Дети в родители: истоки оптимизма 197

ребенок настолько «перекошен», что его итоги теста похо­жи на средние примерно так же, как у удачливого страхо­вого агента из «Метрополитэн Лайф». Итоги теста ребенка в депрессии выглядят примерно так же, как у среднего взрослого, не находящегося в депрессии. Никто не обладает такой способностью надеяться, как ребенок, и именно поэ­тому так трагично состояние ребенка, который впал в тяже­лую депрессию.

У детей бывают депрессии, причем так же часто и глубоко, как у взрослых, но их депрессия имеет одно очень серьезное отличие от подростковой и взрослой. Они не становятся беспомощными и не покушаются на самоубийст­во. От 20 до 50 тысяч взрослых американцев совершают самоубийство каждый год, причем почти все — после деп­рессии. Один из конкретных компонентов депрессии, а именно беспомощность, является самым вероятным предшествен­ником самоубийства. Потенциальные самоубийцы убежде­ны, что их нынешнее горе будет длиться всегда, и только смерть прекратит их страдания. Детские самоубийства, ко­нечно, трагедия, и их количество сейчас возрастает, но при­мерно две сотни таких событий в год трудно назвать боль­шой эпидемией. Дети моложе семи лет никогда не соверша­ют самоубийства, хотя известны убийства, совершенные пя­тилетками. Дети этого возраста понимают, что такое смерть, они в состоянии понять ее завершающую роль и могут намереваться кого-нибудь убить; но что они не могут, так это достаточно долго оставаться в состоянии беспомощности.

Я думаю, что это — заслуга эволюции. Дитя носит в себе семя будущего, и главный интерес природы к детям сводится к тому, чтобы они безопасно достигли зрелости и произвели на свет новое поколение детей. Природа защити­ла наших детей не только физически — у детей до периода созревания самая низкая смертность от всех причин — но и психологически, обеспечив их надеждой, обильной и ирра­циональной.

198 Мартин Э* /7. Зелягмаи

Но при всей этой защищенности против беспомощности некоторые дети гораздо более предрасположены к песси­мизму и депрессии, чем другие. Тест CASQ является хо­рошим индикатором, кто раним, а кто защищен. Дети, чей итог лежит в оптимистической половине (мальчики — свы­ше 5,5 и девочки — свыше 7,5), будут в перспективе становиться оптимистичными подростками и взрослыми. В среднем у них меньше шансов заполучить депрессию, боль­ше шансов большего добиться и стать в своей жизни здо­ровее, чем дети, которые набрали меньше этих (средних) баллов.

Стиль объяснений формируется рано. Мы видим его во вполне сложившейся форме у детей в возрасте восьми лет. Если у вашего ребенка уже вполне оптимистический или пессимистический взгляд на мир к третьему классу и если он так важен для его будущего, его здоровья и успехов, вы вправе поинтересоваться, откуда он взялся и что можно сделать, чтобы изменить его.

Существуют три основные гипотезы относительно про­исхождения стиля объяснения. Первая из них касается ма­тери ребенка.

Стиль объяснения матери

Послушайте, как Сильвия реагирует на неприятное со- _ бытие в присутствии своей восьмилетней дочери Марджо­ри. Начинается с того, что они садятся в машину, припар­кованную на стоянке возле торгового центра. Знакомясь с диалогом, попробуйте определить стиль объяснения Сильвии.

Марджори: Мама, с моей стороны на машине вмятина.

Сильвия: Господи, Боб меня убьет!

Марджори: Папа же говорил тебе, чтобы ты ставила

его новую машину подальше от других.

Сильвия: Боже мой, вечно со мной что-нибудь слу-

Дети и родителя; истоки оптимизма 199

чается. Я так ленива, что стараюсь тащить покупки из бакалеи поближе — метры, а не сотню метров. Что я за дура!

Сильвия, как мы видим, говорит о себе довольно нели­цеприятные вещи, а Марджори ее очень внимательно слу­шает. Причем неприятно не только содержание, но и форма, в, которую оно облечено. С точки зрения содержания, Марджори слышит, что у Сильвии большие неприятности, а также, что она глупая, ленивая и хронически невезучая. Все это достаточно плохо. Но форма, которую использует Сильвия, еще хуже.

Марджори слышит объяснение плохого события. Силь­вия дает Марджори (совершенно неумышленно) четыре объяснения:

1. «Вечно со мной что-нибудь случается». Объяс­
нение носит постоянный характер: Сильвия говорит вечно.
И широкий характер: «что-нибудь», а не «вмятины на ма­
шине»; Сильвия не уточняет ни самой неприятности, ни
границ горестей, которые с ней приключаются. И личный
характер: оно «случается... со мной», а не со всеми. Силь­
вия выделяет себя в качестве жертвы.

2. «Я так ленива». Лень в формулировке Сильвии
есть постоянное свойство характера. (Сравните, скажем,
формулировку Сильвии с такой: «Я поленилась».) Леность
вредит во многих обстоятельствах, и это уже широкая ха­
рактеристика. И Сильвия персонализирует ее.

3. «Я стараюсь тащить покупки... на метры» —
личное, постоянное (не «Я хотела»), но не особенно широ­
кое, поскольку относится к некоей физической работе.

4. «Что я за дура» — постоянная, широкая и личная
характеристика.

Не только вы проанализировали высказывания Силь­вии. Этим занималась и Марджори. Девочка слышала, как для объяснения причины неприятности мать использовала

2QQ Мартин Э. П. Зелигмаи

четыре весьма пессимистичные причины. Она слышала, что, по мнению матери плохие события носят постоянный и широкий характер и происходят по ее вине. Марджори усваивает, что таков мир.

Каждый день Марджори слышит, как ее мать произно­сит свои суждения о характере неблагоприятных событий, окружающих их дом: они постоянные, всеобъемлющие и персонального свойства. Марджори находится в процессе обучения со стороны самого влиятельного человека в ее жизни, и этот человек твердит, что неприятности будут продолжаться, портить все подряд и виноват в них тот, с кем они приключаются. И у Марджори формируется своя теория мира, в котором неприятности имеют постоянные, широкие и личные причины.

Антенны у детей постоянно настроены на то, как их родители, особенно матери, толкуют о причинах эмоцио­нально нагруженных событий. И не случайно именно «По­чему?» является одним из первых и наиболее часто повто­ряемых вопросов, которые задают ваши детишки. Полу­чить объяснения окружающего мира, особенно социаль­ного — первейшая интеллектуальная задача подрастающего поколения. Если родители теряют терпение и перестают от­вечать на нескончаемые почему, дети находят ответы дру­гим способом. Они начинают внимательно вслушиваться в то, как вы непроизвольно объясняете, отчего все происхо­дит, а происходит это в среднем раз в минуту, пока вы говорите. Ваши дети ловят каждое слово из ваших объяс­нений, в особенности, если происходит что-то неправильное. При этом они улавливают не только то, о каких конкретно вещах вы говорите, но и их формальные характеристики: является ли причина, о которой вы говорите, постоянной или временной, конкретной или широкой, вашей или чьей-то еще ошибкой.

То, как мама говорила вам о мире в вашу бытность

Дети и родители? истоки оптимизма 201

ребенком, наложило заметный отпечаток на ваш стиль объ­яснения. Мы выявили это обстоятельство, давая свои во­просники сотне детей и их родителям. Уровень оптимизма матери и ребенка очень близок, причем это относится и к сыновьям, и к дочерям. Мы с удивлением обнаружили, что объяснительные стили ребенка (и матери) вовсе не похожи на стиль отца. Это говорит о том, что маленькие дети слушают в первую очередь то, что говорит обо всех причин­ных зависимостях тот, кто с ними больше всех сидит (обычно мать), и стремятся заимствовать у него (нее) этот стиль. Если у ребенка мать — оптимист, это прекрасно; но беда, если у ребенка мать ■— пессимист.

Эти открытия ставят вопрос: является ли стиль объяс­нения явлением генетическим? Можем ли мы унаследовать его от своих родителей, подобно на удивление большой доле нашего интеллекта, политики и религиозных воззрений? Исследования идентичных близнецов, которых воспитыва­ли раздельно, показывают, что, вырастая, они приобретают неправдоподобно близкие политические взгляды, веру в Бога (или неверие) и IQ. В отличие от перечисленных психоло­гических особенностей, характер стиля объяснения, который мы обнаруживаем в семьях, не наследуется: стиль матери аналогичен стилю сыновей и дочерей, а стиль отца не совпа­дает ни с одним. Эта совокупность результатов не может быть объяснена никакой генетической моделью.

Чтобы убедиться в этом, мы начинаем подходить к вопросу наследования более прямолинейно. Для этого мы оцениваем оптимизм как биологических родителей, так и тех, кто усыновил детей в раннем возрасте. Если уровень оптимизма детей совпадает с уровнем усыновителей и не совпадает с уровнем оптимизма у биологических родителей, это подкрепляет нашу точку зрения о приобретенном харак­тере оптимизма. Если уровень оптимизма детей близок к уровню их биологических родителей, с которыми дети ни-

202 Марти й Э. /7- Зелитая

когла не встречались, это означает, что оптимизм может наследоваться, по крайней мере, частично.

⇐ Предыдущая12131415161718192021Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: