 |
Легенда о Первом Апокалипсисе
|
|
|
|
Александр Богатырёв
Проект "Венера"
Александр Богатырёв
Проект «Венера»
Комета Кромера‑Ланса IV
Большой транспортный корабль, если посмотреть на него со стороны, на фоне огромной «картофелины» кометного ядра выглядел как муха рядом с автобусом. Он неторопливо плыл над побитой миллиардами лет и метеоритами поверхностью кометы туда, где под её поверхностью была упрятана База. Грязный снег, миллиарды лет назад смёрзшегося газа в этот почти пятнадцатикилометровый ком, проступал обширными пятнами сквозь панцирь спёкшейся пыли. Наружный панцирь образовывался также все эти миллиарды лет, когда комета раз за разом возвращалась к Солнцу. Снег вытаивал, а пыль, состоящая из частиц более тугоплавких чем снег, медленно скапливалась на поверхности и спекалась яростным солнечным жаром, когда комета проходила через перигелий. Периодически этот панцирь взламывался взрывами вскипающего под ним снега, и тогда над поверхностью появлялся очередной красивый, расцвеченный во все цвета радуги, джет. Потому‑то и была поверхность кометы такой пятнистой, что далеко не везде этот панцирь стал достаточно толстым, чтобы удержать кипящие под ним газы. Со временем, этот панцирь стал бы достаточно толстым и прочным, чтобы почти полностью укрыть снег от палящих солнечных лучей.
Стал БЫ.
Через те же миллиарды лет.
Стал бы если бы на комету не пришли люди, чтобы напрочь изменить её судьбу.
Сейчас транспортный корабль, последние несколько дней аккуратно пробивавшийся через внешнюю ударную волну, что создавал солнечный ветер на границе потоков испаряющихся газов, несущихся от ядра, проникнув далеко внутрь комы, медленно дрейфовал вдоль поверхности ядра.
|
|
|
Небо над ним, как и вообще у любой кометы, настолько близко подошедшей к Солнцу, было расцвечено полосами ярко сверкающих газов. Там, на расстоянии нескольких тысяч километров, эти газы встречались с несущимися от Солнца частицами, принимали их яростный удар, ионизировались и стекая назад, от ядра, образовывали гигантский «павлиний» хвост длиной уже в два миллиона километров. Через два месяца этот хвост наверняка будет уже более двадцати миллионов. Как и у любой такого же «калибра» долгопериодической кометы. Каждый газ ионизируясь, светил своим цветом, почему звёздное небо кометы было таким красивым. И переменчивым. Колоссальная мощь процессов ионизации и переизлучения, что каждую секунду разворачивались на границе кометной комы каждый час и сутки меняла радужную картину небес. Только значительная протяжённость этих процессов в пространстве и во времени могла предметно показать их мощь людям, дерзко проникшим к комете.
Лёгкие толчки маневровых двигателей периодически компенсировали искажения в заданной пилотом корабля, траектории. Несимметричное гравитационное поле, плюс интенсивно «стреляющая» испаряющимися газами поверхность кометы добавляла болтанки. Приходилось постоянно либо быть пристёгнутым к креслу или переборке, либо крепко держаться за поручни. Иначе от шишек и синяков не убережёшься.
Бортинженер Соколов поправил шлем и принялся вертеть головой. Через очки шлема, получающие изображение с внешних камер корабля, вид, открывающийся за бортом был куда содержательней, чем, можно было увидеть через иллюминаторы. Не было ограничений в виде края окна. Создавалось такое впечатление, что сам в скафандре медленно плывёшь над этими ледово‑каменными просторами, под туманным небом, сквозь радужные пятна и полосы которого колюче просвечивают звёзды.
|
|
|
– Изучаешь будущее место своей работы? – услышал он голос своего напарника Быстрова.
– Да вот… интересно посмотреть всё это со стороны. Как я понимаю, когда прибудем на место у нас возможностей «погулять» уже не будет.
– Почему не будет? Будет. Просто не часто. Ведь сейчас тут по поверхности ходить весьма неудобно. Видал, как «стреляет»?
Соколов повернулся в ту сторону, где последние полтора часа вырастал очередной такой красно‑фиолетовый «протуберанец».
– Вижу. Выброс уже весьма высоко вырос.
– Ото‑ж! Но думаю, эти прогулки сейчас будут несколько бессмысленными и напряжными.
– В смысле?
– Представь, идёшь ты так в своём самоходном скафандре, наступаешь на полость, которая вот‑вот готова рвануть и отправляешься в открытый космос…. Конечно, я тебя отловлю, притащу на Базу, но это же не дело, гонять челнок по всякому поводу. Да и тебе придётся синяки да шишки после долго залечивать.
– Думаю не синяки, а мегасиняк.
– То есть?
– Подбросит, если вот так нарваться, с весьма приличным ускорением.
– Вот‑вот! И я о том же! Убить – не убьёт, а автомедика с нашим медикусом надолго займёшь.
– Потому вот и наслаждаюсь. Загодя.
Внезапно по поверхности кометы прошла какая‑то волна. Шла она сзади догоняя транспорт. Панцирь на поверхности небесного тела кое‑где вспучился и через трещины к звёздам рванулись сразу тысячи микрогейзеров. Тут же транспорт сильно тряхнуло. Быстров, который не подумал пристёгнуться, надеясь на свою реакцию, еле успел хватануться за ближайший поручень и теперь поминал Бога и чёрта. Картинка в очках шлема тоже резко качнулась. Горизонт ушёл вниз. Было видно, что транспорт, чтобы избежать столкновения с поверхностью, дал небольшое радиальное ускорение.
– Ахмед! – раздался из рубки, встревоженный голос пилота транспорта. – Что там у вас происходит?! Вы что, движок там у себя врубили?
Несколько секунд тишины. Видно на Базе, тоже не сразу поняли, что произошло.
– Нэ, дарагой. У нас тут малэнький чепе, – раздался наконец говорок пилота Базы, – тут нашу кыску Аллах пинул! Пасматры назад, там из‑за либма султан выброса скора появитца.
«Киской» называли комету обитатели Базы. И если хохмач Ахмед говорит, что «киску пнул Аллах», это, скорее всего, означает, что в ядро кометы воткнулся шальной метеорит. Соколов быстро переключил обзор на заднюю полусферу.
|
|
|
И действительно, там, из‑за края кривого горизонта стремительно вспухал «пузырь» раскалённых газов пополам со сверкающими в свете Солнца как тысячи звёзд, ошмётками панциря кометы.
– Рулы скарэй, а то этот бешенний метеорит нам стабилизацию нарушил, – завершил Ахмед.
Было слышно, как чертыхается вполголоса пилот, быстро меняя курс корабля. Непосредственной опасности не было, но процесс причаливания, этот звёздный фейерверк весьма сильно осложнил.
Скоро выброс заслонил почти всю заднюю полусферу. Над кораблём стремительно пролетел довольно крупный обломок и вскоре затерялся среди струй газа, кометной комы.
– Быстров! – раздался голос пилота корабля по громкой связи, – ты пристегнулся? А то знаю тебя. Ты смотри, я не виноват, сам шишки залечивать будешь. Двадцать секунд до разворота!
Быстров, уже успевший закрепиться, буркнул в коммуникатор что‑то для успокоения пилота и тоже нацепил шлем. Решил не пропускать такого зрелища. Хоть и знал, что после можно будет просмотреть запись, которую он загодя включил при подходе к комете. Запись‑записью, а вот «в живую» такое редкое событие, как столкновение кометы с метеоритом посмотреть интересно.
Меж тем корабль развернулся вдоль продольной оси. Теперь на визорах шлема кометная поверхность перевернулась и проплывала «сверху». В космосе, понятия «верх» и «низ» весьма относительны, так что в данный момент «верх‑низ» задавало положение внешних камер корабля. Транспорт наконец достиг противоположного конца гигантской «картофелины» кометного ядра. Горизонт выгнулся и ушёл вверх. Но ненадолго. Корабль выдал серию импульсов, в результате чего прекратил своё скольжение вдоль главной оси ядра и развернулся носом к Базе. Поверхность «торца» ядра теперь снова была «сверху», но медленно уплывала назад и «вверх».
Наконец, из‑за горизонта медленно выросли причальные конструкции базы. Над ними же возвышались трубы Большого Двигателя. Жилые отсеки были далеко под поверхностью, так что всё, что только напоминало о присутствии здесь людей были эти конструкции – причал и хвост Двигателя.
|
|
|
Впрочем даже не хвост, а хвостик. Большая часть его громады уходила далеко под поверхность кометы.
– Э! Вижу тэбя! – раздался голос Ахмеда. – Хорошо идёшь. Прямо на второй свободный причал. Включаю автомат причаливания.
– Есть захват! – тут же отозвался пилот, когда зафиксировал передачу управления кораблём на причальную автоматику.
– Понял. Расслабься. Теперь считай уже на Базе.
Корабль ещё раз развернулся. Теперь поверхность кометы скользила прямо перед его носом. Снизу вверх. Снизу же наплывали огромные «шпалы» причала. Ещё серия импульсов, корабль ещё более замедлил своё движение, стабилизируясь относительно причала. Нос его по‑прежнему смотрел в сторону поверхности. Там, напротив носа, уже ясно нарисовались стыковочные узлы.
Ещё импульс и корабль почти остановился.
Толчок. По кораблю прокатился гул. Это причальные захваты зацепили корабль и зафиксировали его вдоль направляющих. Через несколько секунд, стыковочный узел медленно стал приближаться. На самом деле сам корабль к нему «поехал». Но в невесомости это как‑то не особенно существенно: ты движешься навстречу стыковочному узлу и всей комете или она со всеми стыковочными узлами Базы движется навстречу тебе. Сам стыковочный узел был предусмотрительно упрятан в недра кометы, чтобы разный мусор, летающий возле кометы не побил транспорты. Внешние конструкции хоть и страдали от этого, но они были сделаны так, что какого‑то существенного влияния на их работоспособность эта летающая мелочь, оказать не могла.
Вскоре весь транспорт скрылся в ангаре. Толчок и гром. Стыковочный узел Базы слипся с корабельным, быстро зафиксировал его и стянул стыки. Автоматически переходный отсек заполнился воздухом и люки разблокировались. Механизм пшикул сжатым воздухом, медленно и величаво открыл проход на Базу.
– Давай вылаз, стол уже накрит дорогим гостям! – услышали они в наушниках весёлый говорок Ахмеда. – Тут правда час ищо ходить неудобна будет. Сичас запускаю двигатели ориентации. А то уже ядро слишком далеко развернуло. С прибытием на Базу!
Соколов выключил и медленно стянул с головы шлем. Повернул голову вправо и посмотрел в ложемент Быстрова. Напарник почёсываясь – видно всё‑таки приложился о переборку во время незапланированных кульбитов корабля, – тоже стянул шлем и вопросительно посмотрел на бортинженера.
|
|
|
– Неплохой салют в нашу честь Природа устроила! – хмыкнув выдал он наконец. – Надо будет посмотреть на досуге ещё раз.
– Только бы ничего в самом ядре не попортил этот самый метеорит, – озабоченно ответил бортинженер и отстегнулся от своего ложемента.
Тут же проявилась слабая гравитация кометы. Еле заметно, но ускорение увлекло его к ближайшей переборке.
– Как я понимаю, в ближайший час ходим по стенам и потолку? – саркастически выдал подкравшийся сзади «медикус» смены Круглов и ныне наблюдающий за эволюциями бортинженера.
– Типа того! – мурлыкул под нос Быстров и тоже, отстегнулся.
На Базе «под» стыковочным узлом их встречал руководитель смены Салих. Он с улыбкой наблюдал как ссыпалась вновь прибывшая смена из стыковочного угла. Экипаж транспорта несколько подзадержался, но и он долго ждать не заставил. Вскоре все шестеро стояли на палубе под люком, соединяющем корабль с Базой. Как всегда все привычные к микрогравитации и невесомости они проигнорировали лестницу и просто головой вперёд нырнули «вниз». Только почти у самого низа сделав кувырок, развернулись ногами к полу.
После бурных приветствий и крепких объятий принялись выяснять что же произошло. Салих только руками развёл, мол всё ещё выясняем. Да, метеорит, да крупный. Но после самых общих фраз резко оборвал расспросы и перевёл разговор в привычное русло гостеприимного хозяина.
– Проходите, стол накрыт в главной кают‑компании! Там Абдаллах, уже всё сделал. И нас ждёт всех.
– А Ахмед?
– Ахмед сейчас «рулит». Надо остановить поворот ядра вокруг оси и вернуть его в прежнее положение. Он чуть позже подойдёт. Сейчас идёт пересчёт новой конфигурации ядра после столкновения с метеоритом. Удар всё же был очень сильный.
– Насколько уже развернуло ядро? – тут же снова перешёл на беспокоящую его тему Соколов. Салих тяжело вздохнул, но ответил. По его виду можно было сказать, что он чувствует себя несколько виноватым за этот метеорит.
– Когда я в последний раз смотрел, было тридцать два градуса отклонения.
– Много! – удивился пилот корабля.
– Да много. Думаю, что часом здесь уж не обойдётся. Ну да ладно, проходите, проходите. Там обсудим.
После шумного застолья, на которое Ахмед совершенно не опоздал, – влетел в каюткомпанию за секунду до того, как открылась противоположная дверь ведущая к шлюзам, – сменщики отправились на инспекцию принимаемого хозяйства. Экипаж транспорта остался в каюткомпании на попечении медиков обоих смен и балагуристого Ахмеда, который, правда, даже в кают‑компании интерфейса с головы не снимал. Контролировал задачу выполнение которой задал автоматам.
Ясное дело, что как только оказались в помещении астрогации, то разговор зашёл о последнем происшествии, свидетелями которого все были. Салих, как главный по смене, тут же вывел на экран схемы траекторий планеты и кометы. Инерциальная траектория кометы была прочерчена сплошной линией, а пунктиром та, которую формировали люди. Сплошная проходила очень далеко и от линии орбиты и вообще от «точки попадания». Этому причиной был очень сильный наклон кометной орбиты к плоскости эклиптики. Поэтому, для того, чтобы вывести комету на траекторию столкновения с планетой, нужно было не только поменять ей эксцентриситет[1], но и повернуть слегка плоскость орбиты. Пунктир, же утыкался точно в жёлтенький кружок планеты.
– Как там, «прицел» нам не сильно сбит? – поинтересовался Соколов, кивнув в сторону монитора главной ЭВМ.
– Да нет, не очень. Всё в пределах, – спокойно ответил Салих, – Вот посмотри.
На экране высветилась другая схема. Почти в центре разноцветных кругов, закрывая их на четверть по площади, находился мутный белый шарик.
– Вот Венера, – Салих клацнул ногтём по белому шарику на экране, – а вот, круг наибольшей вероятности.
Палец Салиха скользнул в сторону и прошёлся по внешнему кругу.
– Пока что мы далеко от планеты, но по мере приближения круг этот будет уменьшаться. Пока как видите, он шире эффективного диаметра планеты.
Салих прервался и глянул с интересом на прибывшую смену.
– Я вам, если честно, завидую. Вам предстоит довести комету до финиша. Красивое будет зрелище, когда она упадёт на Венеру!
– Постараемся запечатлеть в мельчайших деталях! – заверил его Быстров.
– Да уж, – задумчиво глядя на схему отозвался Соколов, – бабахнет славно. Нашим атмосферным станциям, думаю, очень даже достанется.
– Их уведут на другое полушарие, – сказал более информированный бортинженер.
– Всё равно, ударная волна обогнёт планету не один раз. И температура там подпрыгнет существенно.
– Не всё так мрачно. Всё просчитано.
– Но болтанка будет им обеспечена весьма серьёзная.
– Ну разве что….
– Ну и главная наша задача, чтобы этот «пельмень», пардон, «киска», никоим образом не зацепил Щит… – глубокомысленно изрёк Быстров. Впрочем, именно эта задача и ложилась непосредственно на их плечи. Предыдущая смена успешно выполнила свою задачу и теперь именно они должны будут довести проект до конца. Довести комету до «финиша». Финиша на поверхности Венеры.
– Кстати! Я знаю, что до вас тут депеши с трудом доходят, – тут же доложил Соколов, сделав неопределённый жест рукой, – плазма мешает. Тут со «Звёздочки» пришло сообщение, что Щит уже почти завершён. Через месяц они переводят и станцию, и Щит в режим полной функциональности.
– А вот это уже очень хорошая новость! – тут же оживился Салих, – Но, получается, что Марс от них сильно отстал.
Салих, родившийся и выросший на Марсианских станциях, весьма ревниво относился к успехам или «неудачам» своей родины. Поэтому последняя фраза прозвучала с хорошо читаемыми нотками сожаления.
– Ну не совсем, но отстал. Думаю, что и там больше чем на год монтаж не задержится, – поддержал его Быстров.
Земля. Корпорация «Интаком». Штаб‑квартира на Тапробэйне
– … Думаю, что и там больше чем на год монтаж не задержится, – завершил доклад секретарь президиума и закрыл папку. Председатель Сингх медленно кивнул и вопросительно посмотрел на группу экспертов.
– Можно ли утверждать, что с монтажом марсианского Щита колонии получат полную экономическую независимость от Земной Конфедерации?
Руководитель экспертов смутился. Но после секундной заминки ответил.
– Извините, господин Сингх, но вопрос поставлен несколько некорректно. Колонии не ПОЛУЧАТ, а МОГУТ ПОЛУЧИТЬ независимость. Пока что у них весьма слаба промышленная база. И совокупная численность колоний Венеры, Марса, а также и космических баз пока что не превышает десятка миллионов человек.
– Есть ли данные о точной численности населения колоний? – всё так же спокойно задал вопрос Сингх, при этом довольно пристально глядя в глаза главе группы экспертов. Эта его манера всегда сильно раздражала главу, так как опускать взгляд было нельзя. Сингх мог посчитать, что от него скрывают что‑то или просто лгут. Глава еле заметно поёжился под взглядом тёмно‑карих глаз председателя и уже очень осторожно продолжил.
– К сожалению, точных данных нет.
– Даже так… – Сингх покачал головой и перевёл взгляд на главу отдела аналитики и разведки, – А что скажет нам наша разведка?
– Если учесть неподтверждённые данные о поселениях в Поясе, то от двенадцати до двадцати миллионов человек.
– Что‑то слишком уж широкая вилка – аж в восемь миллионов…
– Да, председатель Сингх. Но более точные данные мы не можем предоставить по той причине, что колонисты весьма враждебно относятся и к инспекциям, и вообще к чужакам на их базах.
– Причина?
– Причина – у них там на дальних колониях сформировалась весьма своеобразная культура. Они для стороннего наблюдателя ведут себя как единое целое. Общество с единой моралью, этикой. Индивидуалистов найти практически невозможно. Система же ценностей каждого колониста, весьма сильно отличается от нормальной.
– От нормальной?
– По внешнему виду она корпоративная, когда каждый человек блюдёт интересы группы по договору. Но беда в том, что формальных договоров у них нет. И каждый человек воспринимает других людей на станции или базе, примерно также как очень близких родственников.
– А может оно так и есть? Может они там давно близкие родственники? – задал вопрос кто‑то из экономистов, – и станции формируются по принципу семейственности?
– Нет. Родственниками все они не являются. Имеется вполне нормальное распределение по сообществу обитателей семейных образований. Но беда в том, что даже эти семейные отношения далеко не те, что у нас. В тех сообществах семейные отношения похожи больше на те, что присущи архаичным и диким племенам, осколкам погибших в Большую Катастрофу народов.
– То есть дикарям? – задал саркастический вопрос тот же экономист.
– Да. Дикарям. Но с высшей техникой.
– То есть завести агентуру в среде колонистов не удаётся?
– Абсолютно. Наша резидентура На Марсе и Паутинке собирает сведения и информацию весьма архаичными методами.
– Наш интерес тут, – вернул всех в русло заявленной повестки дня Сингх, – наличные угрозы нашим интересам. Можно ли утверждать, что мы можем потерять рынок сбыта в колониях, если Щиты вступят в режим полной функциональности? Не будут ли колонии стремиться к тому, чтобы полностью порвать отношения с нашей корпорацией в частности и Земной Конфедерацией в общем?
Глава аналитического отдела кивнул и для верности заключил словами.
– Да, это общая тенденция для колоний. Мы правда можем сохранить чисто для себя этот рынок, если будем постоянно предлагать им нечто, что им либо не по силам сделать, либо невыгодно производить самостоятельно. К сожалению, многие товары, что мы производим для колоний, уже упёрлись в ограничения либо чисто физического характера, либо законодательного.
– Например, где мы упёрлись в законодательные ограничения?
– Один из самых известных ограничений, это запрет на производство как искинов вообще, так и их элементов. А чисто по производительности наша автоматика уже упёрлась в чисто физические пределы. Если продолжать дальнейшее совершенствование наших автоматов, то мы упрёмся в необходимость перехода как минимум на элементы ИИ.
На столе возле Сингха звякнул сигнал и прервал доклад руководителя экспертов. Тот скосил глаза на мигающий зелёный огонёк, нажал нужную клавишу и тут же закрыл свою папку.
– Господа, продолжим завтра, в это же время. Меня срочно вызывает шеф.
Сидящие за столом тут же засобирались. Также поднялись со своих мест и приглашённые акционеры. Те сидели на отдельных стульях позади сидящих за столом руководителей.
Сингх стремительно прошёл в камеру и, как только тяжёлая дверь закрылась, быстро скинул с себя всю одежду. Автомат тут же убрал её в дезинтегратор. Он стоически выдержал сканирование проделанный бездушным автоматом и, запив всё это выданным тем же автоматом по окончании процедуры напитком, прошёл в следующую камеру.
После всего этого он наконец‑то получил новый комплект одежды, и уже медленно, со вкусом оделся. Посмотрелся в зеркало, поправил причёску, галстук и только после этого нажал сенсор двери. Тяжёлая дверь медленно отворилась, открывая короткий коридор, заканчивающийся простой деревянной дверью, с простой же стеклянной ручкой.
Сингх мысленно подтянулся и зашагал вперёд.
Шефа он застал стоящим возле окна от пола до потолка, и что‑то внимательно разглядывавшем на дальних небоскрёбах Сити. Он представлял из себя человека среднего роста, светловолосого. С чисто славянскими чертами лица. На вид ему было лет тридцать – тридцать пять.
Он обернулся и дружелюбно улыбнулся вошедшему. В ответ Сингх склонился в ритуальном индийском приветствии. Намасте.
Человек у окна также склонился, отвечая на приветствие в полном соответствии с ритуалом.
– Святая Индия! Сколько лет уже прошло, со Второй Катастрофы и Великой Реформации, а ты всё блюдёшь её традиции… Уважаю!
– Также как и Вы Василий Иванович, блюдёте традиции своей древней Родины, – вежливо заметил Сингх.
Оба улыбнулись, и Василий Иванович пригласил Сингха к столу.
– Как понимаешь, я тебя неспроста пригласил. Тут обстоятельства некоторые прорезались. Надо бы чтобы ты был и в курсе и меры принял…. А тебя что‑то беспокоит?
Сингх кивнул и тут же попытался задать мучивший его вопрос.
– У вас тут серьёзные изменения….
– Не заметить невозможно да? – весело заметил Василий Иванович.
– А что, без этого, – Сингх кивнул в сторону камеры, через которую он проходил, – нельзя? Зачем такие предосторожности по биологической защите?
Василий помрачнел.
– К сожалению нельзя. И это как раз относится к обсуждаемой теме. И более того, сразу же запомни: темы части «Два» Проекта «Шакти», вне этого кабинета для тебя полное табу. Их как бы нет.
– Но всё равно непонятно, почему такие серьёзные меры предосторожности по защите и как они соотносятся с частью второй Проекта «Шакти»?
– Это не простая защита. Это защита от нанороботов‑модулей.
– Но….
– Угу! Запрещены. Но у нас есть достоверные сведения о том, что кое‑кто из наших антагонистов тайно воспроизвёл некоторые из этих утерянных технологий. И им, если они соберут нечто типа наношпиона, совершенно излишне знать, что мы тут РЕАЛЬНО обсуждаем. Обсуждаем реально, а не треплемся на балаганном мероприятии типа «Заседание правления корпорации» в котором ты только что участвовал.
– Так вы что, тоже через это периодически проходите?
– Прохожу. Куда деться. Но я тут больше в затворника превратился. Ведь наношпион может сработать и по другому. А нашим противникам совершенно не нужно знать мой истинный биологический возраст и некоторые особенности моей ДНК. Тебе, кстати, тоже надо поберечься. Наш технический отдел уже почти собрал детектор и кое‑что для защиты от вмешательства.
– Но ведь если кто‑то нарушает запрет на воспроизведение нанотехнологий то, что ему стоит нарушить и… – Сингх не договорил. Страшноватое предположение следовало из всей этой информации.
– Имеешь в виду Запрет на Путь Сатаны?
– Да.
– Гм…. С одной стороны мы тут как бы не в большинстве жертвы той Катастрофы. В той или иной мере. И среди людей часто появляются экземпляры с Печатью Сатаны. Но соблазн штука такая… Как говорил один мудрец в двадцатом веке: «лучший способ избавиться от соблазна, это ему поддаться».
– А Инквизиция?
– А что Инквизиция? Им факты подавай, а у нас пока только подозрения и догадки.
– Но вы говорите, что кто‑то воспроизводит древние технологии.
– Да. Причём, если говорить языком ТОЙ эпохи, технологии Перехода.
– Ужас какой!
– Да. Это не просто угроза всей корпорации. Это кое‑что похуже.
– Тогда понятно, почему такие меры по защите. Мы можем не успеть всех вытащить.
– Более того! Вся Охота нам может быть сильно осложнена той же Инквизицией, которая немедленно постарается всунуть в наши дела свой длинный нос. Они и так слишком уж пристально следят за Охотниками.
– Но не считаете ли вы, что будет нарушен Кодекс Конфиденциальности?
– К тому идёт, потому я и позвал тебя.
– Зачистить хранилища информации и поудалять из них все упоминания о Части «Два»?
– Верно мыслишь. Но тут ещё одна проблемка. У нас тут десяток «умников» задержалось…. По известной причине…. (Чёрт бы их задрал этих инквизиторов!) Если мы их вывезем, то потеряем возможность иметь достоверный прогноз.
– Так вы их точно на моделирование социальных процессов запрягли?
– Догадался?
– Конечно. Один перечень отобранных специалистов об этом говорил.
– Правильно. И беда в том, что заменить их нечем и некем. А на всех них ТАКАЯ Печать, что любая проверка от Инквизиции их тут же в печь отправит. Скопом. Не разбираясь.
– Но у нас лучшие в Солнечной Системе компьютеры!
– Компы то лучшие, но искусственного интеллекта в них нет. А заменить его может только бригада «умников».
Василий Иванович тяжко вздохнул и продолжил.
– После запрета на Искусственный Интеллект, стало весьма тяжко работать. Тем более, что компьютерные сети должны быть постоянно доступными для сканирования Инквизицией. Закрыть от сканирования можно только хранилища информации. Но даже и их самих могут проверить специнспекцией Святейшей Инквизиции. На предмет соответствия требованиям отсутствия цепей искусственного интеллекта. И по недавно вышедшему Указу Святейшей Инквизиции, могут закрывать не только отдельные предприятия, но и компании, к которым они принадлежат.
– Так жёстко?
– Да вот… Ввели‑то эти проверки всего ничего. Совсем недавно, но меры уже принимают весьма крутые. Несколько фирм, которые использовали лишь элементы ИИ, – прихлопнули. По‑видимому они заподозрили, что то, вот и решили один из старейших Запретов так подпереть.
– Но тогда почему они не среагировали на ваше предупреждение (а я так понял, что вы их предупреждали специальным посланием) о баловниках с древними технологиями.
– Нет, до спецпослания не дошло. Но устно я нашего Азиатского Предстоятеля СИ предупреждал. Думаю, займутся. Куда они денутся. Но вот искинов – жалко. И ума не приложу, как выходить из положения с «умниками». С одной стороны их надо убирать, а с другой стороны без них – никак!
– А может попробовать договориться с марсианами? Перегнать им этих «умников», чтобы они работали на нас. Там работали.
– Слишком далеко. Нам бы максимум у Луны, а до Луны сам знаешь, Инквизиция только так шастает. Это на «Звёздочку» они не очень любят соваться, или на марсианские поселения. Но и то, слишком уж всё в мире «поплохело». Могут и туда полезть. А нам как раз надо этот момент оттянуть как можно дальше в будущее.
Василий Иванович мотнул головой и вернулся к своим давним и весьма небезосновательным опасениям.
– У нас на носу Третий Кризис, Третья Катастрофа или как её ещё там можно назвать… Третий Апокалипсис? Следовательно у нас самой насущной становится задача либо его полного предотвращения, либо максимального оттягивания его в будущее, чтобы успеть сделать так, что он человечеству нанёс минимальный ущерб… Как минимум, сделать так, чтобы хотя бы часть уцелела и могла двигаться дальше. А для этого нужно: Перове – выяснить и вычленить из всего потока событий и причинно‑следственных цепочек главное звено, главного виновника в провоцировании предстоящего кризиса, Второе – продолжить работу по выведению из под удара той части цивилизации, что ныне сосредоточена на Космических Поселениях, Третье – постараться выбить главного виновника и его союзников чем резко снизить вероятность сваливания цивилизации в новый Кризис, новую Катастрофу, Четвёртое – продолжить поиск приемлемых путей развития цивилизации в обход Катастрофы. А это значит, что группа «умников», работающих на вычислениях нужна до зарезу!
– А если напрямую с марсианами официально заключить договор на «производство вычислений технологического характера».
– Не получится. Официально у нас с ними весьма натянутые отношения. Большинство считает, что мы, – именно «Интаком», – «колонии грабим». – Василий Иванович ехидно хохотнул.
– Что, собственно по некоторым параметрам соответствует действительности, – продолжил он. – Заключение такого договора между врагами тут же посеет серьёзные подозрения. Инквизиция тут же заподозрит, что мы таким образом как минимум вывели искинов из‑под их контроля. Я вот чего тебя и позвал, что надо бы найти какое‑то решение или фактор, что мы не учли…. И который можно использовать, чтобы скрыть «умников» от глаз Инквизиции.
– Но если так пойдёт и дальше, то не ужесточат ли они меры генетического контроля?
– Возможно. Но мы тут чуть впереди. И в этом конкретно ТЕБЕ опасаться не стоит. Твоя «аномалия» достаточно хорошо скрыта. Хуже будет если они средства сокрытия расколят.
– А разве есть такая возможность? – удивился Сингх.
– «Всегда есть возможность, сделать невозможное», – опять процитировал кого‑то Василий Иванович, – вообще, в верхних стратах общества последнее время наметились довольно гнилые тенденции. Ортодоксы, настаивают на полном контроле за всеми. В том числе и за Высшими из Больших Домов. На что те упираются и жутко ругаются с Инквизицией.
– Ну это не удивительно, что ругаются. Мне достоверно известно, что у каждого Дома минимум пара «скелетов в шкафу» имеется.
– А о каком Доме например? – тут же вскинулся шеф.
– Например, о Доме Блэр.
– О! – Василий Иванович поднял палец и откинулся в кресле, – весьма интересно, особенно про Дом Блэр! Ты как‑нибудь мне набросай доклад по тому, что выяснил. Мне тут внезапно это понадобилось.
– Непременно. Как вам к следующему вторнику?
– Пойдёт. А вообще, со всеми этими Играми между Домами нужно ухо держать востро. Грядёт обострение извечной драчки за власть. И нам к этому тоже надо быть готовым. Лишний компромат будут искать у всех и все. И очень будет скверно, если кто‑то, например ты уважаемый Сингх, «спалишся» на чём‑то.
– Но тогда особо именно вам надо опасаться.
– Ты прав. Почему я и стал последнее время затворником. Сам понимаешь, меня как бы и нет в природе. Я «на самом деле» умер сто пятьдесят два года назад, – Василий Иванович ехидно хохотнул, на что Сингх уже совсем расслабленно и ослепительно улыбнулся.
– Меня с самого начала веселила эта «мелочь», что нами управляет «покойник».
– Вот поэтому мы и должны предпринять максимум усилий к тому, чтобы нас, как тех «вомпэров» из сказок для великовозрастных деток, не «упокоили».
– Ну, если честно, меня вся эта Игра, которую мы тут ведём весьма страшит.
– Ну…. Жизнь такова! Особенно на пороге Третьего Кризиса.
– Какова его вероятность на настоящий момент? – тут же помрачнел Сингх.
– Уже восемьдесят девять процентов, – вполне серьёзно ответил Василий Иванович.
– Так может уже пора давать команду? – Сингх многозначительно указал глазами на потолок.
Василий Иванович еле заметно отрицательно качнул головой.
– Пока надо отдать команду ЗАРЯЖАТЬ!..
–?!
– Угроза не нам, а колониям. Какая‑то бюрократическая скотина из Аналитического Бюро Мирового Правительства, решила, что пора подмять колонии под себя. Типа они слишком самостоятельные стали. Скорее всего, будет серия провокаций, чтобы иметь предлог влезть на колонии военной силой. И поставить под контроль все их производства и промыслы.
– Какого характера провокации?
– Военного – вряд ли, но если там за всем этим стоит группировка сенатора Грэя, то с них станется. Скорее всего, будет раскручена шумиха в СМИ, по поводу этих колоний. Что типа они там «Детей Диавола» укрывают или чего подобного.
– Но возможно и то и другое.
– Вот это нам и нужно отследить и предотвратить. Любые поползновения решать земные проблемы военной силой в космосе. А для того, чтобы у них не возникло больше желания лезть в колонии, то надо им продемонстрировать нечто, что с них полностью собьёт спесь.
Как бы в ответ, солнечный свет отразившись от стеклянных панелей здания напротив, всё залил зелёным сиянием. Из‑за чего обстановка приобрела сказочно‑суюрреалистический вид.
Легенда о Первом Апокалипсисе
Зелёный свет, отразившийся от чудом сохранившегося куска пластика, создал дополнительное впечатление. Сказочно сюрреалистический вид получившейся композиции добавлял антураж из разнообразных деталей, которые натащили в это сравнительно целое помещение Гайка со товарищи. Бесчисленные блёстки разнообразных деталей приборов, которых в этих развалинах находилось тысячи, расставленные в далеко не в хаотическом порядке, выдавали весьма не слабый художественный вкус компании ребят, облюбовавших этот кусок древних руин. Мила Радович по прозвищу Гайка крутанулась посреди помещения так, что её сарафан стал колоколом, открывая одетые в лосины тренированные бёдра. Она ещё и взвизгнула от восторга, обозревая в своём весёлом кружении сверкающее великолепие.
Рама по прозвищу Аватара, сидя, как обычно, почти в позе «лотос», только сдержано улыбнулся.
– Получило‑о‑ось! – воскликнула Гайка и подпрыгнула. Приземлилась она на полусогнутых и исполнила несколько па придуманного ею же танца. Танцевала она гораздо хуже, чем изобретала, поэтому Аватара сдержано отвернулся, переведя взгляд на остальных друзей. Сим по прозвищу Мангуст в полном обалдении от световых эффектов уставился на потолок, сверкающий всеми цветами радуги. Лок‑Змеелов только ещё больше сощурился, отчего и без того узкие глаза превратились в щелочки. Он тоже был доволен тем, что они собрали. Особенно ему нравились ритмичные переливы радуги, пробегающие по стенам и подчиняющиеся весьма сложному алгоритму. Алгоритм он с Гайкой подбирал сам. Подбирал так, чтобы он вызывал отклик подсознания. Тот Отклик, который он давно искал и который найти его и их всех нацеливал Учитель.
– О! Учитель появился. Как обычно. – заметил Аватара, мельком взглянув в окно.
Буддийский монах, чешущий на приличной скорости по пыльной улице Руин в развевающейся сзади оранжевой своей хламиде, да не босиком, а в кроссовках, выглядел весьма нереально и сюрреалистически. Нереальности добавлял коммуникатор, болтающийся у него на шее, на золочёной цепочке. За ним же волочилось облачко пыли, ритмично выбиваемое кроссовками стра
|
|
|
