Нельсон, равнина Кентербери 22 глава

– Ты хочешь сказать, что Бог нас не слышит? – В голосе Иды звучало возмущение, однако было в нем и что‑то еще. Сомнение? Страх?

Кэт понимала, что нужно вести себя дипломатично. А потом вспомнила свои бессмысленные молитвы за миссис Хемплмен, то, с каким отчаянием она просила Бога защитить ее от Баркера, вспомнила и похотливые взгляды миссионера Мортона, и очень полезный сироп от кашля, который она сама приготовила из цветов ронгоа, хотя не взывала к духам, прежде чем собрать их.

– Он когда‑нибудь слушал тебя? – наконец спросила она. – Хоть раз дал что‑то вроде ответа, когда ты задавала вопрос? Выполнил хоть одно твое желание?

Дверь закрылась за лошадьми, а Ида все молчала. Она принялась деловито раскладывать сушеную траву туссока, служившую здесь заменителем сена, по загородкам для коров и лошадей. При этом двигалась она неловко и неуверенно: насмешливые замечания Кэт поразили ее до глубины души. А та уже жалела, что завела этот разговор о Боге. Упомянув духов реки, она скорее хотела пошутить, однако забыла о том, что жители Санкт‑Паулидорфа не понимают шуток, если от них отдает язычеством. Расставляя перед животными ведра с водой и насыпая овес в ясли, Кэт пыталась сообразить, как извиниться. Скоро делать здесь будет нечего, и если напряженная атмосфера сохранится до тех пор…

Внезапно Ида нарушила молчание.

– Я никогда прежде не лгала, – негромко произнесла она. – Ну, до недавнего времени… до сегодняшнего собрания.

После спора о богах и духах это удивило Кэт. Она не знала, чего от нее ждет Ида. Но выражение лица Иды, полное скорби, заставило Кэт посочувствовать ей.

– У тебя отлично получилось, – улыбнулась она. – Однако это было не обязательно. Я очень благодарна тебе и Оттфриду за то, что вы вывезли меня из Нельсона. Отсюда я бы уже как‑нибудь сумела выбраться.

– И, скорее всего, лучше бы ты выбралась отсюда, – прошептала Ида. – Река… и Оттфрид…

Понижать голос до шепота не было причин, но Ида словно бы задыхалась под грузом своих слов.

Кэт лишь пожала плечами.

– Может быть, – ответила она. – Не беспокойся обо мне. Я умею плавать, – ободряюще улыбнулась она подруге. – И вообще… как‑нибудь да справлюсь. – Она невольно коснулась охотничьего ножа.

Покончив с работой, Ида устало опустилась на бревно, отделявшее закуток коровы от загородки для лошадей.

– Я сделала это вовсе не для тебя, – сказала она.

Кэт смотрела на молодую женщину, ожидая, что она пояснит свои слова, и видела, что та опустила плечи, лицо ее побледнело, а из‑под аккуратного чепца выбились пряди темных волос. Даже кудри ее перестали блестеть. Всем своим видом она излучала подавленность и уныние.

– Я хотела, чтобы ты осталась, – наконец произнесла она.

– Я заметила, – улыбнулась Кэт. – Но почему? Ведь не беспокоишься же ты и в самом деле о моей… Как вы это называете? Бессмертная душа? Я даже не знаю, что это.

– Наверное, я этого так никогда и не узнаю, – вздохнула Ида. – Только если это не предначертано мне. А вот… соответствую ли я требованиям? Нет, как бы там ни было, я забочусь не о твоем спасении. Хотя это, конечно же, долг всякого христианина. Я должна выполнять его, и… – Осекшись, Ида принялась теребить в пальцах травинку. Она едва заставила себя продолжать. – Я просто хотела, чтобы ты осталась, потому что с тобой можно поговорить, – наконец вырвалось у нее. Эти слова она произнесла так, словно признавалась в ужасном преступлении.

Кэт присела рядом с ней.

– Но, Ида, – тихо сказала она, – ты ведь можешь общаться здесь со всеми. Все говорят на твоем языке…

Ида покачала головой.

– То‑то и оно, что нет, – прошептала она. – Я… мне кажется, что никто здесь меня не понимает. Безумие, правда? Мне и раньше так казалось. В детстве, когда я ходила в школу, я была не такой, как все. Мы были другими… я и… Карл. Мы всегда относились ко всему иначе. Но я проявляю высокомерие, потому что… Наши оценки всегда были лучше, чем у других, и нам не следовало этим гордиться. Особенно мне, девочке. Учитель как‑то говорил моему отцу, что я – странная прихоть природы. И я почему‑то все еще горжусь этим. Не знаю, что со мной, сегодня я совершаю один грех за другим.

– Мое дурное влияние? – пошутила Кэт.

Ида не улыбнулась, только головой покачала.

– Просто… Если я вскоре не найду кого‑нибудь, с кем можно поговорить… то… мне кажется, что я утону… Даже если не случится наводнение.

Кэт мягко обняла Иду за плечи, ощутив сквозь платье, какая она худая.

– Я с удовольствием буду разговаривать с тобой, – приветливо сказала она. – Хотя я не уверена, что действительно говорю на твоем языке. Например, про школу… Я никогда не ходила в школу. И я не знаю, смогу ли я спасти утопающего. В лучшем случае я могу научить тебя плавать. Но языка духов – ни духов этой реки, ни тех, которые мучают тебя, – я не знаю.

 

Глава 2

 

Кэт очень скоро поняла, что Ида страдает не только из‑за богов и духов. Девушка быстро сделала верные выводы относительно того, почему ее новая подруга выглядит такой ожесточенной и несчастной. С одной стороны, дело было в непомерно тяжелом труде, под гнетом которого женщины Санкт‑Паулидорфа едва не падали с ног. Ида, как и другие женщины и девушки, вставала с восходом солнца, готовила завтрак для своей семьи, а затем сразу же отправлялась на поле или в огород. Мужчины были заняты строительством домов, а сельское хозяйство традиционно считалось женским занятием. Только двое из жителей Санкт‑Паулидорфа владели на родине большими фермами. Другие кормили свои семьи ремеслом, и для работы в огороде времени у них не оставалось.

Впрочем, в Рабен‑Штейнфельде земельные наделы были маленькими, огороды, поля и сады были возделаны уже давно, их плодами пользовалось не первое поколение. Женщины легко справлялись с обработкой этих клочков земли, в крайнем случае нанимали поденщиков, которые распахивали землю или помогали с уборкой урожая. Здесь же каждый поселенец имел двадцать гектаров земли, и всем очень хотелось обработать их как можно быстрее. Поэтому женщинам приходилось даже корчевать участки, а уж посев и прополку они просто обязаны были взять на себя. Лишь немногие мужчины снисходили до того, чтобы хотя бы выкопать дренажные рвы. Женщинам постарше, конечно же, удавалось привлечь к работе сыновей. Сильный тринадцати‑или четырнадцатилетний парень уже мог оказать существенную помощь. А Ида была предоставлена самой себе, и еще больше ее сестра Элсбет, которая уже на следующий день после прибытия Кэт и переезда Иды с Оттфридом в новый дом появилась на пороге дома сестры со слезами на глазах.

– Антон ушел! – в отчаянии воскликнула она. – Он вчера поссорился с отцом. Кажется, Оттфрид налил парням… по одной… – Последние слова она произнесла с некоторым сомнением. Элсбет не привыкла к такому в Рабен‑Штейнфельде, где алкогольные напитки крестьяне готовили сами и употребляли их в весьма незначительных количествах. – Отец учуял, когда Антон пришел домой. Ну, ты же знаешь отца! Он снова хотел заставить его молиться, просить у Господа прощения и все такое, но Антон восстал против него! – Это тоже звучало невероятно. – Он сказал, что больше не хочет вкалывать на полях, а тут еще эти наводнения… Он не понимает, зачем так надрываться. Кроме того, он не хочет жениться на Гертруде Брандманн.

