Ветхий Завет правдиво жесток

 

Ветхий Завет правдиво жесток; жесток, как сама жизнь. Человек, открывший Би­блию с мыслью о том, что это книга люб­ви, может с содроганием закрыть ее, столкнув­шись с некоторыми картинами Ветхого Заве­та. Бог казнит грешников, над согрешившими праведниками изощренно издеваются враги. Сами праведники, одержав победу, ведут себя так свирепо, что возникает соблазн усомниться в их праведности. Что все это значит?

Во-первых, спросим себя: откуда это недо­умение и нравственное отторжение от жесто­кости?

Оно от Благой Вести, просочившейся в наше сознание. Сегодняшний человек, даже если он не верует, мыслит евангельскими категориями. Нам жалко побежденных и проигравших; нам не верится, что честность и богатство совмести­мы; женщина в наших глазах имеет равное до­стоинство с мужчиной. Все это и многое другое в нашем мировоззрении от Евангелия. Христос действительно изменил мир. Не прибегая к за­говорам, мятежам, революциям, Христос овла­дел самой неприступной крепостью — челове­ческим сердцем. И покорившийся благодати человек стал мыслить небесными категориями. Вот почему нам кажется диким то, что древне­му человеку казалось естественным. «Умыть руки в крови грешника», — это даже для Псал­тири не является исключением. Ветхий чело­век, тот, который изнутри не перерожден и

 

 

снаружи не взнуздан соответственным воспи­танием, — он и сегодня радостно пляшет над трупом убитого врага. Для него, как для Чин­гисхана, формула счастья совпадает со спина­ми убегающих врагов и заревом от их горящих жилищ. Мы от подобных зрелищ морщимся и отворачиваемся. Жаль только, очень многие доброту и сострадание называют признаками цивилизованности. Дескать, давайте вести себя как «цивилизованные» люди. Но это не от ци­вилизации. Вернее, не от любой цивилизации, а от той, что выросла из Страстной Пятницы, когда миллионы людей в тысячах храмов смо­трят на Распятого Страдальца и слышат Его молитву: Отче! прости им, не ведают бо, что творят (Лк. 23, 34).

Чтобы каждая девушка, к примеру, была благодарна Христу и чтобы если не исчезли, то хотя бы поутихли разговоры о «закабален­ной» христианством женщине, стоит лишний раз прочесть историю Лота. Точнее, то, как он спасся из Содома. За Лотом были посланы Ангелы. Местные развратники захотели «по­знать» этих новичков, а Лот вступился за них. Спрятав незнакомцев у себя в доме, вот что Лот говорит содомлянам: Вот у меня две до­чери, которые не познали мужа; лучше я выведу их к вам, делайте с ними, что вам угодно, толь­ко людям сим не делайте ничего, так как они пришли под кров дома моего (Быт. 19, 8). Далее было бегство в Сигор, уничтожение Содома и Гоморры, превращение Лотовой жены в соля­ной столп. Но нам должны быть интересны и одновременно страшны слова Авраамова пле­мянника. Дочери ему менее важны, чем гости. В этом эпизоде — весь древний человек. У него другая шкала ценностей, другие ориентиры, и я сомневаюсь, что нам эти ценности безогово­рочно нравятся.

Если Библия жестока, то жестока с первых страниц, точнее, с первых шагов по земле че­ловека, изгнанного из Рая. Вспомним первое убийство и одновременно братоубийство. Пре­ступление совершается на почве зависти, при­чем зависти духовной. Ссора вспыхивает из-за вопроса о том, чьи жертвы Богу угоднее. Еще Господь никого не карает, никому не угрожа­ет, а люди сами проливают кровь. Их совсем мало, но им уже тесно на земле. Обвиним в этом Бога? Нет. Обвиним землю нашего серд­ца, которая стала обильно плодить колючий сорняк различных страстей.

Бог же поступает на удивление милостиво. Он не казнит смертью Каина и потом, когда ка­иниты научились делать оружие из металлов, завели у себя многоженство, одним словом, освоились на земле изгнания и о небе забыли. Господь терпит их, терпит вплоть до самого Потопа.

Бог, через Евангелие познанный нами как Любовь, не изменяется. Он не «стал» Любовью в Новом Завете. Он был Любовью всегда. Но это любовь зрячая, требовательная к человеку и не сентиментальная. Ради пользы любимо­го любовь может наказывать. Толерантным и нетребовательным часто бывает безразличие. Этого о Господе по отношению к нам сказать нельзя.

Священное Писание можно условно раз­делить на законодательные, учительные, исто­рические и пророческие книги. Какие из этих книг могут показаться особенно жестокими?

Книги законодательные и учительные не столько жестоки, сколько строги. Синайский закон провозглашает «не убий». Но он же перечисляет определенные случаи необхо­димого применения смертной казни. Так, на­пример, возмездию через убийство должны быть подвержены богохульники, чародеи, мужеложники, скотоложники, люди, грешащие против родителей. Одни грехи представляют нравственную заразу для общества и должны караться смертью ради общего блага так, как прижигаются огнем опасные язвы. Другие гре­хи выводят человека за рамки человеческого достоинства, делают его худшим бессловесного скота. Опустившись ниже человеческого есте­ства, такой человек не вправе требовать к себе гуманного (т. е. человеческого) отношения.

Нужно задуматься: чего здесь больше — же­стокости или человеколюбия? Хирургия — до­вольно кровавая отрасль медицины, но пре­следует цель спасения человека, а не издева­тельства над ним.

Господь не любит страданий и не наслаж­дается зрелищем казней. Давая повеление жестоко карать неестественный блуд или вол­шебство, Он преследует высшие цели. Он вос­питывает Свой народ так, как отец воспитыва­ет своего сына. Его милость не простирается до безнаказанности, и именно так Соломон учит воспитывать нам своих сыновей. Можно не со­мневаться: без суровых мер и длительной пе­дагогики Израиль не был бы способен произ­вести на свет Чистейшую и Непорочную Деву.

Наиболее изобилуют сценами насилия и жестокости книги исторические. Это — сама правда, рассмотренная в упор и оттого беспо­щадная. Вообще-то человечеству, переживше­му XX век, не стоит слишком пафосно рассу­ждать о проблемах жестокости и милосердия. Минувшее столетие показало если не послед­нюю глубину человеческого растления, то все же беспримерное извращение ума и сердца. Механистически мыслящий, рациональный, эгоистичный человек поставил вопрос убий­ства на конвейер. Человек для издевательства над человеком же придумал теории и наплел кружева казуистики. А теперь, когда печи кре­маториев погасли, но еще не успели остыть, мы склонны делать вид, что «это не повторится», и предъявлять Богу упреки в жестокости.

Библия написана о нас. На примере одних людей она говорит обо всех людях, и к этому свидетельству нужно прислушаться. Люди, оказывается, способны есть во время голода собственных детей. Способны в погоне за вла­стью идти на убийство отца и братьев. Достиг­нув власти, люди способны становиться нена­сытными, подобно аду, и отбирать последний клочок поля, последнюю овечку у бедняка. Об этом говорят книги Царств и Паралипоменон, истории Авессалома, Иезавели и многих дру­гих. Точные копии подобных злодеяний хра­нятся в летописях любой древней цивилиза­ции. Информационные сводки свежих газет — тоже об этом. Все это — симптоматика нашей общей болезни, спасти от которой людей при­шел Христос. Все, что нам надо, — это поме­нять угол зрения или точку обзора, с которой мы смотрим на Писание. На него нельзя смот­реть снаружи или сверху вниз. При помощи Писания нужно смотреть внутрь себя. И тогда становится понятным: внутренний распад лич­ности под действием греха высвобождает энер­гию, сопоставимую с неуправляемой ядерной реакцией. Из царя над миром человек превра­щается в отвратительную язву на теле мира, он саморазрушается и уничтожает все вокруг себя. Библия лишь описывает процесс распа­да и его последствия, и упрекать ее за это не­разумно.

Новый Завет отличается от Ветхого настоль­ко же, насколько залитый солнцем полдень от­личается от ночи с ее бледным лунным светом. Но одна Новозаветная книга все же выглядит суровее многих Ветхозаветных. Это — Апока­липсис Иоанна Богослова. Древние пророки, такие как Исаия, в грядущем видели мечи, перекованные на серпы; льва, покоящегося рядом с ягненком, и мир людей, полный Богопознания, как океан полон водой. «Отбеже бо­лезнь, печаль и воздыхание», — эти пророче­ские слова мы произносим часто и связываем их с Царством Христа. А вот Апостол Любви, на контрасте со всем остальным, что написа­но его рукой, своим Откровением может вну­шить нам ужас. Судьбы мира, открытые ему и запечатленные в самой таинственной библей­ской книге, местами кошмарны. И все потому, что Библия — книга правды и писали Божии люди не то, что хотели, а то, что открывал Гос­подь.

И Господь открыл, что развращение людей будет велико и невообразимо. Открыл, что из недр человечества, как самый горький плод об­щих грехов и беззаконий, родится антихрист — вместилище всякой скверны и человек гре­ха. Это будет закономерный итог всечеловече­ской греховной жизни. Как Богородица яви­лась лучшим цветком всечеловеческого древа, так антихрист станет плодом и итогом безбож­ной жизни многих, очень многих. Та часть че­ловечества, которую он возглавит, потеряет не только вечную жизнь, но и право на нормаль­ную жизнь земную. Земля откажется кормить такого человека. Небо не захочет смотреть на него. Конечные судьбы мира, решившегося жить без Бога, будут ужасны. И не Бог тому ви­ной.

Беда в том, что человек, ставший на скольз­кие пути, как правило, уже с них не сходит. Оттого Господь и сказал о строителях Вави­лонской башни: Не отстанут они от того, что задумали делать (Быт. 11, 6). Если кому-то хо­чется обвинить Создателя в жестокости, то вся жестокость Его в том, что Он вмешивается в историю и разрушает Вавилонские башни.

 

ТИШИНА

 

В те годы, когда солнце светило ярче, а кра­ски жизни, даже среди слякотной весны или промозглой осени, казались сочнее, чем сейчас, короче — в детстве, во всех газетах и журналах то и дело печатали рубрики с на­званием «Их нравы». В одной из таких рубрик, я помню это отчетливо, однажды была напеча­тана статья о том, что на загазованных улицах Токио продают кислород. Люди подходят к автоматам и, так же как мы, привычно бросая монету, получают право не на стакан газиров­ки, а на глоток чистого воздуха. Далее говори­лось о том, что Мехико, Нью-Йорк, Токио и ряд других городов задыхаются в выхлопных газах и фабричном дыму. О том, что люди на Западе теперь покупают то, чем раньше все пользова­лись бесплатно и неограниченно.

Много воды утекло с тех пор. «Их» нравы стали «нашими». Мы тоже задыхаемся, хотя свежий воздух еще не покупаем.

Та заметка вспомнилась мне, поскольку в ней отчетливо видна тенденция нашей жиз­ни — дефицит обычного, нехватка того, без чего жизнь становится невозможной.

Без дружбы, любви, общения невозможно прожить. Если мы научились обходиться без этого, то это уже не жизнь, а существование. Миллионы людей засохли без любви, сотни тысяч не знают обычной и настоящей дружбы, тысячи полезли в петлю или шагнули с балко­на потому, что не с кем было поделиться — не было общения.

Общение — это лишь пример. Не оно меня сейчас интересует. Интересуют тишина и оди­ночество.

То, как растет из зерна колос, хорошо пред­ставляют, но плохо понимают даже титулован­ные биологи. Личность же растет в тишине и одиночестве. А у нас нет ни тишины, ни оди­ночества. Только шум и суета, только толкотня и трескотня.

 

* * *

 

Шумные праздники — обратная сторона от­чаяния. Попытка втереться в толпу веселящих­ся людей — худший вид побега от себя самого. Худший, потому что безуспешный. Сам себя все равно догонишь. На больничной ли койке, у разбитого ли корыта — все равно.

 

* * *

 

Негде и некогда вырастать личности. Ша­блон, стандарт, размен на удовольствия. Не­удивительно, что вера Христова переживает не лучшие времена. Иудеи и мусульмане верят все вместе, общиной, народом. Христиане ис­поведуют веру Соборной Церкви, но враста­ют в нее по отдельности. Церковь как община существует из не растворимых ни в чем, непо­вторимых личностей. Евангелие обращено к сокровенным глубинам каждого отдельного человека. От того, насколько вспахана земля сердца, сколько на ней сорняка, зависит про­растание Семени.

 

* * *

 

Наши былинные пахари в детских книжках изображаются рассыпающими зерно широ­ким и щедрым жестом. Так же щедро мы по­ливаем наши газоны и огороды. А на Востоке, где воды мало, ее не льют по площадям. Шлан­ги протягиваются вдоль кустов или деревьев.

Вода не льется, но скупо и точно капает на ко­рень растения. Это — личностный подход. Бог аккуратно поит нас живой водой и интересует­ся каждым в отдельности. А мы не интересуем­ся толком ни Богом, ни собой. Потому что себя не знаем, а о Боге не помним. Оглохли от суеты сильнее, чем от бомбежки.

 

* * *

 

Хочется говорить о тишине и творческом одиночестве, о тех комнатах, где можно купить полчаса спокойствия для важных мыслей. По­фантазируем.

Представьте, вы встречаете на улице бутик, над дверями которого написано: «Полчаса ти­шины. Время, рождающее вечность». Текст мо­жет варьироваться. Вы покупаете билет, захо­дите и начинаете думать впервые о том, о чем до сих пор думать не получалось.

Конечно, абсолютной тишины нет. Всегда есть тиканье часов, шум машин за окном. На­конец, есть стук сердца внутри грудной клетки. Но даже относительная тишина будит в чело­веке спящие мысли. Из страха перед ними че­ловек всегда боялся и будет бояться тишины. Но мы вошли. Мы не из пугливых. Кого мы встретим?

 

* * *

 

Сначала нахлынут ближайшие впечатле­ния, лица, словесный шум и прочее. Они бу­дут таять так, как тает пена в ванне. Это нужно просто переждать. Затем, до окончания по­лучаса, может больше ничего не произойти. Так, что-то вспомнится, о чем-то подумается. Залежи хлама внутри слишком велики, чтобы созерцать лазурь с первой попытки. Но даже если после такого первого, относительно бес­плодного опыта молчания человеку случится оказаться на футбольном матче, он будет поражен, а может, и сражен контрастом. Еще ничего особенного в душе не шевельнулось, но уже многоликая толпа, объединенная чув­ством бессмысленного и безумного единства, начнет пугать.

Митинги и демонстрации собирали бы куда меньше людей, если бы этим людям приказа­ли полчаса посидеть и помолчать перед меро­приятием.

 

* * *

 

Сторониться возбужденной толпы так же естественно, как и не подходить к извергающе­муся вулкану. Заслуг или повода для высоко­мерия здесь нет ни на грамм. Гораздо важнее продолжить путешествие в страну относитель­ной тишины и временного одиночества. Не ис­ключено, что к вам со временем могут прийти те, кто похож на вас, или те, кого вы когда-то обидели. Все происшедшее в нашей жизни для совести произошло «сегодня». Как только повседневные впечатления потеряют яркость, совесть поспешит нам напомнить о многом. Обманутые люди, неисполненные обещания, тяжелые камни больших ошибок и мелкий пе­сок суеты, наполнивший не один мешок, — все это поплывет к нам навстречу медленно, но не­обратимо, как баржа, влекомая бурлаками.

 

* * *

 

Человек, неподвижно сидящий в одиноче­стве, временами глубоко вздыхает. Короткие святые слова вроде «мама» или «Господи, по­милуй» по временам шевелятся на его устах. Но не только вера рождается в тишине. Самые ядовитые мысли стремятся проникнуть в ум там же. Самый странный холод заползает че­рез уши и стремится к сердцу там же.

А что вы хотели? Чтобы вера была наив­на и ничем не испытана? Нет. До победной и не сомневающейся «осанны» нужно дойти сквозь самые разные препятствия. Наиболее опасные спят внутри и просыпаются в одино­честве.

 

* * *

 

Отчего так тревожно и тяжело умирают люди? Не засыпают тихо, не посылают про­щальных улыбок и благословений. Не говорят «до встречи» и не смотрят вдаль с радостной надеждой. Вернее, все это есть, но составляет, скорее, редкое исключение, чем всеобщее пра­вило. Откуда эти хрипы и агонии, метания на постели и трепыхания, как у птицы, пойман­ной хищником?

Может, отсюда, от нежелания заняться глав­ным? Все как-то думалось, что успеется. Жил по соседству с волшебной комнатой, но так ни разу и не зашел. Не успел. Забыл. Не вышло.

Думал, пишу в черновике, а они взяли и за­брали тетрадку. Оказалось, это была директор­ская контрольная. Теперь хоть сгори со стыда.

 

* * *

 

После подобных мыслей не хочется развора­чивать газету или включать телевизор. А если его включат другие, то смотришь в него бес­страстно и бессмысленно, как рыба, подплыв­шая к иллюминатору субмарины. Правда, так продолжается недолго.

 

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: