 |
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 22 глава
|
|
|
|
Джонатан стоял у края кровати, нервно сжимая руки. Читавшееся на его лице гневное осуждение сменилось недоверием, а затем покорностью судьбе. Он долго смотрел на нее, а потом опустился на край кровати.
— Я виноват. Господи, как я виноват... Я знал, что ты не способна на жестокость. Знал, что ты все понимаешь. Только забыл, что ничего не рассказал тебе.
Девон прильнула к Джонатану и очутилась в его объятиях. Слезы катились по ее щекам.
— Джонатан, я... — Очень люблю тебя. Но она не могла вымолвить эти слова. Слишком ново, слишком больно. Можно было признаться в этом только себе самой. — Если бы я знала, то никогда не пошла бы в больницу. Нашла бы другой способ узнать о случившемся или вообще навсегда забыла бы об этом.
— Ладно. Я один во всем виноват. — Он слегка отстранил Девон, вытер ей слезы кончиком большого пальца, мельком посмотрел на смятую постель, а затем снова обвел взглядом ее лицо и тело. — Но я не жалею об этом. — Джонатан протянул руку и прикоснулся к груди Девон, лаская ее сквозь тонкую ткань простыни. — Пока мы были врозь, не было минуты, чтобы я не хотел тебя. Я хотел тебя до боли, но чуть не ушел насовсем. Я и теперь хочу тебя.
— Значит, ты больше не сердишься?
Он еще хмурился, но на губах готова была заиграть улыбка.
— Конечно, сержусь. Ты сделала именно то, что я запрещал. Ты упряма как осел, да еще и зануда впридачу. Но я чертовски соскучился по тебе.
Девон взяла его лицо в ладони, притянула к себе и поцеловала.
— Я тоже соскучилась. — Не то слово. Стосковалась. — А как Алекс? С ним все в порядке?
Он кивнул.
— Я только что от него. Все нормально. Не похоже, чтобы разговор с тобой повредил ему.
— Слава Богу! — Девон закрыла глаза и прижалась к Джонатану. — Я хотела зайти к нему завтра, но только чтобы поучить рисовать. Я обещала ему и не хочу нарушать слово.
|
|
|
— Миссис Ливингстон говорит, что эти уроки доставляют мальчику радость. Теперь, когда ты все знаешь, было бы стыдно не прийти хотя бы еще несколько раз. — Джонатан отстранил ее, встал, вынул из манжет уже надетые запонки, расстегнул и стащил с себя рубашку, оставшись полуобнаженным.
— Ты не уходишь? — Короткие курчавые черные волосы покрывали его широкую грудь и клином спускались вниз, окружая мощный член.
— Единственный способ выставить меня отсюда — это вызвать полицию.
Девон улыбнулась. Сердце готово было разорваться от любви.
— Я подумаю... Ладно, не буду вызывать копов, но при одном условии. Если ты пообещаешь... не набрасываться на меня, как бешеный бык.
Кровать затрещала под его внушительным весом. Джонатан раздвинул ей голени, пристроился между бедрами и поцеловал плоский живот.
— Кажется, я знаю, что тебе нужно. — Язык Джонатана скользнул по ее коже и прикоснулся к крошечному круглому бугорку, заставив Девон вздрогнуть. Стаффорд опустился ниже и всерьез взялся за дело. Девон забыла о звонке в полицию. Она боялась только одного: вдруг соседи, услышав доносящиеся из квартиры хриплые стоны, решат, что ее истязают, и сами вызовут полицейских...
ГЛАВА 20
Девон спала как убитая и проснулась только на рассвете. Джонатан беспокойно заворочался, но продолжал тихонько посапывать. Она лежала не двигаясь и вспоминала события вчерашнего вечера, Джонатана и свою беседу с Алексом. Вдруг палец Стаффорда коснулся ее щеки. Девон повернула голову и заглянула ему в глаза. В мглистом утреннем свете они казались — да нет, не казались, а были, — совершенно синими. На лице Джонатана читались спокойствие и довольство.
— Какая мысль крутится в твоем изощренном мозгу, мой любимый «тенси»? Я не только слышу скрип, но и вижу это в твоих чудесных зеленых глазах.
|
|
|
Девон хитро улыбнулась.
— По правде сказать, я думала об Алексе.
Джонатан разочарованно вздохнул.
— А я был уверен, что обо мне...
Девон шутливо ткнула его кулаком в ребра, но потом взгляд ее стал серьезным.
— Я подумала о нашей вчерашней беседе с Алексом. Знаю, это не самая лучшая тема... Ты не любишь говорить о пожаре, но я подумала... Если бы ты рассказал мне... хотя бы раз... а я обещаю больше ни о чем не спрашивать.
Джонатан испустил глубокий вздох. Он повернулся на спину и закинул руки за голову.
— Ладно. Давным-давно надо было рассказать тебе об Алексе. Если бы я это сделал, не было бы вчерашнего вечера.
Девон повернулась набок и оперлась на локоть.
— Честно сказать, во вчерашнем вечере была своя прелесть...
Джонатан хмыкнул, и этот звук гулом отдался в его груди.
— Рад слышать. Это еще больше возбуждает мой аппетит. Так что ты хочешь знать о моем сыне?
— Ты говорил, что шесть месяцев назад доктора пришли к выводу, что причина его болезни носит психический характер.
— Все верно. Они сказали, что паралич вызван посттравматическим шоком. В то время я понятия не имел, хорошо это или нет.
— А теперь?
— И теперь толком не знаю.
— Почему он столько времени проводит в больнице? Мне кажется, ему было бы лучше дома, в семье.
— Я и сам временами задумываюсь, имеет ли это смысл. Я согласился попробовать, но только на год. Доктор Реймонд думает, что изоляция — по крайней мере, от меня, поскольку мы очень близки — могла бы усилить в Алексе желание вернуться к прежней жизни. Они верят, что при наличии времени и правильном лечении стремление к нормальной жизни и желание вернуться домой пересилит ступор, который мешает ему владеть ногами. Однако ни это, ни часы, которые Алекс проводит с доктором Реймондом, пытающимся раскрыть причину его паралича, пока не в состоянии помочь ему. Конечно, в больнице с ним занимаются физиотерапией, так что атрофия мышц ему не угрожает.
— Ты как-то говорил, что доктор Реймонд не верит, что причиной болезни стал пожар.
— Со стороны все, конечно, выглядит именно так. Балка, упавшая на Алекса, повредила ему позвоночник, а это повлияло на ноги, подготовив почву для истерического паралича. Однако дело не в этом. Тело его излечилось, а душа — нет. Реймонд считает, что корень проблемы в чем-то другом. Может быть, в смерти матери Алекса. Мальчик злится на то, что его бросили. Как будто гибель Бекки — ее вина, а не беда.
|
|
|
— Ты в это веришь?
— Может быть. Это объяснение не хуже любого другого.
— Ну, а я нет. Я подозреваю, что тут не обошлось без Флориана.
— Флориана? Ты думаешь про того человека в пламени? Я в это не верю.
— А почему? Алекс сказал, что этот человек пытался заставить его стоять на месте. Что он умолял его остаться.
— Ну и что?
— А то, что Алекс — вылитый Стаффорд: черноволосый, голубоглазый и смуглый. Мы знаем, что у Бернарда были черные волосы и голубые глаза. Возможно, он был очень похож на Алекса. Если Флориан решил, что Алекс его сын, он мог пожелать оставить его при себе. Алекс говорил, что хотел бежать, но не мог.
— Не мог, потому что на нем лежала балка.
— Нет, он говорил о том, что было раньше. Должна сказать, Джонатан, когда я была в «Стаффорд-Инне», то тоже испытывала невероятное желание остаться там. Мне — взрослой, совершеннолетней, разумной женщине — пришлось заставлять себя уйти оттуда. Чего же требовать от напуганного ребенка в чрезвычайной ситуации, увидевшего человека в гуще пламени?
— Тебе напомнить? Ты была в совсем другом доме, не имеющем ничего общего со сгоревшим.
— Да, но ты сам забыл, что это тоже старый дом Стаффордов. Может быть, призраки могут передвигаться с места на место...
— Едва ли. Но даже если и так, какое это имеет отношение к сегодняшнему дню и тому, что случилось с Алексом? Пожар был три года назад. Доктора считают, что Алекс давно обо все забыл.
— А если нет? Если это засело в нем так же крепко, как и во мне? Представь себе, целых три года ребенка убеждали, что виденное им было сном. Он говорил обо всем отцу, нечаянно проболтался газетчикам, рассказывал врачам и медсестрам — и никто из них не поверил ему. Конечно, он замкнулся и решил молчать. Но его не оставляет мысль: если это было только сном, почему он не может забыть его?
Джонатан порывисто сел. Простыня сползла, обнажив его узкие бедра.
|
|
|
— Он сам сказал тебе это? Сказал, что не может забыть?
— Да.
— А потом заплакал?
— Да.
— Он никогда не плачет. С самого пожара.
— О Боже, Джонатан... Кажется, это очень важно...
— Сомневаюсь. Девон, я не хочу, чтобы ты вмешивалась в это дело. И говорил об этом с первого дня. Я дал доктору Реймонду год. Полгода уже прошло. Он один из самых известных детских психологов страны, в то время как у тебя никогда не было детей.
— Готова держать пари, у него тоже, — упрямо заявила Девон, и у развеселившегося Джонатана приподнялся уголок рта.
— Я не собираюсь спорить с тобой. Особенно после того как мы решили, что играем за одну команду. Но я хочу, чтобы ты пообещала больше не вмешиваться в лечение Алекса.
— Так что, нельзя даже рассказать доктору Реймонду о случившемся?
— Ты будешь там завтра. Если хочешь поговорить с ним — пожалуйста. Но предупреждаю: он не будет в восторге от того, что ты сделала. И не жди, что он поверит хоть одному твоему слову. Не думаю, что он захочет использовать для лечения Алекса историю с привидениями.
Девон вздохнула.
— Наверно, ты прав, но я все еще думаю, что это могло бы помочь...
Джонатан наклонился и поцеловал ее под ухом.
— Обещай мне не вмешиваться. — Он покрывал поцелуями ее шею и плечи, пока Девон не сдалась.
— Ладно, обещаю...
— Вот и хорошо. — Джонатан уложил ее на кровать. — Теперь давай поговорим о более приятных вещах. — Смуглая рука нащупала ее грудь и начала ласкать сосок. — А еще лучше вовсе не разговаривать.
Ее смешок заглушил очередной поцелуй. Она вытянулась и направила в себя его толстое древко. Джонатан был прав — теперь им было не до разговоров.
Увидев вошедшего Джонатана, Ди Уиллс оторвала взгляд от разложенных на письменном столе бумаг.
— Ну что, сумела удержать форт? — спросил он, сверкнув белыми зубами. Ди сто лет не видела такой очаровательной улыбки.
— Индейцы вышли на военную тропу, — в тон ответила она. — «Три-Стар» хлебом не корми, дай устроить набег. «Бартлетт Фибергласс» по-прежнему мечтает снять с нас скальп, но есть и хорошие новости. «Пасифик Америкен» одобрила проект нового каноэ. — Они давным-давно не перекидывались шутками, но улыбка на лице Джонатана и его хорошее настроение служили залогом того, что возвращение прежних времен не за горами.
Реплика Ди заставила Джонатана весело фыркнуть. Он уселся за стол и принялся разбирать накопившуюся с утра почту.
— К десяти часам я жду Дебру Даттон и Уэйна Каммингса.
— Они уже звонили и просили подтверждения. Я сказала им, что у тебя совещание, но весьма сомнительно, чтобы ты отменил заранее назначенную встречу. — Значит, она действительно не верила, что Джонатан может задержаться. За два последних года он ни разу не опоздал на работу. Наоборот, приходил на несколько часов раньше.
|
|
|
— Оба придут? — спросил он.
— По крайней мере, так сказала мисс Даттон.
— Значит, дело плохо. Если бы было чем похвастаться, они бы не нуждались в моральной поддержке друг друга.
— Похоже, ты прав. — Как всегда. — Кофе? — Судя по его виду, это не помешало бы. Хотя на щеках Стаффорда играл румянец, а выражение лица было довольным, но легкие круги под глазами без слов говорили о том, что ночь выдалась бессонная.
— Хорошая мысль. Спасибо.
Пока он отодвигал лежавшие на столе бумаги, Ди принесла ему чашку. Вскоре прибыли Даттон и Каммингс, и Джонатан попросил Ди застенографировать их беседу.
Она была недолгой.
Два вице-президента «Холидекса» коротко доложили об успехах, достигнутых в кампании против «Три-Стар», и нервно заерзали в стоявших у дальнего конца стола креслах, ожидая реакции Джонатана.
— Как? — подчеркнуто холодно спросил он. — И это все?
— Боюсь, что так, мистер Стаффорд. — Уэйн Каммингс тревожно откашлялся. Это был среднего роста мужчина, с редеющими русыми волосами и светло-голубыми глазами. Для исполнительного директора он был чересчур застенчив, однако несомненная одаренность помогала его быстрому продвижению по служебной лестнице. — Мы провели испытания на ветровую нагрузку, износ в воде, устойчивость против солей, льда и песка и даже жира, выделяемого человеческим телом, поскольку подумали, что некоторые фитинги при контакте с руками могут подвергнуться сильному износу.
Он покачал головой.
— Ни-че-го. Черт побери, похоже, «Три-Стар» была права, когда заявила, что келовар — лучший материал, который когда-либо использовался для производства фитингов, а возможно, и для многого другого. Кроме того, у «Три-Стар» великолепные специалисты по менеджменту. Они прорвались на рынок, и клиенты побежали от нас, как крысы с тонущего корабля.
— Что ж, если «Три-Стар» такой страшный конкурент, — сухо сказал Джонатан, — придется купить пай в этой компании. — Он косо поглядел на Уэйна Каммингса. — Я не затем проводил это совещание, чтобы выслушивать восторги в адрес соперника. — Он отодвинул кресло и поднялся на ноги. — Больше всего меня тревожит, что это может оказаться правдой. Но интуиция подсказывает, что мы что-то проглядели. В этом материале есть какой-то изъян. Обязан быть. Не так уж он хорош, этот келовар, как его расхваливает «Три-Стар».
— Не уверена, — как всегда лаконично и прямо сказала Дебра Даттон. — Фибергласс ведь действительно совершил переворот в судостроении.
— У фибергласса есть свои недостатки, а у келовара должны быть свои. Нужно как следует пошевелить мозгами. Под лежачий камень вода не течет. — Он сделал паузу и внимательно посмотрел на их лица. — Давайте еще раз проглядим эти досье.
Они добросовестно просмотрели их, но это не помогло. Совещание продолжалось до тех пор, пока у обоих вице-президентов не зашел ум за разум и они не выкатились из кабинета.
— Что ж, по крайней мере, им понравилось шампанское, — сказала Ди, припомнив, как они рассыпались в благодарностях Джонатану за вчерашний обед. — Жаль, что ты не смог посидеть с ними.
Джонатан улыбнулся.
— Совсем не жаль. Я подозревал, что проведу вечер куда приятнее, чем они.
Ди тоже улыбнулась.
— Рада слышать.
Улыбка Джонатана стала шире.
— Но действительность превзошла все ожидания.
Ах, эта Джеймс... Ди знала, что он снова видится с ней. На случай какого-нибудь чрезвычайного происшествия с Алексом или компанией он всегда ставил Ди в известность, где находится. Кроме того, она знала, хотя Джонатан и не говорил об этом, что дела тут идут не совсем так, как он рассчитывал. Похоже, сейчас все наладилось, и Ди была искренне рада этому. Джонатану была нужна женщина, о которой он мог бы заботиться. Он заслуживал счастья. Больше, чем кто-нибудь другой.
Она поглядела на черноволосую голову, склонившуюся над столом. Впервые за долгие годы босс поддался женским чарам. Он казался счастливым и удовлетворенным. И все же Ди достаточно знала его, чтобы понимать: до «хэппи-энда» здесь далеко. У них еще будут проблемы. И, возможно, очень серьезные.
Оставалось только надеяться, что Джонатан сгоряча не наломает дров. Но была и другая опасность: если между ними вспыхнет еще одна ссора, Джонатан может воспользоваться этим и задушить собственное чувство.
А если это случится, одному из них придется худо.
Ди остановилась в шаге от истины. На самом деле было куда как много шансов, что по крайней мере одному из них разрыв разобьет сердце.
— Тяжелый выдался день? — Девон сочувственно смотрела на стоявшего за дверью Джонатана. Морщины бороздили его лоб. Он устало опирался о косяк.
— Что говорить? Надеюсь, у тебя был денек получше.
— Слишком устал, чтобы ехать за покупками? — Внизу их ждал лимузин с верным Генри.
Джонатан выпрямился во весь рост и шагнул в прихожую.
— Минуту назад из меня можно было веревки вить. — Он обнял девушку за талию и привлек к себе. — Но стоило увидеть тебя, и я почувствовал прилив энергии. — Он озорно улыбнулся и начал целовать ее в шею.
Девон ответила улыбкой на улыбку.
— Ну, если этой энергии так много, то поехали быстрее. Чем раньше закончим, тем скорее вернемся.
— Правильно! Сказать по правде, я с удовольствием думал об этой маленькой прогулке. Все рождественские подарки обычно покупает Ди, за исключением подарков для Алекса. На этот раз в городе будет Мэдди с ребятишками. Тетя Стелл чувствует себя вполне прилично, чтобы присоединиться к нам. В кои-то веки отметим Рождество все вместе.
— Это чудесно, Джонатан.
— Надеюсь, ты встретишь его с нами?
Тронутая приглашением, Девон улыбнулась.
— Я бы с удовольствием. Но как быть с родителями? Они умрут с горя, если я не приду.
— Нет проблем. Есть Рождество и есть сочельник. Я приду к тебе, а ты придешь ко мне. Как-нибудь договоримся.
Все было замечательно.
— Согласна. — Сделку скрепил крепкий поцелуй.
В лимузине Девон рассказала Джонатану о том, что сделала за день. Урок с Алексом прошел спокойно, чего нельзя сказать о беседе с доктором Реймондом.
— Он вел себя именно так, как ты предсказывал. Пилил меня за разговор с Алексом и заявил, что это несовместимо с его подходом к лечению. И грозил сжечь меня на костре, если я снова затрону эту тему.
— Сжечь? — повторил Джонатан, изогнув блестящую черную бровь. — Тогда надо что-то делать... Может быть, выгоднее будет нанять Алексу учителя со стороны?
Девон шутливо ткнула его в ребро, и Стаффорд фыркнул. Они принялись болтать. Джонатан рассказал ей о своей встрече с вице-президентами «Холидекса» и продолжающейся войне с «Три-Стар», а Девон поведала о том, что она усердно работает над «Следами», что книга продвигается хорошо и она уверена, что скоро ее закончит. Затем Девон упомянула про звонок Кристи, уговаривающей ее встретиться с медиумом Сарой Стоун из книжной лавки «Интуиция».
— Я не собираюсь давать советы, стоит тебе встречаться с ней или нет, — сказал Джонатан. — До сих пор инстинкт никогда тебя не обманывал. Слушайся его. Но если решишь пойти, возьмешь меня с собой.
— Даже после Задара?
Уголок его рта пополз кверху.
— Именно после Задара. Помнится, сразу после этого визита я впервые увидел твои прекрасные груди.
— Джонатан!
Он нещадно дразнил ее весь вечер, а Девон таяла от удовольствия. Они ходили по магазинам до самого закрытия. Большинство подарков было куплено у Сакса и Бонуита Теллера, но кое-что они приобрели в уютных маленьких «бутиках», тянувшихся вдоль многолюдных тротуаров. Джонатан опускал деньги в глиняную кружку каждого встречного члена Армии Спасения, наряженного Санта-Клаусом, и щедро подавал членам других благотворительных обществ.
— Знаешь, что они говорят? — веселился он. — Что подарки положены только тому, кто хорошо себя вел. Ты-то, конечно, вела себя хорошо, а вот как себя вел я? — Он пожал широкими плечами, и Девон рассмеялась.
— Ладно, ты тоже вел себя хорошо. Даже отлично. Но береженого Бог бережет. Посмотрим, как ты будешь себя вести, когда мы вернемся домой.
А за этим последовали часы, которые, наверно, были лучшими в их жизни. Он дважды овладел ею, а потом они уснули, поскольку предыдущая ночь выдалась бессонной. Джонатан держал ее в объятиях, и она чувствовала себя в полной безопасности.
Утром они мыли друг друга под душем, а потом Девон следила за тем, как он бреется, любовалась его мужественной внешностью и млела от наслаждения. Он стоял перед раковиной обнаженный, слегка расставив длинные жилистые ноги, под его гладкой кожей играли мускулы, круглые аккуратные ягодицы вторили каждому движению. Поразительно: оказывается, было достаточно просто взглянуть на него, чтобы все тело охватила истома...
— Ты готова? — крикнул Джонатан из гостиной спустя полчаса.
Девон кивнула, застегивая последнюю пуговицу на красном шерстяном костюме. Они спустились вниз и сели в лимузин. На сегодня была назначена встреча с Фрэнсисом Линдерманом. Они остановились только один раз — у квартиры Джонатана, куда ему пришлось заехать, чтобы переодеться. Вскоре длинный черный «линкольн» вновь мчался по улице.
Одетый в серые шерстяные слаксы, спортивную куртку голубовато-зеленого цвета, белую рубашку с запонками и винного цвета галстуком, он откинулся на спинку сиденья из мягкой, как масло, кожи.
— Это начинает входить у меня в привычку, — сказал он, намекая на свои утренние возвращения домой. — Я подумываю, не перевезти ли кое-какие мелочи к тебе на квартиру... конечно, если ты не против. — Он посмотрел на Девон с опаской и ожиданием.
— Я не против, — тихо сказала она, и Джонатан улыбнулся.
Они проскочили тоннель Линкольна, выехали на дорогу в Нью-Джерси, затем свернули на юг по шоссе номер один и вскоре прибыли в Принстон. Там Девон заявила, что умирает с голоду, а поскольку до назначенных им десяти часов еще оставалась уйма времени, Джонатан велел Генри остановиться у «Нассау-Инн» на Палмер-сквер. Кафе было открыто, но к тому времени как они сели за столик, Девон обнаружила, что не может проглотить ни кусочка. Вместо предвкушавшегося ею плотного завтрака они ограничились кофе и сладкими булочками.
— Почему ты так нервничаешь? — спросил Джонатан, видя, как растет ее беспокойство. Он держал в ладонях белую фарфоровую кружку и отхлебывал дымящийся кофе.
— Не знаю. Сама удивляюсь, — отвернувшись сказала Девон. — Наверно, боюсь, что надо мной посмеются.
Джонатан потянулся и накрыл ладонью ее пальцы.
— Обещаю тебе, он не будет смеяться. А если попробует, я его выпорю.
Девон улыбнулась.
— А каким ремнем ты его будешь пороть, простым или черным, которым в Новой Англии триста лет назад наказывали колдунов?
Джонатан засмеялся.
— Черным, как сама преисподняя!
Они оплатили счет, вышли из кафе и поехали в университетский город, прибыв туда так рано, что у Джонатана еще осталось время провезти Девон по своей «альма матер».
— Это Нассау-Холл. — Стаффорд ткнул пальцем в здание, мимо которого они проезжали. — Он был построен в 1756-м году. Во время войны за независимость служил госпиталем. А потом здесь какое-то время обитал Конгресс.
— Я и не подозревала, что он такой старый.
— Вообще-то Конгресс просидел в нем совсем недолго.
— Тебе нравилось учиться здесь? — спросила Девон.
— Нравилось, но я стремился как можно скорее получить диплом, защитить степень и взяться за дело. Я закончил университет за три года.
Ничего странного, с его-то умом...
— Это здесь ты научился интересоваться искусством? Я где-то читала, что тут прямо посреди городка стоят скульптуры из собрания Патнэма.
— Нивелсон, Колдер, Липшиц, Мур и Пикассо, насколько я помню. А в местном музее изящных искусств есть несколько прекрасных китайских картин и изделий из бронзы. Я частенько хаживал туда, и, пожалуй, именно с этого все и началось. После смерти отца я возглавил компанию и до того погрузился в работу, что волей-неволей должен был завести что-нибудь для души. Я вспомнил, как тихо было в картинной галерее, какое наслаждение мне доставляли восточные картины, подумал, что коллекционирование может быть приятным развлечением, и занялся этим делом.
Хотя Джонатан выбивался из сил, пытаясь успокоить Девон, она с трудом слышала его слова. Ее нервозность росла с каждой минутой. К тому моменту, когда они добрались до приемной Линдермана и вылезли из машины, она споткнулась и непременно упала бы, если бы ловкие руки Джонатана не поймали ее за талию. Спаситель получил в награду сконфуженную улыбку.
— Не волнуйся, — успокоил он. — Все будет хорошо.
— Я знаю, но просто... Я буду рада, когда все кончится.
Казалось, Джонатан был слегка удивлен ее реакцией. С Задаром она так не нервничала. И когда рассказывала ему свою историю, тоже. Но тут было иное дело. Линдерман — специалист, эксперт. Судя по его книгам, он опросил сотни людей. Его исследования включали полный спектр психических феноменов. Он должен был знать, что ей довелось испытать, но знать — одно, а понимать — совсем другое.
— Все в порядке? — озабоченно спросил Джонатан, когда они стояли перед дверью Линдермана.
Девон только кивнула. У нее сдавило грудь и взмокли ладони. Лишь бы Джонатан не обратил на это внимания...
— Тогда пошли. — Линдерман уже был предупрежден, что они приехали.
Джонатан повернул ручку и провел Девон в маленький кабинет с высоким потолком и множеством книжных полок, битком набитых переплетенными в кожу томами. Кипы бумаг высотой в три фута загромождали резной стол орехового дерева, на полу в беспорядке валялись груды папок. Вокруг царил жуткий хаос, но лежавшая в пепельнице трубка, висевшие на стенах слегка помятые дипломы и грамоты в золоченых рамках, а также фотографии жены и детей, стоявшие на заваленном столе, придавали комнате известный уют.
— Доброе утро, мисс Джеймс и мистер Стаффорд. Очень приятно познакомиться. — Фрэнсис Линдерман был седым, худощавым мужчиной с тусклыми бледно-голубыми глазами и прозрачной, испещренной синеватыми прожилками кожей. Ростом он превосходил даже Джонатана и напоминал скорее скелет, чем человека. Внешность у Линдермана была отталкивающая, но стоило ему улыбнуться, как острые черты лица смягчались и становились почти приятными.
— Спасибо за то, что согласились увидеться с нами, — с трудом выдавила Девон, которой не повиновалось пересохшее горло. Даже сочувственный взгляд Линдермана был бессилен помочь ей. Джонатан шагнул вперед и потряс протянутую ему тонкую руку.
— Почему бы нам не присесть? — предложил Линдерман, с любопытством наблюдая за девушкой.
Девон только кивнула. Она начинала чувствовать легкое головокружение.
Длинным костлявым пальцем Линдерман указал на стоявшие в углу потертые кожаные кресла, и они наконец уселись.
— А теперь, мисс Джеймс, расскажите, что привело вас сюда.
Девон облизала губы и попыталась улыбнуться.
— Я читала ваши книги и подумала, что они... ваши исследования... кажется, вы хорошо разбираетесь в таких вещах.
Бледно-голубые глаза доброжелательно изучали ее лицо.
— Это не совсем точно. — От него не ускользнуло, что девушка теребит складку на своем красном шерстяном костюме. — Вам незачем нервничать. Мы ведь только беседуем. Когда мистер Стаффорд договаривался о встрече, он немного рассказал о ваших обстоятельствах и даже прислал копии ваших заметок. Я сделал вывод, что вы приобрели очень неприятный опыт.
Она робко улыбнулась.
— Да, очень неприятный...
— Знаете ли, не вы первая, не вы последняя. Множество людей сталкивалось с психическими феноменами.
— Знаю. Я много читала об этом. Но одно дело читать, а совсем другое — столкнуться с ними.
И опять он поглядел на нее с сочувствием.
— Кажется, вы сильно расстроены, мисс Джеймс. Позвольте мне спросить прямо. Вы не подверглись сексуальным домогательствам? Не были изнасилованы?
Девон ахнула на всю комнату.
— Изнасилована? Нет, нет, конечно, нет. Неужели такое возможно?
— Материалы интервьюирования многих женщин доказывают, что возможно. Правда, это не всегда изнасилование. Около восьмидесяти процентов овдовевших женщин сообщает о сексуальных связях с их мертвыми мужьями. Кстати, как правило, очень приятных.
Девон вспыхнула от корней светлых волос до кончиков пальцев на ногах. Иногда она тайком вспоминала о мужских руках, прикосновения которых ощущала той ночью в желтой комнате. Большие, крепкие, удивительно нежные руки, как ей почудилось в бреду, принадлежавшие тому черноволосому незнакомцу...
— Мисс Джеймс, дорогая, вы еще с нами?
— Я... Извините, доктор Линдерман. Да, в ту ночь со мной произошло что-то похожее. Но до сих пор я этому не верила. В литературе о таких случаях не упоминалось, и я просто не обращала на это внимания. Я... — Девон уставилась на свои руки.
— Мы можем и не говорить об этом, если вам не хочется. Позвольте только напомнить, что духи — или привидения, если вам угодно, — часто бывают довольно любвеобильными. По крайней мере, у многих из них весьма сексуальная натура. Учитывая, что им трудно отличать прошлое от настоящего и физическое существо от нефизического, при встрече с кем-нибудь достаточно восприимчивым они нередко пользуются им.
Лицо Девон заполыхало еще жарче. Она не только была пассивной жертвой призрака, но еще и поощряла его. Как ей теперь смотреть в глаза Джонатану?
— Поскольку эта тема вызывает трудности, почему бы на время не оставить ее? Расскажите мне о вашем приключении в Стаффорде и что вы при этом чувствовали.
Девон — естественно, с изрядными купюрами — изложила события ночи, проведенной в гостинице. Она рассказала о Флориане, созналась, что верит, что он случайно убил своего сына, а также упомянула о том, как он обошелся с Энни, сославшись при этом на высланные Линдерману заметки и результаты расследования, подтверждавшие ее теорию. Она говорила об Алексе и своей вере в то, что оба инцидента связаны между собой. Тут вмешался Джонатан и заявил, что он не согласен.
— Хочу напомнить, что с виду «человек в пламени», о котором рассказывал Алекс, мог иметь отношение к случившемуся в гостинице, но ведь все это произошло в совершенно разных домах. Едва ли в них могло участвовать одно и то же существо.
— Как раз наоборот, — возразил Линдерман. — Видите ли, призрак — это всего лишь внешняя оболочка сгустка плазмы. У него нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Для него не существует таких понятий, как пространство и время. Настоящий дух может материализоваться всюду и везде, где пожелает. Он может превратиться в ребенка, во взрослого и даже в то, что имеет весьма отдаленное сходство с человеческим существом.
|
|
|
