Мероприятия в области экономики 2 глава

Поэтому будем исходить из того что в экономике, как и во всех остальных науках, качественно различные явления количественно ОБЪЕКТИВНО. НЕСОИЗМЕРИМЫ. Попытки их соизмерить во многофакторных задачах также необъектив­ны и всегда субъективны, как и процесс управления: решение многофакторной задачи — обоснование субъективизма целевой функции управления.

Полезность в смысле удовлетворения целевой функции уп­равления (по-русски — потребности; потребительности — по-научному) всегда также субъективна. Поэтому за термином «потребительная стоимость» никакого однокачественного объективного явления в общественном разделении труда не
стоит. Существование самого термина вредно, поскольку связывает подсознательно целевые функции управления ОБЩЕ-СТВЕННЫМ производством в целом с подчиненными им стоимостями — частными, локальными характеристиками про­дуктообмена в общественном разделении труда между струк­турно неподчиненными производствами. Связь эта носит ИН­ВЕРТИРОВАННЫЙ ХАРАКТЕР, поскольку в обыденном соз­нании стоимостным характеристикам всегда подчиняют целе­вые функции управления. Что такое инверсии и как они вли­яют на функционирование регионов суперсистемы и объем­лющих суперсистем, было сказано в «Достаточно общей тео­рии управления».

Сам же термин «стоимость» без слова «потребительная» отражает несовпадение статистических характеристик объек­тивного реального процесса общественного производства и статистических характеристик субъективизма членов общества в расстановке порядка приоритетов целей общественного про­изводства в субъективном векторе целей общественного про­изводства. Эти субъективные статистические характеристики различны в разных социальных слоях; они не осознаются в полной мере подавляющим большинством членов общества; изменяются с течением времени как в процессе развития об­щества в ходе исторического процесса, так и в результате целенаправленного воздействия на общественное сознание толпы мафий гешефтмахеров, что наиболее ярко проявляется в «кап­ризах» моды, ведущих к функционально и здравомысленно неоправданному расточительству природных и трудовых ре­сурсов толпо-«элитарным» обществом. Эти статистические ха­рактеристики видимы обществу как прейскурант текущих цен рынка. Прейскурант отражает два фактора: нехватку производ­ственных мощностей и уровень качества управления уже соз­данными мощностями. Прейскурант текущих цен с точки зре­ния теории управления отражает вектор ошибки управления производством: недостаточная производительность суперсис­темы — ошибка либо в формировании вектора целей, либо в управлении процессом освоения потенциала развития суперсистемы. Но это утверждение справедливо только по отношению к суперсистеме в целом. Правильность соотнесения прейскуранта с вектором ошибки хорошо показывает обретение стоимости природными объектами: как только где-либо происходит переполнение людьми экологической ниши, пользование природой: морем, озе­ром, лесом становится платным. Достаточность ведет к па­­-
дению цен до нуля. При достаточной производительности суперсистемы общественного производства в отношении целей, отраженных в прейскуранте, и достаточно высоком быстро­действии и качестве управления цены в замкнутом регионе суперсистемы падают до нуля, что говорит об управлении, близком к идеальному, при котором нет реальной конкуренции потребителей. Этот вывод для обыденного сознания, возмож­но, покажется диким и бредовым, хотя то же самое обыден­ное сознание вполне согласно с выводом о росте цен, сопро­вождающем падение качества управления общественным про­изводством даже в условиях плановой экономики, сдерживаю­щей до известной степени рост цен искусственно. Вывод же о падении цен до нуля при росте качества общественного САМОуправления и управления экономикой прежде всего — это отслеживание того самого процесса зависимости цен от каче­ства управления, но в иную сторону изменения качества: ка­чество управления растет — цены падают. Когда они падают достаточно низко, то поддержание всей бухгалтерско-финан­совой системы утрачивает смысл, поскольку ее быстродейст­вие ниже быстродействия директивно-адресной системы уп­равления. Но это уже иной уровень развития инфраструкту­ры общества и его мировоззрения.

Из этого, в частности, следует, что при государственной монополии внешней торговли, исключающей чуждое вмеша­тельство в общественное производство финансово-экономиче­ски бесструктурным способом, не только социализм, но и ком­мунизм может быть построен в стране, находящейся в капи­талистическом окружении. Естественно, при условии, что обеспечена ее научно-техническая самостоятельность и нет возможности организовать в отношении нее сырьевой голод. И все сведется опять к концептуальной самостоятельности управления. То есть в оценках перспектив развития Програм­ма КПСС XXII съезда не сильно ошибалась, но руководство КПСС палец о палец не ударило для ее осуществления.

При взгляде с позиций теории управления на категорию «стоимость», закон «стоимости» и т. п. современная политэко­номия мало чем отличается от средневековой схоластики, ко­торая тоже знала ряд достоверных фактов и объективных явлений. Теперь поищем прибыли.

Как известно, чистая прибыль (именно она всех интересует, хотя в политэкономии есть и другие формы доходов) — повышение суммы ДЕНЕЖНОГО дохода над суммами ДЕ-НЕЖНЫХ расходов за одно и то же время в процессе произ­водства. Коли речь зашла о расходах (а доходы одного — это всегда расходы другого; деньги на дороге валяются редко). то надо вернуться к правилам Киргофа и посмотреть на схему рис. 1. При этом стрелки продуктообмена необходимо заме­нить на встречные им стрелки денежного обмена и перед нами предстанет укрупненная схема кредитно-финансовой системы общества, обслуживающей его общественное разделение тру­да. Чтобы система была работоспособной, она должна быть заполнена технологической средой: в данном случае средст­вами платежа, что еще раз повторяет ранее сделанный вывод о необходимости обеспечения устойчивой платежеспособности отраслей в народном хозяйстве. Средствами платежа в на­стоящее время являются: деньги, ценные бумаги, ювелирные изделия и прочие сокровища, цифры на счетах банков и сбере­гательных касс. Это все является технологической средой, обеспечивающей функционирование кредитно-финансовой сис­темы. Поскольку необходимость перехода к «рыночной» эко­номике обосновывается заботой об общественном благе, а кредитно-финансовая система принадлежит всему обществу, то и прибыль, в ней возникающая, принадлежит всему обще­ству, а только потом распределяется по его составляющим: нациям, предприятиям, классам, семьям и т. п. Правило Кирх­гофа, гласящее, что «сколько куда втекает, ровно столько оттуда того же самого и вытекает», по отношению ко всем се­тям является законом сохранения количества технологиче­ской среды. По отношению к кредитно-финансовой системе общества это означает, что общественная прибыль в точности равна разнице между эмиссией средств платежа, осущест­вленной государством, банками, акционерными обществами, ювелирной промышленностью, фальшивомонетчиками, и есте­ственной убылью средств платежа в результате изъятия изно­шенных денег, утраты стоимости ценными бумагами, утраты средств платежа при несчастных случаях, безвозвратных потерях, контрабандном их вывозе за границу и т. п.

Из тех же правил Кирхгофа следует, что любая частная прибыль складывается из чьих-то убытков и некоторой доли от эмиссии. По этой причине статистически предопределена эпизодическая или постоянная убыточность производств. Ес-
ли нет убыточных производств, то прибыль любого из них — доля от эмиссии, но безубыточность всех — мечта многих ры­ночников — кратковременный эпизод в функционировании кредитно-финансовой системы.

Как это связано с благосостоянием общества? — Никак! Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к уже приво­дившейся в «Историко-философском очерке» таблице роста такой прибыли — денежных сбережении граждан и сопутст­вующей ей инфляции, причиной которой является, если рас­суждать здраво, не печатание лишних денег, а неспособность управлять общественным производством; поскольку, даже ес­ли новых денег не печатать, а просто прекратить выпуск про­дукции, то немедленно возникнет инфляция. Корень инфля­ции—не в кредитно-финансовой системе, не в эмиссии средств платежа, а в управлении общественным производством: ди­рективно-адресном или «рыночном». Субъективизм управле­ния не позволяет сказать, что рост инфляции это — плохо, по­тому что с точки зрения гешефтмахеров, совершающих инфля­ционную кражу, рост инфляции — ХОРОШО! Денежный по­ток — всего лишь тень потоков реального продуктообмена. Между потоками продуктообмена и встречными денежными потоками нет объективной связи: их связывает субъективный фактор — человек, через которого одновременно (или после­довательно) проходят и продукты, и деньги, и одно на другое меняется по субъективному произволу. КРЕДИТНО-ФИНАН­СОВАЯ СИСТЕМА — лишь одно из средств управления, а не самодовлеющий идол; это УСКОРИТЕЛЬ ТЕМПОВ про­дуктообмена по сравнению с максимально достижимыми В МЕНОВОЙ ТОРГОВЛЕ между не подчиненными друг другу директивно-адресным способом производителями. И ДЕНЬГИ — не «отчужденная сущность труда и бытия», как сказал К. Маркс, а социальное ПОРОЖДЕНИЕ, ОТЧУЖ­ДАЮЩЕЕ ЧЕЛОВЕКА ОТ СУЩНОСТИ ТРУДА И БЫТИЯ, разорвавшее единство обязанности созидать и права потреб­лять и даже противопоставившее их друг другу: потребление стало возможно без созидания, ибо деньги не пахнут. Именно по этой причине, когда интенсивность гешефтмахерства пре­вышает меру терпения производителей продукции, они воз­вращаются к прямому продуктообмену между собой. Продук­тообмен обеспечивает созидание в общественном разделении труда, а кредитно-финансовая система лишь распределяет право потребления. Как известно, рыночники именно в этом грехе — распределении потребления — обвиняют «командно­
административную» систему, а у самих — не то, что «рыль­це в пушку», но просто за «пухом» их рыла не видно, да и им самим из-за того «пуха» ничего не видать: обзор закрыт.

Ошибочность управления формированием потребностей и производством продукции вызывает конкуренцию потребите­лей и при «рыночном», и при директивно-адресном управлении производством. Этот вид конкуренции носит название дефи­цита. И пирамида богатства, личных доходов членов общест­ва, просто скрывает конкуренцию потребителей, придает ей узаконенные (законом «стоимости») формы: по одежке про­тягивай ножки. Когда говорят: «у них все есть», то забывают, что у Рокфеллера и простого рабочего «все есть», но несколь­ко по-разному. И это различие — вовсе не результат их сво­бодной воли потреблять по потребности. Остается же видимой только конкуренция производств за денежную прибыль, о ко­торой рыночники прожужжали уши, утверждая, что она дви­гатель прогресса.

Если прейскурант текущих цен является отражением век­тора ошибки управления общественным производством, то кредитно-финансовая система является средством, способным обеспечить устойчивость процессов продуктообмена и потреб­ления при ОШИБОЧНОМ САМОуправлении общества. Об­щество может воспользоваться этим свойством кредитно-фи­нансовой системы только в одном случае: если обеспечит ус­тойчивую платежеспособность всех без исключения отраслей, производящих необходимую ему качественно разнородную продукцию. Не могут конкурировать друг с другом сельское хозяйство, точное приборостроение, транспорт и другие отрас­ли, производящие продукцию, отвечающую различным целе­вым функциям, один вид которой не может заменить другой. То есть конкуренция производств терпима (но не необходима) только внутри отраслей, производящих продукцию, один вид которой способен заменить другой.

Пели «наши» рыночные реформаторы ОРГАНИЗОВАЛИ в СССР взаимно отраслевую конкуренцию, то это потому, что они настолько слабоумны, что не в состоянии осознать свою некомпетентность в вопросах теории и практики управления народным хозяйством и они функционируют в СССР как био­роботы и сознательные агенты межрегионального центра уп­равления, поскольку разорить сельское хозяйство СССР и соз­дать полувековую отсталость многих отраслей его промыш­ленности можно было только в интересах упрочения позиций евро-американского конгломерата на мировой арене: чтобы
процветало американское фермерство, советский колхозник должен быть нищим, а достигается это регуляцией «рынка» Так внутригосударственная взаимно отраслевая конкуренция перетекает во внутриотраслевую в глобальном разделении труда в силу взаимной вложенности суперсистем. Наше «вы­падение из евро-американской цивилизации» — весьма при­быльный миф советских гешефтмахеров. Понятия же об этом наши благонамеренные «рыночники» не имеют, иначе бы не было развала экономики СССР.

Возможно, что кто-то обижен обвинением в слабоумии и уже жаждет материальной компенсации за нанесенный мо­ральный ущерб. Пусть соотнесет свои личные доходы с учетом фондов общественного потребления с доходами пенсионерки-колхозницы, посмотрит на соотношение научно-технического уровня продукции СССР и Японии. После этого ему станет понятно, что выплата материальной компенсации уже пред­шествовала нанесенному «моральному» ущербу. Речь идет не о бытовом слабоумии, являющемся личной бедой слабоумного а о социальном, когда человек не в состоянии осознать свое несоответствие занимаемой должности и не в силах ни обрес­ти необходимый для нее профессионализм, ни покинуть ее по своей воле. СЛАБОумие — не абсолютная категория, а всег­да по отношению к роду деятельности и кругу социальной ответственности.

Переход к «рынку» — это освоение аппаратом и Госпла­ном методов управления статистическими характеристиками процессов производства и распределения продукции в допол­нение к директивно-адресному управлению. Такой переход мо­жет опираться только на точные расчеты и решение задачи обеспечения устойчивой платежеспособности отраслей: это удел науки, способной показать возможные варианты, из коих «парламент» может выбрать только один и проводить в жизнь который должен аппарат. Многолетняя говорильня здесь не­уместна. Голосование по статьям госбюджета — явная глу­пость, аналогичная голосованию о значении вектора-столбца решения системы линейных алгебраических уравнений.

Налоговая политика государства, опирающегося на рыноч­ный механизм, должна быть подчинена целевой функции управления общественным производством, поэтому не может быть единых налогов для регионов страны и всех отраслей ее
народного хозяйства. Налоги, дотации и прямые государств­енные инвестиции — средства подчинения взаимно-отрасле­вой конкуренции целевой функции управления общественным производством. Их сочетание позволяет обеспечить устойчи­вую платежеспособность отраслей при их продуктообмене друг с другом. Это средства бесструктурного управления ста­тистическими характеристиками производства слабыми ма­неврами. Средства чрезвычайного управления — сильные ма­невры — прямое вмешательство государства в ценообразо­вание производств негосударственного сектора экономики, но это уже директивно-адресное управление. При этом необходи­мо помнить, что исправляемая государством свободная цена рынка — элемент прейскуранта, а сам прейскурант — отра­жение вектора ошибки управления обществом. То есть коррекция цены допустима, но необходимо устранение ошиб­ки управления, вызвавшей необходимость прямого вмешатель­ства в ценообразование. При этом ошибка управления может быть даже вне сферы экономической жизни общества; в эко­номике она просто проявляется. Но и это чрезвычайное сред­ство не может не быть подчинено обеспечению устойчивой платежеспособности отраслей. «Наши» же рыночные рефор­маторы негодуют по поводу «нерентабельности», государст­венных дотаций, «административно-командной» (по-русски командно-командной, по-латински административно-админи­стративной) системы; создали взаимно-отраслевую конкурен­цию; не в силах отказаться от вмешательства в ценообразова­ние даже на продукцию колхозов (хотя бы юридически яв­ляющихся кооперативной собственностью), которые худо-бед­но, и кормили до 1990 г. всю страну; предоставили свободу ценообразования кооперативам воров в законе, занятым по­средническими операциями и навешиванием своих «фирмен­ных знаков» на чужую продукцию. «Рыночники» сами отказа­лись от директивно-адресного управления плановой экономи­кой, но и к «рынку» перейти не могут без развала, похлеще застойного. Поскольку «политика есть концентрированное выражение экономики» с точки зрения признающего «стихию рынка», то даже в этом миропонимании рыночной экономике может соответствовать только «стихийная» рыночная полити­ка, что, наряду со слабоумием, может объяснить деятель­ность «наших» рыночников.

