 |
Что же сказать о порицаниях и поношениях, оскорблениях и уничижениях, которыми он осыпал себя за каждую мелочь, следя за собой так неусыпно, как за каким-то врагом?
|
|
|
|
Что же сказать о порицаниях и поношениях, оскорблениях и уничижениях, которыми он осыпал себя за каждую мелочь, следя за собой так неусыпно, как за каким-то врагом?
Святые отцы говорят о том, что человек не сможет стать святым, если рядом с ним нет людей, которые бы постоянно уязвляли его своим поведением, оскорблениями, замечаниями, ленью, пороками, клеветой. Об этом же свидетельствует опыт повседневной жизни. Если поступки людей кажутся тебе несправедливостью и ты пытаешься им воспротивиться, а не благодаришь, то нет для тебя ни спасения, ни духовного преуспеяния. Ты должен понять, что только при таких обстоятельствах человек становится зрелым. Все это тебя смиряет — пока еще не в том смысле, в каком смирялись святые, нам далеко до их смирения, — и делает способным по-настоящему жить. Тот, кому люди не ставят постоянно подножки, оказывается неприспособлен к жизни — это просто недотрога. В монашестве он напрасно потеряет драгоценные годы, а будучи в браке, непременно разведется.
Итак, преподобному Нилу встретилось искушение. Помыслы стали говорить ему, что в киновии ближние своими уничижениями, оскорблениями, насмешками смиряют человека и тем самым делают его достойным принять Духа Святого, а он в своей пещере совсем один. Кто его уничижит? Кто обесславит? И преподобный нашел решение — он сам взялся исполнять дело ближних. Он принялся бранить и уничижать себя, как лютого врага. «О ничтожество! » — говорил он себе и осыпал себя поношениями, оскорблениями и упреками.
Демонские козни, брани и нападения как через помыслы, так и через явления их наяву, едва ли смог бы описать и сам преподобный. Часто с ужасной силой на него восставали помыслы, понуждая его оставить безмолвие и вернуться в общежитие, чтобы потом лукаво осуждать его как предателя и труса.
|
|
|
Невозможно представить себе, сколько помыслов внушал святому лукавый демон. Чего он добивался? Как мы уже сказали, живущих в общежитии бес силится изгнать из братства — якобы для того, чтобы избавить от искушений общего жития, которые на самом деле приносят человеку освящение. А когда они уйдут на безмолвие, он ввергает их в леность, заставляет потерять самоконтроль и рассуждение, после чего тщетными оказываются все предшествовавшие их труды и подвиги, а преподобному Нилу, как безмолвнику, лукавый внушал отправиться в общежитие, чтобы затем посрамить его: «И не стыдно тебе, трус? Сбежал с безмолвия в общежитие? Эх ты, изменник, дезертир! »
Часто это сатанинское искушение так усиливалось, что преподобный не знал, что ему делать. И конечно, рядом с ним не было никого, способного помочь, и даже со своим другом и наставником преподобным Фантином он не мог посоветоваться, ведь пещера святого Нила была высоко в горах. Куда ему было пойти, чтобы открыть свой помысел? Преподобный чувствовал, что из-за демонских ударов он теряет рассудок. Как же тогда он поступал?
Когда эти помыслы сильно томили его, тогда он подвешивал свою власяницу, отложенную на будущий год, на простую палку (жезла у него не было), клал ее на плечо и проходил полпути до монастыря. Там росло высокое дерево, и святой Нил вешал на него свою власяницу и представлял себе, будто это преподобный Фантин или кто-то другой из святых отцов монастыря. Положив дереву поклон, он вставал перед ним с таким чувством, словно стоит перед своим наставником, который спрашивает его, зачем он пришел. Вот он отвечает старцу, а старец и братья бранят его и насмехаются над ним: «Поглядите-ка на безмолвника! »
Этот поступок показывает и характер преподобного, и его мужество и святость, и силу брани, и благодать Божию.
|
|
|
В такие трудные моменты он брал второй волосяной мешок, который должен был служить ему одеждой на будущий год, вешал на палку, потому что у него не было даже жезла, и нес на плече, чтобы иметь спутника в дороге и не оставаться в совершенном одиночестве. Дойдя до середины дороги, ведущей в монастырь, преподобный Нил останавливался под высоким деревом. Он представлял, будто это преподобный Фантин или кто-то другой из отцов монастыря, и клал дереву поклон.
В тот момент он чувствовал, словно преподобный Фантин его спрашивает: «Что ты тут делаешь? Зачем пришел? » И святой Нил с готовностью отвечал ему. Едва заслышав о причине прихода, преподобный Фантин как будто бы начинал его поносить: «Тебе не стыдно? Какой
же ты безмолвник? Дезертир, лентяй, ты не смог даже помысла своего победить и пришел поговорить со мной? »
Видите, сколько благодеяний приносят нам насмешки и унижения братьев? Без этого невозможно преуспеть.
Противоборством обратив своих злокозненных противников в бегство, он возвращался в свою пещеру, словно в темницу, оставаясь там с мужественным терпением и говоря себе: «Для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою»[139].
Враги терпели поражение, и преподобный возвращался в свою пещеру, где его вновь ожидали искушения, помыслы, трудности. Его пещера была хуже тюрьмы. Но посмотрите, как важна решимость для монаха. Монах, избегающий искушения и не борющийся с ним, бежит от одного искушения, но приходит к другому, а от этого к третьему. Поэтому стой твердо на своем месте и ты победишь. Преподобный Нил сидел в своей пустыни, как в темнице — так он воспринимал свое одиночество, — пребывая там с мужественным терпением и говоря себе: Для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою. Это значит: «Лучше мне умереть, чем убегать от искушений или трудностей».
Преподобный знал, что ему придется бороться со своими страстями, прилогами помыслов, падшим, плотским человеком, с сатаной. Уступи он — и куда ему деваться? Вся его жизнь покатилась бы под откос. Поэтому он говорил самому себе: «Лучше я останусь здесь, на месте мучений, и умру, чем моя похвала окажется напрасной». Он был уверен, что смерть принесет ему победу, мученический венец, венец святости, а бегство окажется дезертирством. «Неужели я поступлю так, — продолжал святой, — как зачастую не позволяют себе даже миряне? » И с этими мыслями он вновь затворялся в своей темнице, чтобы продолжить свой подвиг, который мы могли бы назвать безотрадным.
|
|
|
Мывидели, как преподобный проводил свойдень: его устав был строго-духовным и одновременно простым, проникнутым подвижническим духом. Его удивительное терпение в искушениях показывает нам, насколько его монашеское житие было истинным, а бесстрашие перед сатаной просто потрясает. Преподобный вообще не обращал на него внимания, а уж как тот старался: какие козни он строил подвижнику, какие искушения устраивал, какие помыслы внушал! Но святой Нил ни на миг ему не уступил.
Если будешь бояться сатану, он будет тебе строить еще больше козней. Главная причина, почему демоны на тебя нападают, — это их желание испытать, не боишься ли ты их. Ради чего они порой поднимают шум на кровле? А просто посмотреть, не испугаешься ли ты. Твой страх — их победа, и если тебя охватывает паника и ты думаешь: «Боже мой, что же будет? Лишь бы ничего не случилось! », то сатана празднует победу. Как волк наблюдает, не боится ли его собака, и, если боится, набрасывается на нее, а если не боится, убегает сам, точно так же и сатана.
Преподобный Нил охотно затворялся в своей темнице, не страшась ничего. Он был настоящим подвижником, несмотря на то, что еще не стяжал Божественную благодать в совершенстве. Подвижник уходит на безмолвие ради подвига, а не ради божественных видений и созерцаний, благодати и наслаждений. Не видения и созерцания ценны в очах Божиих, но мученический дух. Монах бывает монахом настолько, насколько он мученически проливает свою кровь, подвизаясь ради Бога.
Подвиги святых мужей в течение их жизни могут претерпевать многие изменения. Сегодня они живут так, завтра иначе. Меняются обстоятельства — меняются подвижнические труды. Главное, что остается — это верность монашескому духу, православному образу мышления и богословию Церкви. Независимо от внешних перемен, святые неизменно следуют Преданию, учению святых отцов. Поэтому так важно для нас проникнуть в глубину мысли святого Нила, погрузиться в тот духовный мир, которым он жил.
|
|
|
