Высшее Церковное Управление в 1918-1922 гг.

 

Предлагаемый Вашему вниманию доклад посвящен анализу положения и деятельности избранных Поместным Собором 1917 - 1918 гг. органов Высшего церковного управления (далее - ВЦУ) - Священного Синода и Высшего Церковного Совета в период с начала их реальной работы в феврале 1918 г. по май 1922 г., когда ВЦУ было вынуждено прекратить свое функционирование, а всю Церковь поразил обновленческий раскол. Особое внимание в докладе уделено выяснению условий работы высшей церковной власти в период первых антицерковных кампаний, прежде всего, ее финансово-экономическому положению, а также раскрытию таких важнейших аспектов ее деятельности, как налаживанию церковной жизни на основе соборных определений и постановлений, насколько это было возможно в условиях революционных потрясений и гражданской войны; выработка и проведение официальной позиции Церкви в связи с междоусобной войной и по отношению к новой власти и ее религиозной (а точнее антирелигиозной) политике.

Специальное изучение таких аспектов указанной выше темы, как состав, основные направления и условия деятельности Св. Синода и Высшего Церковного Совета, их влияние как на состояние внутрицерковных дел, так и официальную позицию Церкви по общественно-политическим вопросам позволяют восполнить существенный пробел в отечественной и зарубежной историографии, которая, касаясь жизни: Церкви после восстановления патриаршества в первые годы богоборческой власти, основное внимание уделяла деятельности Поместного Собора 1917-1918 гг. и выяснению позиции святителя Тихона в первые годы богоборческой власти, особенно анализу его посланий, касающихся отношения Церкви к общественно-политическим событиям того времени и акциям советского государства. В советской литературе атеистического характера был распространен тезис, высказанный впервые одним из лидеров обновленческого раскола А.И. Введенским, о том, что ВЦУ во главе с патриархом Тихоном, занимаясь контрреволюцией, тем самым довело церковь до разрухи. Некоторые современные церковные историки высказывают мнение о том, что к концу 1920 г. за убылью своих членов распались Синод и Высший Церковный Совет, и поэтому с 1921 г. в сущности высшая церковная власть осуществлялась единолично патриархом, опиравшимся на помощь своих ближайших советников. Однако несмотря на то, что на случай невозможности созывать Собор или Синод патриарху было дано Собором право управлять церковью единолично, важнейшие решения принимались в соединенном присутствии Синода и ВЦС, заседавших под председательством патриарха.

Попытка, специально изучив работу избранных Собором 1917 -1918 гг. органов Высшего церковного управления, составить на этой основе целостную обобщающую характеристику их деятельности была сделана автором настоящего доклада в опубликованной в 1999 г. в Санкт-Петербурге монографии «Церковь и власть: Русская Православная Церковь в первые годы Советской власти» (издательство СПбГТУ).

Одним из главных источников изучения темы явились материалы и документы органов высшей церковной власти. В работе использованы опубликованные еще в 1918 г. «деяния», определения и постановления Поместного Собора 1917-1918 гг., а также акты патриарха Тихона, которые приведены в уникальном своде церковно-историче-ских документов, составленном М.Е. Губониным и изданном в 1994 г. православным Свято-Тихоновским богословским институтом. В процессе работы над темой изучен целый комплекс важнейших церковных материалов, которые хранятся в недавно рассекреченных фондах Священного Собора Православной Российской Церкви (Ф. 833) и канцелярии патриарха Тихона и Священного Синода (Ф. 831) Российского государственного исторического архива (РГИА). Документы, содержащиеся в указанных фондах, наиболее полно характеризуют деятельность патриарха, Священного Синода и Высшего Церковного Совета в первые годы Советской власти и в этом аспекте автором настоящего доклада специально исследованы впервые в исторической науке. Привлечены, прежде всего, журналы заседаний, постановления и циркулярные указы Высшего церковного управления, которые содержат важные сведения о финансово-экономическом положении как ВЦУ, так и Церкви в целом, а также о составе и основных направлениях деятельности церковного управления и кроме того отражают отношение высшего церковного руководства к главным общественно-политическим событиям того периода.

