтобы у нас вышло не хуже. В следующий раз я принесу вам цветы.
|
|
|
Джейн только рукой махнула:
– Ах, не трудитесь. Лучше скажите мне, чего ожидать. Что вы предложите мне, если я выйду за вас замуж, мистер сельский джентльмен Кристофер Фенрой?
Крис откашлялся. К чему этот вопрос? Может быть, она хочет узнать о нем побольше? Вряд ли она ждет, что он станет рассказывать о себе…
– Что ж… я молод, неглуп, трудолюбив… честен…
– Честен, виконт? – переспросила Джейн. Ее глаза сверкнули впервые с начала разговора, видимо, она постепенно входила во вкус. – Прошу вас, оставим эти банальности, отец не выбрал бы для меня ни глупца, ни лентяя. Но какой будет моя жизнь, мистер Фенрой? На вашей… нашей… ферме?
Кристофер облизнул губы. Кажется, он снова допустил ошибку. Что ж, по крайней мере, она дает ему возможность рассказать о своей мечте. Чуть расслабившись, он заговорил.
– Это будет довольно крупное предприятие, – начал он. – И не благодаря обширному земельному участку, а потому… Я считаю, что у этой страны огромный потенциал! Заселение еще только началось, в ближайшие годы будут прибывать все новые и новые люди. Не все они захотят заниматься сельским хозяйством. Появятся города, а те геологи и землемеры, с которыми я путешествовал последние несколько лет, уверены, что здесь есть полезные ископаемые. Уже сегодня китобойные станции и поселения, такие как Нельсон, нужно обеспечивать товарами. Так что уже есть рынки сбыта для зерна, картофеля, кукурузы… в общем, всего, что мы сможем посадить…
– Мы? – без энтузиазма повторила Джейн. – Вы ведь не думаете, что я стану ковыряться в земле?
– Конечно же нет… – поспешил заверить ее Крис. – Однако… Наверное, вы захотите разбить сад… сначала фруктовый, возможно… а потом и… – он попытался улыбнуться как можно очаровательнее, – розарий?
– Нет, – заявила Джейн. – Не хочу. Я не люблю ни овощи, ни розы и ничего о них не знаю. А как насчет вас, мистер Фенрой?
Крис растерялся.
– Разбираюсь ли я в… розах? – удивленно переспросил он. – Нет, скорее нет… но сельским хозяйством я занимался, я… – Он умолк.
По правде говоря, его познания в этой сфере не отличались глубиной. Хотя Фенрой‑старший подрабатывал на разных фермах – из‑за его неудач семья много путешествовала, – но единственным овощем, с которым Кристофер до сих пор имел дело, был кумара, сладкий картофель, весьма ценимый маори. Он выкапывал его вместе со своими приятелями маори, а затем запекал на костре, как и собственноручно пойманную в ручье рыбу. Если семья Фенрой задерживалась на одном месте дольше, чем на пару недель, его мать тоже сажала кумара. Его легко было выращивать, рос он практически везде – впрочем, большинство белых поселенцев еще не включили его в свой рацион.
|
|
|
– Опыт в земледелии и скотоводстве – что ж, я полагаю, это наименьшее требование, которое следует предъявлять к человеку, который хочет основать ферму, – с упреком произнесла Джейн. – А как насчет счетоводства, делопроизводства, найма и руководства рабочей силой… если это уж непременно должно быть большое хозяйство?
Кристофер закусил губу. О таких подробностях он пока еще не думал, равно как и об овощах и зерновых, которые будут расти на его земле.
– С этим я справлюсь, – ответил он, но прозвучали его слова не очень убедительно.
Джейн фыркнула.
– К счастью, в этих вещах хорошо разбираюсь я, – спокойно заявила она. – Так что голодать мы не будем.
– Мисс Джейн! – Кристофер решил предпринять еще одну попытку. Ведь может же он завести с этой женщиной светскую беседу о ничего не значащих вещах! – Я ни в коем случае не собираюсь заставлять вас прикладывать усилия к тому, чтобы обеспечить наше существование. Напротив, я от всего сердца хотел бы вскоре предложить вам ту жизнь, которой вы заслуживаете. Может быть, не в ближайшее время, но когда‑нибудь у нас будет большой дом, слуги… К югу от устья Ваймакарири уже сейчас растет город, и там мы сможем посещать культурные мероприятия…
– Не обязательно строить для меня оперу, – усмехнулась Джейн. – Ну да ладно, вы выложили карты на стол, я подумаю об этом. А теперь прошу меня извинить, меня ждет мать. Мы только что услышали о событиях на реке Вайрау, отец. Этот миссионер… как его там… Тейт… устраивает сегодня вечером поминки. Или сначала молитвенное собрание, ведь поминки пройдут более достойно, если полковник Уэйкфилд сумеет взять себя в руки. В любом случае мы должны в этом участвовать. Мистер Фенрой… приятно было с вами познакомиться… – Она стремительно вышла из комнаты.
|
|
|
Во время поминок Джейн Бейт не удостоила Кристофера даже взглядом. Однако несколько дней спустя он получил письмецо, в котором она требовала, чтобы он явился к Бейтам на чай. Разумеется, он принес цветы – и вновь едва не провалился сквозь землю от стыда, когда по зову мисс Бейт явилась Кэт, чтобы унести их и поставить в воду. С тех пор как девушка ушла вслед за дворецким, он ее больше не видел, судя по всему, ее приняли в дом Бейтов. Как бы то ни было, теперь на ней было другое платье – наряд служанки, и она только искоса посмотрела на Криса. Казалось, она хотела поздороваться, но затем все же промолчала. Не знала, что сказать? Как к нему обратиться? Или слугам было запрещено разговаривать с гостями хозяев?
Кристофер всячески страдал, пока за чаем шла светская беседа: миссис Бейт расспрашивала о его семье, работе, планах, а Джейн только слушала. Возможно, она предавалась собственным размышлениям… И только когда Крис стал прощаться, она снова обратилась к нему.
– Следующий этап – это, наверное, совместный поход в церковь, – заявила она. – Мы лютеране или сторонники реформатской церкви – как моему отцу удобно, так и бывает. Вы посещаете епископальную церковь[44], я полагаю. Так что пойдем туда. Другой здесь все равно нет. Ах да, в соответствии с правилами ухаживания вы должны пригласить меня на пикник. И покатать на лодке по озеру, что‑то в этом духе. При этом я должна хихикать. Или уже потом. Или до того… ну, я разберусь.
Крис натянуто улыбался, пока Джейн говорила все это с непроницаемым лицом.
– Значит, вы все же сделали выбор в мою пользу, мисс Джейн? – радостно поинтересовался он.
– В пользу вашего имени, мистер Фенрой, – ответила она. – Ведь дело‑то было, кажется, в нем…
После этой незабываемой помолвки Крис время от времени выходил с Джейн в свет. Он появился с ней не только на поминальной церемонии в честь жертв резни на равнине Вайрау, но и на общинных праздниках в церкви. Других поводов для встреч было немного, и его это только радовало. Он возблагодарил Небо, когда через несколько недель после случая на реке Вайрау – который правительство называло беспорядками или происшествием – Таккетт вызвал его на Северный остров. На Южном острове переговоры с маори зашли в тупик, как и предполагал Спейн. Однако с тех пор, как в 1840 году бывший губернатор Уильям Хобсон и присланный из Великобритании посредник Джеймс Басби заключили с племенами Северного острова договор Вайтанги, в котором были закреплены права и обязанности маори и пакеха под суверенитетом британской короны, поселения там быстро развивались и землемеры требовались во всех концах острова.
|
|
|
Крис с удовольствием отправился туда и был приятно удивлен, когда узнал, что теперь вместе с Таккеттом работает и Карл Йенш. Разговаривать им стало намного проще. Карл с каждым днем все лучше говорил по‑английски, молодой человек проявил исключительный талант к расчетам и легко усваивал методики, которыми пользовались географы. Фредерик Таккетт говорил о нем с величайшим уважением, а для Криса он вскоре стал другом. У лагерного костра или в пабах они рассказывали друг другу о своей жизни, делились мечтами и желаниями. Карл много говорил об Иде, в то время как Крис почти не упоминал о Джейн. Но Карл все равно расспрашивал о ней, поскольку хорошо запомнил девушку.
– А будешь ли ты с ней счастлив? – наконец высказал он те сомнения, которые терзали и Фенроя. – У нее такой тяжелый характер…
– Она умна, – ответил Крис.
В этом он был уверен. Если Джейн снисходила до того, чтобы отпустить какое‑то замечание, то обычно оно было очень остроумным. Впрочем, и колким тоже.
– И все равно… ты ее не любишь! – констатировал Карл. – И она тебя тоже не любит… По крайней мере, не похоже на то, может быть, я ошибаюсь.
Крис с горечью рассмеялся.
– Если и да, то у нее очень своеобразная манера это демонстрировать. – Он ушел от ответа. – Но любовь… Нужно просто подождать… Может быть, позже… со временем…
Карл возвел глаза к потолку:
– Если ты сейчас скажешь, что такова воля Божья и судьба, что все предначертано, и вообще, она – твой единственный шанс попасть в рай, то можешь сразу идти под крыло к Ланге и Брандманнам. Серьезно, когда ты говоришь о Джейн Бейт, я слышу, как Ида говорит об Оттфриде. Впрочем, ты получишь свою ферму, исполнится твое самое заветное желание. Ида же… она даже не признается себе в своих желаниях…
Ида уже несколько недель жила у Партриджей, и ей некогда было задумываться о собственных желаниях. Дом был уютным, намного более комфортным, нежели их дом в Рабен‑Штейнфельде, где всем приходилось рубить дрова для открытых каминов и носить их в дом: вся семья в холодном Мекленбурге спала в одной‑единственной отапливаемой комнате. Здесь, в Нельсоне, зимы были намного мягче, и дом Партриджей обогревался изразцовыми печами, которые топили из одного центрального очага. Мортимер Партридж делал это сам или в крайнем случае с помощью Антона. Девочки временами помогали миссис Партридж по хозяйству и иногда, и с большим удовольствием, в магазине.
Особенно понравилась работа продавщицы Элсбет. Она весело щебетала с посетительницами и тайком флиртовала с молодыми людьми, когда была уверена в том, что отца нет дома. Ида вела себя более сдержанно, но она тоже продолжала учить английский, ей нравилось вести с миссис Партридж беседы о Боге и мироздании. Если бы она могла принимать решения, это продолжалось бы и дальше. Однако мировоззрение и ожидания переселенцев с «Санкт‑Паули» находились в постоянном конфликте с мировоззрением обитателей Нельсона и их бытом, что омрачало ее жизнь и заставляло пускаться на хитрости.
Якоб Ланге, Петер Брандманн и главы других мекленбургских семей, как и прежде, даже не пытались приспособиться к жизни в Нельсоне. Они отказывались учить английский язык, хотя со временем стали разрешать это своим сыновьям. Однако дочерям они строго‑настрого запрещали общаться с хозяевами больше необходимого.
– Женщины должны сидеть дома и хранить традиции! – с раздражением заявил Ланге своей дочери, в очередной раз застав Элсбет в магазине. – Если вы будете приспосабливаться, традиции размоются, все уже не будет так, как прежде. Еще, чего доброго, забудете молитвы предков и их песни. То, что происходит здесь, – просто неприятная пауза, которая должна была давным‑давно закончиться. Как только мы получим свою землю, все изменится. Вы заведете собственное хозяйство, выйдете замуж за добрых христиан, у вас будет полно дел в своих огородах, на полях и в кухнях. И для этого вам не нужны чужие языки!
Он с удовольствием отдал бы Иду и Элсбет под крыло госпожи Брандманн, которая полностью отгородилась от принимающей семьи, распевая со своими детьми немецкие песни и читая немецкие молитвы. Впрочем, Брандманны жили в довольно стесненных обстоятельствах, и семья Макдафф была не в восторге от той шумной деятельности, которую развивала временами госпожа Брандманн. Нельзя было ожидать, что они согласятся часто принимать еще двух гостей.
Поэтому отец Иды очень надеялся на то, что в скором времени им выделят землю, однако дело затягивалось, и возмущение переселенцев все росло. После стычки на реке Вайрау они рассчитывали, что ситуация разрешится очень быстро: маори следовало наказать и прогнать со спорных земель. Однако сидевший в Окленде губернатор, которого представлял здесь советник Спейн, считал совершенно иначе, и Ланге с Брандманном его не понимали. В конце концов они отправились покупать рыболовные принадлежности в магазине, владелец которого говорил по‑немецки, и, воспользовавшись случаем, расспросили его, как он представляет себе ситуацию. Тот с удовольствием поделился своими соображениями:
– Нет, от карательной экспедиции толку не будет, в этом Спейн совершенно прав. Это только разозлит вождей. Я ведь уже говорил вам, в большинстве случаев с этими ребятами можно договориться. В том числе насчет материальной компенсации за убийство. Между собой они улаживают это точно так же, у них есть обычай под названием уту …
– Вергельд, – подсказал ему Брандманн старогерманское слово.
Хозяин магазина пожал плечами.
– Как бы там ни было, речь идет о том, чтобы потребовать равнину Вайрау в качестве компенсации за смерть Уэйкфилда и его людей. Но почему‑то они никак не могут прийти к соглашению. Спейн считает, что первыми должны извиняться пакеха, младший Уэйкфилд жаждет крови, а губернатор пока что не торопится, поскольку в данный момент договариваться не с кем. Говорят, вождь Те Раупараха отправился на Северный остров, вероятнее всего – чтобы заручиться сторонниками. И если губернатор сейчас пошлет карательную экспедицию к нгати тоа, вспыхнет настоящий пожар. Могут подняться восстания. Этого никто не хочет. Поэтому пока что не надейтесь на землю. Равнину Вайрау вы не получите никогда. Лучше потеребите Уэйкфилда и Бейта! Они столько земли у маори оттяпали, должно найтись что‑то и для вас!
Брандманн и Ланге поворчали, но к совету прислушались и с тех пор посещали магистрат как минимум раз в неделю. Вскоре Уэйкфилд стал передавать им через секретарей, что его нет на месте, поскольку разговор у них обычно выходил тяжелый. Если Бейта не оказывалось в конторе, а такое случалось часто – он тоже словно бы растворялся в воздухе, как только немцы приходили чего‑то требовать, – в роли переводчика выступал Оттфрид. Молодой человек учил английский язык, для чего каждый вечер покидал дом. Когда он возвращался, от него, к ужасу отца, пахло пивом, а порой и виски. Похоже, он изучал новый язык в основном в пабах. Оттфрид давно перестал подчиняться отцу и отказывался читать молитвы и каяться после подобных эскапад. После экспедиции в Вайрау он стал вести себя дерзко, и, по мнению Якоба Ланге и Петера Брандманна, с этим тоже нужно было срочно что‑то делать!
Никто даже предположить не мог, что именно добродушный Мортимер Партридж в корне изменит судьбу немецких переселенцев.
– Сегодня приходили миссионеры, – рассказывал Партридж за совместным ужином, после того как Ланге прочел свои молитвы. – Немцы с Маутера. Кто‑нибудь может перевести мои слова для мистера Ланге?
Он посмотрел на Иду, которая, как он знал, говорила по‑английски лучше всех, но девушка только сжала губы. Она знала, что отец скорее отругает ее, чем похвалит, если она выполнит просьбу хозяина дома. Элсбет шепнула, что такие простые слова мог понять и Антон. Ида кивнула ему, умоляя взять эту задачу на себя.
Якоб Ланге внимательно выслушал то, что сказал его сын. Пасторы Волерс и Хайне, которые тоже приехали в Новую Зеландию на «Санкт‑Паули», вместе с пастором Рименшнайдером взяли на себя руководство миссионерской станцией в долине Маутера, расположенной примерно в двадцати милях от Нельсона. Временами они приезжали сюда за провиантом и справлялись о том, как поживают немецкие переселенцы.
– Они были бы рады, если бы вы зашли к ним, – закончил мистер Партридж.
– Старолютеранская миссионерская станция? – взволнованно переспросил Ланге. – О которой рассказывал Бейт еще в Мекленбурге? Я уже начал думать, что это была ложь.
Эти фразы оказались не под силу Антону, но Элсбет с удовольствием перевела их на английский, при этом хитро поглядывая на отца, который на этот раз даже забыл ее отругать.
– Нет, нет, – ответил Партридж. – Миссия существует уже давно, пасторы на ней сменяют друг друга. Это всегда немецкие миссионеры – их то двое, то трое. Хотя я не понимаю, кому они несут свою миссию, маори в долине Маутера не живут. Там слишком часто случаются наводнения. Наверное, преподобным хватает друг друга…
Ида подумала, что, скорее всего, эта миссия была основана в те времена, когда старолютеран еще преследовали на родине. Вполне возможно, что ее основатели бежали сюда из Германии и действительно не собирались заниматься здесь миссионерской деятельностью, а просто хотели спокойно жить в своей вере.
– То есть это духовники без общины? – уточнил Ланге.
Партридж пожал плечами.
– Если они не проповедуют ветам и киви, – пошутил он.
Элсбет не стала переводить его слова, которые могли рассердить отца. Они уже знали, что вета – это огромные насекомые, похожие на саранчу, а киви – слепые ночные птицы, которые днем зарываются в землю.
– И как туда попасть? – спросил Ланге.
На следующее же утро Брандманн, Ланге, двое других старейшин общины и страдающий от похмелья Оттфрид, взяв в аренду лодку, отправились в долину Маутера, расположенную к западу от Нельсона. По воде туда добраться было легко, и мужчины в тот же вечер вернулись в Нельсон, все в приподнятом настроении.
– Мы переезжаем! – объявил Ланге своей семье и Партриджам за ужином. – Антон, вырази нашим хозяевам искреннюю благодарность за гостеприимство, которое они столь долго оказывали нам. Наконец‑то у нас появилась возможность жить общиной! Пастор Волерс, пастор Хайне и пастор Рименшнайдер дадут нам землю за миссионерской станцией. Мы сможем обустроиться там и будем жить среди своих. Снова будем слушать мессу, ходить на молитвенные собрания, как положено…
В Нельсоне это оказалось не так‑то просто, поскольку англикане не хотели предоставлять для таких целей свою церковь, к тому же старолютеране все равно отвергли бы подобное предложение. Поэтому община с «Санкт‑Паули» время от времени собиралась под открытым небом, причем люди сетовали на то, что в дождливую погоду мало кто приходит.
– Пасторы с удовольствием возглавят общину. Как мы раньше до этого не додумались? А какая там земля! Долина реки… как она там называется? Пейзажи просто райские! Сплошь равнины, наверняка пригодные для сельского хозяйства. Фермер Фрисманн в полном восторге. Тут и там растут негустые рощи, все это окружено покрытыми лесом холмами…
– Но река Маутер часто выходит из берегов, – предупредил Мортимер Партридж, когда Антон передал ему восторги отца в нескольких словах: «River, good land» [45]. – Смотрите, не промочите ноги.
Антон не стал переводить его замечание.
– В любом случае завтра мы пойдем к Уэйкфилду! – с воодушевлением сообщил Якоб Ланге. – Вот он удивится: небось, никогда не думал, что мы сами сумеем найти решение! Разумеется, так просто мы их в покое не оставим. Пока мы лишь построим временные дома рядом с миссионерской станцией. Но мы еще заложим деревню на своей собственной земле!
Антон кивнул, а Ида с Элсбет с несчастным видом переглянулись. Им не очень‑то и хотелось переезжать из просторной и уютной комнаты Партриджей во временную хижину.
Ланге и Брандманн на следующий же день созвали всех мужчин на собрание и затем явились в магистрат с делегацией из пяти человек, переселенцев с «Санкт‑Паули». Полковник Уильям Уэйкфилд принял немцев, как обычно, с неохотой. Но пока Ланге и Брандманн рассказывали о Маутере, он начал проявлять заинтересованность. Наконец он попросил мужчин подождать, вызвал Бейта, посовещался с ним, после чего снова пригласил делегацию к себе.
– Что ж, если вам так нравится там, на Маутере… – говорил Уэйкфилд, а Бейт переводил, – то мы можем сделать вам окончательное предложение. Мы выделим вам землю у реки.
Глава 3
– Мы наконец‑то получим свою землю? В долине Маутера, рядом с миссионерской станцией?
Брандманн сообщил о предложении Уэйкфилда поселенцам, и теперь все, кто собрался в сарае, предоставленном одним фермером по просьбе Бейта, заговорили наперебой. Два дня не переставая шел дождь.
– Но это ведь далеко, верно?
– Там нет дикарей?
– А земля хорошая?
– Почему до сих пор там никто не поселился?
Брандманну пришлось несколько раз призвать их к спокойствию, прежде чем он смог ответить на вопросы.
– Конечно же, это далековато от Нельсона, – рассказывал он. – Возможно, именно по этой причине никому не приходило в голову предложить нам эту землю, поскольку изначально нам обещали участки в непосредственной близости от города…
– А равнина Вайрау? – прошептала Ида на ухо Оттфриду, вместе с которым пришла на собрание. – Это ведь тоже добрых двадцать миль отсюда…
Оттфрид не удостоил ее ответом. Девушка заметила, что от него пахнет пивом.
– Но туда не так трудно добраться, – продолжал его отец. – По реке от Нельсона прямо‑таки рукой подать. Мы съездили туда и обратно за один день.
– Кроме того, нам совершенно незачем селиться так близко к нашим… хм… английским друзьям, – добавил Ланге. – Если вспомнить о том, какой урон был нанесен нашим традициям всего за несколько недель… Чем ближе мы друг к другу, тем быстрее возникает отчуждение. Нет, с этой точки зрения… Как называется эта долина? Для начала мы дадим ей хорошее немецкое название! Она просто идеальна для нашего поселения. Там есть отличные пахотные земли, пастбища и роща у реки, а дальше – лес на холмах, то есть древесины нам хватит.
– Сразу же начнем строить церковь! – обрадовался Брандманн, который увидел свой шанс заработать. Наконец‑то пригодится его плотницкое мастерство.
– И никаких поселений дикарей – ни поблизости, ни вдалеке! – воскликнул Оттфрид. Похоже, это было для него важнее всего. Судя по всему, экспедиции в долину Вайрау ему вполне хватило. – Миссионеры заверили нас в этом, туземцы продали землю и ушли.
Но тут его перебил голос, донесшийся от двери:
– Маори не пришлось уходить из долины Маутера, они там никогда и не жили!
Члены общины с удивлением обернулись к говорившему. И Иде показалось, что у нее остановилось сердце. У входа в сарай стоял Карл Йенш, одетый в зюйдвестку[46]и длинный вощеный плащ, но тем не менее мокрый как мышь из‑за проливного дождя.
– И неспроста, – добавил он, снимая шляпу и стряхивая с нее воду.
Ида нашла, что он выглядит хорошо: уже не такой худощавый, как в Рабен‑Штейнфельде. Его кудрявые волосы отросли, и выглядел он самоуверенно.
– Земля на реке Маутер – это на самом деле болото, – продолжал Карл. Люди, особенно поселенцы из тех мекленбургских общин, где он не работал поденщиком, охотно расступились перед ним, когда он сделал еще шаг. – Это значит, что ее затапливает всякий раз, когда наступает половодье, – а это случается регулярно, и зимой, и летом. Реку питают воды с гор, а там дожди идут достаточно часто. Поэтому я не советовал бы вам строить поселение в долине Маутера. Мистер Спейн считает, что эти земли непригодны для жизни.
– Кто это такой? – спросил один из переселенцев, обращаясь к Ланге и Брандманну, которые смотрели на Карла, злобно сверкая глазами.
– Что ты здесь забыл? – прорычал Брандманн.
Карл пожал плечами:
– Как я уже сказал, я хочу предупредить вас всех. Мистер Таккетт пришел в ярость, узнав, что вам хотят всучить эту землю. Мы услышали об этом только сегодня днем, когда приехали в город, и опасались, что вы уже дали окончательное согласие. Как только я выяснил, что ваше собрание состоится сегодня, то сразу же отправился к вам.
– Наше собрание, как ты совершенно правильно заметил, – процедил сквозь зубы Ланге. – Еще раз повторю вопрос: что ты здесь забыл?
– Я ведь уже объяснил… – Карл смотрел на него с недоумением, не веря, что этот человек его не понял. Но затем он взял себя в руки. – Кстати, я тоже родом из Рабен‑Штейнфельда, как и вы. Я, как и вы, приехал сюда на судне «Санкт‑Паули», и моя семья всегда была членом общины.
– Безземельный лодырь! – проворчал Ланге.
– Поденщик, – поправил его Карл, пытаясь сохранять спокойствие. – Это не одно и то же. Впрочем, я ведь теперь и не поденщик. Вот уже почти два месяца я работаю на мистера Фредерика Таккетта, главного землемера Новой Зеландии, и получаю жалование у губернатора Окленда, не у Новозеландской компании. Мистер Таккетт не заинтересован в том, чтобы продавать вам негодную землю, – в отличие от полковника Уэйкфилда и мистера Бейта. Поэтому лучше послушайте меня.
– Иными словами, этот молодой человек не получит надел? – спросил человек, который был родом не из Рабен‑Штейнфельда.
Карл вздохнул и теперь обратился непосредственно к мужчинам из других общин:
– Нет, я приехал как свободный иммигрант. На «Санкт‑Паули», как я уже сказал, возможно, вы меня помните. Я делил каюту вместе с сыном господина Брандманна Оттфридом. Оттфрид! Может быть, ты что‑нибудь скажешь? Ты ведь наверняка хочешь построить своей жене надежный дом.
Карл нашел Оттфрида в толпе и переглянулся с Идой. Девушка казалась встревоженной. Она понимала, о чем идет речь. Оттфрид же, напротив, сохранял спокойствие.
– Я согласен с мнением общины, – заявил он. – Как решат старейшины, так и будет. А ты… тебе я верить не обязан. Твоими устами всегда говорит лишь зависть.
Карл схватился за голову. В некотором роде Оттфрид был прав, он ужасно завидовал ему. Но не из‑за куска земли на реке Маутер! Карл ни за что не променял бы свою теперешнюю работу на надел самой хорошей земли. Он уверенно шел к тому, чтобы стать уважаемым и хорошо оплачиваемым землемером. А осесть на месте он согласился бы разве что только ради Иды.
– Я имею право говорить здесь! – предпринял еще одну попытку Карл. – Как член церковной общины. Вы не можете запретить мне это, моя семья была бедной, но весьма почтенной. Итак, повторю снова: не принимайте предложение Уэйкфилда! Подождите, пока найдут хорошую землю для поселения! В конце концов, это только вопрос времени.
|
|
|
