Брань эта становилась все сильнее, и преподобный Нил, уже не зная, как противостать врагам, наконец, от всей души обратился к Богу и исповедал пред Ним свою немощь.

Однажды после ночной молитвы, когда преподобный Нил сел отдохнуть и из-за усталости дал себе немного расслабиться, явились ему два беса, которые схватили и держали третьего беса. Распоров ему бока, они вынули из него все внутренности и бросили их на землю. От такого зрелища святого Нила стало тошнить, так что он, весь дрожа, встал и изверг из себя горчайшую желчь. После этого случая он уже старался быть к себе внимательнее.

Как-то раз после ночного бдения преподобный Нил чувствовал себя разбитым от усталости и уже ничего не в силах был делать. Едва он присел, чтобы дать себе отдых и потом продолжить подвижнические труды, как впал в тонкий сон — состояние среднее между сном и бодрствованием. Именно в такие минуты сатана имеет обыкновение наводить на подвижников искушения, потому что тогда человек воспринимает искушение более остро и непосредственно, а кроме того, по немощи и неопытности не может понять, бодрствует он или спит. Это часто случается с теми, кто после продолжительного бдения отдыхает два-три часа, чтобы затем пойти на литургию или продолжить свое духовное делание.

От страшных браней блаженный Нил был совершенно истерзан и душевно и телесно: у него были коварнейшие искушения и его чуткая душа сильно от этого страдала. И вот в это время, когда он изнемог и задремал, явились ему два демона, схватившие еще одного. Первые два разодрали третьему бока, вынули все внутренности и бросили их прямо перед святым Нилом. Зрелище жуткое. При виде внутренностей преподобный тут же вскочил (а это значит, что он не спал), от чувства отвращения его стошнило, и после этого ему стало легче. Но впредь «он уже старался быть к себе внимательнее» — был более осмотрительным, бдительным и не позволял себе даже немного расслабиться.

Спустя некоторое время преподобный отправился в Рим помолиться у тамошних святынь и отыскать некоторые книги. Там, в храме апостола Петра, случилось ему взглянуть на проходившую мимо женщину-алеманку, высокую ростом и крепкую телом, и коварные демоны так напечатлели черты этой женщины в его памяти, что ее образ стоял перед ним, что бы он ни делал: воспевал ли псалмы, читал ли, писал или занимался чем-то другим.

В это время преподобному Нилу нужно было прийти в себя после сильных браней и укрепиться духом, поэтому он отправился в Рим помолиться в катакомбах у мученических гробниц и испросить у святых мучеников помощи. Он хотел также найти кое-какие книги, необходимые ему или для чтения, или для переписывания.

Когда блаженный Нил пришел помолиться в храм апостола Петра, его взгляд упал на проходившую мимо женщину-алеманку, то есть немку, она была высокого роста, крупного, крепкого сложения и необычайно красива. Сколько женщин уже видел преподобный на улицах Рима, и они не произвели на него никакого впечатления! Но теперь его постигло явное бесовское искушение. Демоны запечатлели в его уме образ этой высокой женщины, так что и по возвращении в свое пустынное жилище, что бы он ни делал: воспевал ли псалмы, читал или писал, перед собой он не видел ничего, кроме этой женщины.

Брань эта становилась все сильнее, и преподобный Нил, уже не зная, как противостать врагам, наконец, от всей души обратился к Богу и исповедал пред Ним свою немощь.

Все подвиги блаженного Нила, все его труды, суровые посты, воздержание от воды — все было напрасно, ничто не помогало ему освободиться от искушений. Не было такого средства, к какому он не прибегал бы, пытаясь избавиться от брани, и теперь он не знал, что еще можно сделать. Его подвижничество превзошло всякую меру, достигло высочайшей степени. Дух преподобного Нила, его разум, сердце — все пришло в столь сильное напряжение, что стало подобно туго натянутому луку. Теперь, по человеческому рассуждению, у него уже не оставалось абсолютно никакой надежды на спасение. И тут еще новое искушение, постоянно усиливавшееся, непреодолимое. Какой же он нашел выход?

«... От всей души обратился к Богу и исповедал пред Ним свою немощь». Мы видим настоящего подвижника, стяжавшего глубокое сознание своей немощи. После постигших его искушений преподобный Нил понял, что все его труды, добровольные лишения, хранений целомудрия, преуспеяние в добродетелях, возвышенное духовное состояние, которого он, может быть, достиг, и те почести, которые оказывают ему люди, — все это не имеет никакого значения. На самом деле он не сделал ничего, он бессилен, он земля и пепел [144]. Блаженный Нил познает себя, свою подлинную сущность и видит, что несть исцеления в плоти его[145]. В этот самый момент его сердце и ум отверзаются, он перестает думать об искушении, перестает изыскивать все новые и новые подвиги, которые лишь утомляют его и не приносят избавления, и вместо этого, осознав свою немощь, причину всех неудач и страданий, прибегает к Богу. «Господи, — говорит он, — я остаюсь немощным, даже когда Ты возводишь меня на высоту добродетели и даже когда дух мой достигает Твоих Отеческих объятий».

Как только святой Нил глубоко осознал слабость человеческого естества, ему сразу стало ясно, что нужно делать. Нужно перестать надеяться на свои силы, надо понять, что возвышает человека не подвижничество, а сознание своей немощи и всецелое обращение к Богу. Поэтому блаженный Нил взывает: «Господи, я повинен во всем, но я неотступно пребываю здесь, чтобы Ты Сам сделал меня таким, каким Ты хочешь меня видеть». И он говорит это со всею искренностью, слова его исходят из глубины души.