Кэт вообще перестала понимать что бы то ни было, а Ида громко всхлипнула. Антона Ланге решили женить на старшей сестре Оттфрида еще на прежней родине, однако об их союзе еще не объявляли. Антон всегда говорил, что терпеть не может Гертруду – неприметную, зато очень набожную и послушную девушку. Поначалу никто не принимал его всерьез, и, если бы он продолжал настаивать на своем, отец наверняка не стал бы его заставлять. Однако, заговорив об этом во время спора на другую тему, Антон еще больше разозлил Якоба Ланге. Судя по всему, этот вопрос давно не давал юноше покоя.

– Отец побил его? – подавленно спросила Ида.

Якоб Ланге никогда не бил своих дочерей. Они могли разве что получить символическую пощечину. Но по отношению к мальчикам в семье царила строгая дисциплина. Ида всегда старалась защитить от отца маленького Франца.

Элсбет кивнула. Остальное Ида могла вообразить себе сама. Антон вытерпел порку и отправился в постель, чтобы тайком сбежать среди ночи.

– Он оставил нам записку, – рассказывала Элсбет. – Он будет строить дороги. Или станет землемером, как Карл. Конечно же, отец был вне себя. В том числе и потому, что он упомянул Карла, словно тот стал образцом для подражания. Лично я не думаю, что Антона примут в землемеры. Для этого нужно быть достаточно умным. А Антон… Ну, он написал слово «землемер» с двумя «и».

Ида чуть не расхохоталась. Антон никогда не блистал умом, зато был сильным и усердным работником, и на строительстве дорог он наверняка покажет себя с наилучшей стороны. А накажет ли его Господь за то, что он восстал против отца? Возможно, его ждет лучшая жизнь, а также красивая и покладистая жена вместо набожной Гертруды Брандманн.

Ида не хотела признаваться себе в этом, однако прекрасно понимала брата. А вот для Элсбет его побег в город стал настоящей катастрофой. Прежде отец заставлял его помогать Элсбет в саду и в огороде, рубить дрова или носить воду, уже после того как он выполнял свою мужскую работу. Антон, ворча, делал то, что от него требовали: он понимал, что худощавой тринадцатилетней девочке такой труд не под силу. Теперь же, сказал отец, Францу придется больше помогать по дому.

– А ему ведь всего девять! – причитала Элсбет. – Кроме того, он снова болеет. Я сегодня послала его в школу, просто чтобы избавиться от него. Но, мне кажется, у него жар…

Кэт предложила помощь. Она пообещала осмотреть мальчика после школы и сразу же отправилась на поиски растений, которые должны были ослабить кашель и сбить жар. Элсбет просияла и пошла вместе с ней, что очень удивило Иду. Никогда раньше ее сестра не интересовалась целительством.

А Кэт сразу поняла, чем руководствовалась Элсбет.

– Поговори со мной по‑английски! – потребовала девушка, едва они вышли за пределы поселка. – А то я скоро все забуду, хоть и стараюсь повторять слова перед сном и во время работы в огороде. Я хочу знать, как говорить правильно! Ах да, и, пожалуйста, называй меня Бетти!

 

Очень скоро Франц перестал кашлять, но это не сделало его полноценным работником. Элсбет продолжала в одиночку сражаться с огородом, и отец даже в некотором смысле проявлял терпение. Он ведь и сам понимал, что помощи от Франца немного. Зато Оттфрид подгонял Иду и ругался, если плоды ее труда не соответствовали его ожиданиям.

– У моей матери уже давно проклюнулся горох! И картофель посажен! Чем ты весь день занимаешься? Особенно теперь, когда у тебя еще и помощница есть?

Кэт не раз замечала, что, заслышав такие упреки, Ида замолкала, вместо того чтобы возразить. Точно так же она вела себя и во время путешествия из Нельсона в Шахтсталь. Казалось, слова застревали у женщины в горле, когда Оттфрид принимался упрекать ее. В этом Кэт увидела еще одну причину общей подавленности подруги: ее злого духа звали Оттфридом, и в этом она вскоре убедилась окончательно. Ида боялась мужа, его насмешек днем, но еще больше – близости с ним ночью.

Кэт ничего не могла поделать: она прекрасно знала, что представляет собой супружеская жизнь Иды и Оттфрида. В наскоро сколоченном доме звуки легко проникали сквозь стены. У себя в хлеву она слышала все, что происходило в спальне Иды и Оттфрида. До нее доносились и стоны Оттфрида, и его самодовольные фразы, его храп и тихий плач Иды после того, как он наконец оставлял ее в покое. Кэт не желала ничего об этом знать, но Охотник вскакивал всякий раз, когда Оттфрид набрасывался на Иду. Сначала он громко лаял, а затем и скулил, и выл, – скорее всего, в прежнем доме ему строго‑настрого запрещали лаять. Своим визгом он будил Кэт, а совесть не позволяла ей силой заставить его замолчать. В такие моменты она подзывала его к себе, принималась гладить и утешать, потому что не могла утешить Иду. Робкие попытки Кэт поговорить с молодой женщиной о ее ночных мучениях заканчивались тем, что та только краснела и отворачивалась.

Кроме того, Кэт нельзя было назвать знатоком в подобных делах. Хотя подружки маори рассказывали ей, что соитие мужчины и женщины должно нравиться им обоим, она прекрасно понимала нежелание и отвращение Иды. Как сделать отношения более гармоничными, она не знала. Впрочем, Кэт могла бы дать ей кое‑что обезболивающее. Ведь это неправильно, что после ночи с Оттфридом Ида едва может ходить. Она почти не спала, и под глазами у нее залегли темные круги, которые росли с каждым днем.

Кроме того, Кэт тревожилась из‑за того, что Оттфрид пил все больше, хотя Ида относилась к этому спокойнее. После того как хижины, стоявшие за миссионерской станцией, в большинстве своем опустели, Оттфрид объявил, что готов заняться их сносом. Для этого он по вечерам собирал молодых людей, и все они пили виски, который привозил Оттфрид из своих поездок в Нельсон. Причем меры не знали не только неопытные юноши, но и сам Оттфрид, который всякий раз приходил домой, шатаясь и едва ворочая языком. В такие дни он очень редко набрасывался на Иду и обычно засыпал сразу, едва упав на кровать. Ида, вздохнув с облегчением, забирала одеяло и приходила в хлев, где устраивалась поудобнее рядом с Кэт и Охотником.

Кэт от всей души радовалась тому, что подруга может спокойно спать по ночам, но, к сожалению, именно алкоголь придавал Оттфриду мужества, чтобы начать приставать к ней. Прежде чем ввалиться в дом, он заходил в хлев, пытался лапать спящую Кэт, пьяным голосом бормотал комплименты. Однако он научился сохранять дистанцию сразу после того, как, попытавшись «разбудить Кэт поцелуем», обнаружил у своего горла нож. Острый как бритва клинок заставил его быстро протрезветь, а на следующее утро он якобы ничего не помнил. Но теперь Кэт достаточно было многозначительно поднести руку к горлу, едва он начинал непристойные разговоры, как он тут же замолкал.

Спокойнее всего женщины чувствовали себя, когда Оттфрид отправлялся в Нельсон с поручением от общины. Это случалось часто: по‑прежнему приходилось покупать строительные материалы и вещи первой необходимости в городе. При этом сбережения переселенцев таяли с каждым днем, а самым бедным семьям уже сейчас приходилось довольствоваться жалкими пожертвованиями от компании и пытаться прокормить себя рыбной ловлей и охотой. Женщины с нетерпением ждали первого урожая, который некоторые уже должны были скоро собрать. В расположенных повыше дворах, как например у Брандманнов, последнее наводнение не принесло особого вреда, и теперь зимние овощи, такие как капуста и брюква, уже поспевали на грядках. Женщины вовсю обменивались рецептами.

А потом случилось очередное наводнение.

 

Как‑то раз, прохладным и дождливым зимним утром, Кэт заметила, что шум реки усилился. Обычно она с первыми лучами солнца поднималась со своего соломенного ложа и принималась доить корову. Поначалу она боялась крупного упрямого животного, но вскоре выяснила, что костлявая черно‑белая Берта очень добродушна. В тот день солнце словно не хотело вставать, и Кэт проснулась не от того, что стало светлее, а только когда Берта жалобно замычала. Моргая и пытаясь что‑то разглядеть в темноте, она услышала не только шорох сильного дождя на крыше хлева, но и другой, весьма подозрительный шум. Выглянув за дверь хлева и бросив быстрый взгляд на реку, она все поняла: Маутер вот‑вот превратится в бурный поток, который недолго удержится в своем русле. Кэт еще вглядывалась в плотную пелену дождя, а волны Маутера уже лизали берег.

Быстро набросив на плечи плащ поверх платья, в котором спала, Кэт выскочила из хлева. Нужно рассказать об этом Иде, Оттфриду и всем остальным жителям поселка, если они еще сами не заметили, что происходит. Когда Кэт вошла в дом, Ида как раз накрывала на стол, и лицо у нее было белым как мел. Наверное, она тоже услышала рев реки.

– Маутер, да? – бесцветным голосом спросила она, посмотрев на Кэт.

Та кивнула.

– Он выходит из берегов, – твердым голосом произнесла Кэт. – Нужно… нужно срочно идти к станции.

Только Ида собралась что‑то ответить, как в комнату вошел Оттфрид, потирая лоб. Вряд ли он страдал от похмелья: Кэт до самого утра слушала, как он мучил Иду. Может быть, дело в недосыпе? Его жена выглядела так, словно ее всю ночь избивали.

– Этого не может быть, – заявил он. Судя по всему, он уловил слова Кэт. – Новые дренажные рвы… и…

Оттфрид замолчал. Наверное, он сам понял, что о надеждах Якоба Ланге на помощь Господа упоминать не стоит.

– Просто выйди на улицу и посмотри сам! – фыркнула Кэт. – Или выгляни в окно!

В окнах ничего, кроме дождя, нельзя было разглядеть, и Оттфрид с Идой вышли на улицу вслед за Кэт.

– Милостивый Боже!

Ида смотрела на массу воды, уже преодолевшей половину пути до их дома, с отчаянием, а Оттфрид – с недоумением. Рядом пролегал небольшой дренажный ров, который пока еще удерживал поток, но серьезного препятствия для Маутера он, конечно же, не представлял.

– Ну что, видите? – крикнула Кэт, пытаясь перекрыть рев реки. – Может, наконец отпустим животных и убежим? – Ее накидка и платье уже промокли, подъем к миссионерской станции будет тяжелым.

Оттфрид наконец ожил.

– Рвы! – рявкнул он. – Шевелись, Ида, бери лопаты и мешки с песком. Нужно защитить дом!

– Нет, нужно уходить отсюда! – возразила Кэт.

Но никто из Брандманнов ее не слушал, кроме того, девушка заметила движение на соседних участках. Жители Санкт‑Паулидорфа никуда не убегут, они встретят наводнение с таким же упорством, как и раньше.

– Отведи животных в безопасное место! – крикнула ей Ида, увидев, что Кэт колеблется. – А потом помогай нам! Сад… огород… все труды… Мы не имеем права потерять все это снова!

Попытку спасти огороды и дома Кэт считала полнейшей глупостью, однако все же бросилась обратно к животным и стала уговаривать недовольную Берту выйти из уютного хлева под дождь. С лошадьми это получилось намного быстрее, им не терпелось оказаться подальше от ужасного рева реки. По дороге к станции Кэт казалось, что животные вот‑вот разорвут ее на части. Лошади мчались вперед, а Берту приходилось тащить за собой. К счастью, ей вскоре пришли на помощь. Жители деревни, дома которых стояли выше, уже увидели, что происходит, и бросились помогать своим соседям, тем самым защищая собственную землю. Один из мальчиков, который обычно после школы пас коров, принял у Кэт Берту.

– Лучше всего будет, если ты заберешь и остальных коров! – сказала ему Кэт, когда тот повел к станции отчаянно ревущее животное. – Ах да, и ее нужно подоить.

Кэт предпочла бы сделать это сама, ей совсем не хотелось возвращаться в деревню, но, как только она добралась с лошадьми до миссионерской станции и оставила их с подветренной стороны, две женщины потребовали ее помощи. Они должны были отвезти вниз тележку с мешками, в которые миссионеры сейчас торопливо насыпали камни и желтую землю. Песка здесь, на станции, не было. Девушка была уверена, что сильное течение просто вымоет такой наполнитель из наспех сшитых мешков. Однако женщин это не останавливало. Они поспешно складывали мешки в тележку, и, если бы Кэт высказала свои сомнения, скорее всего, ей не поздоровилось бы.

– А почему вы не запряжете лошадей? – все же осмелилась спросить Кэт, когда вместе с женщинами толкала тележку вниз, с трудом удерживая ее и не позволяя выскользнуть из рук или застрять на вязкой дороге.

– Повозка стоит в каретном сарае у Ланге, – тяжело дыша, пояснила одна из женщин. – Придется сначала отвести туда животных. Ты умеешь запрягать коней?

Этого Кэт не умела, поскольку прежде никогда не имела дела с лошадьми. Но ведь эти женщины росли рядом с ними! Почему лошадьми у них занимались только мужчины?

– Я боюсь лошадей! – призналась одна из женщин, вытирая с лица воду. – Нет, уж лучше так.

Конечно же, ничего хорошего в этом не было. Восемь или девять мешков, которые помещались в тележку, никак не помогут справиться с бушующей стихией. Однако Кэт больше не стала поднимать эту тему, хотя бы ради лошадей. По крайней мере они проведут день в безопасности, на холме, вместо того чтобы надрываться, занимаясь бессмысленной и тяжелой работой. К тому же ревущая река пугала их до смерти. Свезут они вниз десяток мешков или сотню – Маутер этим не остановить.

С этой задачей могли справиться дренажные рвы, которые все жители деревни лихорадочно пытались расширить. Им пока удавалось удерживать воду вдали от домов и огородов, и она не поднималась выше, чтобы смыть землю вместе со стеблями и клубнями. Поэтому Кэт решила, что лучше взяться за лопату, чем подниматься вместе с обеими женщинами к миссии за новыми мешками. Под проливным дождем, по колено в грязи и воде она работала рядом с Идой и Оттфридом.

Около полудня госпожа Брандманн и другие пожилые женщины, которые при всем желании не могли больше копать рвы в холодной воде, принесли им кофе и хлеб. Поселенцы проглотили все между двумя взмахами лопатой. Ида всхлипнула, когда, несмотря на все усилия, чуть выше по течению реки один дом подмыло и он рухнул. Ее собственный дом возвышался над водой, словно островок, а вот в хлеву уже по щиколотку стояла грязная каша.

От усталости Кэт даже не заметила, когда после полудня дождь прекратился. Через некоторое время пришлось бросить еще один дом. Он находился в том месте, где река поворачивала, и рвы просто захлестнуло лавинами грязи и камней. Хозяева, семья с тремя детьми, в недоумении наблюдали за тем, как их дом наполняется землей и водой. Но он хотя бы не рухнул, как дом их соседей.

Около четырех часов Кэт показалось, что река отступает, а в какой‑то момент, час или два спустя, Якоб Ланге подал сигнал отбоя тревоги. Они справились, Маутер возвращался в свое русло. Несмотря на то что вокруг домов на берегу еще стояла вода, в течение нескольких дней она высохнет.

– В целом все не так уж плохо! – ликовал Оттфрид, когда Брандманны и Кэт наконец опустили мотыги и лопаты и окинули взглядом местность, оценивая разрушения. – Немного воды в хлеву, ну и в доме тоже, но завтра вы запросто его отмоете. Так что можно благодарить Господа…

– Но огород опять пропал! – в отчаянии прошептала Ида.

Ее грядки все еще были залиты водой, женщины отлично представляли себе, что останется, когда она сойдет. И на этот раз поля и расположенные выше участки тоже отделались не так легко, поскольку вышел из берегов не только Маутер, но и питавшие его ручьи.

– Завтра разберешься с ним, – спокойно ответил ей Оттфрид. – Все равно там почти ничего не поспело. Моей матери повезло еще меньше.

Земля старших Брандманнов находилась намного выше, и посевы госпожи Брандманн почти не пострадали во время прошлого наводнения. Однако на этот раз ее уже почти созревшие овощи унесла река.

– Тут никогда ничего не поспеет! – устало бросила ему в лицо Ида. – Мы можем пытаться снова и снова…

– Это совершенно бессмысленно, – наконец высказала Кэт то, что переполняло ее злостью на протяжении всего этого ужасного дня. – Все, что мы здесь делаем. Я не понимаю, почему вы не бросили поселок сразу после первого наводнения!

Оттфрид сверкнул на нее глазами.

– Как твой народ? Маори? – Он словно выплевывал эти слова. – Трусливый ленивый народ, который не смог оценить эту землю?

– Но, Оттфрид, ты ведь должен понимать…

Ида умолкла, увидев, что к ним приближаются Якоб Ланге и Петер Брандманн вместе с другими мужчинами постарше.

– С засеянными полями все в порядке! – доложил фермер Фрисманн. – Потерь почти нет. Но нужно более серьезно отнестись к вопросу дренажа, с завтрашнего дня начнем расширять систему рвов.

– Нет, не с завтрашнего! – перебил его Петер Брандманн своим звучным голосом. – С завтрашнего дня мы соберем все свои силы в кулак, приведем в порядок дом Буше и восстановим дом молодого семейства Шиб! Это ведь будет просто смешно, если через неделю у вас не появится крыша над головой, верно я говорю, а, Манфред? – Он потрепал по плечу молодого человека, семья которого видела, как их дом тонет в потоках воды.

Кэт не слышала, что ответил Манфред Шиб, но все прочие мужчины радостно согласились. Община Санкт‑Паулидорфа и не думала сдаваться.

– Что мы будем теперь делать? – устало поинтересовалась Ида. – Убирать воду в доме прямо сейчас… я… я не смогу…

Судя по ее виду, она готова была рухнуть без чувств – от усталости и горя. И даже у Оттфрида не было никакого желания начинать уборку, поскольку уже надвигались сумерки.

– Мы переночуем в старой хижине, рядом с миссией, – предложил он. – Принесите из дома постельное белье и что‑нибудь поесть, а потом устраивайтесь там.

– Устраивайтесь? – испугалась Кэт. – Может быть, мне лучше поискать другое место, а ты будешь ночевать там с Идой?

Ида вздрогнула, но Оттфрид покачал головой:

– У меня еще есть дела. Мне нужно кое‑что обсудить с мужиками. Насчет того, что мы будем делать дальше. Переночую у кого‑нибудь.

– Они будут праздновать окончание наводнения, – перевела Кэт, когда женщины пробрались сквозь грязь и стоявшую по щиколотку воду к дому Иды, чтобы взять там самое необходимое. – Как же повезло, что вашу старую хижину еще не снесли! Оттфрид ведь утверждает, что он со своими друзьями разбирает старый поселок.

– Это требует времени, если каждую доску обмывать стаканом виски, – злобно фыркнула Ида. – Пусть делают что хотят, главное, чтобы меня не трогали. Я так устала, Кэт… так устала. А завтра все начнется сначала. Глаза б мои не видели этот проклятый Санкт‑Паулидорф!

Кэт не могла знать, что это было первое желание, которое высказала Ида Брандманн за всю свою жизнь.

