Виктимность. Практические преодоление морали.. Максимальная свобода.

Виктимность.

Стремление выводить понятие свободы из чувств порой также ведёт к подмене понятий. Так, допустим, любое использование racial slur отождествляется с " расизмом". Так один " коренной американец" из Боливии записал меня в " расисты" за эпитет " красножопый". Или ещё муслимы последние годы часто стали использовать термин " исламофобия". Хотя расизм по идее означает веру в превосходство на расовой почве, а не использование каких-то эпитетов. Точно так же, если у меня есть претензии к какому-нибудь жиробасу, и я назову его " толстожопым", по логике леваков это будет " фэтфобия", хотя суть моей претензии может быть совсем не в его весе. Например, " красножопый коммуняка", " жирный импераст Просвирин" – акцент не на прилагательном, а не существительном. Тогда уж правильнее было бы называть это " коммунистофобией", " националистофобией" и т. д, хотя это открывает ящик Пандоры, и можно тогда упрекать левых в " фашистофобии" и пр. (Да, тут можно отметить, что на врагов свободы принцип свободы не распространяется, но в сущности левые сами враги свободы и понимание оной у них неправильное. ) В сущности гуманистическая мысль приходит к тому, что в принципе стремится запретить не только ненавидеть, но вообще иметь к чему либо негативное или нетерпимое отношение. Так что стоит различать реальную дискриминацию, вроде той же гомофобии, от мнимой, которая сводится к одним лишь оскорблённым чувствам.

Практические преодоление морали.

Несмотря на логичность всего изложенного, это скорее всего мало кого в чём-то переубедит или будет достаточным чтобы перейти от теории к практике. Большинство, увы, довольно иррационально и руководствуется эмоциями, а не логикой. И даже если руководствоваться логикой и полностью осознавать фиктивность морали и её предрассудков, зачастую переступить через некоторые из них может быть не так просто ибо мозг будет генерировать дискомфорт при всяком действии выходящем за сферу привычного. Преодолеть это можно, в конечном счёте, лишь волевым усилием. В конце концов мозг подобен нейросети (ну или нейросеть мозгу, тут как посмотреть) – может обучаться тем или иным реакциям и адаптироваться к внешней среде. Но, в любом случае, этому предшествует рационализация и убеждённость в правильности действия. Сама по себе рационализация не устраняет дискомфорт, точно так же как нейросеть не обучается реагировать правильно на первом же цикле обучения. Сама по себе мысль вроде «данное ощущение нелогично» неспособно отменить ощущение, мозг в этом плане действует механически, более того будет подкидывать идеи-оправдания, лишь бы избежать дискомфорта. Меняет его только планомерное повторение действия подкреплённое рационализацией, тогда мозг постепенно уступает и начинает реагировать как ему было велено. Так достигается максимальная свобода воли и преодолеваются внутренние моральные предрассудки.

Максимальная свобода.

Доктор Стокман (понизив голос). Тсс... Пока об этом не надо еще

говорить никому. Но я сделал великое открытие. /Фру Стокман. Опять открытие?! /Доктор Стокман. Ну да, ну да! (Собирает всех вокруг себя и говорит точно по секрету. ) Дело в том, видите ли, что самый сильный человек на свете - это тот, кто наиболее одинок! (Г. Ибсен, «Враг народа»)

Кто обладает максимальной свободой личности? Может это прозвучит парадоксально, но, по крайней мере сейчас, наибольшей свободой личности обладает тот, кто свободен от личности (что совсем не означает отсутствие индивидуальности). Максимальная свобода подразумевает максимальный выбор, принесение в жертву наименьшего числа опций. Часто максимальную свободу связывают с силой, деньгами или властью. Но насколько имеющие это свободны? Что касается силы, на каждого сильного найдётся кто-то ещё сильнее или кто способен нейтрализовать возможности её использования. Деньги конечно дают большие возможности, но всякие серьёзные деньги связаны с публичной деятельностью, во-многом завязаны на эксплуатации коллективного, будь то любой крупный бизнес, эстрадная или блогерская деятельность, соответственно и зависимость от коллективного довольно велика. Да, такой человек может купить какую-нибудь там яхту, но с другой стороны он открыто слова лишнего сказать не может – всегда есть вероятность что возмущение плебса приведёт к различным бойкотам, канцелингу, разрыву контрактов и пр. Достаточно вспомнить хоть ту историю с блогером PewDiPie несколько лет назад, когда одно случайно выскочившее на стриме слово nigger привело разрыву ряда контрактов с ним. Дело тут конечно не в каком-то там " культурном марксизме" или распоряжении тайного тоталитарного правительства, а в банальных бизнес-интересах которые опираются на коллективное. Впрочем когда коллективное будет разрушено, а стадная мораль устранена, бизнес и индивид будут полностью свободны от этого, и рынок также будет полностью свободен от подобного регулирования. Истинно свободный рынок – это рынок свободный от морали. Может государственная власть даёт свободу? На самом деле нет, государственные чиновники, несмотря на все свои привилегии, почти круглосуточно погружены в рутинную бумажную работу и вообще сами себе не принадлежат. Увольнение с такой работы зачастую тоже невозможно, либо сопровождается потерей все привилегий, а порой и жизни. Это даже не говоря о других аспектах свободы вроде невозможности пройти по улице не узнанным или уединиться. И, собственно, в будущем традиционное государство будет ликвидировано, а власть в целом станет более безличной, граничащей с безвластием, частью объективных материальных условий, в некотором смысле «глубинное государство» станет более «глубинным». Наиболее свободный человек, таким образом, это наиболее автономный, независящий от коллективного, наиболее абсорбированный в себе (что характерно, слово " self-absorbed" означает также " эгоистичный" ) человек. Чтобы быть максимально свободным нужно никем не быть, при этом быть совершенно самодостаточным и могущественным, практически как бог. С той лишь разницей, что бог это метафизическое понятие, абсолют. Для абсолютной свободы нужно быть богом, стоящим вне мира, чьё " царство не от мира сего". Должно быть путём таких рассуждений получается как у Достоевского в «Бесах»: «Всякий кто хочет главной свободы, тот должен сметь убить себя». Но я ни в коем разе не топлю за аскетизм или какую-нибудь буддийско-христианскую чушь, материальные блага стоит приумножать в любом случае, и т. к. метафизического в реальности (вернее оно равнозначно небытию) не существует, я ограничусь рассуждением о максимальной свободе. Как говорится, " бесконечность не предел" ( в смысле что предел функции только стремится к бесконечности).