В указанных фондах выявлены ценные архивные документы, характеризующие официальную позицию ВЦУ по важнейшему для жизнедеятельности Церкви вопросу - отношению к Советской власти. Особую значимость представляет сделанное 26 (13) декабря 1919 г. на заседании ВЦУ членом Высшего Церковного Совета протопресвитером Н.А. Любимовым сообщение о длившемся около двух часов допросе патриарха в секретном отделе заместителем Ф.Э. Дзержинского М.И. Лацисом. Следует отметить, что патриаршие послания от 18 (5) марта 1918 г. с призывом к прекращению «междоусобной брани» и от 8 октября (25 сентября) 1919 г. о невмешательстве священнослужителей в политическую борьбу, а также отказ Тихона, по свидетельствам современников - А.В. Карташева, князя Г.И. Трубицкого, митрополита (в рассматриваемый период - епископа) Вениамина (Федчен-кова) и др. благословить Белое движение и его вождей отражают позицию аполитичности и гражданской лояльности высшей церковной власти по отношению к Советскому государству. Однако в некоторых работах последнего времени такая позиция патриарха поставлена под сомнение. Ответы патриарха на допросе в ВЧК 23 (10) декабря 1919 г. доказывают безосновательность сомнений в аполитичности позиции Тихона в тот период.

Значительный массив церковных документов из указанных выше фондов РГИА - рапорты и отчеты правящих и викарных архиереев, епархиальных советов, донесения руководства духовных учебных заведений, а также многочисленные обращения рядовых клириков и мирян в адрес Поместного Собора, патриарха и Св. Синода - отражают подлинную реакцию духовенства и верующих на различные мероприятия Советской власти в религиозной политике, а также обстановку внутри Церкви, вызванную революционными потрясениями и гражданской войной.

Официальные сообщения о положении Церкви в условиях революционных потрясений, об основных церковных и общественно-политических проблемах, обсуждавшихся наиболее авторитетными священнослужителями и высшим церковным руководством, содержатся в синодальных «Церковных Ведомостях» и «Прибавлениях» к ним, выходивших до середины 1918 г.

Сведения о состоянии высшей церковной власти в изучаемый период пополняют привлеченный при разработке темы воспоминания священнослужителей и активных мирян. Необходимо выделить также дневник настоятеля Сухумского кафедрального собора протоиерея Г.С. Голубцова. Начат он был в январе 1918 г. в Сухуми, продолжен во время пребывания Г.С. Голубцова на Поместном Соборе. В своем дневнике Г.С. Голубцов описал настроение участников Поместного Собора в то время, когда это высшее церковное собрание обсуждало первые шаги новой власти в отношении религиозных организаций. Следует особо отметить, что Г.С. Голубцов старался быть предельно аккуратным и точным при фиксировании обсуждаемых Собором вопросов. Дневник важен, прежде всего, при анализе вопроса о реакции высшей церковной власти на декреты и меры Советского правительства в религиозной политике.

Поместный Собор (1917-1918 гг.) на первой же своей сессии разработал и принял положение об организации Высшего церковного управления, которое должно было работать в промежутках между сессиями Собора. По уставу, принятому Собором при патриархе учреждались архиерейский Синод и Высший Церковный Совет из представителей белого духовенства и мирян. Решено было, что Священный Синод должен состоять из председателя (патриарха) и 12 членов: постоянных— Киевского митрополита и 6 архиереев, избираемых Поместным Собором на 3 года и 5 архипастырей, вызываемых по очереди на один год, по одному из каждого округа. В состав Высшего Церковного Совета (далее — ВЦС) должны были входить: патриарх (председатель) и 15 членов: 3 иерарха по избранию Священного Синода, а остальные члены ВЦС по избранию Собора — один монах, 5 клириков из белого духовенства и 6 мирян. В ведение Священного Синода были отнесены дела, касающиеся вероучения, богослужения, церковной дисциплины и управления, общего надзора за духовным просвещением. Высший Церковный Совет должен был заниматься по преимуществу внешней стороной церковно-административных, церковно-хозяйственных дел, ревизией и контролем, в его же компетенцию входили вопросы социального характера, связанные с благотворительностью, светским правом и т. д. Особо важные дела: защита прав и привилегий Церкви, открытие новых духовных школ, подготовка к Поместному Собору, а также утверждение сметы доходов и расходов церковных учреждений — подлежали рассмотрению соединенного присутствия Священного Синода и Высшего Церковного Совета

На последних заседаниях своей первой сессии перед роспуском на рождественские каникулы Собор избрал высшие органы церковного управления — Священный Синод и Высший Церковный Совет. Именно этому составу ВЦУ надлежало вести церковный корабль в полные драматизма годы гражданской войны. Это бремя ответственности осложнялось тем немаловажным обстоятельством, что Поместный Собор, как известно, не завершил своей работы, предстояло принять решения еще по 13 вопросам. Обсудить их предполагалось на следующей сессии в 1919г., которая в тех условиях не могла собраться. Высшей церковной власти предстояло провести в жизни, насколько это было возможно в обстановке полыхавшей гражданской войны, решения трех сессий Собора и определить позицию Церкви в связи с политикой новой власти по отношению к религии и православному духовенству.

Для изучения деятельности ВЦУ важно прежде всего установить, какие изменения в его составе произошли в годы гражданской войны.

С начала 1919 г. из членов ВЦУ, кроме непосредственно возглавлявшего управления патриарха, присутствовали в Москве и участвовали в заседаниях Синода: митрополиты — Новгородский Арсений, Владимирский Сергий, Тифлисский Кирилл, архиепископ Вятский Никандр (все — по избранию Собора), архиепископ Архангельский Нафанаил (в порядке очереди); в заседаниях Высшего Церковного Совета — архимандрит Алексий, протопресвитер Н.А.Любимов, протоиерей А. М. Станиславский, протоиерей П. А. Миртов (отсутствовал с 24 (11) октября 1919г.), профессора И. М. Громогласов и П. Д. Лапин, псаломщик А. Г. Куляшев. Вместе с патриархом это было 13 человек, в то время как в полном составе ВЦУ должно быть 28 членов. Таким образом, в начале 1919г. реальный состав органов высшей церковной власти уменьшился вполовину.

Некоторые из членов Синода выехали в свои епархии «для устроения церковных дел» (например, митрополит Киевский Антоний и архиепископ Кишиневский Анастасий); несколько членов ВЦС были отпущены «для поправления здоровья» (например, профессор С. Н. Булгаков, С. М. Раевский, протоиерей А. В. Санковский). Вернуться в Москву через фронты гражданской войны им было непросто. Члены Высшего Церковного Совета А. В. Карташев и князь Е. Н. Трубецкой получили в конце 1918г. отпуск «без сохранения содержания» с замещением их должности другим лицом в случае неявки в свое время из отпуска к исполнению служебных обязанностей. О причинах неявки ряда членов ВЦУ, как и о том, живы ли они, высшая церковная власть сведений не имела. Так, архиепископ Оренбургский Мефодий был вызван ВЦУ телеграммой 10 июня (18 мая) 1919 г., но никакого известия в ответ не получено; архиепископ Смоленский Феодосии был вызван в Москву по постановлению от 10 февраля (28 января) 1919 г., но этот вызов был возвращен почтой «за ненахождением адресата».

Должностные обязанности некоторых отсутствовавших членов Синода и Высшего Церковного Совета временно возлагались на «имеющихся налицо» их коллег по Высшему церковному управлению. Так, 21 (8) марта 1919 п ВЦУ постановило «члена Св. Синода митрополита Тифлисского и Бакинского Кирилла определить временно, до возвращения архиепископа Анастасия в состав членов Высшего Церковного Совета с возложением на него обязанностей председателя финансово-хозяйственного отдела ВЦС».

7 ноября (25 октября) 1919г. патриарх, Синод и ВЦС в соединенном присутствии «имели суждение о неполноте личного состава Высшего церковного управления вследствие продолжительного отсутствия некоторых его членов, вызванного чрезвычайными обстоятельствами переживаемого момента». Принимая во внимание, что «остающиеся налицо члены Высшего церковного управления не располагают точными сведениями не только о причинах отсутствия некоторых лиц, но и месте их пребывания» и что «при наличном составе членов Св. Синода и ВЦС сохраняется законная возможность составления как каждого из этих учреждений, так и их соединенного присутствия», было принято следующее постановление. «Не замещая отсутствующих членов ВЦУ по избранию Священного Собора их кандидатами и не вызывая вновь очередных иерархов в Священный Синод, ограничить временно состав Священного Синода и Высшего Церковного Совета наличными членами этих учреждений».

Следует отметить, что из той половины членов ВЦУ, которые остались в его непосредственном распоряжении— 13 человек,— постоянно участвовали в работе органов высшей церковной власти не более 9. Такое положение объяснимо тем, что правящие архиереи, входившие в состав Синода, должны были время от времени выезжать в свои епархии, кроме того, почти постоянно кто-либо из членов ВЦУ находился в отпуске. Однако Высшее церковное управление продолжало как и раньше регулярно, то есть в среднем 3-4 раза в месяц, проводить свои заседания. Члены Синода и Высшего Церковного Совета входили в состав действовавших при ВЦУ отделов: административного, финансово-хозяйственного, а также миссионерского совета.

ВЦУ обслуживали канцелярии Синода и ВЦС, число служащих которых из-за финансовых затруднений и значительного сокращения поступавших к рассмотрению дел с осени 1918 г. по осень 1920 г. уменьшилось более чем втрое. Всего же в канцеляриях ВЦУ оставалось 8 штатных служащих. «В 1916 г. канцелярия Синода исчисляла свою переписку в 30 000 входящих номеров и в 15 000 протоколов и журналов. Ныне канцелярия,— констатировало ВЦУ в декабре 1918 г., — считает свои бумаги в сотнях и десятках». В этом же постановлении отмечалось, что «большая часть служащих высшей церковной власти получают около 300 руб. в месяц, недостаточных для покупки пуда ржаной муки... Созданные для чиновников оклады не соответствуют выработанным Советской властью нормам оплаты труда». Однако «вызвышение материального обеспечения служащих» упиралось в «ограниченность имеющихся в распоряжении Высшего церковного управления средств».

Деятельность ВЦУ осуществлялась в чрезвычайно сложных условиях острой нехватки самого необходимого. Согласно справки члена ВЦС протоиерея А. М. Станиславского, составленной 5 февраля 1920 г. в ответ на требование юридического отдела Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов представить точную опись имущества, принадлежавшего Высшему церковному управлению, уже к концу 1918 г. оно лишилось недвижимого и почти всего движимого имущества. Так, имущество ВЦУ, находившееся в здании бывшей Московской духовной семинарии, было реквизировано для 3-го дома Советов летом 1918 г. Имущество, находившееся в епархиальном доме (Лихов переулок, 6) было реквизировано реквизиторами хозяйственного отдела Моссовета согласно мандату от 24 декабря 1918 г. и предоставлено в полное распоряжение Московского народного политехникума.

ВЦУ оставили в епархиальном доме «для своих нужд маленькую комнату для заседаний и 5 комнат для канцелярии».

Заседания Синода, а также «соединенные присутствия» органов Высшего церковного управления под председательством патриарха проходили в основном в патриаршей резиденции на Троицком подворье. Высший Церковный Совет проводил свои заседания в епархиальном доме, где также размещалась, как отмечалось выше, канцелярия ВЦУ.

В расходовании материальных средств на собственные нужды высшей церковной властью был установлен режим жесткой экономии. В декабре 1918г. был сокращен штат обслуживавших патриарха канцелярских чиновников— в распоряжении первосвятителя остались лишь его личный секретарь и помощник секретаря. Примечательно, что соединенное присутствие Синода и высшего Церковного Совета 17 (4) декабря 1919 г. рассматривало в числе прочих вопрос о выделении 500 руб. члену ВЦС А. Г. Куляшеву за приобретенную им ленту для пишущей машинки в канцелярию ВЦУ.

28 (15) ноября 1919 г. Синод и ВЦС на совместном заседании определили «на будущее время не производить дальнейшего увеличения оклада содержания для членов и штатных служащих Высшего церковного управления ввиду ограниченности средств у ВЦУ». 13 февраля (31 января) 1920 г. по докладу А. Г. Куляшева ВЦУ приняло постановление об организации снабжения членов высшей церковной власти и служащих канцелярии продуктами. В нем отмечалось, что «в связи с быстрым ростом цен на хлеб и предметы первой необходимости повышать параллельно с ценами ставки жалованья невозможно. Остается один исход— просить епархиальные советы плодородных губерний придти на помощь и организовать посылку сухарей и печеного хлеба». «В Патриархии у нас холодно и голодно, — писал в декабре 1919г. патриарх Тихон профессору Петроградской духовной академии И. С. Пальмову. — Некогда жатву жизни пахать, а холода-заботы и деревянный дом».

Приведенные факты, свидетельствуя о весьма непростых материальных условиях функционирования ВЦУ, наглядно опровергают расхожие пропагандистские штампы официальной советской печати 20-х гг. о том, что «у кормила духовной власти стоят сытые и праздные князья церкви, ради своих земных богатств и выгод нещадно эксплуатирующие религиозные чувства трудящихся масс».

Несмотря на крайнюю стесненность в средствах, ВЦУ находило возможным выделять «от патриарших щедрот единовременные денежные пособия» обращавшимся за помощью священнослужителям и членам их семей, а также лицам из профессорско-преподавательского состава упраздненных Советской властью духовных школ. Так, 17 (4) октября 1919 г. Высшее церковное управление решило выдать единовременное пособие «от патриарших щедрот» в сумме 1000 руб. бывшему профессору Московской духовной академии А. Д. Беляеву, имевшему «выслугу 35 лет и лишенного ныне пенсии». На выдачу подобного рода пособий в 1919 г. в ведение патриарха было отчислено 50 000 руб. «из состоящих в распоряжении Высшего церковного управления свечных сумм». В постановлении Синода и ВЦС от 14 (1) марта 1919 г. прямо признавалось, что «в распоряжении Высшего церковного управления средств для назначения постоянных пособий бывшим служащим в духовно-учебных заведениях не имеется». Однако и сравнительно небольшие, выделенные в качестве единовременных выплат средства— от 250 до 1000 руб. на одного просителя — являлись необходимой помощью для остро нуждавшихся. Для справки целесообразно привести следующие данные о ценах 1919 г. в Москве и других крупных городах центральных губерний советской России за фунт: хлеб— 80-85 руб., масло сливочное— 650 руб., масло постное — 600 руб., картофель — 25 руб., крупа манная — 200 руб.

В связи с прекращением Советским государством всяких выплат на церковные нужды священнослужители обращались в ВЦУ с запросами, «в какой форме предполагается вспоможение духовенству (пособие или пенсия)», а также просили «сообщить о назначении сбора в пенсионный капитал». Для решения вопроса о пенсиях духовенству 1 ноября (19 октября) 1918 г. при Высшем церковном управлении была образована подкомиссия под председательством члена ВЦС протоиерея А. В. Санковского. «Этой подкомиссией, — констатировало ВЦУ весной 1920 г., — вопрос не был разрешен». 3 апреля (21 марта) 1920 г. Синод и ВЦС поручили финансово-хозяйственному отделу Высшего Церковного Совета под председательством митрополита Тифлисского Кирилла (Смирнова) «выработать проект положения о вспомоществовании духовенству в виде пенсии или пособия, при чем одним из источников этого вспомоществования предполагается пенсионный вычет из священноцерковнослужителей».

28 (15) марта 1919 г. ВЦУ обязало канцелярию ВЦС «войти в официальные и личные сношения с Комиссариатом социального обеспечения на предмет получения от него письменного сообщения о порядке назначения пенсий по духовному ведомству». За все время попыток установить контакты с этим советским учреждением высшая церковная власть была вынуждена в большинстве случаев вместо назначения пенсий выделять, как отмечалось выше, единовременные пособия либо вообще отклонять подобные просьбы «за неимением средств», рекомендовав при этом просителям «обратиться в местный отдел социального обеспечения».

ВЦУ стремилось оказать посильную помощь также и заключенным в тюрьмах и концентрационных лагерях «лицам духовного звания». Особенно тяжелым было материальное положение семей священнослужителей, ставших жертвами красного террора.

ВЦУ 22 (9) ноября 1918 г. постановило «разъяснить циркуляром епархиальным начальствам..., что за арестуемыми и заключенными в тюрьмы членами клира должно быть сохраняемо все причитающееся им по занимаемой должности содержание. В случаях же крайней необходимости, при отсутствии средств в епархии, «епархиальные начальства» могли обращаться с ходатайствами «по оказанию единовременного пособия семействам казненных членов клира» в Высшее церковное управление. О постоянном же пенсионном обеспечении таких семейств «иметь суждение в зависимости от условий церковной жизни».

24 (11) февраля 1919г. ВЦУ обязало профессора Н. Д, Кузнецова «принять на себя труд юридической помощи заключенным в московских тюрьмах духовным лицам и для сего войти в состав членов Красного Креста», «руководство делом материальной помощи тем же лицам» было возложено на членов ВЦС протоиерея А. М. Станиславского и архимандрита Алексия. В их распоряжение высшая церковная власть тогда же назначила 10 000 руб. из сумм 5-рублевого попудного свечного сбора «на предмет выдачи пособий духовным и другим лицам, заключенным в тюрьмы, чтобы отпуск сей суммы производился частями, по мере надобности».

ВЦУ не отказывало в помощи и светским лицам, попавшим в беду. Так, в августе 1919 г. к патриарху с ходатайством «об оказании пособия ввиду крайне тяжелого положения» обратилась «киевская группа граждан в количестве 65 человек (60 мужчин и 5 женщин), взятых в качестве заложников и помещенных в концентрационном лагере Андрониевского монастыря г. Москвы». По объяснению просителей, они испытывали нужду в самом необходимом: большинство из них не имели не только «исправной обуви и одежды, но второй смены нательного белья», так как все они были «отправлены в Москву из Киевского лагеря внезапно, без предупреждения» и потому не имели возможности «получить от своих родных и близких самых необходимых вещей». 3 сентября (21 августа) 1919 г. ВЦУ постановило «отпустить в распоряжение члена ВЦС А. М. Станиславского на оказание помощи просителям 15 000 руб., а также «обратить на тот же предмет 10 000 руб. из личных средств патриарха».

Важнейшим направлением деятельности ВЦУ являлось осуществление решений Поместного Собора 1917-1918 гг. В связи с соборным постановлением административно разделить церковь на 5 митрополичьих округов с митрополитами во главе, а округа на епархии ВЦУ приняло 23 (10) июня 1919 г. указ «об умножении числа епископов и образовании новых полусамостоятельных викариатств». С осени 1919 г. Синод и Высший Церковный Совет в соединенном присутствии слушали рапорты правящих архиереев об учреждении новых викариатств в их епархиях. Так, две кафедры викарных архиереев были открыты в Московской епархии (в дополнение к четырем существовавшим), в Ярославской епархии вместо двух существовавших викариатств были учреждены пять полусамостоятельных викариатств, по одному новому викариатству было учреждено в Нижегородской и Калужской епархиях и т. п. По замыслу высшей церковной власти, «умножение числа архиерейских кафедр в епархиях способствовало достижению более близкого общения епископа со своей паствой».

Высшая церковная власть, особенно в условиях атеистического государства, придавала важное значение «деятельному распространению слова Божьего», т. е. проповеднической миссии. Поместный Собор определил меры по повышению качества и интенсивности проповедей. Он постановил читать проповеди на всех богослужениях, а не только по воскресным дням и великим праздникам. В помощь духовенству в этом деле предполагалось создать особый институт благовестников из наиболее подготовленных и преданных делу Церкви мирян, в том числе женщин. «Православная Российская Церковь,— констатировали Синод и ВЦС на совместном заседании 27 (14) июня 1919 г., — в тяжелое время остается без специальных благовестников, апологетов и руководителей евангельского благовестил. Взять этих лиц нет возможности: их нет, их нужно подготовить. В благовестниках и апологетах нуждается каждая епархия». Для их подготовки на этом заседании было решено открыть в Москве полугодичные подготовительные курсы. Слушателями этих курсов могли быть «лица с образованием не ниже среднего», лекторами же — «епископы и священники, мужи науки, знакомые с положением защиты христианства за границей и с историей внешней и внутренней миссии, а также миссионеры».

Советское законодательство рассматриваемого периода признавало «свободу религиозной и антирелигиозной пропаганды за всеми гражданами».

Продекларированной «свободой религиозной пропаганды» высшая церковная власть попыталась воспользоваться и «для борьбы с возрастающим неверием». 31 (18) января 1919 г. ВЦУ утвердило разработанный миссионерским советом при Синоде план издания «различных видов апологетической литературы, включая брошюры и листки с разбором положений современной антирелигиозной литературы». В постановлении особо подчеркивалось, что «полемическая литература должна давать ответ на все положения, выпускаемых в свет антирелигиозных произведений». Однако осуществить этот план из-за противодействий органов власти не удалось.

На совместных заседаниях Синода и ВЦС неоднократно рассматривались «дела, порученные Собором Высшему церковному управлению». Так, на заседании 4 июля (21) июня 1919 г. были выделены дела «уже исполненные» (например, «меры к обеспечению военного и придворного духовенства»), «отложенные рассмотрением для более благоприятного времени» (например, «о преобразовании духовно-учебных заведений, ныне закрытых») и «намеченные для ближайшего рассмотрения» (например, «об учреждении при патриаршем престоле Всероссийского совета приходских общин, о выработке проекта устава Всероссийского союза приходов»). Следует отметить, что высшая церковная власть осознавала недостаточность некоторых мероприятий и постановлений Собора, которые, по словам члена ВЦС А. Г. Куляшева, «были рассчитаны на более благоприятное положение Церкви, в настоящее же время действуют иные факторы». На заседании ВЦУ 28 (15 марта) 1919 г. А. Г. Куляшев сделал обстоятельный доклад «о необходимости безотлагательных реформ в Русской Церкви, которые вызываются переживаемым моментом времени». Докладчик «в первую очередь просил рассмотреть вопросы о коренном изменении епископской работы на местах, о задачах, цели и типе современного православного пастырства», а также «о мероприятиях Русской Церкви против языческого культирования православного народа». ВЦУ одобрило основные положения представленного доклада и «для более детального и всестороннего раскрытия и освещения основных положений его» образовало две комиссии: одну под председательством митрополита Тифлисского Кирилла, вторую во главе с митрополитом Новгородским Арсением.

Исходя из того, что «преподавание Закона Божия вне школы не было воспрещено декретом Советской власти», ВЦУ несколько раз обсуждало вопрос о религиозно-нравственном просвещении детей дошкольного и школьного возраста. Совместное заседание органов высшей церковной власти 1 ноября (19 октября) 1919 г. постановило, что «крайне необходимо в спешном порядке разработать новую систему религиозно-нравственного просвещения детей», и поручило выполнение этой задачи школьно-просветительскому отделу ВЦУ.

В своей деятельности ВЦУ стремилось исходить из того положения, в котором оказалась Православная Церковь в период революционных потрясений и в результате антирелигиозных акций новой власти. Высшая церковная власть так оценивала состояние Православной Церкви к исходу 1918г.: «Ныне многие стороны жизни замерли, многие роды деятельности аннулированы— закрыты духовно-учебные заведения, прекратилось печатание церковно-богослужебных и религиозно-нравственных книг, ликвидирован страховой отдел духовного ведомства, воспрещены покупка, продажа и аренда недвижимостей..., отняты специальные средства, прекращен отпуск казенных кредитов, еще в прошлом году достигавший 35 000 000 руб., приостановлено производство пенсий. Высшая церковная власть разъединена с половиною епархий, входивших в состав Российской Церкви».

Изучение делопроизводства канцелярии ВЦУ в1918-1920 гг. (представлений и ходатайств органов епархиального управления, а также циркулярных указов епархиальным преосвященным) позволяет заключить, что в различные периоды гражданской войны высшая церковная власть поддерживала связь с от 17 до 29 епархиями из 67, существовавших к тому времени в РПЦ.

9/10 рассмотренных органами высшей церковной власти дел имели внутрицерковный характер. На каждом заседании ВЦУ рассматривалось от 8 до 15 дел, более половины из которых касались тяжелого материально-финансового положения духовных академий и семинарий, многих священнослужителей и даже целых епархий.

В рапорте на имя патриарха от 5 ноября (23 октября) 1918 г. архиепископ Иоасаф, управлявший Московской епархией, доносил о «полном отсутствии средств в Московском епархиальном управлении на удовлетворение насущных неотложных потребностей.

Не намного лучшим было материальное положение и в других епархиях, оказавшихся в пределах Советской республики. Согласно представлению Владимирского епархиального управления от 9 мая (26 апреля) 1919 г. в ВЦУ, поступавшие в епархиальную казну взносы «недостаточны для покрытия епархиальных нужд, а епархиальный свечной завод национализирован».

1 августа (19 июля) 1919 г. Синод и Высший Церковный Совет в «соединенном их присутствии под председательством патриарха слушали представленную канцелярией ВЦС докладную записку о состоянии епархиально-церковной жизни, составленную по данным протоколов чрезвычайных епархиальных собраний клириков и мирян 1918 г.» Хотя эти протоколы поступили только из 17-ти епархий, они содержали достаточные сведения для выводов о материальном положении Православной Церкви в Советской республике. Из всего разнообразия вопросов, обсуждавшихся на епархиальных собраниях, в докладной записке были выделены следующие, как «имеющие для всей Российской Церкви значение»: «епархиальная казна; мероприятия по обеспечению духовенства средствами содержания; способы оказания помощи бедным лицам духовного звания». Такое положение осложнялось тем, что уже 25 (12) октября 1918 г. ВЦУ констатировало, что «общецерковный казны фактически нет».

Основные источники формирования общецерковной казны были определены еще Поместным Собором, который при этом исходил из следующего. Свечной доход долгое время занимал одно из первых мест в источниках денежных поступлений РПЦ синодального периода. В 1913 г. Синод получил 16 млн руб. чистой свечной прибыли, что составляло 38,6% от всех денежных поступлений, исключая доходы монастырей. В приходе церковных денежных сумм и капиталов Петроградской епархии за 1915 г., достигавшем 3 млн 135 тыс. руб., чистая свечная прибыль составляла 1 млн 186 тыс. руб., т. е. более трети.

2 декабря 1917 г. Собор постановил «установить с 1 января 1918г. с выпускаемых из епархиальных, монастырских и других церковных свечных заводов церковных свеч особый сбор по пять руб. с пуда... Взимание сбора возложить на свечные заводы, а дело заведывания сим сбором сосредоточить в центральном комитете епархиальных свечных заводов». Выполнить это распоряжение в условиях начавшейся национализации церковных и монастырских имуществ, включая свечные заводы, было уже невозможно. Примечательно, что в Москве национализация церковной недвижимости началась с реквизиции 3 февраля 1918г. епархиального свечного завода. По сведениям «Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, состоящей при Главнокомандующем вооруженными силами на юге России А. Деникине», с 1918 г. «во многих епархиях захватываются свечные заводы, дающие главный источник существования епархии, и окончательно разграбляются».

К 18 (5) октября 1918 г. в счет 5-рублевого попудного свечного сбора на нужды Высшего церковного управления поступило лишь 118 951 руб. 71 коп. К 19 (6) октября по счетам счетного отдела ВЦС было «сумм, состоящих в распоряжении Высшего церковного управления 183 911 руб. 53 коп. и билетами 2 400». Этих сумм не хватало даже на важнейшие общецерковные дела, большая часть средств на которые была уже истрачена. Так, 19 (6) октября ВЦУ постановило «ввиду недостатка средств и установления особого контроля со стороны правительства за всеми выходящими вновь изданиями печатание Соборных деяний временно приостановить и посему образование особой Комиссии при Высшем церковном управлении для дальнейшего дела печатания изданий признать излишним».

25 (12) октября ВЦУ констатировало, что установленный Собором денежный попудный свечной сбор, имевший целью образование общецерковной казны, до сих пор почти не поступал из епархий, так как за счет его назначалось содержание служащим в духовно-учебных заведениях. «Инструкция Комиссариата юстиции от 30 августа по применению означенного декрета 23 января, одним из пунктов которой предусматривается отобрание в распоряжение советских учреждений и епархиальных свечных заводов, — подчеркивалось в постановлении ВЦУ, — делает еще менее вероятным поступление указанного сбора в будущем». Оценивая перспективы общецерковной казны, ВЦУ прогнозировало, что «при современных же условиях нет оснований и вообще рассчитывать на ее образование, по крайней мере в ближайшее будущее время».

В 1919 г. положение с поступлениями в общецерковную казну сумм от 5-рублевого попудного свечного сбора заметно не улучшилось.

Важным источником пополнения общецерковной казны, по замыслу высшей церковной власти, должен был явиться 5% сбор с валового годового дохода монастырей. Однако и здесь возникли большие затруднения. Во-первых, за годы гражданской войны общее количество монастырей уменьшилось более чем вполовину. Кроме того, они постоянно находились под угрозой закрытия. Материальное положение многих из действовавших обитателей в результате осуществления национализации монастырских имуществ было крайне тяжелым. Так, управлявший Тверской епархией епископ Старицкий Серафим (Александров) в донесении на имя патриарха от 29 (16) сентября 1919 г. следующим образом характеризовал состояние подведомственных ему монастырей: «У Кашинского Сретенского монастыря в 1918 г. изъяты земли, леса, все лучшие корпуса с кельями, весь лесной материал, заготовленный в большом количестве для нужд монастыря, пчеловодная пасека, весь сельскохозяйственный инвентарь, все запасы продовольствия и даже заготовленные на посев семена ржи, овса и льна. Кроме того, сестрам обители предъявляется требование выселиться в 2-х недельный срок, а здания монастыря предназначены для нужд отдела социального обеспечения, вследствие чего монастырю грозит совершенное разорение... Что касается Шестаковского монастыря, то все лучшее из монастырского хозяйства реквизировано и обитель в материальном отношении крайне стеснена Не имея ни хлебных, ни денежных запасов, монастырь терпит острую нужду и не в состоянии не только внести 5% налог, но и прокормить сестер обители, которым также предъявлено требование о выселении из монастыря».

10 октября (27 сентября) 1919 г. ВЦУ постановило освободить оба указанных вы

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: