 |
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 25 глава
|
|
|
|
— Раз это создание может держать в своей власти другие души, то оно представляет собой грозную силу, с которой придется считаться. Если это тот самый случай, вы увидите все своими глазами. Но я должна предупредить вас: такие существа чрезвычайно опасны.
— То же самое говорил и Линдерман.
— Боюсь, он прав. Часть этой силы может проявиться в физической форме. Так что как следует подумайте, прежде чем решитесь пойти на это.
— Мы уже решились, — упрямо заявила Девон. — Осталось только договориться, когда лучше всего взяться за дело.
Сара протянула руку к потертому дубовому комоду. Протестующий скрип выдвигаемого ящика нарушил стоявшую в комнате тишину. Она вынула оттуда черную записную книжку и бегло пролистала ее.
— Я занята до середины следующей недели, но чувствую, что медлить нельзя. Судя по тому, что вы сказали, опасность угрожает сразу нескольким людям, а конфликт Девон с Флорианом принял нешуточный характер. Вам подойдет следующая пятница?
— Что ты скажешь, Джонатан? — обернулась к нему Девон.
— Я выясню, как у меня будет со временем, и посмотрю, кому из посетителей, забронировавших у миссис Микс номера, можно будет отказать.
— Ладно, тогда решено. — Сара что-то пометила у себя в книжке и поднялась.
Джонатан отодвинул кресло, встал и подал руку Девон. Накинув ей на плечи жакет из верблюжьей шерсти, он снял с вешалки кашемировое пальто.
— Спасибо, что не пожалели для нас времени, миссис Стоун, — сказал он.
— До свидания, Сара. — Девон вышла вслед за Джонатаном, и они двинулись к выходу по длинному, тусклому, уставленному стеллажами коридору. Не успел Джонатан взяться за ручку двери, как резко звякнул колокольчик и влетел Генри, с куртки которого летели хлопья снега.
|
|
|
— Простите, начальник, но случилось что-то скверное. Алекс, сэр. Звонили из больницы.
Джонатан застыл на месте.
— Алекс? Что такое?
— Повсюду репортеры. Похоже, кто-то пронюхал о том, что мисс Джеймс видела призраков. Эти вонючки помножили два на два и набросились на Алекса как мухи на мед.
— С ним все в порядке?
— Боюсь, что нет, сэр. Кажется, они ворвались в игровую комнату и вытрясли из него душу. У него начались судороги.
— Боже милостивый... — прошептала Девон.
— Я немедленно еду к нему. — Джонатан шагнул вперед, но Генри схватил его за руку.
— Прошу прощения, но это не все, сэр. Ваша тетя, мистер Стаффорд... Сердечный приступ. Ее отвезли в больницу.
— К-как она? — Сердце Девон готово было вырваться из груди. Услышав ее голос, Джонатан обернулся. Она никогда не видела его в таком состоянии. Жгучая, нестерпимая боль терзала Стаффорда. В колеблющемся пламени свеч его лицо казалось демоническим.
— Это ты виновата! Виновата во всем! Я говорил тебе, чем это кончится. Пытался заставить тебя понять. Но тебя больше заботила твоя проклятая книга! Из-за тебя я забыл свой долг, забросил работу, закрыл глаза на то, что неминуемо должно было случиться. Из-за тебя мой сын снова оказался на больничной койке, и один Бог знает, что будет с тетей Стелл!
Джонатан обвел взглядом коптящие свечи, зловещие плакаты на стенах и рубанул рукой, словно в ней был меч.
— Оглянись по сторонам! За каким чертом я здесь оказался? Почему слушаю эту чушь? Зачем я связался с тобой? Полюбуйся, что из этого вышло. Ты разрушила мою семью!
— Джонатан, пожалуйста... Я никому не хотела вреда... Я никогда...
— Не желаю ничего слушать! Ни одного слова! Хватит! — Он отвернулся. — Как только доеду до больницы, пошлю за тобой Генри. Он доставит тебя домой.
Все, конец... На его скулах играли желваки, в неумолимых серых глазах читался смертный приговор. Можно было говорить все, что угодно, но Девон знала: он сделал выбор.
|
|
|
Нижняя губа дрожала, однако девушка заставила себя посмотреть ему в лицо.
— Прости меня. Может быть, когда-нибудь ты поймешь, как я раскаиваюсь. — Сердце разрывалось на части. Девон надеялась, что он не заметит ее подозрительно блестящие глаза и пульсирующую жилку на горле. Джонатан рванулся к двери, и она с трудом удержалась, чтобы не побежать за ним следом и не начать умолять о прощении.
Вместо этого она тихо сказала шоферу:
— Не беспокойтесь обо мне, Генри. Я доберусь сама. Так же, как приехала сюда.
— Сэр... — обернулся к хозяину шофер.
— Не хочет — как хочет... — С этими словами Джонатан выбежал на улицу. Генри двинулся следом.
Девон следила за ними из окна. Лимузин отъехал от тротуара, взметнулась снежная пыль, Генри вырулил в третий ряд, и машина исчезла в водовороте автомобилей и вихре снега.
У нее едва хватило сил открыть дверь, выйти на обочину и поднять руку, чтобы поймать такси. На рукаве тут же заблестели пухлые снежинки. Ноги налились свинцом, на грудь навалилась невыносимая тяжесть. Звенело в ушах. Она не помнила, как доехала до дома, как расплатилась с шофером, как поднялась на лифте к себе в квартиру... Скорее, скорее! Телефон в гостиной... Она набрала номер больницы имени Вудленда.
— Прошу прощения, мисс, — ответил голос на другом конце провода. — Мы имеем строгие указания не давать никакой информации об Алексе Стаффорде. — Женщина была вежливой, но непреклонна, и уговорить ее так и не удалось.
Девон нажала на рычаг, набрала номер справочного бюро города Мистик и узнала телефон местной больницы. Люди там были более милосердные. Состояние Эстелл Стаффорд-Мередит было критическим. Она находилась в реанимации.
Девон держала трубку в руках, слыша монотонные гудки отключившейся линии. Вот и жизнь ее отныне стала такой же — тусклой и монотонной. Она чувствовала вину и угрызения совести. Невыносимо болело сердце.
Джонатан пытался остановить ее. Пытался дать ей взятку. У него были на это причины. Он умолял ее не продолжать. Предсказывал, чем это кончится, но она не поверила ему.
А теперь все кончено. Девон не строила иллюзий: он никогда не вернется. Отупевшая от боли и отчаяния, мучимая чувством вины и раскаяния, она едва доплелась до спальни. Что там говорила о будущем Сара Стоун? Делая выбор, мы меняем собственную судьбу? Если бы все переделать, если бы начать жизнь сначала! Невозможно. Слишком поздно.
|
|
|
Девон ковыряла безвкусное картофельное пюре из широко разрекламированного телевидением замороженного обеда. Было тридцать первое декабря. Канун отмечавшегося не только всей Америкой, но и всем миром Нового года.
Девон не могла себя заставить включить телевизор. Она бы не вынесла зрелища традиционного бала на Таймс-сквер. Наступающий год сулил ей только одно — боль, боль, боль...
Вместо этого она в двадцать второй раз набрала номер больницы имени Вудленда. Боже, наконец-то... Ей ответили, что состояние здоровья Алекса Стаффорда хорошее. Так, хотя бы для мальчика опасность миновала...
Облегченно вздохнув, Девон откинулась на спинку кресла и тут же позвонила в Мистик. Правда, вряд ли можно было надеяться, что за несколько часов все изменилось.
— Не могли бы вы сообщить мне последние данные о состоянии Эстелл Стаффорд-Мередит?
Сестра принялась водить пальцем по разложенным на столе записям. Девон слышала, как она шуршала бумагой.
— Сейчас я позову доктора Райнмэна. — В прошлый раз ей ответили, что состояние тети Стелл продолжает оставаться критическим. Неужели что-то случилось?.. Девон томительно долго ждала, пока доктор подойдет к телефону.
— Вы родственница больной? — спросили ее. Мужской голос был приглушенным и подозрительно спокойным.
— Нет, мы только подруги. Меня зовут Девон Джеймс.
— Мне очень жаль, мисс Джеймс, но миссис Мередит скончалась сегодня в шесть часов вечера.
— О Боже... — В горле застрял комок. Хотелось спросить, не ошибка ли это, но сердце подсказывало: нет, все верно. — С-спасибо, доктор Райнмэн. Извините за беспокойство.
— Какое же беспокойство, мисс Джеймс? Простите за то, что сообщил вам прискорбную весть.
— И вы меня простите...
Девон повесила трубку, уронила голову на стол и заплакала. Глаза покраснели и распухли, а она все проклинала и проклинала себя. Несколько часов спустя она набрала телефон квартиры Джонатана, но включился автоответчик. Девон оставила сообщение и там, и на автоответчике, стоявшем у него в кабинете, но знала, что ответного звонка не будет. Так же, как знала, что Джонатан никогда не простит того, что она сделала.
|
|
|
И что она сама не простит себя.
В воскресенье позвонила Кристи, но Девон не хотелось видеть ее. Кристи готова была лопнуть от счастья: они с Франческо обручились! Девон не хотела портить подруге настроение и кисло поблагодарила ее за подаренный на Рождество комплект белья, умолчав о том, что все оказалось на размер больше, чем следовало.
В понедельник она снова позвонила Джонатану — на сей раз на работу. Трубку сняла Ди Уиллс.
— Мне очень жаль, мисс Джеймс. Джонатана на этой неделе не будет.
— Вы передали ему мое сообщение?
Ответом ей была неловкая пауза.
— Он был очень занят...
Девон закусила губу, чтобы не разрыдаться.
— Вы можете сказать мне, на какое число назначены похороны?
— На среду. В час дня на кладбище методистской церкви Стаффорда.
— Спасибо. — Девон тихо положила трубку. Она не знала, долго ли просидела у телефона. Ясно одно: ни спать, ни работать она не в состоянии. Слезы ничуть не помогали, она никак не могла успокоиться.
Во вторник она так устала и измучилась от рыданий и безвылазного сидения в четырех стенах, что решила вызвать такси и уехать куда глаза глядят. Поводом для того, чтобы выйти на свежий воздух, несмотря на снег и мороз, стал неудачный подарок Кристи. Предлог не хуже любого другого.
Служащие магазина Сакса в поте лица убирали последние рождественские украшения. Пышная мишура и сверкающие шары напомнили ей о чудесных днях, проведенных с Джонатаном. Но блестящая фольга потускнела, а кое-что из стеклянных игрушек разбилось. Очень символично. Потому что ее собственный блестящий и сверкающий мир тоже разбился вдребезги.
Девон сломя голову летела в секцию женского белья и вдруг врезалась в высокого мужчину, который быстро шел ей навстречу.
— Извините, — сказал он, нагибаясь и поднимая с пола злополучный подарок.
— Это ты, Майкл? — Она сделала шаг назад и всмотрелась в мужчину, протягивавшего ей коробку.
— Девон... — Он улыбнулся. — Я же говорил, что наши пути в конце концов сойдутся!
— Но мне не приходило в голову, что это произойдет у Сакса, на Пятой авеню, — с наигранной беспечностью ответила она. — Уж скорее на обеде в «Шератоне» или «Мариотте», где кормят жесткими цыплятами.
— Ну почему же? Мы оба любим дорогую одежду.
Спорить не приходилось.
— Что ж, это верно.
— Как дела? Ты не болела, нет? Что-то чересчур бледная.
|
|
|
— Нет, не болела. — Она фальшиво улыбнулась. — Честно, все в порядке. А как ты? Встречаешься с кем-нибудь? Может, уже обручился?
Лицо Майкла озарилось улыбкой. Казалось, он помолодел сразу на несколько лет.
— Честно говоря, я встречаюсь с Кэролайн Холкомб. Ты ведь помнишь ее, правда? Дочка Дж. П. Холкомба.
— Ах, эту, из нью-хейвенских богачей? Ну как же, разве я могла ее забыть?
Он снова улыбнулся, и Девон с удивлением вспомнила, что были времена, когда Майкл казался ей привлекательным.
— Не ревнуешь, нет? Знаешь, если у вас со Стаффордом ничего не выйдет, мы могли бы...
— Кэролайн и в самом деле очень славная девушка, — сказала Девон, ничуть не кривя душой. Наверно, это лучшая пара для Майкла. — Рада за тебя. Надеюсь, вам повезет.
— Не забывай о том, что я сказал.
— Буду иметь в виду. — Конечно, ничего подобного она не думала. Чувство, которое она когда-то испытывала к Майклу Галвестону, теперь было мертво так же, как бедная тетя Стелл...
— До свидания, Майкл.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
ГЛАВА 23
— Не забудь пальто. — Ди держала его так, чтобы Джонатан мог одеться, не помяв свой черный, без единого светлого пятнышка, костюм. Стаффорд с отсутствующим видом сунул руку в один рукав, но Ди не хватало роста, чтобы поднять пальто повыше. Все же он как-то справился и двинулся к лифту. Лицо Джонатана напоминало ничего не выражающую маску. И уже не первый день.
— Какие будут поручения? Говори, пока не ушел, — напомнила Ди. Был день похорон тети Стелл. Хотелось пойти с боссом — просто чтобы поддержать его, но она знала, что принесет больше пользы, оставаясь в офисе.
— Что? — рассеянно спросил он. Джонатан выглядел таким измученным, что нельзя было смотреть на него без слез.
— Я спросила, не будет ли каких-нибудь поручений.
— Пожалуй... — Тыльной стороной ладони он отбросил со лба прядь волнистых черных волос. — Можешь позвонить этой своей подруге, секретарше из «Три-Стар Марин». Я хочу знать, кто придумал натравить на нас бульварные газеты. Этот ублюдок лишил нас чертовски выгодного клиента, и мне надо знать, что он за птица.
Контракт с «Карстерс». Слухи в газетах были последним ударом «Три-Стар», позволившим этой компании украсть у «Холидекс Индастриз» ее самого крупного заказчика. Кому бы пришло в голову, что огромную фирму можно переманить на свою сторону таким мерзким способом?
Но «Три-Стар» своего не упустила. Она всячески раздувала инцидент, намекая на то, что Джонатан Стаффорд, президент гигантской корпорации, ввязавшись в историю с поиском фамильных привидений, просто сошел с ума. По правде говоря, правление «Карстерс» давно искало повод, чтобы разорвать контракт. Там свято верили, что келовар превосходит добрые старые штампованные и литые цельнометаллические фитинги, поставляемые «Холидексом».
Отношения дали трещину и со временем прервались бы сами собой. Но то, что контракт аннулировали именно сейчас, когда Джонатану и без того приходилось несладко, заколачивало последний гвоздь в крышку гроба его несчастной связи с Девон Джеймс.
— Никаких личных звонков, на которые надо ответить? — спросила Ди. В общем, их и не было, если не считать сообщений от мисс Джеймс. Джонатан игнорировал их и велел Ди делать то же самое. Так она большей частью и поступала.
— Нет. Говори всем, чтобы звонили завтра.
— Может, прихватишь еще пару дней? Знаешь, тебе не мешало бы немного отдохнуть... — С тех пор, как у Алекса произошел травматический рецидив, Джонатан перепутал день с ночью. Мальчик оправился быстрее, чем ожидали врачи, но когда тучи рассеялись, умерла горячо любимая тетя Стелл. Женщина, которая заменила Джонатану мать и во многих отношениях была ближе родной матери.
— Слишком много дел. Завтра утром буду непременно.
И слишком много мыслей, добавила про себя Ди. Не в пример Стаффорду, ей было ясно, что причина терзавшей того боли кроется не столько в смерти тети, сколько в чувстве к Девон Джеймс. Может, он и не понимал этого, но факты говорили сами за себя: Джонатан был влюблен по уши. Однако случившееся заставило его безжалостно вычеркнуть эту женщину из своей жизни. Раз и навсегда.
Но он был смертельно ранен. Об этом кричала каждая его черточка, об этом говорили желваки на скулах, постоянно нахмуренный лоб, мрачно горящие глаза. Ди хотелось помочь ему, но что она могла? Конечно, Джонатан справится с собой, как всегда. Но какой ценой? Сколькими годами жизни заплатит? И сколько сил теперь придется потратить другой женщине — если она вообще появится, — чтобы преодолеть его настороженность и отчужденность?
Ди вздохнула, глядя на высокую фигуру, одиноко стоявшую у двери лифта. Фамильная гордость и чувство ответственности так и сочились из Джонатана. Это было главным в жизни Стаффорда, оно въелось в его плоть и кровь. После всего случившегося он чувствовал, что любовь к Девон заставила его изменить долгу.
Ди хотелось напомнить боссу, что кроме долга перед семьей и компанией существует еще и долг перед самим собой.
Прозвенел звонок, возвещавший о прибытии лифта, и Стаффорд шагнул к раскрывшейся двери.
— Джонатан, подожди! Чуть не забыла! — Она опрометью бросилась в свой кабинет и спустя мгновение вернулась с небольшой пачкой выцветших от времени конвертов, перевязанных такой же выцветшей узкой шелковой ленточкой. — Я нашла это на полу у твоего письменного стола. Должно быть, они выпали из той вчерашней коробки с вещами твоей тети. — Эстелл Стаффорд-Мередит держала письма и сувениры в спальне желтого стаффордского домика. Имущество ее было разбросано по фамильным домам, где она когда-то жила, но кое с чем тетя Стелл не расставалась до самой смерти. — Это старые письма. Не нравится мне, что они лежат отдельно от всего остального.
Джонатан подошел к Ди и взял связку у нее из рук.
— Я прослежу, чтобы их положили на место. Спасибо, Ди.
— Будь осторожен, Джонатан.
Стаффорд только кивнул в ответ и вошел в лифт. Пальцы его крепко сжимали письма. Уж не собирался ли он их читать?
Джонатан сидел на заднем сиденье лимузина, мчавшегося по узкой, мощеной булыжником дороге в Стаффорд. Хотя метель кончилась, укрыв землю пушистым белым одеялом, но над головой висели серые тучи, которые не мог разогнать слабый ветерок. Слава Богу, было не так уж холодно.
Алекс сидел рядом с отцом, любуясь проплывавшим мимо пейзажем. Мальчик был в новом черном костюме и блестящих черных лакированных туфлях, делавших его уменьшенной копией самого Джонатана. Румянец вернулся на его щеки; сын вновь выглядел здоровым. Лишь весть о смерти тети Стелл мешала ему оправиться полностью.
Сначала Джонатан побоялся сообщить ему скорбную весть, но потом решил, что шок от нечаянного известия будет намного тяжелее, и решился мягко рассказать ему о происшедшем. Узнав обо всем, Алекс заплакал, но ничего более страшного с ним не случилось, и Джонатан понял, что слезы мальчика — хороший признак. Алекс не плакал несколько лет. До тех пор, пока не появилась Девон.
Девон. Стоило Джонатану вспомнить это имя, и у него пересохло во рту, в желудке возник ком. С тех пор как он бросил ее в этой отвратительной книжной лавке, Девон не выходила у него из головы. Стаффорд представил себе ее прекрасные зеленые глаза и нежные губы. Как они задрожали при известии об Алексе, какие слезы навернулись на веки, когда Джонатан во всем обвинил ее! Он знал, что причинил ей боль. Но знает ли она, какую боль причинила ему?
Джонатан сжал челюсти. Между ними все кончено. Он понял это в ту же минуту, как только услышал новость о сыне. Когда-то в прошлом он ставил работу выше семьи, и чем это кончилось? Тем, что Алекс прикован к креслу.
А теперь Девон. Она разбудила в нем желания, заставила чувствовать то, чего ему не хотелось, и делать то, чего он не мог себе позволить. На какой-то миг он забыл о своем долге.
А расплатился за это Алекс.
И тетя Стелл.
Впрочем, глупо было винить Девон в смерти тетушки. Он хватил через край, предположив, что между рецидивом Алекса и сердечным приступом тети Стелл есть какая-то связь. Стелл много лет балансировала на грани жизни и смерти. Может быть, известие о рецидиве Алекса и вызвало у нее приступ, но это весьма сомнительно. Он еще раз все обдумал и пожалел о своей горячности, но какая теперь разница? С этим покончено. Он больше не обвинял Девон, но тем беспощаднее корил в случившемся самого себя.
После смерти отца он стал главой семьи и был в ответе за всех, кого любил. Если бы он меньше времени проводил с Девон и больше заботился о тетке...
Стаффорд вздохнул и откинулся на сиденье. Как всегда, он был слишком суров к себе. И слишком суров к Девон.
Лимузин остановился у методистской церкви, и Джонатан вынес наружу Алекса. Тем временем Генри вынул из багажника инвалидное кресло. Как только мальчика бережно завернули в теплый плед, Джонатан покатил его по только что расчищенной дорожке к расположенному за церковью кладбищу. Свежий холмик мерзлой земли был накрыт куском ткани в зеленую полоску. Джонатан рассеянно подумал о том, как трудно, наверно, было копать могилу. Рядом стоял гроб с латунными ручками, изголовье которого утопало в желтых розах.
Любимые цветы тети Стелл. И Девон тоже. Эта невесть откуда взявшаяся мысль заставила его нахмуриться. Тетя всегда любила розы. Какое ему дело до того, что любит и чего не любит Девон?
Краем глаза Джонатан увидел, что к нему приближается Мэдди. Она была в строгом трауре, как и Стивен. Правда, галстук на зяте был в красную полоску. А племянники... Джонатан никогда не видел их такими мрачными.
Джонатан обнял сестру, пожал руку Стивену, а затем повез кресло Алекса сквозь быстро прибывавшую толпу людей, стремясь пробраться к первому ряду стульев — ближайшему к могиле. Над головами собравшихся висели огромные обогреватели, но им не под силу было справиться с холодом, проникшим в его мозг и притаившимся в сердце.
Откуда-то пришло смутное ощущение, что вокруг него собралось множество людей. Дамы, которые жили с тетей Стелл в ее уютном желтом домике; старый Элвуд Доббс; ее подруга в течение последних двадцати лет, Джинни Григгс — пожилая женщина, владелица стаффордского универмага. Приехала самая старая знакомая тети Стелл, девяностодвухлетняя Бьюла Дейвис. Но были в толпе и молодые люди. Люди, с которыми она вместе занималась благотворительностью. Люди, которые не поленились приехать сюда из Манхэттена. Это наполнило Джонатана гордостью за тетку и за свою семью.
И заставило с грустью подумать о том, что он потерял одного из ее членов.
Джонатан сел на холодный железный стул. Священник, преподобный Перкинс, — маленький, толстенький, носивший очки в тонкой металлической оправе, — поднялся на возвышение с другой стороны гроба. Он положил перед собой листки с речью и подождал тишины.
— Дорогие друзья... Сегодня мы собрались здесь, чтобы заплатить дань уважения и сказать последнее «прощай» замечательной женщине Эстелл Стаффорд-Мередит. Тетя Стелл, как называло ее большинство из нас, скончалась тридцать первого декабря на восемьдесят втором году жизни. Она не дожила до наступления нового года, но за свою долгую и полную событий жизнь видела много хорошего.
Бросив взгляд на свои записи, он заговорил о том, что со времен детства Эстелл мир сильно изменился, однако она сумела не только приспособиться к этим изменениям, но и научиться наслаждаться ими: она много путешествовала, но никогда не забывала крошечный городок, в котором выросла. Друживший с тетей Стелл более сорока лет священник был вынужден откашляться, чтобы не дать голосу дрогнуть.
— Всем, кто скорбит, — сказал он, — советую обратиться к псалму двадцать третьему.
Джонатан склонил голову. Сидевший рядом Алекс тоже потупился и сложил руки, приняв молитвенную позу.
— «Господь — мой пастырь, я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою...»
Джонатан не уловил, что было дальше, пока не услышал знакомые завершающие слова; затем священник еще раз помолился за женщину, которая прожила долгую и счастливую жизнь. Звучали слова о ее доброте, ее щедрости, неравнодушии к людям и стремлении помогать им. Затем старый священник спел «Со святыми упокой», и от этих чистых, светлых звуков у Джонатана защипало в горле.
Женщина, сидевшая позади, тихо плакала; рядом негромко всхлипывала Мэдди. Алекс шмыгал носом, но Джонатан хорошо знал, чего ему стоит удержать слезы. Все они будут тосковать по ней, но никто не умрет от горя. Жизнь продолжается. Должна продолжаться.
И в эту скорбную минуту Джонатан вдруг понял, что завидует тетке. Жизнь Стелл была богатой и полной. Тетка любила ее, радовалась каждому прожитому дню, каждому мигу и наслаждалась ею до последнего вздоха.
Как это делает Девон. Мог ли он то же самое сказать о себе?
— Папа...
Джонатан наклонился к Алексу, чтобы лучше слышать его шепот.
— Что, сынок?
— Посмотри. — Мальчик указал на маленький, занесенный снегом бугорок под облетевшим кленом. — Папа, там мисс Джеймс...
От звука ее имени сжалось сердце. Он перестал дышать.
— Папа, она плачет. Она тоже жалеет тетю Стелл.
Хотя Девон стояла довольно далеко, он разглядел белый платок, то и дело поднимавшийся к глазам и резко контрастировавший с ее черным шерстяным костюмом, широкополой черной шляпой и длинным черным пальто, развевавшимся на ветру. Она не отрываясь смотрела на гроб, и лицо ее не уступало белизной ни платку, ни лежавшему у ее ног снегу. Девон выглядела такой же одинокой, такой же несчастной, как и он сам, оставшийся без нее.
— Папа, мне ее жалко. Ей не с кем сидеть.
Джонатан снова оглянулся на вершину холма. Нет, она не должна была стоять там одна. Это как-то не по-людски. Девон всегда была одинока; неужели и на похоронах ее должна ожидать та же участь? Он разыскал взглядом ее лицо, увидел на нем жестокую боль, увидел страдание, и его сердце отчаянно забилось. Она казалась хрупкой, беззащитной и в то же время гордой, как королева. Как свергнутая королева, нуждающаяся в рыцарях для собственной защиты. И в замке, куда можно было бы вернуться.
А она стояла там одна, как чужая. Всегда и всем чужая. И тут у него похолодело внутри. Она не должна быть одна. Только не сейчас, только не здесь! Пусть она сойдет с холма и присоединится к остальным. Она тоже принадлежит к его семье.
Эта мысль ударила в него, как порыв ветра, ударила так сильно, что закружилась голова. Открытие ошеломило его, превратило в соляной столп. Но через миг Джонатан стряхнул с себя оцепенение. Девон принадлежит к его семье, потому что является ее частью. Каким-то непонятным способом она заслужила это место, и теперь оно принадлежало ей так же бесповоротно, как Алексу или Мэдди. Как Стивену и племянникам. Как это случилось, не имело значения. Родные часто ссорятся между собой, но не отворачиваются друг от друга. Ты не можешь их разлюбить. Несмотря ни на что.
И тут он понял, что любит Девон.
Священник начал читать панегирик покойной, рассказывая о ее доброте и веселом нраве — дарах, которыми тетя Стелл так щедро делилась с окружающими. Джонатан поднялся с места, и шокированный священник умолк, недоуменно подняв бровь.
— Извините, мне нужна всего одна минута, — сказал ему Джонатан. — Буду весьма признателен, если вы чуть-чуть подождете.
В толпе поднялся ропот, но Джонатана это ничуть не смутило. Жребий был брошен. Никогда в жизни Стаффорд не чувствовал себя более уверенно.
Девон стояла на холме, глядя на свежевырытую могилу. Сюда едва доносились слова священника; они вязли в окружавшей гроб толпе. И вдруг она поняла, что толстенький человечек умолк. Джонатан встал с места и сказал ему что-то, чего она не расслышала. Когда священник кивнул, Стаффорд вышел в проход и двинулся в ее сторону. Девон услышала поднявшийся вокруг гул и тревожно переступила с ноги на ногу. Ее охватило дурное предчувствие.
Неужели он так сердится, что устроит сцену, поднимется на холм и попросит ее уйти отсюда? Девон побледнела, все поплыло у нее перед глазами. О Боже... Когда же она увидела, что Джонатан идет навстречу, смотря прямо на нее, то побелела как полотно. Он ежился от холода, воротник его пальто был поднят, скрывая рот и подбородок. Она толком не видела его лица, но каждый длинный, целеустремленный шаг Джонатана говорил о том, что предчувствие ее не обманывает.
Господи спаси и помилуй... Джонатан, пожалуйста, не надо... Ей хотелось повернуться и удариться в бегство, хотелось исчезнуть, раствориться в морозном воздухе, как дым из каминной трубы стоявшего напротив дома. Но она приросла к месту. Оставалось только обернуться к нему лицом, не обращая внимания на то, что на нее глазеют, все смотрят в ее сторону, кое-кто шепчется, а иные показывают на нее пальцем. Она закрыла глаза и приказала губам не дрожать и коленям не подгибаться.
Джонатан был почти рядом. Еще несколько движений длинных ног, и он окажется на вершине холма. Она знала, что сейчас произойдет, хотя Стаффорд еще не сказал ни слова. Кровь бросилась ей в лицо. Нет, такого унижения она не вынесет! И все же она не могла оторвать от него глаз. Высокий, какой высокий... Чистая смуглая кожа, густые черные брови над глазами столь неотразимыми, что он мог бы согреть ее одним взглядом. Почувствует ли она что-нибудь подобное, оставшись без него? Сумеет ли заполнить страшную, сосущую пустоту, которую он оставил в ее сердце?
Он остановился напротив, но не открыл рта. Девон не могла понять странного выражения его глаз.
— Я... Я должна была прийти, Джонатан. Пожалуйста, не сердись. — Слезы щипали глаза, и она не знала, долго ли продержится. Девон не могла вынести этот холодный, выжидающий взгляд.
— Я не сержусь. — Джонатан по-прежнему не сводил с нее глаз. Он изучал ее лицо, словно сравнивал его с запечатлевшимся в памяти портретом.
У Девон тряслись руки. Она заставила их успокоиться, прижав ладони к ткани пальто, и стала молиться, чтобы Джонатан не смотрел на нее. Чтобы она могла стоять на этом холме, платя последний долг умершей, скорбя о потерянном близком человеке. Вместо этого ей приходится смотреть в лицо Стаффорду. Вопреки всем ее намерениям... Позор. Она моргнула, соленая влага потекла из ее глаз и заструилась по щекам.
— Я не хотела причинить ей вред. Джонатан, я не вынесу мысли о том, что убила ее. Если бы я не...
— Не надо, — хрипло сказал он. Его глаза горели голубым блеском, пронизывавшим Девон до глубины души. — Молчи. И думать не смей. — Тут он потянулся к ней, сильные руки обвили ее и притянули к груди. Мокрая щека прижалась к его плечу.
— Ты тут ни при чем; это не твоя вина. — Девон не понимала, почему он обнимает ее, но ей было все равно... — Тетя Стелл была больна много лет, — тихо объяснил он. — Этого следовало ожидать.
|
|
|