Итак, получается, что прибыль кредитно-финансовой сис­темы в целом бессмысленна: что качественно разнородные отрасли должны быть устойчиво платежеспособны, а для это-
го вне зависимости от их финансовых успехов государство обя­зано обеспечить покрытие убытков одних отраслей за счет прибыли других, сообразно целевой функции управления об­щественным производством, иначе будет нарушен продукто­обмен в общественном разделении труда и, если его не вос­становить вовремя «рыночно» или директивно, то лебеду жрать придется и прибыльным отраслям вслед за убыточными. Если же убыточны все отрасли, то это означает, что процве­тает самое обыкновенное воровство и этим должны зани­маться МВД и КГБ, а не Госплан и Минфин. ПОДЧИНЕН­НЫЙ Госплану. Так видится процесс функционирования кре­дитно-финансовой системы, обслуживающей «рыночную» эко­номику с общесуперсистемного уровня рассмотрения.

Теперь посмотрим на частную прибыль в кредитно-финан­совой системе общества. Терминологический аппарат полит­экономии складывался во времена, когда личность предпри­нимателя определяла и лицо фирмы. Частная прибыль была личной прибылью предпринимателя. Политэкономия сделала упор на личную форму присвоения, выйдя тем самым из сферы продуктообмена в ОБЩЕСТВЕННОМ разделении труда. Ес­ли же нас интересует продуктообмен в его связи с кредитно-финансовой системой, то частная прибыль — это прибыль структурно обособленного производства, директивно-адресная подчиненность которого не простирается далее:—платежей государственных налогов, мафиозных платежей по рэкету и шекеля с евреев-предпринимателей; — приема дотаций государственных и мафиозных.

Рэкет — это те налоги, которые забыло или не догадалось снять государство: одни крадет в отчужденной форме, извле­кая сверхприбыль, другой (мафия или государство) налого­обложением снимает излишки сверхприбыли.

Здесь важно ограничение подчиненности структурно обо­собленного производства директивно-адресным способом, не обращающее структурное обособление производства в элемент более обширной структуры, управляемый исключительно (или преимущественно) директивно-адресно.

Налогово-дотационная связь с государственными и мафи­озными структурами обращает «независимую» частную соб­ственность в корпоративную «частную» собственность. Лич­ная форма присвоения частной прибыли получила название «частная собственность»—не вполне точное, но уже въевшееся. И вся так называемая «частная собственность» уже давно — корпоративная. Если корпорация управленцев замк-
нута по отношению к обществу, то корпоративная собствен­ность не является общественной. Несколько корпораций могут одновременно владеть одной и той же собственностью, конку­рируя за дележ доходов с нее. Далее под термином «частная» и производными от него понимается одно: частное — часть общего; частное производство, предприятие — часть общест­венного разделения труда, имеющее свои расчетный счет или сейф.

А форма присвоения произведенного продукта может быть не частная или общественная, а личная, семейная, клановая, корпоративная и общественная разной широты (от членов ко­оператива до всего народа).

В структурно обособленном производстве правом заклю­чения сделок обладает центральное правление и его предста­вительства в пределах прав, предоставленных им центральным правлением. Центральное правление, главная контора, безус­ловно, заинтересовано в том, чтобы все его представительст­ва в результате сделок получали прибыль, но для реального участия в общественном разделении труда должна быть пла­тежеспособной фирма в целом. Поэтому «убыточные» произ­водства, необходимые для осуществления всего производственного цикла фирмы, могут получать дотации за счет перерас­пределения прибыли фирмы в целом. Фирма может избавить­ся от убыточного производства, если сможет найти поставщи­ка аналогичной продукции по ценам ниже ее собственной се­бестоимости производства. В противном случае она вынуж­дена терпеть убыточность этого производства и самостоятель­но заниматься его совершенствованием. Положение точно та­кое же, как и в общегосударственном разделении труда: убы­точность одних своих производств фирма вынужден.) покры­вать из общей прибыли или же согласиться со своей техноло­гической зависимостью от других фирм (аналог внутриотрас­левой конкуренции в глобальном разделении труда при допу­щении взаимно-отраслевой конкуренции внутри государства).