 

Глава 3

 

Ида собрала постельное белье, а Кэт искала еду на кухне. Ей хотелось взять только то, что можно съесть сразу. Никому из женщин не хотелось готовить, поскольку в старой хижине еще нужно было разводить огонь. Наконец Кэт собрала в полотенце хлеб и остатки сушеного мяса.

– Больше я ничего не нашла, – извиняющимся тоном сказала она Иде. – Хотя лично я голодна как волк. И я замерзла – лучше бы нам поесть горячего супа.

Вообще‑то в этот день было не холодно, за работой женщины даже вспотели, но теперь, когда они перестали махать лопатами, в мокрой одежде их пробирала дрожь. Кэт очень хотелось снять с себя платье и как‑то высушить его. Ради этого она готова была даже воспользоваться гостеприимством какой‑нибудь набожной деревенской семьи. Может быть, старших Брандманнов. А вдруг в их доме горит очаг? Или ей стоит пойти к Элсбет? Дом Ланге стоял довольно высоко на склоне, там сейчас, наверное, сухо. Ида должна согласиться на это.

Однако Ида в ужасе покачала головой, когда Кэт высказала свою мысль.

– Только не это! – замахала она руками. – Если пойдем к моему отцу, нам придется самим разжигать очаг. И готовить потом на всю семью. Или ты действительно думаешь, что Элсбет с этим справится?

Ида и Кэт сегодня неоднократно видели Элсбет и Франца: оба возили мешки. Скорее всего, дети до смерти устали. При мысли об этом Ида снова почувствовала себя виноватой.

– Может быть, мы действительно должны им помочь. Ей так тяжело, она…

– Пусть твой отец ей помогает! – строго заявила Кэт. – Ты не можешь взваливать на себя всю работу!

Девушка пришла в ужас при мысли о том, что придется носить дрова и, хуже того, слушать молитвы Ланге, причитания Элсбет и рев Франца. Вообще‑то девочка ей нравилась, она понимала ее тревоги. Но сегодня она слишком устала.

– Сейчас они все равно в церкви, – наконец произнесла Ида. – Благодарственная молитва, которую читает мой отец. Разве ты не слышишь, как они поют?

Кэт не поверила ей, но, прислушавшись, отгородившись от воя ветра и по‑прежнему довольно сильного шума реки, она наконец различила негромкие звуки церковного пения: многоголосое звучание доносилось из почти готовой церкви Санкт‑Паулидорфа.

– А почему мы не там? – поинтересовалась Кэт и, вздохнув, снова набросила на плечи мокрую шаль, готовясь выйти из дома.

Ей хотелось покончить с этим как можно скорее и избежать похода в церковь. О горячей еде, судя по всему, придется забыть. Но в хижине за миссионерской станцией хотя бы сухо.

– Оттфрид не понял, что нужно идти туда! – сказала Ида и лукаво улыбнулась синими от холода губами. – Или торопился к своему виски. Может быть, он придумает какую‑нибудь отговорку. Его друзья тоже, наверное, увильнули. Скорее всего, скажут, что складывали мешки с землей.

Кэт удивленно покосилась на подругу. Для покорной Иды настолько резкие слова были равносильны открытому мятежу. Она улыбнулась.

– Значит, мы тоже увиливаем? – решила она поддразнить подругу. – Ида Брандманн прогуливает молитвенное собрание? Разве это богоугодное дело?

Она ужасно удивилась, когда Ида вдруг сердито сверкнула глазами.

– Мне совершенно все равно, богоугодное ли это дело! – вырвалось у молодой женщины. – Господу мы безразличны, мы должны сами о себе заботиться! И я при всем желании не могу придумать, за что мне Его сегодня благодарить! Третье наводнение за полгода. Неужели может быть хуже?

Кэт вполне представляла себе, как ответить на это, но промолчала. Она набросила на плечи дрожащей от холода Иды одеяло, а когда молодая женщина разрыдалась, обняла ее за плечи, позволила немного поплакать, а затем осторожно подтолкнула подругу к двери:

Предыдущая15161718192021222324252627282930Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: