Единомыслие священномучеников митрополитов Петра и Кирилла в отношении образа действий митрополита Сергия

Стилистический анализ подтверждает данные о том, что митр. Петр знал письма митр. Кирилла Казанского (Смирнова) и, соответственно, первый ответ ему митр. Сергия. Местоблюститель откликается на вопросы, обсуждавшиеся в переписке митрополитов Сергия и Кирилла.

Теми же словами как впоследствии митр. Петр, уже ранее говорил митр. Кирилл в своем "Суждении" (май 1929) о том, что Заместитель «назначается для распоряжения текущими делами, порядок которых точно определен», и об отсутствии у Заместителя «учредительных прав», и про «превышение тех полномочий, какие предоставлены ему званием Заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола». Митр. Кирилл разбирал роль других двух, назначенных еще Патриархом Тихоном кандидатов в Местоблюстители» и эта его аргументация подтверждается письмом местоблюстителя Петра. Митр. Петр обращается к митр. Сергию «в связи с переходом границ доверенной Вам церковной власти», а потом указывает, что Заместитель призван «явить собой (...) центральный орган» (см. выше). В свою очередь митр. Кирилл ранее писал, что митр. Сергий, переступив «границы доверенной ему власти», приостановил «действенность и обнаружение законной единолично-преемственной власти». Здесь же Митр. Кирилл обличал «учреждение нового Высшего Церковного Управления», а митр. Петр подчеркивает, что он «Высшее Церковное Управление (...) сохранил за собою». У митр. Кирилла Заместитель "не может равняться с тем, кого он замещает, или совершенно заменить его". Еще четче он формулирует в своем письме епископу Дамаскину Щедрику): Заместитель призван «не (...) заменить м. Петра своей персоной, но лишь заместить его, дать собою тот общедоступный центр, то место, через которое мысли, желания и руководственные указания митр. Петра, как местоблюстителя могли бы проникать в среду церковную». Митр. Петр воспроизводит эту мысль формулой: «не заменит, а лишь заместит», и далее вполне согласно продолжению мысли митр. Кирилла завершает: «явит собой, так сказать, тот центральный орган через который местоблюститель мог бы иметь общение с паствой».

Не лишено иронии обращение в ноябрьском письме 1929 г. митр. Кирилла к Заместителю Местоблюстителя: "Почему митрополит Петр находил нужным выяснить столь важный вопрос с участием митрополита Кирилла, это объяснит он Вам, конечно, лучше меня, если Вы не откажете исполнить мою усердную просьбу и весь материал, составляющий настоящую с Вами переписку, передадите на усмотрение Патриаршего Местоблюстителя Высокопреосвященнейшего Петра, митрополита Крутицкого, как действительного первого епископа страны"^. Не содержится ли здесь намека на то, что митр. Кирилл может и сам позаботиться об этом? А с другой стороны, митр. Петр, обозначающий себя как «первостоятеля Церкви», сообщает митр. Сергию в декабре, что «поступают письма от других». Не содержалось ли в самом контексте стилистики письма для внимательных к тонкостям этой полемики участников ее прозрачного указания митр. Петра на знакомство и согласие с позициями митр. Кирилла?

Как бы то ни было, единомыслие двух старших российских архиереев в вопросе соборного церковного правосознания налицо.

Митр. Кирилл выступал За четкое соблюдение церковных границ, не только Заместителем, но и Местоблюстителем и Патриархом. «Коренное же изменение самой системы церковного управления, на что отважился митрополит Сергий, превышает компетенцию и самого Местоблюстителя Патриаршего Престола», пишет он, и подчеркивает, что сам митр. Сергий это объяснил в свое время митр. Петру, вследствие чего тот отказался от ошибки создания "Коллегии трех архиереев". Теперь же митр. Сергий созданием при себе "Временного Патриаршего Синода" покусился на основы соборно учрежденной власти, «восхищая права Собора церковного». В другом письме митр. Кирилл указывает Заместителю, что, отказавшись от "Коллегии", митр. Петр, «не внял, однако, и Вашему предложению относительно Синода, опасаясь, несомненно, создать ту же Коллегию под другим только именем». Митр. Кирилл видел в этой "инициативе" митр. Сергия "подмену" патриаршегр, строя, а во-вторых, через "подмену власти" также и потерю законной преемственности, поскольку этим он «подменил законно-преемственную власть Православной Церкви непреемственной и потому незаконной властью (...) и этим приостановил и свое законное преемственное руководство церковной жизнью".

Митр. Кирилл связывал эту - важнейшую для восприятия всецелости Русской Церкви и ее соборности - мысль непосредственно с мыслью об ограниченности власти и самого Патриарха в Российской Церкви. Епископу Дамаскину (Цедрику) владыка Кирилл писал: «Никаких учредительных прав почивший Патриарх в Церкви никогда себе не присваивал и, конечно, никому их передавать не мог и не передавал, как исключительную регалию Церковного Собора".

В споре двух митрополитов, Кирилла и Сергия, последний отстаивал точку зрения, что в 1924 году св. Патриарх Тихон, в конце концов, отказался от создания "при себе" нового Высшего Церковного Управления всего лишь из-за неприемлемости личности Красницкого, как "живоцерковника", сотрудничавшего с ГПУ (о чем митр. Сергий, конечно, писал лишь намеком). Митр. Кирилл же, напротив, видел в этом отказе принципиальное решение: признание неправомочности такого Высшего Церковного Управления и отказ св. Патриарха создавать видимость, способную перерасти в подмену соборного начала. Поэтому для митр. Кирилла было столь важным, что св. Патриарх Тихон никогда не прятался за Синод. Именно в этом митр. Кирилл обвиняет митр. Сергия, говоря, что он в отличие от Патриарха Тихона делает свой Синод «соправителем».

Обличая двойственность употребления митр. Сергием учрежденного при нем Синода митр. Кирилл доказывал, что Патриарх Тихон воспринимал свое церковное управление иначе. Говоря лишь о более поздних событиях, митр. Кирилл оставляет в стороне вопрос, не подготавливалась ли эта перемена в подходе Патриарха Тихона к Синоду истечением полномочий Священного Синода, избранного Всероссийским Собором; скорее всего остатки ВЦУ естественно продолжали действовать на прежних началах. Осознание решающей грани могло прийти у Патриарха Тихона в связи с его действиями в 1922 г., которые были, как он указывал по выходе из тюрьмы, в его восприятии подчинены Постановлению № 362, имеющему соборное значение. Отсюда - правомочность такого единоличного управления; каковым его видит и требует митр. Кирилл, для которого представлялось исключительно важным, что этот новый этап в управлении определялся взятием Патриархой на себя исключительно единоличной ответственности за распоряжения и решения касательно Церкви, и что именно таковыми они воспринимались Церковью. Митр. Кирилл в этой связи призывал митр. Сергия к «сохранению церковного исполнения» (т. е. плиромы, полноты), укоряя его в пренебрежении смущаемой явным соблазном церковной народной совести. «Резолюция же Святейшего от 26 июня (9 июля) 1924 за № 523 об отказе учреждения при нем ВЦУ устанавливает пред нами и тот основной принцип, которым всегда руководился Святейший в своем управлении Церковью. (...) Наличие тревоги и опасений в церковном обществе заставляют Святейшего отказаться от мероприятия, вызывающего эти опасения», - пишет митр. Кирилл митр. Сергию в октябре 1929 г., вспоминая заодно про введение нового стиля.

На примере введения нового стиля и отмены его митр. Кирилл показывал, что св. Патриарх после выхода из тюрьмы имел при себе Синод лишь как совещательный орган, но решения, даже если они принимались совместно с Синодом, отменялись Патриархом единолично, а следовательно изначально и по существу были патриаршими, единоличными. Поэтому к митр. Сергию обращено требование митр. Кирилла, ради «успокоения Церкви» и «во имя сохранения церковного исполнения» либо вовсе распустить Временный при Заместителе Синод, либо установить «во всеуслышание» его лишь «вспомогательно-совещательное, а не правительственное значение». «Это Вам следует сделать независимо от решения вопроса о том, равны ли Ваши права с правами митрополита Петра Но в устранение ложных представлений необходимо установить действительную природу и границы Ваших прав». Впоследствии митр. Кирилл связывал свою критику митр. Сергия с положительным решением, основывающимся у него на Постановлении № 362.

На фоне всего вышесказанного очевидно, что недаром именно такого "Синода", на который согласился митр. Сергий, годами добивался профессионально сеявший раздоры Тучков, который мог быть недостаточно сведущ в каноническом праве, но которому вряд ли можно отказать в чуткости, когда дело касалось вопросов власти.