Фирма в целом (структура) участвует в общественном раз­делении труда, и это участие сопровождается внутриструктурным продуктообменом. Если фирма не производит фальшивые деньги, то ее частная прибыль возникает только за счет вне-структурного продуктообмена фирмы в целом. Управленческий корпус фирмы решает задачи ВНЕШНЕГО и ВНУТРЕННЕ­ГО управления продуктообменом, НЕПОСРЕДСТВЕННО подчиненные целевой функции управления: получение денеж­ной прибыли фирмой в целом. Управленческий корпус по от-
ношению к продуктообмену решает две задачи: во-первых, ку­пить подешевле достаточно высококачественные сырье, энер­гию, комплектующие, технологии, оборудование и рабочее время достаточно квалифицированного персонала; во-вторых, продать по максимально возможной цене весь объем произве­денной продукции в кратчайшее время. Фактор времени приводит к тому, что самые неблагоприятные для фирмы усло­вия — работа на рынок массовой продукции, открытый мно­гим конкурентам. Самые благоприятные — работа на заказ: в этом случае превышение доходов над расходами гарантиро­вано до начала производства, по крайней мере в периоды ус­тойчивого продуктообмена в общественном разделении труда и сопутствующего ему устойчивого функционирования кредит­но-финансовой системы.

Наши же «рыночники» ведут дело к первому варианту — жесточайшей конкурентной борьбе за внутриотраслевую при­быль, как минимум, или же плюс к ней борьбе за прибыль во взаимной конкуренции отраслей, как максимум. Это соответ­ствует периоду «дикого капитализма», когда выживание фир­мы в конкуренции обеспечивалось не культурой технологий и производства в целом, а прямым и косвенным сокращением трудозатрат на экологическую и технологическую безопас­ность производственных процессов и потогонной организацией работ в условиях рынка дешевой рабочей силы и массовой безработицы: скрытой и явной. То есть ведут ко всему тому, в чем они же обвиняют «командно-административную» сис­тему.

Управление внутриструктурным продуктообменом основа­но на произволе, вытекающем из мировоззрения народа. Именно по этой причине любая американская фирма может торговать с японской, осуществляя свой внешний продуктооб­мен, но не может скопировать японский стиль организации внутриструктурного продуктообмена. И развитие любого ка­питализма—«окультуривание» произвола управленческого корпуса фирм за счет, ВО-ПЕРВЫХ, его мировоззренческого роста и осознания нравственности и, ВО-ВТОРЫХ, обуздание их же произвола законодательством и высшим по отношению к фирменному произволом корпораций, включая и транснацио­нальную иудейскую в странах конгломерата. Управление внутриструктурным продуктообменом и производственными процессами в фирме носит директивно-адресный характер и может быть осуществлено при полной ликвидации внутрифирменной бухгалтерии. Во внутрифирменном продуктообмене
учет ведется в натуральной форме продукции. Внутриструктурные цены во внутрифирменном продуктообмене позволяют лишь косвенно соотнести эффективность производственных процессов, применяемых фирмой, по отношению к эффектив­ности производственных процессов конкурентов, находящихся в той же кредитно-финансовой системе, подчиненных одному и тому же прейскуранту цен на продукцию и услуги, включая и прейскурант цен на рабочее время наемного персонала раз­личном квалификации.

Если же кредитно-финансовая система конкурента, обслу­живающего его внутренний продуктообмен, замкнута, то цено­вые характеристики его продукции в его кредитно-финансо­вой системе абсолютно бесполезны для сравнения эффектив­ности производства, поскольку в иной кредитно-финансовой системе, подчиненной иной системе управления и имеющей иное распределение схемы продуктообмена в общественном разделении труда по общественным структурам, царит иной произвол ценообразования, налогообложения, дотацион­ной и инвестиционной политики, не говоря уж о влиянии на ценообразование и эффективность производств государствен­ных и фирменных систем информационной безопасности, раз­личных в разных фирмах, отраслях, государствах. По этой причине одно из наиболее бессмысленных занятий — сравни­вать военные бюджеты СССР и США, имеющих разные сис­темы управления общественным разделением труда, взаимно-замкнутые кредитно-финансовые системы; по-разному участ­вующих в глобальном продуктообмене и глобальном гешефт­махерстве. США — 5% населения планеты — потребляют 40% мировой добычи нефти, покупаемой ими по монопольно бросовым ценам, и дают более половины мирового объема промышленных отходов.

Но понятие «эффективность> всегда подчинено целевой функции, построение которой всегда субъективно. В векторе целей управления фирмы первым приоритетом стоит получе­ние прибыли. Именно под этот первый приоритет вектора це­лей и идет подстройка эффективности технологий и производ­ственных процессов. Поэтому, например, если вы имеете эко­логически чистую, но «дорогую» технологию и не в состоянии убедить конкурентов и правительство в необходимости вытес­нения этой технологией, «несовершенной» по критерию прибы-
ли, всех остальных, то и вам придется использовать экологи-чески вредную технологию, дабы не вылететь, в трубу. Перейти на нее вы сможете только, если будет налоговый пресс на старые технологии и дотации и льготы правительства для фирм, переходящих на более совершенные, с общественной, а не фирменной точки зрения, технологии.

По этой же причине пресловутый критерий «стоимость-эф­фективность» также оказывается подчиненным системе обще­ственного управления и особенностям кредитно-финансовой системы. Поэтому, если что-то по этому критерию хорошо в условиях США, то это не значит, что по тому же критерию это же самое будет хорошо в Японии или СССР. Но даже в одних и тех же условиях соотнесение меры эффективности к стоимости всегда происходит на каком-то интервале времени. Об этом в большинстве случаев в СССР забывают и по этой причине ограничиваются анализом «стоимости» производства чего-либо, забыв обо всем остальном в жизненном цикле про­дукции: эксплуатации, ресурсных характеристиках, ликвида­ции и утилизации. Чем более продолжительным жизненным циклом обладает продукция, тем более непонятным оказы­вается критерий «стоимость» — «эффективность», поскольку за этот период произойдут изменения в системе управления, изменится прейскурант (вектор ошибки) и то, что казалось в момент создания эффективным, станет абсолютно ненуж­ным, не исчерпав и половины своего ресурса, или же выяснит­ся, что то, что посчитали расточительством, — насущная необ­ходимость. Это опять наводит на мысль о целесообразности организации САМОуправлении общества в целом по схеме «предиктор-корректор», произвол которого стоит над кредит­но-финансовой системой этого общества.

Таким образом, оказывается, что частная прибыль и кри­терий «стоимость»—«эффективность» подчинены кредитно-фи­нансовой системе и отражают ОШИБКИ КОНКУРЕНТОВ, прежде всего в их адаптации к функционированию кредитно-финансовой системы; и только через ее посредничество отра­жают способность адаптации к общественным потребностям в производстве той или иной продукции определенного уровня качества и культуры производства. Но именно к самооценке эффективности производства по прибыли призывают перехо­дить рыночники.

Причем, необходимо отметить, что в условиях «рыночной» экономики современного и прошлого капитализма с прибылью имеют дело директораты фирм. Весь наемный персонал имеет
дело только с заработной платой, прейскурантом цен «рынка» сферы потребления и объемом продукции на этом рынке. Но формы получения заработной платы наемным персоналом могут быть самые различные. Один из вариантов —выплатить персоналу зарплату, под которую не произведено продукции, и тут же продать им акции фирмы на соответствующую сум­му. Когда это принимает характер социального явления, то уровень потребления общества в целом не вырастет ни на единую ватрушку, зато почти все станут «капиталистами», уча­стниками распределения прибыли, хотя впоследствии и про­изойдет перераспределение акций по мелким «капиталистам» с десятком акций и более крупным. На этот путь стали пере­строечники. Социальная функция ценных бумаг — изъятие из сферы производственного (внутри блока 18 РСП) и личного потребления денег, не обеспеченных продукцией. Появится после этого продукция или нет, зависит не от акций, а от «стихии рынка» и произвола директората компаний, получив­ших деньги за акции.

Прибыль и убытки во внутриструктурном продуктообмене, с точки зрения се центральной конторы, — условные прибыль и убытки, и еще ни разу не приходилось слышать, чтобы ка­кой-нибудь из заводов любого концерна в мире капитала воз­мутился по причине того, что центральная контора концерна занята перераспределением «прибыли», возникающей во внут­риструктурном продуктообмене концерна.