Мероприятия в области экономики 1 глава

ЧАСТЬ II

Книга 2

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

МЕРТВАЯ
ВОДА

 

ЧАСТЬ II

 

Книга 2

 

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть II

Впнсание Концепция общественной безопасности

 

Книга 2 Стр.

Социальные процессы в блоке Россия (СССР) 5

 

- Процесс 4. Продуктообмен в общественном разделении труда
и потребление обществом произведенного продукта 5

Мероприятия в области экономики 79

 

- Процессы 5, 6. Военное противостояние и противоборство
(Военные аспекты общественной безопасности)... 82

Мероприятия в области военного строительства в целях обеспе­
чения устойчивой безопасности общественного развития СССР 143

4. Общее заключение 162

Послесловие 183

 

Отсканировано 15.01.2010

[email protected]

версия 1.6

разделение по страницам как оригинала

орфография исправлена

 

ВНУТРЕННИЙ ПРЕДИКТОР СССР

 

 

МЕРТВАЯ ВОДА

 

Часть II

ВПИСАНИЕ

 

Концепция общественной безопасности

 

Книга 2

 

КИТЕЖ

ДЕРЖАВНЫЙ ГРАД РОССИИ

 

 

Составитель сборника

Е. Кузнецов

 

ТО «Ступени»

 

Сдано в набор 15.06.92. Подписано к печати 27.07.92.

Формат буи. 60X84 1/10. Гарнитура литературная. Печать высокая.

Бумага тип. Печ. л. 11,5. Заказ 300. Тираж 10000 экз.

 

Межвузовская типография (1) СППО-2

193036, С.-Петербург, Московский вокзал, I платформа

3. СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ
В БЛОКЕ РОССИЯ (СССР)

 

Процесс 4.

ПРОДУКТООБМЕН В ОБЩЕСТВЕННОМ РАЗДЕЛЕ­НИИ ТРУДА И ПОТРЕБЛЕНИЕ ОБЩЕСТВОМ ПРО­ИЗВЕДЕННОГО ПРОДУКТА.

Именно это является содержанием понятия «экономика». Подавляющему большинству людей абсолютно все равно, добавлено к термину «экономика» слово «рыночная» или «плановая». Их интересует, чтобы продуктообмен в общест­венном разделении труда осуществлялся, а они при этом уча­ствовали в потреблении произведенного обществом продукта, и этого продукта всем им бы хватило в достатке (по их поня­тиям) и без очередей. На таких условиях подавляющее боль­шинство согласно участвовать в общественном производстве. Социальный люмпен больше обеспокоен не своим участием в производстве, а своим ПРЕИМУЩЕСТВЕННЫМ участием в потреблении произведенного. Под прогрессом в общественном производстве большинство в нем участвующих понимают об­легчение труда и улучшение его условий, что в сфере потреб­ления находит свое выражение как сокращение рабочего дня, улучшение здоровья и повышение продолжительности жизни, рост фондов общественного потребления и покупательной спо­собности заработной платы и выплат по социальному обеспе­чению; последнее может выражаться как систематическое снижение цен и рост денежных сумм, выплачиваемых граж­данам.

Меньшинство же населения, занятое в сфере управления, в отличие от большинства, не должно бросаться пустыми для них словами «рыночная» и «плановая», а должно управлять процессом продуктообмена в общественном разделении труда и потреблением обществом произведенного продукта. И по­скольку экономика является суперсистемой, фрагментом объемлющих ее суперсистем, то управление этим процессом должно осуществляться структурным и бесструктурным спо­собом, исходя из общественной необходимости повышения ка­чества управления.

Рис.1 Схема продуктообмена

На рис. 1 показана укрупненная схема продуктообмена в общественном разделении труда и финансовые потоки, его об­служивающие. Не следует привязывать эту схему к какой-ли­бо общественно экономической формации, поскольку эта СХЕМА ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ, а различие между общест­венно-экономическими формациями связано с распределением функциональной нагрузки в общественном разделении труда по различным общественным структурам и правовым положе­нием различных слоев общества. В зависимости от функцио­нальной нагрузки общественных структур, интенсивности фи­нансовых потоков, правового положения и названия различ­ных социальных слоев и общественных структур, в нее вписы­ваются все известные формации: от первобытнообщинной до коммунистической На схеме цифрами и мнемоническим соче­танием букв показаны различные отрасли общественного раз­деления труда.

 

1. СХ —сельское хозяйство, охота, рыболовство;

2. ДЭ — добыча энергоносителей;

3. ДС —добыча сырья;

4. ПП — пищевая промышленность;

5. ТЭ — технологическая подготовка энергоносителей к использованию по назначению;

6. ПКМ — производство конструкционных материалов и технологических ингридентов для отраслей народного хозяйства;

7. ПЭ — производство энергии;

8. ПСП — производство средств производства (технологического оборудования отраслей), вооруже­ний, элементов инфраструктуры, промышлен­ное и т. п. строительство;

9. Т — транспорт;

10. ППП — производство предметов потребления, жилья и услуг для граждан;

11. Н — наука, либо самостоятельная, либо как часть религии (памятуя о роли жречества);

12. Ш — школа всех уровней подготовки кадров для народного хозяйства;

13. С — средства связи, передачи, обработки информации;

14. НКР — сфера негосударственного кредита, страхования, рэкета и иные виды частного и корпора­тивного гешефтмахерства отдельных лиц, ма­фий и иных государств;

15. ЗД —здравоохранение и физическая культура, спорт;

16. ИС —искусства: литература, зрелищные, декоративно-прикладные;

17. ВТ — утилизация отходов производства и потребления, ликвидация произведенной продукции по завершении ее жизненного цикла и подго­товка по вторичному использованию;

18. РСП — «рынок» сферы производства;

19. РПП — «рынок» сферы личного потребления (предметы и услуги гражданам);

20. ГА — государственный аппарат (обобщенное назвавание открытых для обозрения управленче­ских структур) и вооруженные силы;

21. НП —наемный персонал и прочие не-предприниматели;

22. ПР — «предприниматели» (в частнособственнических формациях —владельцы), т. е. самовла­стные руководители структурно неподчинен­ных другим производственных организаций;

23. ФЗПЛ — фонд заработной платы всего наемного персонала;

24. ФДП — фонд доходов «предпринимателей»;

25. ГЗНО — поставки по госзаказу и натуральному обложению.

ФП —фонд потребления, ФЛПП —суммарный фонд лич­ного платного потребления; ГП—гос. пособия, пенсии, стипен­дии и т. п. НЛГ — налоги; ПЛК — платежи в погашение кре­дита и проценты; ИНВ — прямые инвестиции; ВКЛ — вклады денежных излишков в банки и ценные бумаги; ЭМ —эмиссия денег; ГКР — государственный кредит, страхование и т. п.; ДОТ —дотации и государственные инвестиции; ФОП —фон­ды общественного потребления в их натуральном виде и де­нежные выплаты из них.

Здравоохранение, Школа, Искусства одновременно могут выступать и как фонды общественного потребления и как платные услуги, по этой причине они показаны и там, и там.

Также есть еще складское хозяйство, которое не выделено в отдельную отрасль, хотя часто к этому есть все основания. Оно обслуживает все отрасли и может быть учтено в их пре­делах.

В условиях рабовладения часть населения относится к средствам производства в течение всей своей жизни. В условиях феодализма часть населения относится к средствам производства в период отбывания феодальных повинностей. В условиях капитализма все — либо наемный персонал, либо предприниматели. В условиях феодального натурального хо­зяйства почти весь блок, помеченный 18 РСП, — одно кресть­янское или ремесленное хозяйство. В условиях государствен­но-монополистического капитализма каждый из блоков с 1 по 17 — отрасль народного хозяйства, в каждой из которых может быть представлен государственный сектор, иностран­ный капитал, мафиозный и транснациональный капитал.

Функциональная схема носит общий характер и в нее од­новременно может быть спроецировано глобальное межгосу­дарственное разделение труда. Разделение труда в совокуп­ности транснациональных корпораций, внутригосударствен­ное разделение труда и т. п., так как глобальное обществен­ное разделение труда является взаимным вложением супер­систем. Мы будем рассматривать эту схему применительно к внутригосударственному общественному разделению труда, поскольку место в ней внешней торговли может быть учтено косвенно через блоки 20 ГА (при монополии государства) и 14 НКР (при отсутствии монополии внешней торговли).

Малый масштаб рисунка не позволяет показывать все по­токи продуктообмена. По этой причине отрасли, продукцией которых непосредственно пользуются все остальные, показа­ны в качестве лучащихся звездочек.

Внутри блока 18 РСП стрелками показано направление перемещения продукции отраслей. Деньги, естественно, цирку­лируют во встречном направлении. Исключением является блок 14 НКР — негосударственный кредит и гешефтмахерство разного рода—отрасль, входной и выходной продукцией коп­рой являются деньги, ценные бумаги, сокровища и т. п., рас­четы за которую она также производит деньгами, ценными бумагами, сокровищами и т. п. по принципу: «А вот кому на грош пятаков!», в результате чего гроши складываются в руб­ли в карманах гешефтмахеров.

Вне блока 18 РСП стрелки соответствуют направлению циркуляции денежной массы.

В целом же картинка напоминает задачку из школьного учебника- из одного бассейна в 22 других бассейнах по трубам течет водичка Дети, сколько водички останется в некотором
бассейне, если Еся Либерман перекрыл краник тут, а там открыл? Расчеты водопроводных, электрических и прочих сетей основаны на правилах Густава Роберта Кирхгофа (1824—1887; современник, соотечественник, но не соплемен­ник К. Маркса). Одно из правил Кирхгофа гласит: сколько куда чего (воды, электрического тока, денег и т. п.) втекает, столько оттуда того же самого и вытекает.

Поэтому встает вопрос, почему «Капитал» и любой учеб­ник политэкономии гораздо толще и непонятнее любого задач­ника по арифметике или электротехнике?

Народное хозяйство — общественное разделение труда. Схема продуктообмена включает в себя достаточно общие на­звания отраслей. Если одна из отраслей рухнет, то рухнет все народное хозяйство. Применительно к «рыночной» экономике это означает, что в процессе функционирования народного хозяйства все его отрасли должны обладать устойчивой пла­тежеспособностью.

Если наши экономисты осознали ошибочность планового хозяйства (хотя это осознание — бред) и им приспичило иметь «рыночную» экономику, то они ОБЯЗАНЫ БЫЛИ позаботить­ся, чтобы в момент перехода к рынку и начальный период реформ была обеспечена устойчивая платежеспособность от­раслей на схеме рис. 1 или еще более детальной.

Подавляющее большинство выпускников электротехниче­ских и электронных техникумов не говоря уже об инженерах, в состоянии рассчитать электрическую сеть. А ведущие эко­номисты страны сформировали пакет реформ так, что сельское хозяйство, угольная, нефтяная промышленность и ряд других отраслей оказались на грани неплатежеспособности, а самы­ми платежеспособными оказались кооператоры, производящие главным образом гешефт. Почему? Потому что академики Аганбегян, Шаталин, Заславская и доктор Фильшин никогда не учились в советской школе и потому не решали задачек про бассейны, а в курсе физики в 9 классе не слышали имени Кирхгофа? Или Госкомстат не в состоянии обеспечить «све­тил» необходимой для расчетов информацией? И именно поэтому они не способны решить задачку про «22 бассейна» так, чтобы в каждом из них уровень «водички» колебался в определенных пределах: т. е. и не плескало через край, и они не пересыхали? Систему из 22 линейных алгебраических урав­нений на ЭВМ не решить и не исследовать на устойчивость соответствующую динамическую систему «бассейнов»? Техник может решить, а академик никак? Ну, а если какая-то отрасль

оказывается неплатежеспособной и встанет? —Тогда «стихия рынка виновата»? Или все же виноваты экономические тем­нила, не способные справиться ни с плановой экономикой ни с ВЫЗВАННОЙ ИМИ ЖЕ к «жизни» «стихией рынка»? И чем это все грозит, если начальная устойчивость платеже­способности не обеспечена, и никакой РЫНОЧНОЙ САМО­РЕГУЛЯЦИИ НЕТ (точнее, ее надо уметь поддерживать, а для этого регулярно решать задачку хотя бы про «22 бас­сейна»)?

Прежде всего следует сделать вывод, что любая отрасле­вая забастовка, подобная забастовкам шахтеров 1990—91 гг., может завершиться тем, что многие (если не большинство) будут жрать лебеду, вне зависимости от своих намерений. Возможно, что кому-то придется жрать лебеду под забором концлагеря, причем принадлежащего не «русскоязычным», а настоящим оккупантам. Шахтеры имеют реальные шансы сде­лать с народным хозяйством то, что не смог сделать в 1941 г. Гитлер. Даже если им кажется, что во главе государства стоят предатели, то именно предателям ничего другого и не надо, кроме развала общества, и они, забастовщики, в этом случае являются просто слепым орудием антинародных сил. Закон о забастовках и призывы к ним — антинародная глупость од­них и предательство других. Когда имеет место развал про­дуктообмена в общественном производстве, лебеду приходит­ся жрать всем... кроме мафиозной «элиты». Если рабочий класс в стране способен к отраслевой забастовке, то остается сделать вывод о том, что тезис о его руководящей роли — вздор, а сам он — толпа, как только выходит из сферы своей профессиональной деятельности.

Точно так же закономерно встает такой вопрос: если одна отрасль может забастовкой вырвать себе изменение оптовых цен, фонд зарплаты, то почему завтра не может встать дру­гая, потребляющая продукцию первой, поскольку цены на ее продукцию останутся прежними, а расходы этой отрасли воз­растут по причине удовлетворения требований бастовавших ее поставщиков? Абсурдность всего этого ясна стороннику пла­новой экономики, управляемой директивно-адресно. Но все это стало возможным в СССР в результате так называемых «рыночных» реформ. Поэтому «рыночникам» предлагается ответить на вопрос, где в общественном разделении труда возникает прибыль и куда она девается? Обращаться к боль­шинству советских экономистов и политэкономов с этим и другими «рыночными» вопросами бессмысленно, поскольку
умы их помрачила тень марксизма-ленинизма, а на Западе общая теория управления народным хозяйством — это, ско­рее, ноу-хау, а не всеобщее, публикуемое открыто знание — достояние всех, кому оно интересно. У Маркса же ответ на та­кого рода вопросы не найти.

Дело в том, что реальная функциональная схема продукто­обмена в общественном разделении труда не может быть при­ведена к марксистско-ленинской форме («Капитал», т. 2, гл. XX): 1 подразделение — производство средств производ­ства; FI подразделение — производство предметов личного потребления; обмен капиталом между ними, — поскольку де­ло спортят» ряд отраслей, обслуживающих оба «подразделе­ния». Марксова схема — фикция, и вся марксистско-ленин­ская политэкономия — «изучение» и объяснение процессов в этой фикции. В некотором смысле «рынки» сферы (а не средстве производства и сферы потребления существуют, но разделение па 1 и II подразделения верно лишь с точки зре­ния ПОТРЕБИТЕЛЯ БЛАГ, далекого от организации много­отраслевого производства, по мнению которого булки в гото­вом виде растут на елках. К. Маркс — внук двух раввинов, инвалид правого полушария или участник «жидо-массонского заговора» (или и то, и другое), всю жизнь занимался «изуче­нием» «объективного» процесса, как булки растут на елке; описал его в толстых книгах и оставил этот «Капитал» в на­следство марксистам, большинство которых тоже принадле­жало к тому слою, для которого «булки растут на елках». Ленин и часть его последователей изучали уже «Капитал», а но реальное производство в конкретном обществе, живя по преданию о «гениальном критически-аналитическом уме» К Маркса, и рассуждали по его авторитету, а остальные им просто бездумно верили. По этой причине экономика СССР наиболее успешно и нашивалась во времена И. В. Сталина, когда МАРКСИЗМ БЫЛ В ТЕОРИИ, А В ПРАКТИКЕ БЫ­ЛА ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ, проводимая в жизнь директив­но адресно (по ПРОИЗВОЛУ). Когда же в жизнь стали втор­гаться «элементы хозрасчета», подкрепленные авторитетом инвалидов правого полушария от К. Маркса до Евсея Либермана и нынешних «500-дневннков», то народное хозяйство пошло в разнос. Таким образом, политэкономии в СССР как науки не существует и мы вынуждены рассматривать процес­сы в общественном разделении труда с точки зрения общей теории управления.

Внутри первобытной общины разделение труда было, но рыночных отношений, т. е. торговли не было. Управление про­изводством и распределением продукции носило директивно-адресный характер. Не было «законности», но систему произ­вольных «табу» знали и соблюдали все.

Торговля возникла в результате межобщинного разделения труда и вела к изменению качества жизни внутри общины, поскольку излишки своей продукции (или то, чем можно по­ступиться во имя высших интересов общины) обменивались на продукт производства иных общин, выставляемый на про­дажу, исходя из тех же соображений.

Основанием для торговли является невозможность ПРИ ДАННОМ УРОВНЕ РАЗВИТИЯ ОБЩЕСТВА осуществить продуктообмен в общественном разделении труда директивно-адресным способом. Это условие сохраняется во всех форма­циях с момента возникновения общественного разделения труда.

Стоимость, цена, торговля и тому подобные категории от­носятся к социальному уровню организации вида Человек Ра­зумный, касаются только некоторых видов продуктообмена в общественном разделении труда и потому не могут относить­ся к объектам природы, природным ресурсам, природным яв­лениям, а могут относиться только к материальным и инфор­мационным произведениям человеческой деятельности. Когда речь идет о продаже земли, воды, недр, то речь идет о прода­же права организации деятельности людей по использованию природных объектов, т. е. о продаже информационного произ­ведения человеческой деятельности. Юридическое право в жизни общества возникает из произвола власти (нравствен­ного или безнравственного), осуществляющей управление об­ществом. В силу этой причины смена концепции управления означает ликвидацию всех юридически установленных прав, в нее не вписывающихся, но действовавших во исполнение прежней концепции; это в полной мере касается и права соб­ственности, купли-продажи и т. п. Незыблемо не право, не закон, а принцип автократии концептуальной власти; по этой причине апеллировать надо не к «священному» праву и зако­ну, а указывать на ошибки концепции, если они есть, и рас­ширять социальную базу концептуальной власти.

Это все хорошо видно в процессе перестройки. Все совет­ские конституции рассматривали государственную собствен­ность как общенародную. Приватизация, в ходе которой осу-
ществляется распродажа частным лицам (ворью) государст­венной собственности, юридически невозможна, если она об­щенародная. Однако она идет с молотка, и это означает, что она всегда была частной корпоративной, и некая корпорация, начавшая с 60-х годов этого столетия слабыми маневрами проводить в жизнь чуждую нашему народу концепцию, реши­ла расширить социальную базу за счет ворья, даже не спра­шивая народ о его согласии. Общенародность собственности, созданной многими поколениями людей, предполагает равное положение граждан по отношению к ней, включая и реально равное право покупки ее у государства. Однако рабочий с кон­вейера ЗИЛа, получающий 217 руб. в месяц, не может купить магазин за 1,5 миллиона, а вор в законе, избежавший наказа­ния за хищения и махинации в особо крупных размерах, мо­жет. Это говорит о том, кто и в чьих интересах делает перест­ройку «социализма» в мафиизм. Нарушение юридической за­конности — норма поведения строителей «правового государ­ства», однако воровской закон соблюдается от «малины» до Верховных Советов и съездов депутатов. Именно по этой при­чине социалистическая государственность должна опираться на НРАВСТВЕННЫЙ ПРОИЗВОЛ прежде юридической за­конности и быть надзаконной.

С точки зрения теории управления, «перестройка» — «сильный завершающий маневр» при реализации долговре­менной (100 лет) концепции перехода от капитализма под контролем национальной буржуазии к капитализму под конт­ролем транснациональной буржуазии. Отсюда — непонима­ние, истерика: что же с нами происходит? что такое 70 лет нашей истории?«Все общество пришло в движение»,—повто­ряет главный заклинатель перестройки. Каждый пассажир может убедиться, как «общество» приходит в движение при резком повороте транспорта.

Первоначально торговля была меновая. В зависимости от уровня развития общества в разных областях разные товары обладали наиболее широкой способностью к обмену на другие. Так статистические закономерности обмена выделили наибо­лее удобообмениваемые товары в качестве денег. Где-то это были ракушки, где-то — скот, где-то — зерно; потом их заме­нили металлы; с толпо-элитарным разделением общества «элита» стала больше интересоваться «драгметаллами», а не конструкционными — так возникло золотое и серебряное обра­щение. С развитием кредитной системы в платежный оборот
влились долговые расписки и платежные обязательства, ко­торые со временем в ходе развития товарного производства трансформировались в банкноты и ассигнации и стали основ­ным видом денег. По своей сущности деньги являются наибо­лее общим носителем экономической информации (рекомен­дуется перечитать: А. С. Пушкин «Скупой рыцарь») и в своем историческом развитии освобождаются постепенно от всех иных потребительских качеств, став в конце концов тем, что они и есть реально: кодовой группой в банковском компью­тере, магнитной записью на кредитной карточке, т. е. инфор­мацией «в чистом виде».

С точки зрения теории управления, «закон стоимости», в соответствии с которым «величина стоимости товара опреде­ляется количеством труда, общественно необходимого для его изготовления», и потому разные продукты обмениваются в соответствии с количеством вложенного в них труда, не су­ществует.

Купчая на землю пишется за 5 минут. При этом продается право, на создание которого пошли определенные трудозатра­ты, оценить которые, однако, невозможно, но корпорация, продающая право, получила в обмен деньги, на которые мож­но купить продукт, трудоемкость НЕПОСРЕДСТВЕННОГО производства которого вполне может быть оценена.

Иностранному рабочему можно платить меньше, чем свое­му, и за счет этого при необходимости понизить стоимость продукции без каких-либо изменений в технологии и выиграть борьбу с конкурентом. После этого можно зажать и своего рабочего, объяснив ему, что иностранцы дешевле.

Антиквариат год от года становится дороже, и темпы его вздорожания обгоняют темпы инфляции, хотя он уже был раз продан якобы по стоимости, соответствующей трудозатратам на его производство.

Это особенно касается книг: факсимильное, репринтное издание в ИНФОРМАЦИОННОМ отношении не содержит никаких отличий от оригинала, однако оригинал стоит сотни, тысячи и более, а репринтное воспроизведение — единицы. Что касается «печати веков», лежащей на оригинале, то «це­нители» антикварных изданий в своем большинстве не экстра­сенсы и эту информацию с оригинала снять не могут.

«Количество труда измеряется его продолжительностью», и, якобы, существует общественно необходимое рабочее время, которое «есть то рабочее время, которое требуется для изго­товления какой-либо потребительной стоимости при наличии
общественно нормальных условий производства и при среднем в данном обществе уровне умелости и интенсивности труда»,— это из «Капитала». Но ОБЩЕСТВЕННО необходимое время на производство «Шатла» и «Бурна» (как и всего прочего) измеряется от момента появления на планете вида Человек Разумный, несмотря на все различие условий жизни и произ­водства в СССР и США: все остальные исходные точки отсче­та просто субъективны, что говорит и о субъективности цено­образования, подсознаваемой в марксизме совершенно пра­вильно.

Можно говорить об общественно необходимом времени на непосредственное производство чего-либо, но и здесь царит полный субъективизм в отношении начала отсчета. Для «Бу­рана» его следует считать от выдачи заказа на строительство или от работ Константина Эдуардовича Циолковского (1858—1935), Сергея Павловича Королева (1907—1966). Владимира Михайловича Мясищева (1902—1978), без кото­рых сам заказ был бы невозможен? Куда при этом относить доставшиеся даром, украденные и т.п. результаты чужих ис­следований, которые тоже общественно необходимы для про­изводства, но никогда не оплачиваются?

И цена при продуктообмене определяется не равенством трудозатрат, а балансом взаимных притязаний обобрать друг друга у участвующих в сделке сторон. Лучше всего это видно при купле-продаже ювелирных изделий: если вы твердо стои­те на ногах, то вы купите драгоценность по достаточно высо­кой цене; но если вы обанкротились, то вы СКОРЕЕ ВСЕГО сможете продать ее по цене золотого лома, но не как высоко­художественное ювелирное изделие, каковым она является. Купивший золотой «лом» у вас продаст его другому по гораз­до более высокой цене, как уникальную драгоценность, и по­лучит ГЕШЕФТ, не созидая ничего вообще, а паразитируя на посреднических операциях. Именно по этой причине гораздо чаще разоряются предприниматели-производители, а не пред­приниматели-посредники; а из предпринимателей-посредников чаще разоряются торговцы и совсем редко — ростовщики и гешефтмахеры.

В «Преступлении и наказании» Ф. М. Достоевский НЕ РЕШИЛ вопроса о нравственном воздании за ГЕШЕФТМА­ХЕРСТВО. Это не значит, что топор Раскольникова нравстве­нен и прав, но общество может быть защищено от ГЕШЕФТ­МАХЕРСТВА только нравственным произволом, поскольку

 

гешефтмахерство —произвол безнравственный, антисоциаль­ный. И не следует сводить роман Ф- М. Достоевского к судь­бе старухи и Раскольникова, поскольку преступление прежде совершает гешефтмахер, а только потом за него наказывает­ся, но уже не гешефтмахер, а все общество, в котором без­бедно проживают гешефтмахеры. В фильме «Берегись авто­мобиля» более нравственно прав Ю. Деточкин, а не государ­ство, не способное нейтрализовать гешефтмахерство законно, или, организовав нравственный произвол общества.

Взаимные же притязания сторон, участвующих в сделке, основаны прежде всего на стремлении хотя бы не уронить до­стигнутый уже свой уровень жизни и не потерять темпы его роста, а также не дать второй стороне резко улучшить свои дела за счет вашего «неоплаченного» труда. А если при этом еще удастся измерить трудозатраты обеих сторон и выяснит­ся, что они совпали в соответствии с «законом стоимости», то это чудо. «Закон стоимости» в его марксистском виде, безус­ловно, отражает определенные статистические закономерно­сти, но при одном условии: установившемся балансе взаимных притязаний, опирающихся на уже достигнутые уровень жиз­ни и темпы его роста.

Реальный закон стоимости основан на балансе взаимных притязаний, однако не переходящих в открытый грабеж и раз­бой, и является проявлением осознаваемого и неосознавае­мого произвола отдельных лиц, социальных групп, народов, международных и внутренних мафий и государств и подчи­нен произволу концептуальной власти, стоящей над системой общественного управления в целом вместе с ее «рыночным механизмом. И лучше всего это видно на АУКЦИОНАХ, которые всегда проводятся для определенного круга лиц. Если вы к нему не принадлежите, то вам там делать нечего; а если вы все же пытаетесь купить уже заранее предназна­ченное кому-то другому, то его друзья тут же объяснят вам, что эту покупку делать не следует, поскольку в противном слу­чае ваша семья или вы имеете реальные шансы перейти на содержание благотворительных организаций. Все, как поло­жено: воровской ЗАКОН «стоимости»; КУЛЬТ ценностей; и «БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ». В этом случае вы сможете приобрести понравившуюся вам безделицу, если убедите дру­зей вашего конкурента в том, что обладает еще большей способностью к «благотворительности», чем он, и потому он ошибается, претендуя на вашу вещь. Аукционный же «мало-
точек» с его тремя ударами указывает, что хозяева закона «стоимости» и этого социального института, родившегося в евро-американском конгломерате, — каменноголовные братья.

Аукцион — самое яркое подтверждение того, что трудо­вая «теория» стоимости носит весьма частный характер; и происходит она из смешения понятий «потребительная стои­мость» и «стоимость». «Потребительная стоимость» — продук­ция производства — создается действительно трудом, а стои­мость ее не создается трудом, а возникает из баланса произволов взаимных притязаний при продуктообмене.

После этого можно переходить к «стихии рынка» и пове­лению «стихией». Прежде всего избавимся от термина «пот­ребительная стоимость», которая определяется как полезность вещи, способность ее удовлетворять человеческую потреб­ность. По вопросу об этом термине на протяжении более ста лет ведутся споры на темы: соизмеримы ли КОЛИЧЕСТВЕН­НО разноКАЧЕСТВЕННЫЕ «потребительные стоимости», является ли «потребительная стоимость» стоимостью, а если является, то когда; и если является стоимостью, то как ее изме­рять, что в ней измерять — стоимость или «потребительность» и т. п. По этим и другим вопросам существует полный плюра­лизм взаимоисключающих друг друга мнений, что говорит о смешении в одном термине качественно разнородных явлений, и сопутствующее ему смешение понятийных границ. Поскольку это один из основных терминов политэкономии, то встает воп­рос, как объективная наука может столько лет терпеть не­соответствие понятийной нагрузки отдельно взятых слов, сос­тавляющих термин, понятийной нагрузке термина в целом, что является источником споров ни о чем и не по существу? Только в одном случае, если нет культуры научных исследо­ваний, т. е. нет науки.

Предыдущая123456789101112Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: