Нельсон, равнина Кентербери 16 глава

– Но как же миссионеры? – спросил кто‑то. – Они живут там не первый год!

Карл пожал плечами:

– Состав миссии постоянно меняется, как я слышал. Спросите пасторов, как часто их станцию смывало водой или почему она расположена на склоне. Она ведь стоит на склоне, верно? Я там никогда не был.

Последнее замечание было ошибкой. Оно утонуло в хоре возмущенных голосов поселенцев. Как он может давать советы, если никогда не видел земли? Однако Брандманн и Ланге переглянулись.

– Она расположена на склоне? – спросила у Оттфрида Ида.

– Оттуда открывается очень красивый вид на долину, – ответил он.

Ида закусила губу. Ей это говорило о многом. Но поселенцы окончательно настроились против Карла.

– Значит, будем голосовать, – произнес Брандманн. – Пусть мужчины, которые поддерживают основание деревни Санкт‑Паулидорф, поднимут руку…

«А кто спросит женщин?» – чуть не вырвалось у Иды, но вряд ли это улучшило бы ситуацию. Конечно, женщин никогда никто не спрашивает. Они должны доверять своим мужчинам и безропотно помогать им справляться с последствиями их решений.

 

Карл вышел из сарая, когда подсчитывали голоса. Не многие высказались против. Когда Брандманн велел Оттфриду раздать поселенцам бумаги для подписи, Ида поняла, что это ее шанс. Элсбет заметила, что она украдкой проскользнула к двери вслед за молодым человеком. Ида испугалась, что сестра может что‑то заподозрить и, чего доброго, наябедничать отцу, но, поймав ее взгляд, успокоилась. Элсбет немедленно доложила бы о ее проступке, но Бетти будет молчать.

На улице по‑прежнему шел дождь. Ида увидела, что Карл снова надел шляпу, собираясь сесть верхом на лошадь. Откуда она у него, интересно?

– Карл!

Услышав ее голос, молодой человек сразу же обернулся. Может быть, он ждал, что она выйдет за ним, несмотря на ливень?

– Ида! – Карл просиял и сразу же повел ее под козырек сарая. Лошадь последовала за ними и тут же принялась жевать слежавшееся сено. – Ида, как я рад тебя видеть! Я хотел попрощаться, но все произошло так быстро… Таккетт, работа… действительно хорошая работа, Ида! Меня обучают на землемера. Это непросто, обычно для этого нужно закончить университет. Но здесь землемеров очень мало, и Таккетт утверждает, что у меня талант. Конечно же, нужно было уметь считать. Работы здесь хватит на много лет, если не десятилетий. Она хорошо оплачивается и приносит радость. Посмотри, у меня даже лошадь есть!

Он улыбнулся, погладив рыжевато‑каурого мерина.

– Его зовут Бренди, потому что цвет у него, как у старого коньяка, так считает Таккетт. Я не знаю, никогда такого не видел. Но виски мне не понравилось… Ну да не важно, Ида, расскажи о себе! Ты еще не замужем?

Пусть он и спрашивал об этом, но наверняка знал ответ. Разумеется, ему было известно, что они все еще живут у Партриджей. Ида на миг заподозрила, что его речь о долине Маутер имела единственную цель – разрушить ее союз с Оттфридом или по крайней мере отсрочить его, но она тут же отругала себя за недостойные мысли. Карл наверняка действовал из самых лучших побуждений.

– Если мы поселимся на той земле, это случится скоро, – ответила она.

Карл потер лоб.

– Ида… я сейчас говорю очень серьезно… Если ты имеешь хоть какое‑то влияние на Оттфрида, попытайся отговорить его от того, чтобы брать землю на Маутере. Поселенцы заплатили такие деньги, Ида! Триста фунтов – их вам никогда не вернут, если земля вдруг окажется болотом! И тогда вы останетесь ни с чем.

– Он не станет слушать меня, – с горечью произнесла Ида.

Карл вздохнул.

– Тогда попытайся хотя бы повлиять на отца и остальных, пусть первым делом строят не церковь, а дренажные колодцы. Наверняка есть возможность сдержать реку, когда она выходит из берегов. Я спрошу у Таккетта.

Девушка безрадостно усмехнулась:

– Они не позволят женщине указывать им, что строить первым делом. Они даже не хотят, чтобы женщины учили английский. Мы должны лишь помочь им воссоздать Рабен‑Штейнфельд в том виде, в котором оставили его в Мекленбурге. И блюсти обычаи… Я могу только надеяться, Карл, что твой мистер Таккетт неправ.

Голос ее звучал подавленно, но что‑то в словах Иды придало Карлу мужества. Пусть она еще не восстала, но своей горечью она выражала сомнение в том, что община поступает правильно. Карл пытался заставить себя быть на этот раз терпеливее, подождать. Но к черту, долго он ждать не может! Очень мягко, чтобы не напугать ее, он обнял девушку.

– Есть еще одна возможность, Ида, и ты знаешь об этом. Мое предложение выйти замуж за меня, а не за Оттфрида, все еще в силе. И на этот раз речь идет не о безрассудном бегстве. Ты можешь отправиться со мной в Окленд – сюда мы с Таккеттом приехали всего на несколько дней, на свадьбу друга. После этого мы вернемся на Северный остров. Мы уедем вместе, днем, у всех на глазах, так что ты не будешь скомпрометирована. Сначала ты сможешь пожить у Таккеттов, пока мы не поженимся. А потом я возьму для нас в аренду небольшой дом. Коттедж с садом. Представь себе, Ида: сад, цветы, небольшой огород… а не поле, на котором придется вкалывать до смерти. Со временем твой отец поймет, Ида! Ты не утратишь связь с семьей.

Ида колебалась. Перспектива казалась радужной, и она была счастлива, стоя здесь, под проливным дождем, слушая, как лошадь жует сено, глядя Карлу в глаза. В его спокойном доброжелательном взгляде отражалась та же неуверенность, та же безудержность, что и во взгляде Оттфрида в последнее время.

Она не сопротивлялась, когда он наклонился к ней, чтобы поцеловать.

Но все очарование момента развеялось, когда раздался голос Ланге:

– Ида! Что это значит?! Немедленно иди сюда!

Ланге не стал дожидаться, пока Карл отпустит Иду, бросился к ней и оттащил ее в сторону.

– А ты, Йенш, убирайся! Если я еще хоть раз увижу тебя рядом с дочерью, я за себя не ручаюсь! – Он свирепо сверкнул глазами, и молодой человек на миг испугался, что тот ударит его. Но затем Ланге махнул рукой. – Ну да ладно, такой возможности у тебя все равно не будет. Мы только что приняли решение: деревня Санкт‑Паулидорф будет основана на реке Маутер!

У Иды мелькнула мысль, что он впервые произнес название реки.

– И как только мы прибудем туда, как только будет построена первая хижина, Ида, ты выйдешь замуж!

Карл в отчаянии наблюдал за тем, как Ида безропотно вернулась в сарай вслед за отцом. На миг он задумался, не вмешаться ли, не попытаться ли убедить ее в том, что она должна бороться, но тут же понял, что она не станет слушать. А тем временем в сарае собралось до сотни поселенцев, которые были вне себя от предвкушения того, что вот‑вот будет основана деревня и они начнут восстанавливать традиции. Противостоять им всем – совершить безумный поступок, может быть, даже самоубийственный.

В конце концов он сдался и повел Бренди обратно под проливной дождь. Нужно было вернуться в пансион и переодеться. Через несколько часов состоится свадьба Кристофера Фенроя…

 

Глава 4

 

Одернув свое свадебное платье, Джейн Бейт решила, что в нем она похожа на огромный торт со взбитыми сливками. Белоснежный цвет ткани был ей не к лицу, а обилие рюшей и лент только полнило ее. Миссис Ханзен затянула корсет так туго, что Джейн едва могла в нем дышать. Девушка задумалась над тем, как пережить этот вечер в таком наряде. Ну да ладно, все могло быть намного хуже: если бы ее родители назначили церемонию на раннее утро, пришлось бы праздновать целый день.

К счастью, Кристофер появился буквально в последнюю минуту, и, судя по всему, прилетел он не на крыльях любви. Конечно, Джейн ничего подобного даже не предполагала. Напротив, она знала, что ему с ней тяжело. Он вел себя с ней, словно мышка с кошкой, – игра шла в одни ворота, и эти ворота принадлежали ей. Впрочем, она в некоторой степени даже наслаждалась этой игрой. Именно поэтому она предпочла Фенроя другим претендентам. Впрочем, существовала еще одна причина, не менее нелепая.

После того как ее отец принял решение как можно скорее отделаться от дочери, он представил ее трем мужчинам. Это случилось сразу после экспедиции Уэйкфилда, обернувшейся катастрофой. Джейн обижалась на то, что он относится к ней с недоверием, однако не удивлялась этому. Не многие в Нельсоне знали о проблемах Новозеландской компании, и, судя по всему, Бейта не устраивало, что Джейн входит в число этих людей. А ведь некоторые детали ее тщательно разработанного плана даже сейчас можно было воплотить в жизнь, чтобы спасти ситуацию. Но ее отец и не думал об этом, вместо этого из кожи вон лез, чтобы поскорее выдать ее замуж. Кандидатура «лорда Фенроя» рассматривалась только лишь ради забавы, пока Джейн не обнаружила злосчастное письмо.

Бейт отличался честолюбием и был не прочь породниться с представителем одной из благороднейших английских семей, и он мог позволить себе дать за Джейн щедрое приданое. Кроме того, он хотел побыстрее отослать дочь как можно дальше от Нельсона. Если она выйдет за Фенроя, то уедет в Кентербери, который с точки зрения цивилизации находился на краю света, хотя от Нельсона его отделяли всего двести миль.

Второй претендент, военный, которого предложил Уильям Уэйкфилд, увез бы ее в Окленд, а оттуда – в одно из недавно основанных поселений, нуждающихся в охране. Местные племена маори необходимо было усмирить, в случае необходимости – с оружием в руках. Джейн содрогалась при одной мысли о том, чтобы оказаться не просто в глуши, но и под угрозой нападения недружественных племен, в окружении перепуганных поселенцев.

Третий возможный жених, тоже военный, постоянно жил на земле Ван‑Димена – в Австралии! Коренное население там уже уничтожили, зато военные здесь охраняли полчища каторжников. «Джейн могла бы стать хозяйкой большого дома», – жеманно заявил мужчина. Судя по всему, он собирался делать карьеру в политике и ему нужна была жена, которая налаживала бы связи в обществе. Насколько мало подходит для такой цели Джейн, он понял при первой же встрече.

Поэтому девушка могла выбирать только между Кристофером Фенроем и лейтенантом Аркинсоном, и ей казалось, что Кристофер и его ферма – меньшее зло по сравнению с Аркинсоном и войной. Уже хотя бы потому, что лейтенант вряд ли позволил бы ей разрабатывать планы военных действий. А Кристофер…

Молодой человек был прав: у Новой Зеландии есть огромный потенциал, и ферма на равнине Кентербери может принести большой доход. Но только не под его управлением. Если Джейн оценила его правильно, Фенрой понятия не имел, как руководить делом. Он с удовольствием говорил о проекте, но бросалось в глаза, что до сих пор он не задумывался о бухгалтерии, подборе персонала, планах, расчетах и всем том, о чем необходимо думать при основании предприятия. И в этом случае Джейн могла взять все в свои руки. Нужно только натолкнуть Кристофера на мысль привлечь ее к управлению фермой. Девушка была вполне уверена в том, что сумеет должным образом запугать его. Он уже сейчас не мог ей ни в чем отказать. Другим женщинам приходилось с этой целью ублажать своих супругов, и обычно не без успеха, поскольку мужчины с охотой им подчинялись…

Джейн еще раз критически осмотрела себя в зеркале. Нет, такая стратегия не для нее. Тут она вспомнила вторую причину, по которой выбрала Кристофера: неизбежная и неприятная физиологическая сторона брака. Ни Фенрой, ни Аркинсон не пробудили ее страсть, но так или иначе ей придется позволить супругу лечь на нее сверху, а затем обменяться с ним телесными жидкостями – по крайней мере, именно так она понимала супружеский долг. И в этом случае она предпочитала молодого стройного Фенроя, нежели обрюзгшего Аркинсона, от которого исходил легкий запах пота даже тогда, когда он практически не двигался.

Значит, Кристофер… Она вздохнула. Что ж, по крайней мере, он ее боится…

 

Под вечер Кристофер явился в дом Бейтов на прием по случаю торжественной церемонии бракосочетания. Агент отказался от мысли обвенчать свою дочь в епископальной церкви, скорее всего, чтобы не настраивать против себя немецких переселенцев. Поэтому по случаю свадьбы украсили особняк. Торжественная церемония должна была проходить в салоне, где дворецкий уже рассаживал по местам первых гостей. Горничные приветствовали вновь прибывших, желавших поскорее снять с себя промокшие плащи и куда‑нибудь их положить, где они не будут никому мешать, а может быть, даже немного подсохнут. Дверь Кристоферу открыла Кэт – и впервые после их совместного бегства он оказался лицом к лицу с девушкой, которая не только по‑прежнему преследовала его в снах, но и стала источником угрызений совести. Он не ожидал, что Кэт получит столь низкую должность.

– Оставь это, – сказал он, неприятно удивленный тем, что она присела перед ним в реверансе. Его вновь очаровала ее грация, как и узкое лицо под чепцом, едва прикрывавшим ее золотистые волосы. – Кэт, это я, Кристофер. Не надо падать передо мной на колени.

Кэт ответила на шутку горькой улыбкой.

– Нас этому обучили, – ответила она. – А поскольку Мэри… – она кивнула головой в сторону другой горничной, – и без того постоянно подозревает, что я вот‑вот достану откуда‑нибудь булаву и начну драться, я стараюсь вести себя цивилизованно.

– О, Кэт! – Кристофер совсем расстроился. – Тебе не нравится это место, я так и знал, но я действительно пытался…

Молодой человек осекся. Неужели он и правда сделал все возможное, чтобы найти для нее другое место? Конечно, он говорил о ней с Таккеттом, и тот даже проявил интерес. Но, будучи главным землемером, он был слишком занят, кроме того, они все время разъезжали по Северному острову… Меньше всего Таккетт думал о приемной дочери маори, с которой никто в Нельсоне не знал, что делать.

– С тобой хорошо обращаются?

Кэт пожала плечами.

– Конечно, – сказала она. С тех пор как Кэт оказалась в Нельсоне, она постоянно напоминала себе о том, что в прошлом ей жилось намного хуже.

В отличие от Кристофера, Кэт не считала работу у Бейтов унизительной. Когда еще была жива миссис Хемплмен, место горничной казалось ей недостижимой мечтой и высокой ступенькой в общественной иерархии. А у маори все женщины занимались домашней работой, вне зависимости от положения в обществе. Те Ронга вместе со всеми принимала участие в приготовлении пищи, ткала, работала в полях… Маори не считали какой‑либо труд постыдным. Если человек умел делать что‑то хорошо, что бы это ни было, он мог добиться уважения и завоевать титул тохунга.

В доме Бейтов, однако же, получить признание хозяев было практически невозможно. Миссис Бейт критиковала все, что делали Кэт и Мэри, при этом она употребляла очень резкие слова, ругала девушек и отчитывала их так откровенно, что Мэри после этого порой разражалась слезами. Кэт старалась подражать мистеру и миссис Ханзен, которые стоически переносили капризы миссис Бейт. Однако радости работа в таких условиях не приносила, тем более что дочери Бейта перенимали у матери манеру обращения со служанками. Особенно донимала персонал Джейн, которая вечно пребывала в дурном настроении. Кэт не любила ее и вплоть до этого дня не верила, что Крис Фенрой действительно хочет на ней жениться.

Однако ей было неприятно слышать о его брачных намерениях. Она не могла понять, почему он так поступает, и старалась не думать о нем плохо. В конце концов, между ними ничего не было, и она не искала себе мужчину. Несмотря на это, ей не хотелось представлять себе Криса и Джейн вместе… А может быть, ей просто было его жаль.

Эта мысль прибавила Кэт мужества, и она смогла улыбнуться ему ободряюще:

– У меня действительно все в порядке, Крис. С Бейтами не всегда просто, но мистер и миссис Ханзен очень милы. Они… они не требуют, чтобы я…

Кэт умолкла. В Нельсоне ей было неуютно не только из‑за придирчивых хозяев. Еще больше хлопот доставляла ей слава «туземки», «любовницы маори» или «дикарки», с которой она была вынуждена постоянно бороться. Она сделала ужасную ошибку, в первый же день рассказав свою историю миссис Робинс. Но Кэт не могла знать, как люди воспримут сплетни, которые вдова разнесет по всему поселению. Кэт не сообщила миссис Робинс ничего такого, что могло ее скомпрометировать. В конце концов, что постыдного в том, чтобы быть приемной дочерью знатной женщины маори, да еще и целительницы?

Однако жительницы Нельсона превратили ее историю в нечто невероятное. В то же утро Мэри услышала на рынке, что Кэт принимала участие в военных походах, рубила на куски врагов племени и чуть ли не пожирала их сырую плоть. Конечно же, она делила постель практически со всеми мужчинами племени – наверное, так истолковала миссис Робинс тот факт, что все маори спали в одном общинном доме. Хорошенько подумав, Кэт поняла, откуда взялись другие слухи, – миссис Робинс жадно расспрашивала ее об обычаях маори, и ничего не подозревающая Кэт ей отвечала. Как она могла подумать, что, к примеру, ее рассказы о каннибализме в Полинезии воспримут настолько буквально?

Но кто бы ни сочинил все эти слухи о Кэт – то ли миссис Робинс, то ли другие женщины, – шанса оправдаться и все исправить у девушки не было. Стоило Кэт выйти за дверь дома Бейтов, как для нее начиналась настоящая пытка. В лучшем случае она слышала брань со всех сторон. Молодые люди отпускали ей вслед сальные шутки, а после того, как стали известны подробности резни в Вайрау, ее несколько раз забрасывали гнилыми фруктами или даже камнями, порой угрожали. В какой‑то момент пошел слух, что она сама принимала участие в жестокой расправе над Уэйкфилдом и его людьми, а о том, как все случилось на самом деле, жители Нельсона забыли.

К счастью, никто из Бейтов не обращал внимания на уличные сплетни. Миссис Бейт и ее дети жили в такой изоляции от местного общества, что, наверное, даже ничего не знали. А мистер и миссис Ханзен проявили понимание. Они быстро оценили порядочность и уживчивость Кэт и поверили ей, когда она попыталась объяснить всю историю хотя бы тем людям, с которыми она проводила все свое время. Впрочем, с Мэри и Джейми, конюшим, ей это не совсем удалось. Оба по‑прежнему относились к ней с недоверием.

Кэт очень тяжело все это переносила, особенно ее тяготила необходимость все время оставаться в четырех стенах. Те Ронга научила ее жить на природе и с природой, и теперь ей не хватало песни ветра в цветах, журчания ручьев, алого великолепия цветов рата и величественных гор вдалеке. В свободные часы она не знала, чем заняться, пока Мэри не оставила в их общей комнате дешевую книжонку. Кэт быстро наловчилась разбирать первые фразы. Линда Хемплмен учила ее читать, но на протяжении последних лет Кэт не имела возможности практиковаться в чтении. Кроме того, тогда она больше знала немецкий, в то время как «Разбойничьи пистолеты», которые залпом глотала Мэри, были написаны на английском. Но Кэт поняла, что ее навыки возвращаются, и вскоре смогла разобраться, чем отличается письмо и произношение в немецком и английском языках. Вскоре она каждую свободную минуту стала тратить на чтение, иногда даже таскала книги из хозяйской библиотеки. Она с восхищением читала художественную прозу и научную литературу, любовные романы и рассказы о путешествиях. Теперь это занятие стало единственной отдушиной для Кэт – но оно никак не помогало понять, что ей делать дальше.

Судя по всему, Крис понял ее тревогу.

– Я что‑нибудь придумаю, Кэт! Обязательно! – натянутым тоном произнес он. – Может быть… может быть, ты захочешь поехать с нами, то есть… со мной и Джейн. Мы… мы переезжаем в Кентербери.

Кэт едва не расхохоталась.

– Нет. Нет, спасибо, правда. Извини, если сейчас я выскажусь… нецивилизованно. Но твоя Джейн… Чем уехать вместе с ней на уединенную ферму, я лучше вернусь к Те Рангихаэате, и пусть он сожрет меня! Почему ты хочешь жениться на ней?

Крис нахмурился, неприятно уязвленный прямотой вопроса.

– Земля, – честно ответил он. – Отец дает ей в приданое ферму. Самое важное – это земля.

Кэт покачала головой:

– Нет. Самое важное – это люди, – снова повторила она девиз приемной матери.

 

Глава 5

 

– Я на тебя не ябедничала.

Элсбет осторожно придвинулась к Иде, словно пытаясь согреть, и прошептала на ухо эти слова. Сестры не могли поговорить откровенно со вчерашнего дня, когда отец застал Иду с Карлом. Вечером Якоб Ланге запретил им закрывать дверь в свою комнату, чтобы слышать все их разговоры. Впрочем, Ида и так поняла, что не Элсбет выдала ее: сестра сама находилась под подозрением.

– Это был Антон, – продолжала Элсбет. – Я сказала ему, что тебе захотелось в туалет, и они не сразу пошли искать тебя. Но тебя долго не было, и он побежал к отцу…

– Ничего, – вздохнула Ида, плотнее кутаясь в шаль.

В лодке, плывшей по реке Маутер, было холодно: ночью ударили заморозки, и речной пейзаж застыл вместе с заиндевевшими листьями пальм и папоротников. Мистер Партридж не советовал переселенцам сразу же переезжать на миссионерскую станцию. «Такая погода, – говорил он, – в этой местности долго не держится, поэтому лучше просто подождать, пока все снова растает». Но немцы и слушать его не стали. Они так долго ждали возможности получить землю и основать поселение… И теперь, когда все наконец‑то устроилось, они не хотели терять ни дня. Переселенцы взяли в аренду лодки для перевозки людей и строительных материалов. Первыми в них сели полные семьи, которых было немного. Большинство мужчин предпочло оставить женщин и детей в Нельсоне и отправиться в долину Маутера в одиночестве, чтобы соорудить там примитивные хижины.

Но Якоб Ланге не желал, чтобы его дочери подвергались «пагубному влиянию» города еще хотя бы один день, а госпожа Брандманн ни в коем случае не хотела оставаться в Нельсоне без мужчин. Ида не могла понять, чего она так боится, ведь семья, приютившая ее, была совершенно безобидной и такой же милой и предупредительной, как и Партриджи. Поэтому Ланге и Брандманны сели в большую лодку с еще тремя семьями и уже во время путешествия промерзли до костей. Ида не взяла с собой из Мекленбурга зимнюю одежду – у нее был только шерстяной плащ, а плотного пальто не было. В этой ситуации ее выручила миссис Партридж, подарив ей свою шаль, кроме того, вместе с женщинами на новую родину отправился тюк шерсти. Ланге не считал нужным покупать готовую одежду. Он говорил, что в деревне Санкт‑Паулидорф они сами будут кроить, ткать и прясть.

– Мы и овец разведем, – заявил Петер Брандманн.

Иде стало интересно, где он их возьмет. Насколько ей было известно, на всем Южном острове имелась одна‑единственная овца и всего несколько коров. Девушка заботливо укутала шалью Элсбет, которая тоже ужасно мерзла. Однако ей хотелось поболтать; прижавшись друг к другу, закутавшись в несколько слоев шерсти, сестры могли быть уверены, что их никто не услышит.

– Я считаю, что Карл красивее, чем Оттфрид, – прошептала Элсбет на ухо Иде, которая тут же покраснела. О чем говорит ее сестра? – Может быть, тебе хочется выйти замуж за него? Он такой видный, так теперь одевается… его плащ стоит недешево…

Значит, от Элсбет не укрылось, какую дорогую и добротную одежду носит нынче Карл. Конечно, девушка неглупа, кроме того, она каждую свободную минуту проводила в магазине Партриджей. Элсбет знала, сколько может стоить его плащ.

– Он наверняка купил бы такой и тебе, – продолжала Элсбет.

Ида невольно улыбнулась. Мысль о теплой одежде сейчас действительно настраивала на более романтический лад, нежели грезы об объятиях Карла, – поскольку это желание не было запретным. Наверное, все в лодке сейчас мечтали о непромокаемом плаще или, еще лучше, о месте у камина. Дождя или снега не было, но над рекой поднимался холодный и сырой туман. Ида почти не чувствовала ни рук, ни ног.

– Лично я выйду замуж только за богача. И еще он должен мне по‑настоящему нравиться, – продолжала болтать Элсбет.

Ида потерла лоб.

– Элсбет, хватит этих глупостей, – сказала она. Она пыталась быть строгой, но понимала, что в голосе ее слышится скорее усталость. – Ты практически помолвлена с Фридрихом Хаузером, я слышала, как отец говорил с Тобиасом Хаузером.

Фридрих Хаузер был сыном кровельщика и учился своему ремеслу. Ему едва исполнилось шестнадцать, и, прежде чем можно будет думать о свадьбе, пройдет, конечно же, еще не один год. Но предварительную договоренность уже заключили. И союз с Фридрихом обещал надежное будущее. Прежде чем у каждого дома в Санкт‑Паулидорфе появится крыша, у Фридриха и его братьев наверняка уже будут собственные дети.

– Но не со мной! – заупрямилась Элсбет. – Фриц глупый и толстый. Знаешь, кто мне нравится, Ида?

Тон ее стал заговорщическим, и Ида вдруг ощутила, как сердце ее пронзает любовь к сестре. Элсбет всегда так важничала, когда доверяла ей свои маленькие детские тайны! Тогда они были безобидными, теперь же ей было больно слышать об этих мечтах, которые никогда не осуществятся.

– Томми Макдафф из Нельсона!

Сын пекаря… Ида снова улыбнулась. Вот почему Элсбет всегда так охотно ходила за хлебом. И с удовольствием сопровождала отца к поселившимся у пекаря Брандманнам! При этом со скучной Гудрун Брандманн, которую она якобы желала навестить, у нее не было ничего общего, кроме возраста. Однако Ида не могла слушать эти глупости с улыбкой. Они уже не в Нельсоне, где миссис Партридж лишь покачала бы головой, узнав о детских мечтаниях Бетти. Ида собралась было прочесть нотацию о послушании, которое Элсбет должна проявлять к отцу, но передумала. Какая разница, станет она сейчас ругать Элсбет или нет, – все равно скоро той придется спуститься с небес на землю. Вполне возможно, что она никогда больше не увидит Томми Макдаффа – ни одна женщина не смела надеяться на то, что в ближайшие годы сможет покинуть Санкт‑Паулидорф. Мужчины точно так же не будут брать их с собой в Нельсон, как прежде в Шверин. А Элсбет… судя по всему, она даже не представляла себе, что ее ждет, когда Ида выйдет замуж.

Якоб Ланге ясно дал понять, что Элсбет возьмет на себя все обязанности по дому. Она так же внезапно станет взрослой и будет вынуждена заботиться о семье, как Ида после смерти матери. Девушка мысленно отругала себя за то, что не подготовила сестру лучше. Однако, с другой стороны, отец всегда баловал младшую дочь и освобождал ее от некоторых домашних обязанностей. Теперь все изменится. Если от этого будет зависеть его комфорт, его и Антона, Элсбет он щадить не станет.

– Как бы там ни было, я бы на твоем месте вышла замуж за Карла Йенша, – снова вернулась к изначальной теме разговора Элсбет. – Тогда ты жила бы в Веллингтоне или в одном из других крупных городов, тебе не пришлось бы гнить в глуши.

– Тише!

Ида едва успела заставить сестру замолчать, когда увидела, что рядом с ней из тумана вынырнул Оттфрид Брандманн. Молодой человек кое‑как пробрался по раскачивающейся лодке к своей невесте и рухнул рядом с ней на скамью.

– Вот мы и на месте! – торжествующе произнес он, указывая на берег Маутера.

Заколдованные льдом папоротниковые леса сменились открытой местностью. Они плыли через белый от инея туссок. Пространства были обширными, земля казалась ровной, но ее обрамляли поросшие лесом холмы. На самой же равнине деревьев почти не было, а те немногие, которые все же росли там, были низкорослыми и чахлыми. Возможно, они так выглядели из‑за заморозков. К склону одного из холмов над долиной прилепились домики миссионерской станции.

– Добро пожаловать в долину Шахтсталь! Тебе нравится? – с жадным интересом спросил Оттфрид.

– Шахтсталь? – недовольно переспросила Элсбет. – Я думала, это долина реки Маутер.

Оттфрид махнул рукой.

– Да это же невозможно выговорить! – заявил он.

Судя по всему, вчера вечером некоторые мужчины остались в сарае и по случаю столь знаменательного события открыли последнюю привезенную с родины бутылку шнапса. Или виски… Как бы там ни было, от Оттфрида все еще пахло алкоголем.

– Мы ее переименовали. В долину Шахтсталь, в честь капитана Шахта. Он всегда был добр по отношению к нам.

Ида нахмурилась.

– Обычно долины называют по протекающим через них рекам, – заметила она. – Или реку вы тоже решили заодно переименовать?

Оттфрид поглядел на нее с недоумением. Наверное, он ни о чем подобном не задумывался. Однако это не помешало ему увлечь Иду за собой, когда лодка причалила к берегу. Миссионерской станции принадлежал не вызывающий особого доверия причал, выглядевший так же неказисто, как и растительность в долине.

– Да ладно… Пойдем, нужно взглянуть на наш надел. У моего отца есть план с участками… – Оттфриду, похоже, не терпелось увидеть свою землю.

– У самой реки? – встревожилась Ида. Она очень замерзла, передвигаться в раскачивающейся лодке было тяжело. – А что, если Карл прав? Что, если река выходит из берегов?

Оттфрид отмахнулся:

– Глупости. Кроме того, не обязательно строить дом у самой воды.

Ида окинула взглядом местность слева и справа от Маутера. Земля казалась совсем ровной. Если случится наводнение, то не будет разницы, где стоит дом, на сотню локтей ближе или дальше от реки.

– Погоди, Оттфрид! – Якоб Ланге улыбнулся будущему зятю, но осудил его нетерпение. – Сначала участки нужно измерить. В ближайшее время Уэйкфилд пришлет к нам землемера. Не стоит раньше времени планировать застройку, это лишь приведет к ссорам, если окажется, что половина дома стоит на чужом участке… Дел и без того по горло! Сейчас мы поднимемся на миссионерскую станцию и возблагодарим Господа за удачное путешествие и плодородную землю, женщины тоже наверняка будут рады возможности немного согреться. После этого мы поставим палатки на ночь – а до тех пор должны вернуться лодки с древесиной. Их мы разгрузим сегодня же. И завтра начнем строить хижины, всеми силами, которые даст нам Господь! Остальные семьи ждут в Нельсоне. И ты знаешь: свадьбу отпразднуем только тогда, когда все окажутся здесь и с крышей над головой.

Предыдущая9101112131415161718192021222324Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: