Нельсон, равнина Кентербери 23 глава

– Пойдем. Нам нужно высохнуть, здесь оставаться нельзя.

Кэт на миг задумалась, не растопить ли печь в этом доме. На улице было влажно, поднялся туман, а она устала до смерти. А еще нужно идти добрых полмили до миссионерской станции – это казалось ей неразрешимой задачей. Взглянув на влажные поленья и стоящие по всему дому лужи, она решила ничего не делать. Одежда промокла, им ни за что не согреться. Кроме того, на душе тяжким грузом лежала тревога за животных. Об Охотнике можно было не беспокоиться, он так просто не потеряется. Но что насчет лошадей? И Берты?

– Наверное, мы сможем подоить корову, – принялась рассуждать вслух Ида, когда женщины тащились по грязной дороге к миссионерской станции. Идти по ней было практически невозможно, кроме того, колеса тележек оставили в ней глубокие борозды, в которые девушки постоянно проваливались в темноте. – Тогда у нас будет хотя бы теплое молоко.

– Надеюсь, нам не придется кормить еще и корову, – проворчала Кэт.

Когда они наконец добрались до расположенных за станцией загонов, опасения ее оправдались. В миссионерском доме никого не было, пасторы наверняка ушли на молитвенное собрание в церковь. Но в окно они видели, что в камине весело потрескивает огонь. Духовники вернутся в тепло…

А Иду и Кэт встретило недовольное мычание обеих коров – Берту не покормили, не подоили, зато привели компанию. Ида узнала Эмму, корову, за которой ухаживали ее соседи. Судя по всему, Эльфрида Буше или ее муж отвели животное в безопасное место, а затем ринулись на битву со стихиями, пытаясь спасти свой дом.

– Их действительно не кормили. – Ида вздохнула, с недовольным видом схватила вилы и насыпала животным сена в загон, несмотря на всю свою усталость. Охотник снова радостно запрыгал вокруг нее, он ждал хозяйку рядом с лошадьми. – А ведь Оттфрид и другие мужчины приходили сюда. И миссионеры были весь день неподалеку.

– Одни пьют виски, а другие молятся, – разозлилась Кэт, которая кормила голодных лошадей. – Конечно же, это намного важнее! И где, интересно, третья корова?

Ида, которая уже вылила из одного из ведер воду и принялась доить Берту, пожала плечами.

– Была у Шибов, – ответила она, а затем подняла на Кэт испуганный взгляд. – О господи, нет… рухнувший дом! Надеюсь, они выпустили несчастное животное, прежде чем бросили его!

Кэт резко выдохнула:

– Если да, то корова завтра где‑нибудь найдется. А если нет…

– Тогда она утонула, – с горечью в голосе произнесла Ида. – Или погибла под обломками. Большое спасибо, милостивый Господи!

И она резким движением убрала с лица слипшиеся пряди волос. Глаза у Иды ввалились, она выглядела изможденной и обессилевшей. Кэт была уверена, что сама выглядит не лучше. Им нужно было как можно скорее найти сухое и теплое место.

– Думаю, нам будет достаточно этого молока. – Кэт махнула рукой в сторону полного ведра. Ида только что взяла второе. – Пойдем, нам пора идти!

Но Ида печально покачала головой.

– Если мы не выдоим коров досуха, у них начнется воспаление вымени, – вздохнув, ответила она. – А последнее, что нам сейчас нужно, это больной скот.

Когда женщины наконец добрались до хижины молодых Брандманнов и, вздохнув с облегчением, закрыли за собой дверь, было уже темно, хоть глаз выколи. Холодная, но хотя бы сухая комната показалась им просто раем. Особенно обрадовались они, когда нашли спички и свечу, в отблесках пламени которой увидели охапку дров рядом с камином.

– Мы же сможем легко разжечь его! – возликовала Ида. – И тогда мы согреемся. Ох, жду не дождусь, когда можно будет снять с себя мокрую одежду!

И действительно, потрескивающие в камине поленья быстро наполнили маленькую комнату теплом. Хижину продувал сквозняк, приходилось постоянно подкладывать дрова, чтобы удержать тепло, но сейчас Кэт и Иде было все равно. Они, смеясь, стаскивали с себя одежду, сидя у огня. Даже Ида позабыла о своей стыдливости. Обычно ей казалось неприличным раздеваться перед другими женщинами. Кэт ничего подобного не испытывала, она часто купалась вместе с другими девушками маори. Впрочем, немногие из них были так хорошо сложены, как Ида. Молодая женщина была немного худощава, но грудь у нее была полной и упругой, а бедра стройными. Длинные темные волосы обрамляли ее осунувшееся, но очень благородное лицо в форме сердечка… Мужчины должны с ума сходить по такой женщине. Ида могла найти себе мужа получше, чем грубый Оттфрид, то слишком набожный, то слишком коварный.

Заметив взгляд Кэт, Ида покраснела и быстро надела платье, которое взяла на смену: воскресное, в котором выходила замуж. Вообще‑то в будний день оно должно было висеть в шкафу, но Ида решила все же надеть его. Она очень замерзла, а ее повседневное платье вряд ли высохнет за ночь, даже если его повесить у огня. Кэт, у которой не было сменного платья, завернулась в холст. Ида сказала ей, что в длинной развевающейся одежде она похожа на ангела.

– Но этот ангел умеет постоять за себя!

Кэт рассмеялась. Она нарезала ножом хлеб, разделила твердые, как доска, кусочки сушеного мяса так, чтобы их можно было положить в рот. Ида, которая все еще дрожала от холода, уже забралась под одеяла, с помощью которых устроила весьма уютное ложе на старой кровати, которая, к счастью, еще стояла в доме.

– У ангелов обычно бывают огненные мечи, – заявила Ида, натягивая одеяло до подбородка, – таким ты могла бы зажарить это мясо. Тогда, возможно, оно стало бы вкусным. Принесешь мне его, ангел? Я не смогу подняться еще раз…

Кэт ничего не имела против ужина в постели. Все равно в хижине не было ни вилок, ни тарелок. Она просто положила кусочки мяса на хлеб и отнесла все это в постель. Затем она налила молоко в стакан, который нашла с помощью Иды. Тот, еще липкий от виски, был спрятан за расшатавшейся доской в стене хижины.

– Оттфрид, наверное, забыл о нем, не то взял бы его с собой, – сказала Кэт, промывая стакан. Она еще раньше принесла воды, чтобы кое‑как прополоскать подолы платьев. – Но почему он спрятал стакан? Он раньше пил тайком?

Ида кивнула:

– Раньше он больше боялся старейшин общины. Такого, как сейчас… чтобы все молодые люди под каким‑то предлогом собирались по вечерам и пили виски, по будням и до поздней ночи, – такого в Рабен‑Штейнфельде не было. Но здесь… все будет иначе, хотя мой отец и остальные старейшины не хотят этого понимать. А Оттфрид… Я не знаю, что с ним происходит. Раньше он не был столь… злобным. Я думала, он станет таким, как его отец: строгим, но справедливым. Богобоязненным. Теперь же он просто не слушает старейшин. Я уверена, что совет общины знает, чем ребята занимаются здесь, когда говорят, что сносят дома. Не может ведь быть такого, чтобы снос домов, которые собрали за неделю, занял несколько недель. Но старейшины молчат, чтобы они не убежали наниматься на строительство дорог.

– И им нужен Оттфрид, – добавила Кэт. – Он ведь единственный здесь, кто хоть немного говорит по‑английски, верно? Поэтому они зависят от него, он делает все закупки и прочее. Они не хотят злить его.

Ида закусила губу.

– Я знаю, – прошептала она. – И ему это нравится. Оттфрид отсюда точно никогда не уйдет!

Она отвернулась, и Кэт увидела, что у нее вздрагивают плечи, что она снова плачет. Ида могла сомневаться в своей вере, но от своей общины она никуда не могла деться. Для Кэт же все обстояло иначе. Она подумывала о том, чтобы вскоре уйти из деревни. Ида нравилась ей, но еще одно наводнение переживать она не собиралась. Однако об этом можно будет поразмыслить завтра, сейчас же нужно было поспать. Прижавшись к Иде, которая плакала, пока не уснула, Кэт закрыла глаза.

 

Глава 4

 

Проснулись Ида и Кэт от лая Охотника. Вечером, попив молока и съев кусочек сушеного мяса, собака вытянулась у камина. Теперь же пса встревожило движение у двери.

Ида застонала и зашевелилась, а Кэт, как обычно, встрепенулась при первых звуках лая. В хлеву Брандманнов она всегда оставалась настороже, ожидая, что хозяин дома попытается напасть на нее. Однако в эту ночь Охотник пробудил ее от крепкого сна. Ей потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы открыть глаза и сообразить, что происходит. Как оказалось, слишком много времени.

Грязная брань и звук удара, за которым последовал визг собаки, разбудили ее окончательно. Девушка в ужасе посмотрела на фигуру, стоящую рядом с постелью, а затем на ухмыляющееся лицо Оттфрида, освещенное фонарем, с помощью которого он нашел путь в старую хижину. Ида попыталась сесть, растерянная, как и ее подруга.

– Смотри‑ка, одна в свадебном платье, вторая – полуголая. Это мне нравится! – рассмеялся Оттфрид, обдав женщин перегаром.

Кэт не знала, что ей делать: то ли подтянуть край холста повыше, чтобы спрятать грудь, то ли браться за нож. И вдруг девушка замерла, осознав, что пояса нет на месте. Он лежал рядом с платьем у тлеющего очага, а нож остался на столе, где она резала хлеб…

– Не трудись! – Хитрая ухмылка Оттфрида говорила о том, что он уже все проверил. – Сегодня ночью твой черед. Вопрос лишь в том, с кого из вас начать. С невесты или с дикарки… Ах, кошечка, мне не терпится узнать, чему научили тебя воины маори… Была у меня одна шлюха в Байе, наполовину индианка…

– Ты ведь собирался ночевать в другом месте, – прошептала Ида, которая еще не совсем пришла в себя. – Ты… мне ведь это снится, правда?

– Надеюсь, милая моя, что я тебе снюсь. А не этот Карл Йенш… – Оттфрид злобно усмехнулся. – Но сегодня… Да, я решил. Я начну с маленькой маори. А ты смотри, Ида, смотри. Может, чему‑то и научишься. С тобой уже давно не интересно, лежишь подо мной, словно… мертвая какая‑то.

Кэт хотела скатиться с постели и бежать, но Оттфрид уже схватил ее за плечи. Он был пьян, но одного его веса было достаточно, чтобы придавить к кровати хрупкую Кэт. Она застонала от боли, но продолжала отбиваться, когда он сел ей на ноги и расстегнул штаны.

– Раздевать тебя, к счастью, не нужно! – Он рассмеялся и окинул ее тело пьяным взглядом. Холст он сорвал с нее одним движением. – А ты красивая! Золотистый пушок… Похоже, ты моя первая натуральная блондинка!

Однако он не стал долго восхищаться своей добычей. Кэт закричала, когда он грубо вошел в нее, но еще громче она вскрикнула, когда увидела реакцию Иды. Молодая женщина сидела, оцепенев от ужаса. Она могла встать с постели, подбежать к столу и взять нож. Но Ида и не думала этого делать. Как бы ни был Оттфрид занят Кэт, тень от палки, которой она замахнулась, он заметил и отразил нападение слабым движением плеч. Ида стала царапать его, молотить его спину кулачками, но он только отмахивался от нее, словно от надоедливой мухи. Одним‑единственным движением руки он отшвырнул молодую женщину в другой угол комнаты, как обычно поступал с собакой. Ида вскрикнула, ударившись об пол. Кэт не видела, где именно та лежит, но на протяжении всей этой кошмарной ночи она слышала, как поскуливает собака и плачет ее подруга.

Кэт не позволила себе плакать, когда Оттфрид входил в нее снова и снова. Он не хвастался попусту, когда говорил, что может пользоваться женщиной дольше, чем другие мужчины: он изнасиловал Кэт четыре раза подряд и не засыпал в промежутках, хотя от него сильно пахло виски, и Кэт от всей души надеялась, что оно его наконец одолеет. Впрочем, он удовольствовался одной только Кэт и не стал приниматься после нее за Иду, как угрожал вначале. Кэт тревожилась за подругу, но сделать ничего не могла. Оттфрид держал ее крепко, словно в тисках, она была полностью в его власти, а попытки пнуть его или укусить только сильнее его распаляли. В конце концов она отчаялась и лежала неподвижно, когда он на рассвете вошел в нее последний раз.

Затем он поднялся, покачиваясь.

– Короткая… короткая ночь! – крикнул он. – Надо еще придумать, как объяснить свое отсутствие Ланге. Но, может быть… может быть, я сторожил реку… чертову реку. Надо спуститься… посмотреть, как там мой дом. А вы приходите потом.

Направляясь к двери, Оттфрид ступал неуверенно. Скорее всего, из‑за выпитого алкоголя, вряд ли из‑за драки с Кэт. Возможно, он тоже устал, полночи терзая Кэт. Или у него болели мышцы после тяжелой работы вчерашнего дня. У Кэт же болело все – но она все равно приготовилась вскочить вслед за Оттфридом и схватить нож, как только он выйдет из дома. Может быть, она успеет! Ее переполняла такая ярость и ненависть к нему, что она могла хладнокровно вонзить нож ему в спину.

Проходя мимо стола, Оттфрид остановился, поднял нож и с ухмылкой обернулся к ней:

– Ах да! Не забудь свой нож, котенок…

И он резко метнул клинок в сторону Кэт. Она в ужасе пригнулась, хотя этот бросок не мог причинить ей вреда. Судя по всему, Оттфрид никогда не учился метать ножи. Девушка сама бросила бы лучше. Но, прежде чем она успела поднять оружие и метнуть его в обидчика, тот уже захлопнул за собой дверь. Она услышала, как шаги его стихли в отдалении.

С местью Кэт придется подождать – если она, конечно, вообще будет мстить. Это безумие, но мужчины в общине ни за что не поверят, что это была самооборона, особенно если найдут Оттфрида с ножом в спине. Нет, она должна бежать. Сначала посмотреть, как там Ида, а потом…

– Кэт? – Из угла комнаты, где скорчилась Ида с испуганной собакой на руках, послышался сдавленный голос. – Кэт, с тобой все в порядке?

Кэт поднялась.

– Я бы так не сказала, – проворчала она. – Но я не ранена. А ты как? И Охотник?

Ида испуганно вскрикнула, когда Кэт закуталась в холст и тот пропитался кровью.

– Ничего страшного, – успокоила ее Кэт. – Просто я была… я была девственницей. Но теперь скажи, как вы?

– С собакой все в порядке, – ответила Ида. – Вот только рука у меня ужасно болит. Кажется, я ее сломала.

Она попыталась подняться, но едва сумела устоять на ногах. Наконец Кэт решительно перетащила ее в постель, чтобы внимательно осмотреть руку. Она была неестественно вывернута, сустав опух.

Кэт вздохнула:

– Да, придется наложить шину, и тебе будет больно. Кроме того, это ведь твоя правая рука. В ближайшее время ты толком работать не сможешь. – Она попыталась улыбнуться. – Так что тебе не придется в третий раз разбивать огород. – Кэт осторожно положила руку Иды на одеяло и мягко погладила подругу по волосам. – Слушай, Ида, сейчас я оденусь. Нет смысла сидеть здесь и ждать, чего доброго, явится твой отец или старый Брандманн в поисках Оттфрида. Потом я подою корову и, наверное, попрошу у миссионеров какой‑нибудь еды и перевязочный материал. Мы как следует перевяжем твою руку, но сначала мне нужно найти кое‑какие травы: обезболивающие и, может быть, еще для мази от отека. А ты пока придумай какую‑нибудь историю о том, как это случилось. Кстати, глаз у тебя тоже заплыл. Лучше всего сказать, что ты упала, когда мы шли сюда.

Кэт взяла платье и вздохнула, обнаружив, что оно еще сырое. Видимо, огонь потух вскоре после того, как они уснули.

Ида с несчастным видом кивнула. Выглядела она, по мнению Кэт, просто ужасно – лицо опухло от слез и удара Оттфрида, волосы растрепались, слиплись грязными прядями… Потом нужно будет расчесать их и как‑то придать форму этому проклятому чепцу. Но для начала следует одеться. Поразмыслив немного, Кэт взяла одно из одеял, чтобы положить его на чурбан, на который они вчера садились, когда доили корову.

Ида поняла ее превратно. Судя по всему, она решила, что Кэт собирает вещи. В огромных синих глазах молодой женщины читался неописуемый ужас.

– Ты ведь не уйдешь? – негромко спросила она. – Ну… навсегда? Ты ведь не оставишь меня одну?

Кэт покачала головой. Как ни хотелось ей бросить весь этот кошмар, теперь, когда Ида была так беспомощна со своей сломанной рукой, убежать она не могла.

– Не бойся, – тихо сказала она. – Если мы и уйдем, Ида, то уйдем вместе.

 

Глава 5

 

В последующие недели Кэт даже думать не могла о том, чтобы уйти из Санкт‑Паулидорфа. Мало того что у Иды оказалось сломано запястье, после борьбы с наводнением и кошмарной ночи она заболела. Женщина страдала от лихорадки, она тряслась в ознобе, но кашля не было. Те Ронга, наверное, сказала бы, что Ида заболела вследствие пережитого ужаса. Она провела бы какую‑нибудь церемонию, чтобы успокоить терзавших молодую женщину духов, но с Оттфридом этот номер, скорее всего, не пройдет.

По крайней мере, первое время после совершенного злодеяния он старался держаться подальше от обеих женщин. Протрезвев, он стал бояться той ненависти, которая полыхала в глазах Кэт, когда она смотрела на него. Он догадывался, что больше без ножа он ее не застанет. Поэтому он решил пока оставить Иде и Кэт дом у реки, а сам ночевал в старой хижине – если не уезжал из поселка. Чтобы устранить повреждения, причиненные рекой, постоянно требовался строительный материал, мужчины работали от рассвета до заката, занимаясь домами семейств Буше и Шиб. Якоб Ланге подгонял их, да и с Шибами обошелся не слишком строго из‑за потерянной коровы. Он считал, что пострадавшие семьи ни в коем случае не должны передумать, бросить свои дома и уехать из поселка. И действительно, Буше и Шибы остались в Санкт‑Паулидорфе, но две другие молодые пары и трое подростков сбежали в Нельсон.

Ида каждый день опасалась, что Элсбет тоже убежит. После последнего наводнения девушка совсем упала духом, она отказывалась даже брать в руки мотыгу. Все попытки Элсбет вырастить в огороде какие‑то овощи уничтожила вода. Якоб Ланге, конечно же, ругал ее, но пока что их ссора не накалялась. Промокнув насквозь во время наводнения, Франц снова заболел, и забота о нем полностью поглощала Элсбет. Настои от кашля, которые готовила Кэт, помогали неплохо, вообще‑то он должен был уже поправиться, но мальчик все время хныкал и чувствовал постоянную усталость, как и многие другие жители Санкт‑Паулидорфа. Настроение в поселке снова было ужасным.

Сейчас уже никто не верил, что Господь убережет их деревню от подобных катастроф. В лучшем случае люди говорили о необходимости постройки разветвленной системы дренажных рвов или даже о том, чтобы возвести плотину, но уже начались разговоры о том, чтобы бросить поселение. Ланге, Брандманн и миссионеры пытались воодушевить общину совместными молитвами и пением, устроили праздник по случаю прихода весны, подбадривали соседей. Но достучаться им удалось только до самых пожилых и многих молодых женщин, которые очень боялись, что придется бросить новые дома, привычную общину и снова остаться ни с чем среди говорящих на английском языке чужаков. Зато их мужья собирались вокруг Оттфрида и бутылок виски. Многие уже не таясь наведывались в старую хижину Оттфрида, где ежедневно сходились его собутыльники. Официально считалось, что они обсуждают дальнейшую совместную работу, как разбить поля и наладить дренаж огородов, на самом же деле они просто топили свои печали в алкоголе. Ланге и Брандманн скрипели зубами, но молчали.

 

Естественная растительность долины Маутера с началом весны быстро восстанавливалась после наводнений. Травы туссока наливались соком и становились ярко‑зелеными, пейзаж казался привлекательным и манящим. Когда Ида впервые заставила себя прийти на молитвенное собрание на миссионерской станции – в церкви работы шли полным ходом, и здание закрывали, – ей показалось, что она вернулась на год назад. Приехав в Шахтсталь, она посмотрела вниз и представила себе красивые дома, желтую рожь, крупный рогатый скот на сочных зеленых лужайках и цветущие сады. Теперь она видела, как у реки пасутся коровы, как на полях завязываются первые колосья. Но все это утратило для Иды свою привлекательность. Слишком дорогой ценой это было оплачено, кроме того, эта красота постоянно находилась под угрозой.

– Мы не обязаны здесь оставаться, – сказала стоявшая у нее за спиной Кэт.

Казалось, девушка читала ее мысли. Она пришла вместе с Идой, чтобы присмотреть за ней, поскольку подруга выглядела еще слишком слабой. Кроме того, ей обязательно нужно было показаться на молитвенном собрании. В последнее время Кэт слишком часто пропускала их, люди снова начали говорить о ней. К этому моменту уже вся деревня знала, что обе женщины живут в доме Иды, в то время как Оттфрид поселился в хижине, и община находила это крайне подозрительным. Может быть, Кэт рассорила Брандманнов? Может быть, она строила глазки Оттфриду и теперь тот сбежал подальше от искушения? Пока Ида была серьезно больна, многие предполагали, что он не хочет мешать служанке ухаживать за женой или же не желает делить с ней дом, соблюдая приличия. Теперь, когда Ида чувствовала себя лучше, вопросы станут более настойчивыми.

Для Кэт это значило, что пора принимать решение. Она не могла больше жить с Оттфридом. Девушка собиралась уйти из деревни и считала, что Ида должна уйти вместе с ней!

– Куда же нам деваться? – уныло поинтересовалась Ида. – Ты сможешь вернуться к своим маори. А я? Мне там что делать?

Конечно, Кэт часто задавала себе этот вопрос. Строго говоря, у племени нгаи таху не было причин принимать беспомощную женщину, которая даже по‑английски не могла бегло говорить, не говоря уже о языке маори. Может быть, они проявят гостеприимство и приютят ее на пару недель. Но вряд ли надолго…

– Я не знаю, Ида, мы что‑нибудь придумаем! – нетерпеливо отмахнулась она. – Нельзя тебе терпеть постоянные изнасилования и побои Оттфрида. Все что угодно лучше, чем это, я…

Девушка замолчала, когда поняла, что готова пообещать слишком много. Она не могла гарантировать Иде, что найдет работу, что маори и пакеха только и ждут женщину‑переводчика. Кроме того, далеко не все было лучше, чем жизнь Иды. Жизнь шлюхи на китобойной станции была еще хуже.

Пока женщины с грустью смотрели на долину, к ним присоединилась госпожа Брандманн. Мать Оттфрида громко сопела, подъем к миссионерской станции дался ей нелегко. Кэт с тревогой отметила, что почти все в Санкт‑Паулидорфе страдали из‑за плохого питания и тяжелого труда. Причем госпоже Брандманн еще повезло. До сих пор никто из ее сыновей не сбежал в Нельсон, все ее дочери еще не были замужем. Таким образом, у нее было много помощников, а брат Оттфрида Эрих уже неплохо ловил рыбу. Кроме того, после того как Кэт один раз показала ему, как ставят силки и ловят птиц маори, он мигом научился этому.

– Как я рада снова видеть тебя, Ида! – приветствовала невестку госпожа Брандманн. – И тебя, Катарина. В последнее время ты была, наверное, слишком занята уходом за Идой, чтобы молиться вместе с нами. Хотя мне кажется, что Ида выглядит не слишком хорошо. – Она строго поглядела сначала на Иду, затем на Кэт. – По‑прежнему такая же бледная, такая же худая… А ведь я присылала к вам Эриха с последней пойманной им куропаткой. – Куропаткой госпожа Брандманн называла птицу киви, упорно отказываясь заучивать названия местных растений и животных. – Ты могла бы сварить ей отличный суп. Ты вообще умеешь готовить? – Она недовольно посмотрела на Кэт, совершенно забыв о том, что это она научила ее сына ловить птиц.

– Кэт готовит очень хорошо, – встала на защиту подруги Ида. – Но я не очень люблю куриный суп, – она улыбнулась. – Или суп из киви, – поправилась она. – В последнее время… Не знаю, стоит мне почувствовать запах супа, как мне становится дурно.

Кэт тоже уже заметила это и начала всерьез тревожиться. В последнее время Иду часто тошнило, и, если призадуматься, сама она чувствовала себя не лучше. Чаще всего ей становилось дурно по утрам. Дело наверняка было не только в киви! Она часто ела мясо этих птиц, когда жила среди маори, и переносила его очень хорошо. А в последний раз она готовила на ужин простой суп из бобов…

Пока девушка пыталась вспомнить, на какие блюда они с Идой реагировали таким образом, госпожа Брандманн буквально просияла.

– Так вот оно что! – радостно воскликнула она. – Конечно же, это все объясняет. В том числе и твое плохое самочувствие. Ты не переживай, Ида, часто бывает, что в первые месяцы женщина теряет вес, поскольку постоянно чувствует дурноту, и есть ей не хочется. Но, конечно же, нужно себя заставлять… да и потом тошнота пройдет.

Ида смотрела на свекровь в совершенном недоумении.

– Конечно, я обязательно скоро поправлюсь, – неуверенным голосом произнесла она.

Но госпожа Брандманн звонко расхохоталась.

– Сердце мое, ты ведь совсем не больна! – воскликнула она. – Хоть иногда и чувствуешь себя плохо. Поверь мне, ты здорова, как только может быть здорова послушная жена. Ты в положении, Ида! Ты наконец‑то ждешь ребенка! Поберегись какое‑то время. – И, сияя как медный грош, она пошла дальше к миссионерской станции.

– Это возможно? – испуганно спросила Ида, когда свекровь уже не могла ее слышать.

– Конечно возможно! – резко ответила Кэт.

Она заметила, что Ида стала бледнее мела. Если бы она не сидела на камне, то наверняка бы пошатнулась. Вот только Кэт было не до тревог подруги, она пыталась совладать со своим собственным ужасом. Беременность Иды всегда оставалась только вопросом времени. Но как насчет нее? Невозможно было отрицать, что ее симптомы совпадали с симптомами подруги, возможно, именно поэтому ей сразу не пришло в голову, с чем они могут быть связаны.

Кэт почувствовала, что ее захлестывает волна паники, и принялась ломать голову над сложившейся ситуацией. Когда у нее в последний раз шла кровь? Через несколько дней после изнасилования, в этом она была уверена. Но тогда она списала это на перенесенные страдания, не связала с ежемесячными кровотечениями. А потом? Кэт много работала и все время о чем‑то волновалась, ей некогда было думать о чем бы то ни было. Теперь же она осознала, что ни у нее, ни у Иды давно не было кровотечений. А перед этим? Кэт казалось, что земля ушла у нее из‑под ног. Месячные всегда приходили вовремя, в последний раз – примерно за две недели до рокового наводнения.

Кэт рухнула на скалу рядом с Идой. Оставалось лишь надеяться, что пастор не станет торопиться открывать собрание для совместного чтения Библии. В таком встревоженном состоянии она не могла предстать перед другими женщинами.

– Я не хочу этой беременности, – прошептала Ида. – Только не от Оттфрида, только не здесь… Господи боже, что же теперь будет?

Кэт резко выдохнула.

– Раньше нужно было думать! – возмущенно заявила она подруге. – Тебя хотя бы спрашивали. Ты не обязана была выходить за него замуж. Но меня… Он обрюхатил нас обеих, Ида! Судя по всему, каждая из нас ждет от него ребенка!

 

Ида и Кэт кое‑как пережили собрание, а первая – еще и приветливо‑любопытные взгляды женщин во время чтения молитв, а затем их поздравления. Конечно же, госпожа Брандманн не утерпела и сразу же известила всю деревню о беременности своей невестки. Женщины истолковали румянец на щеках Иды, то и дело сменявшийся бледностью, как признак стыдливости, а над ее робким «Я еще не уверена…» они только посмеялись.

– Ты замужем уже больше года, Ида! – сказала Эльфрида Буше. – Должно же наконец получиться! И как Оттфрид внимателен! Он оставил тебя в покое в первые несколько недель, потому что ты чувствуешь себя так плохо! Мой Роберт так не делал… К счастью, это не вредит ребеночку. Скоро твой муж вернется к тебе, верно? Да и тебе уже полегче будет. Хуже всего только первые три месяца. Скажи, если понадобится помощь! В огороде или еще где…

Женщины Санкт‑Паулидорфа с героическим стоицизмом принялись в очередной раз разбивать огороды. То, что Ида и Кэт не занимались этим, стало поводом для пересудов.

– Ах, это просто чудесно! – радовалась госпожа Брандманн, не переставая бормотать благодарственные молитвы. – Первый внук! Здесь, в новой деревне! Милая моя Ида, а Оттфрид уже знает?

 

– Он наверняка узнает сегодня же, – безрадостно произнесла Кэт, когда женщины наконец снова остались одни.

Почти всю дорогу их сопровождала Эльфрида Буше, болтая без умолку. Как это здорово, что у ее маленького сына теперь будет товарищ для игр, как хорошо здесь будет детям – и как должна радоваться Ида, что Господь наконец‑то благословил ее чрево! К счастью, она не заметила, что Ида и Кэт упорно молчали.

– Такие вещи быстро разносятся по деревне. И вообще‑то ты должна была сказать ему сама. Он разозлится, если узнает от других.

– Мне все равно! – заявила Ида. – Я не намерена сейчас искать его, чтобы сообщить «радостную новость». О господи, Кэт, я грешна. Но я не хочу ребенка! Я не хочу оставаться здесь, я… – И она расплакалась.

Посадив ее на стул, Кэт села рядом с ней. Она с радостью утешила бы подругу, но трудности Иды ничего не значили по сравнению с тем, во что вляпалась она. Мягко уговаривать подругу времени не было.

– Хватит причитать, Ида, нам нужно поговорить! – решительно заявила она. – Ты не хочешь ребенка, а я и подавно, но вот только уже ничего не изменишь. Хотя есть возможность… убить ребенка во чреве матери…

Испуганная Ида подняла глаза, зрачки ее расширились от безграничного ужаса. Кэт примерно так и предполагала. Деревенская девушка из Рабен‑Штейнфельда никогда не слышала про аборты. Причитания Иды казались глупыми и детскими. Пора уже взрослеть, и, судя по всему, без Кэт.

– Ты бы сделала это? – с белым как снег лицом спросила Ида.

Кэт покачала головой:

– Нет. Хотя да, возможно, я сделала бы это, но я не умею. Те Ронга учила меня, как помогать детям появиться на свет, а не как прервать или предотвратить беременность. У маори детям рады, даже если они внебрачные. Я и знаю об этом только от… – Она вспомнила о проститутках из залива Пераки. Присцилла была хорошо знакома с такими методами, Кэт еще прекрасно помнила, что и Нони, и Сюзанна как‑то раз от этого чуть не умерли. – Ах, да это не важно, – махнула рукой она. – В любом случае мы от этих детей не избавимся. Хотя для тебя это не так уж плохо. Ты ведь слышала: все в деревне будут рады твоему ребенку.

Предыдущая16171819202122232425262728293031Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: