 |
Семья – институт порабощения индивида.
|
|
|
|
Семья – институт порабощения индивида.
Важнейшим очагом формирования идеологической атмосферы консерватизма является принудительная семья. […]Психологическая структура подданного представляет собой смесь из полового бессилия, беспомощности, несамостоятельности, тоски по вождю, страха перед властью, боязни жизни и мистицизма. (В. Райх, Сексуальная революция)
Помимо религии, патриотизма, национализма ещё одним методом, посредством которого государство и общество стремились превратить индивида в бесправный винтик в государственном механизме, всегда была семья. Чем авторитарнее и патриаральнее было государство, тем авторитарнее и патриархальнее была семья. Вернее даже это влияние всегда было взаимным. По сути дела это уменьшенная модель государства. Именно в семье формируется «заводская прошивка» обывателя, подготавливается мышление государственного/общественного раба. Человеку с детства внушают идею подчинения неким авторитетам, в частности родителям, почтения к ним, затем это переходит в подчинение и почтение к властям, обществу, вождю. Там же зачастую прививаются прочие стадные идеи вроде веры в бога, служения «всеобщему благу», социальные ярлыки и бинарно-гендерные шаблоны. Это называется «воспитанием», хотя по сути дела эта банальная промывка мозгов и дрессировка.
С одной стороны человеку навязывается, что " измена" партнёру это плохо, с другой стороны - что " измена" родине это плохо. Так, сверху и снизу, сковывается индивидуализм и личная свобода человека, его самопринадлежность.
Таким образом семья является институтом порабощения индивида и, как и государство, должна быть разрушена в своей традиционной форме, дезинтегрирована. Если раньше, допустим в феодализм, семья была производственной единицей, межродовые отношения играли серьёзную роль, а преобладание ручного труда ставило большинство членов семьи в зависимость от мужчины, то теперь ничего такого практически нет. Начиная с 20в, когда формально было установлены равные отношения между её членами, традиционная семья всё более теряет своё содержание сохраняя при этом форму из прошлого (во многом потому что в действительности они ещё не были равными). Целостность возможна только при неравенстве, что становится равным, то должно децентрализоваться, иначе говоря составляющие его части должны получить больше свободы, увеличить свою энтропию. Если в муравейнике две королевы, он делится, если в государстве два равных центра силы, оно разделяется, если в кристаллической решётке атомы получают больше степеней свободы, возможностей перемещаться, она теряет свою целостность. Так и семья должна преобразоваться в более свободную и динамичную форму. Под влиянием индустриализации семья уже менялась – от расширенной формы перешла к нуклеарной, и нет причин чтобы её изменения не продолжались. Равные отношения между индивидами – это всегда свободные отношения (не в смысле что уравнивание ведёт к свободе, а в смысле, что между действительно равными несвобода невозможна; люди неравны но тут нет связи с полом или чем-то таким, как было доказано выше). Традиционный брак должен уступить место чему-то вроде контрактов, как предлагается в анархо-капиталистических концепциях. Но сами по себе они ничего не дадут пока существуют традиционные предрассудки и представления. Нужно искоренить саму догматику, брак не должен регламентировать ни пол ни гендер ни число участников договора ни действия его членов.
|
|
|
Дестигматизация промискуитета. «Измена».
|
|
|
Сначала обратимся к истории явления. В Древней Греции и Риме человек мог иметь только одного мужа или жену, но это было сделано из чисто юридических соображений – чтобы свести к минимуму споры о наследстве и т. п. – и совсем не означало «монополию на секс». Но т. к. все знатные роды вели своё происхождение от различных богов (как считалось), они стремились сохранить чистоту крови, поэтому существовал запрет для женщин на репродуктивный секс вне брака. Для римских мужчин существовал запрет на любой секс с равным по статусу – проще говоря, на секс с другим свободным римским гражданином мужского пола. На интим с людьми ниже статусом для мужчин ограничений не было. Римлянин мог иметь его с женщиной, мужчиной, подростком (при условии, что он в активной роли). Также существовал запрет на оральный секс – вернее на то, чтобы его делать равному или более низкому по статусу, рабы или проститутки любого пола могли его делать римскому гражданину, как мужчине так и женщине. В Древнем Риме рот считался сакральным – это был инструмент власти из которого исходили законы, поэтому считалось, что те представители власти, кто это делают оскорбляет страну. В их лице как бы сосала власть. Такие ограничения, опять же, были следствием казарменного мышления, культом силы и доминирования характерных для древности и обусловленных средой.
Женская супружеской неверность выражалась в сексе с равными себе, и с людьми
ниже тебя, если он вел к беременности. Если контакт не имел последствий, изменой
это не являлось. Мужчина мог изменить только государству в плане его «унижения» и оскорбления, если, будучи представителем правящего класса – римских граждан – занимал пассивную позицию и т. п. Существовали даже своего рода античные секс-шопы, одним из центров такой индустрии был город Милет. Например, изготавливались фаллоимитаторы которые назывались olisbo или baubon.
С установлением власти церкви был взят курс на аскетизм и воздержание. Церковь объясняла это словами про блуд и прелюбодеяние в библии (Втор. 22, 22-26), но блудом в иудаизме называлась близость иудея с незамужней иудейкой, после которой он не брал ее в жены, а прелюбодеянием называлось сексуальное действо иудея с замужней иудейкой, т. е. акцент был на обмане другого иудея, а не на половом акте. Если иудей делал то же самое с замужней не иудейкой, это не было прелюбодеянием, равно как и секс с незамужней не иудейкой блудом не считался. Также иногда могут сослаться на эту цитату: «Диакон должен быть муж одной жены» (1Тим. 3, 12), но тут речь только о священнослужителях. Таким образом, церковь создаёт модель «богоугодной» семьи с монополией на секс и только с целью репродукции. Ещё одним оправданием послужила библейская цитата «…оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей, и будут одна плоть» (Быт. 2: 24), которая, впрочем, не мешала библейским пророкам иметь множество жён – Давид и Соломон имели целые гаремы, Авраам сдавал жену в аренду фараону, дочери Лота зачали от своего отца, а Иакову жёны предлагали своих наложниц. Более конкретное обоснование в IV веке дал св. Августин заявив, что Ева дала Адаму отведать запретный плод с Древа познания из-за сексуального желания. Откуда он это взял – непонятно. Церковь заявляет, что эту информацию ему открыл пресловутый «святой дух». Но Августин также пишет: «Сейчас, в наше время и согласуясь с римским обычаем, не допускается более брать себе вторую жену». Иначе говоря, ориентировался он всё-таки на римские законы (а к тому времени римскими гражданами стали все жители империи кроме рабов), смешав их с христианским аскетизмом и полностью исказив их сущность. Так как признавался только брак заключённый по церковным канонам, всё это способствовало христианизации населения. Брак был нерасторжимым «…что Бог сочетал, того человек да не разлучает». (Мф. 19, 6) и осуществлялся посредством венчания – принесением клятв верности церкви и её законам (а не друг другу, как это выглядит сейчас). Чтобы наблюдать за принесением данных клятв приглашались свидетели, которые играли роль, своего рода, понятых. То, что сейчас есть – лишь эхо давно ушедшей эпохи, форма без содержания.
|
|
|
С приходом гуманизма «богоугодная» модель семьи стала называться «традиционной». Во многих странах создание нехристианской семьи было уголовным преступлением (например, в СССР). Но в формально атеистическом государстве религиозные основания как-то не катят, поэтому в игру вступал божок «общество», и преступлением считалось «неуважение традиций и культурных ценностей общества» и «оскорбление чувств». Таким образом, до гуманизма под «изменой» в первую очередь понималось сначала измена государству или империи, затем, когда место императора (он же пантифик) заняла церковь во главе с Римским Папой (также пантификом), это стало означать измену церкви. Если человек не венчан и не помолвлен, его секс считался не изменой, а религиозным преступлением — грехом. В общем изменой было нарушение клятвы даваемой церкви, а не сам секс. В новое время понятие греха ушло, но любой секс вне брака по инерции продолжает считаться неприличным, но так как религиозные клятвы утратили своё основание, акцент начинает смещаться в сторону самого физиологического акта. К началу 20в, на волне индустриализации, фрейдизма, антиклерикализма и популярности экономических теорий начинает постепенно распространяться секс вне брака. Чтобы на пару градусов остудить пуканы поборников традиций, это стали называть «гражданский брак». Как бы вроде фактически не брак, но по форме брак, «симулякр брака». В итоге получилось так, что церковная «монополия на секс» стала негласным правилом любых отношений, не говоря уже о браке. «Изменой» и «предательством» стал сам физиологический акт. Оценка, предназначенная только для «духовной» сферы, перекидывается на материальную.
|
|
|
Но в чём " предательство"? Тот, кому " изменили" даже не понёс никакого реального ущерба от данного действия. Идея " предательства" в этом вопросе исходит из ложной догматичной предпосылки будто человек обязан спать только с кем-то одним, причём непонятно вообще с какой стати следовать этой нелепой идее. Возможно в средневековье это и имело смысл, учитывая низкий уровень медицины, отсутствие контрацептивов и феодальный уклад в целом, когда кровное родство играло ключевую роль, а при отсутствии анализа ДНК регламентация сексуальных контактов и семейная " монополия на секс" виделись единственным выходом из ситуации. Сейчас мир изменился, но как и со многими другими вещами, первопричина подобных правил давно забыта, и человеческое стадо движется по инерции ибо " так заведено", " диды так делали и нам завещали". Смысла в подобных ограничениях сейчас не больше чем если регламентировать с кем принимать пищу, например. С тем же успехом можно было бы считать «изменой» или «жадностью» пищеварение, а мочеиспускание «предательством». Можно даже оправдание придумать – мол если часто питаться где попало можно чем-нибудь заразиться, поэтому лучше есть только дома.
|
|
|
Кто-то скажет мол " тут ущерб в психических переживаниях", но собственно они возникают только потому, что у человека уже есть вложенное в голову предубеждение, что " ходить налево это плохо, предательство и т. п. ". Если бы не было такой сакрализации секса, никто бы даже не заморачивался. А апелляция к какой-то брезгливости это вообще несерьёзно, ведь мало кто брезгует из-за партнёров которые были до данных отношений.
Ещё можно часто услышать возражение, что типа секс это выражение особой близости и проявления чувств, любви и т. п. Однако довольно очевидно, что секс и любовь две совершенно разные вещи, и первое без второго встречается гораздо чаще чем наоборот.
На мой взгляд в этом вопросе произошла серьёзная подмена понятий. Чувство " преданности" возникает не из-за факта секса с кем-то ещё, а скорее из обмана, а на обман обычно толкает бытующее в обществе представление о том, что " сходить налево" значит предать. И в итоге получается замкнутый круг, выход из которого лежит в устранении этого традиционалистского предрассудка и отделении физиологии от тех вещей, которые больше относятся к разуму, как то близость, доверие и пр. Для разумного свободомыслящего индивида должно быть очевидно, что в большинстве случаев один человек не может покрыть весь возможный спектр потребностей другого, и глупо когда отношения или доверие страдают из-за пустяков вроде мимолётных физиологических потребностей.
Возникновению концепции " измены" способствовали также экономические предпосылки. Вплоть до середины 20 века (как минимум) ситуация была такова, что женщины как правило находились в экономической зависимости от мужчин. Соответственно для них измена мужа несла потенциальную угрозу в виде утраты своего социального положения, дохода и пр. С другой стороны мужчина выступал в роли собственника, так что стремился распоряжаться теми, кто от него зависел, плюс это служило гарантией, что потомство именно от него, т. к. не было ни средств контрацепции ни тестов ДНК. К тому же, до начала 20 века превалировала идея воздержания до брака, под него была заточена вся патриархально-феодальная система общественных отношений. И вот эта патриархальная феодальная мораль была позднее перенесена на любые сексуальные отношения вообще. Её назначение понятно применительно к человеку Средневековья или даже первой половины 20 века, гораздо меньше смысла в ней для современного брака, и уж совсем она бессмысленна для каких-то преходящих отношений. Заинтересованы в подобной морали ныне различные овуляхи мыслящие в патриархальной парадигме и занимающие зависимое положение и, соответственно, мужья подобных овулях. Только там где процветают барско-холуйские отношения процветает и рабская христианская мораль, во взаимоотношениях же более-менее равных индивидов она совершенно лишняя. Думаю понятие " измены" окончательно потеряет свою опору, когда последние пережитки патриархальных, зависимых отношений уйдут в прошлое.
Собственно до сих пор в мышлении обывателей прослеживается старый дискурс, тень тех времён и взаимоотношений которых больше нет, или по крайней мере нет для большинства носителей этих мыслей:
Если мужчине изменили, то он воображает себе некую " оскорблённую честь" - честь собственника. Следуя патриархальной практике, когда женщины находились на содержании, он платит за них в ресторане, покупает им что-то, тем самым самостоятельно воссоздавая эти патриархальные отношения и эту самую " честь".
Если женщине изменили, то она воспринимает это как некое обесценивание себя, т. е. неосознанно ещё воспринимает себя как товар, хоть времена когда она была товаром, по сути дела и прошли. Она может считать, что " настоящий мужик" должен её добиваться, делать подарки и пр. И вот на этом устаревшем паттерне мышления и продолжает держаться традиционалистский концепт " измены".
Особенно ярко это видно у высокоприм а тивных людей - быдла, овулях, но не только. Даже многие считающие себя феминистками могут иметь подобное восприятие, и феминизм для них служит только прикрытием, чтобы под его знаменем бороться с негативными для себя следствиями патриархальных взаимоотношений при этом продолжая пользоваться теми преимуществами, которые он давал, и имея некое глубинное восприятие себя как товара. Поэтому, например, левачьё считающее себя " феминистками", борется против проституции в которой им видится некая " объективация". Если человек чувствует себя равным или выше, то для него это скорее будет оказанием услуг, но имея некое глубинное самоощущение себя товаром они продолжают воспринимать данное явление через призму патриархальных взаимоотношений.
|
|
|
