Второй рассказ Магомета Багова.

- Было это время, когда кукуруза была в большом, даже госу­дарственном почете. В Адыгее начальником всего сельского хозяй­ства был тогда Джанчатов. На областном совещании он стал пропа­гандировать почин Валентины Гагановой - помните была такая не то ткачиха, не то швея, которая возглавляла передовую бригаду, а потом решила пойти в отстающую и поднять ее до уровня передо­вой. Партия тогда по всей стране этот опыт пропагандировала. И Джанчатов, как член партии, тоже был вынужден это делать. Он стал говорить на совещании, что надо передовым председателям колхо­зов этот почин поддержать и пойти в отстающие колхозы. Кто-то из зала пошел на принцип, стал и с места, и с трибуны призывать са­мого Джанчатова первому показать пример. Деваться было некуда Джанчатову: вызов он принял... и так загудел в наш отстающий кол­хоз председателем со своей высокой должности. Надо честно ска­зать - мужик он был умный. Он начал с того, что стал ко всем работ­никам присматриваться. Ни к скотине, ни к полям, а к людям прежде всего. У меня с ним даже дружба стала складываться. Словом, тай­ком и выпивать стали: я, - простой ездовой, и наш новый председа­тель. А кукурузная кампания была в разгаре - урожаями кукурузы мерили успехи колхозов, награждали, наказывали. К этому времени партия так расхозяйничалась, что приказывала не только то, что надо делать, но и как делать. Кукурузу надо было выращивать только в звеньях. Однажды, когда Джанчатов спросил, кто лучше всех может возглавить кукурузоведческое звено я сказал: «Знаешь, ты особые надежды на звено, не возлагай. Дам тебе совет, но он требует рис­ка. Пойдешь на него, повезет - вознаграждение будет щедрое. Там на отшибе, где река с рукавом отделяет от основного массива боль­шой участок, раздай людям землю при условии, что они «расплатят­ся половиной урожая».

Риск состоял в том, что на таких условиях тогда землю нельзя было раздавать, даже если она пустовала. Джанчатова могли выг­нать из партии. Но и соблазн - выйти в передовые был велик. Он мучился три дня, обдумывал что делать, и, наконец, решился. Нахо­дились мы далеко от Майкопа, да и участок тот на отшибе, словом, пронесло, не заметили.

Результата такого и я не ожидал. Получилось, что наш колхоз собрал больше всех кукурузы в районе. Сданную арендаторами кукурузу записали в урожай кукурузоведческих звеньев. Все были в выигрыше, а наши звеньевые стали знаменитыми в области. К ним приезжали газетчики. Самого Джанчатова, как выполнившего свою задачу, снова забрали в Майкоп на прежнее место.

Когда Магомет на этом закончил рассказ, Малич толкнул меня в бок, а самому Багову сказал:

- Неужели он никак тебя не отблагодарил?

- Ему было не до этого - так было много у него тогда дел в связи с победой, - отвечал Магомет.

Кто-то из присутствующих заметил, что Багов все же свое не упустил и с Джанчатова гонорар все же взял.

- Не может этого быть, - подчеркнуто категорически отвечал на реплику Малич, но смотрел при этом на Багова.

- Со временем стало обидно,- продолжал свой рассказ Багов.

- В победной суматохе он мог меня забыть, но потом он стал работать на спокойном месте. Дело в том, что на прежней должнос­ти ему стало скучновато работать после того, как он попробовал у нас живое дело. Он организовал под Майкопом большую индюши­ную ферму и перешел туда председателем. Весь Майкоп, и не толь­ко Майкоп потянулся к нему с просьбой выписать индюшатины. Все придумывали поводы самые важные: свадьба, похороны, важные гости. Сами знаете, что у нас, у адыгов, индюшатина и свадебное и ритуальное угощение. По нашим обычаям в таких случаях нельзя отказывать. Но и хозяйство надо было вести. Джанчатов нашел вы­ход. У него на столе было три карандаша разного цвета: красный, желтый и зеленый. Он их использовал как сигналы светофора. Сле­дуя обычаю, он на всех заявления писал «Завхоз- выдать», но раз­ными карандашами. Зеленый цвет означал «выдать», желтый - «по­торговаться, посмотреть, что из необходимого хозяйства можно взять взамен», красным - «не выдавать».

Когда я пришел, он схватился за зеленый карандаш. Свой долг он вспомнил и рад был расплатиться. Но зато забыл, что я с виду только простоватый, а на самом деле хитрый.

- Меня прислали не за индюшками, меня прислали за лошадь­ми. Нам нужны две лошади, - объяснил я причину визита, хотя в Действительности меня никто не присылал, пришел я по своей воле и задумке. Тут Джанчатов стал сокрушаться, говорить, что мне он ни в чем не отказал бы, но в их хозяйстве нет ни одной лошади – одни индюшки и техника. Неожиданно замолчал, поднял палец кверху и набрал какой-то номер по телефону, кого-то спросил. «Ради тебя решил попросить у соседа, директора совхоза, в счет расчетов. Но его сейчас нет, будет завтра. Так что будешь сегодня моим гостем», - и Джанчатов повел меня из своего кабинета. Был конец дня, и мы направились к его дому. Однако нас на газике догнал колхозный парторг и сообщил, что приехали двое из московской газеты, не по­мню какой. Мы сели в газик и поехали на ферму, куда отвезли газет­чиков. Им представили Джанчатова, и ему стали задавать вопросы. Джанчатов по этим вопросам сразу определил, что они ни черта в индюшках не смыслят и стал их дурачить. «Секрет нашего успеха заключается в том, что мы индюшек не только кормим, но и обучаем языку, чтобы с ними общаться. Вот я вам покажу, как они отвечают на приветствие», - и, подойдя к стае индюков, Джанчатов громко закричал: «Здорово, ребята!» Все стадо, сотрясаясь головами и ше­ями от напряжения, загоготало. Молодые гости, видевшие до этого индюков на картинках учебников, были поражены.

Джанчатов поручил парторгу хорошо накормить и напоить мос­квичей, а меня повел домой угощать. На следующий день перед отъездом газетчики решили еще раз встретиться с председателем, задать последние вопросы и попрощаться. Один из москвичей спро­сил Джанчатова, могут ли индюки принимать команды от чужих лю­дей. «Попробуйте, поздоровайтесь с ними», - посоветовал предсе­датель. Москвич сделал шаг вперед и интеллигентным ровным го­лосом произнес: «Здравствуйте, ребята!» Он же не знал, что индю­ки не на слова, а на громкость реагируют. Конечно, они и паслись, не обращая на него никакого внимания. «Знаете что, пояснил им Джанчатов»,- они на вас обижаются. Они на вас не хотят внимания обращать, потому что вы вчера съели их собрата. А на меня у них нет обиды. Вот смотрите. И Джанчатов своим басом снова прокри­чал:

«Здорово ребята!» Индюки ответили дружным гоготом.

Попрощавшись с москвичами, пришли мы в контору. Джанчатов дозвонился до соседа - директора совхоза, договорился, дал мне машину. Приехал я туда. Директор дал одну кобылу, за второй рекомендовал приехать через месяц. Я на кобыле доехал до Кошехабля, там ее продал татарам и неделю кутил с приятелями в их «чайной»[8].

Многие в нашей компании засмеялись, услышав весьма нео­жиданный финал истории с получением вознаграждения.

- А за второй лошадью когда поехал?- поинтересовались у Магомата.

- За второй лошадью никогда не ездил: шутить в таких случаях надо один раз - отвечал Магомет.

- Это тогда ты споил своего приятеля, долговязого Еристема. Как говорят, он после той вашей недельной гулянки не мог остано­виться, каждый вечер сидел в «чайной», - спросил голос из дальне­го конца стола.

- Почему же споил? Просто приобщил к красивой жизни. Он потом к каждому вечеру добывал один рубль и шел в «чайную» гу­лять.

- Апсанча, три бутильча пива, музыка «дахонагьу», на худой конец- вальс. Таков был его непременный заказ официантке.

- Ты и вся компания, так здорово гулявшая с тобой, не должны быть в обиде на Джанчатова, - подвел итог все тот же голос.

- А я не был бы на него в обиде в любом случае. В том, что он меня забыл, виновата спешка. Вся эта кукурузная кампания прохо­дила в спешке, как и все последующие кампании. Посмотрите спо­койно вокруг и увидите, как все делается в спешке. Куда все спе­шат? - финал то у всех один. Что можно толкового сделать в спеш­ке? Даже бабе удовлетворение не доставишь в спешке. Я вот на телеге езжу всю жизнь и потому хорошо вижу эту проклятую спешку. Да и все болезни от нее. Одни торопятся большие должности полу­чить - инфаркт получают, другие - больше богатства иметь – или тюрьму, или бессонницу получают... - все получают в зависимости от скорости. Вот тут, я вижу, немало шоферов сидит - у всех радику­лит, падикулит, все болит... А у нас, у ездовых, ничего не болит, пото­му что не торопимся.

Когда подняли очередные рюмки, Малич вспомнил рассказ Магомета и, обращаясь к публике, спросил: «Знаете, чем закончил­ся у Джанчатова история с корреспондентом?».

- Нет! - закричали многие, и Малич, друживший с Джанчатовым и слышавший от него эту историю, поведал ее нам. Через неко­торое время редактор «Комсомольской правды» звонит Джанчатову и спрашивает, как у него в хозяйстве идет обучение индюшек. Джанчатов вначале не понял ничего и стал с возмущением гово­рить, что это не научно-исследовательский институт, а колхоз. Потом, когда выяснилась причина вопроса, редактор рассказал, что у него сегодня сорвалась планерка. Она превратилась в час сатиры и юмора, потому что разбирали отчет двух корреспондентов о поезд­ке в Адыгею. История с индюками, «понимающими» слова предсе­дателя, стала центральной на планерке. Оказалось, что в редакции одна треть не видела живых индюков. Редактор поблагодарил Джанчатова за хороший, остроумный урок.

Рассказ Малича все выслушали внимательно. Никто не засме­ялся. Тут я должен сказать несколько слов об адыгском юморе. Он не имеет начала и конца, беспределен. Два адыга без юмора не смогут общаться и получаса. При этом юмор не рассчитан на внешний эф­фект. Он проникает внутрь, в сознание, в подсознание, придает на­строение, освежает, очищает. В продолжение всего нашего застолья было много юмора, много шуток, но смеха было не так много. После­днее не означало, что нам не было весело и легко. Было и порою очень. Героем юмора и шуток всю ночь был Багов, но он не рассчиты­вал на смех своей аудитории. Ему надо было одно - в определенное время привлечь внимание публики и здоровой шуткой провести про­филактику ее сознания. Публика охотно поддавалась ему, чувствуя в нем мастера своего дела. В продолжение всей ночи за нашим столом не раз становилось шумно из-за разговоров между соседями и в груп­пках. Все смеялись, разговаривали. Но стоило Магомету Багову заго­ворить, шум прекратился и все внимание обращалось к нему.

В дверях появились трое молодых ребят. Стоявший посереди­не держал в руках поднос с бокалами. Это младшая компания из родственников и друзей жениха прислала делегацию в нашу «стар­шую» компанию засвидетельствовать свое уважение и почтение. Стоявший посередине, держа бокал, стал говорить об уважении молодых к старшим. Потом двое других стали по нашему столу рас­ставлять «подношения» - хорошие напитки, которые им подавали из коридора. Тамада, вставший в свой огромный рост, внимательно выслушал «посла» и приказал налить им бокалы. В ответном слове он говорил, что мы, старшие, надеемся на них и что, видя их воспи­танность, можно в них не сомневаться.

Часа через полтора явилась с аналогичной миссией делега­ция «средней» компании. Если молодежная делегация ушла быст­ро, то эта была у нас долго. Они ведь более зрелые и опытные в красноречии и общении. Из их многочисленной делегации некото­рые по приглашению тамады остались в нашей компании. Один из них директор школы, рассказывал, как недавно был в Сирии, и как там чтят религию и как не приемлют алкоголь. Там нельзя вспоми­нать имя Аллаха, держа в руках бокал. А у нас вспоминают Аллаха только тогда, когда держат в руках бокал. Действительно, все гово­рящие тост, хоть раз обязательно обращались к Аллаху.

За столом постепенно вопрос о шариате и алкоголе стал цент­ральным. Свое мнение по нему сказали многие.

- Если все происходит по велению Аллаха, - рассуждал тама­да, то и виноградная лоза растет не без его ведома. А раз так, то и вино нам он дает на радость. Я не вижу причины, по которой всеблагий Бог не мог бы это сделать.

Малич снова решил подключить к разговору, уже долго мол­чавшего, Багова и спросил, приемлет он Бога или нет.