 |
В «Журнале» средней школы Клэйтона публикуются все письма. Тайна имени и адреса электронной почты корреспондента гарантируется.
|
|
|
|
Дорогая Энни!
Я его люблю. Он не знает, что я живу на свете. Что я делаю?
Отчаявшаяся
Дорогая Отчаявшаяся!
Когда узнаешь, будь любезна, сообщи мне! Потому что я вовсе не знаю, что тебе ответить.
Энни
Семнадцатая глава
– Так вот, – сказал Люк, когда мы танцевали, а все прожекторы светили на нас этот танец был обязательной частью церемонии коронации. – Я был уверен, что после того, как Анжелика покинула меня, я никогда больше не полюблю. И вот я встретил Джери Линн и… не знаю. Это не любовь с первого взгляда. Клянусь. Это происходило постепенно.
Вот‑вот. Постепенно, в течение двух недель или даже меньше, и большую часть этого времени он провел в Лос‑Анджелесе.
– Я знаю, мы совершенно разные, – продолжал Люк, вероятно, первый король «Весенних танцев» за всю историю клэйтонской средней, который во время всего танца говорил, а не показывал себя, как сделал бы это любой нормальный парень. – Она, например, хочет быть РЕПОРТЕРОМ. А ты ведь знаешь, как я ненавижу этих папарацци. Она не такая, как все девушки. Она не боится говорить то, что думает.
Это было неправдой.
– Есть доля истины в том, что мы, знаменитости, нуждаемся в средствах информации. И, разумеется, пресса нуждается в нас. Это отношения симбиоза, Я прежде об этом не очень‑то задумывался. Но Джери ЗАСТАВИЛА меня подумать, – объяснял Люк. – Это мне в ней очень нравится. Она заставляет меня размышлять, понимаешь? В тот день, во время мытья машин, она дала мне свой телефон, я не собирался ей звонить. Но потом… не знаю. Я думаю, что тогда, у меня в доме, я был слишком груб с тобой. Ну, знаешь, когда говорил об «особом соусе». Поэтому я позвонил Джери и попросил ее приглядеть за тобой… просто, чтобы она мне отзвонила, если тебе будет трудно из‑за репортеров или еще из‑за чего‑нибудь. Я вычислил, что если кто‑то и поймет, что репортеры тебя мучают, так это она. Я начал звонить ей по два раза на дню, просто чтобы узнавать все о тебе… и очень скоро, понимаешь, мы перешли с разговоров о тебе… к разговорам о ней… к разговорам о ней и обо мне… Ну, ты знаешь, как это бывает.
|
|
|
О, я ТОЧНО знаю, как это бывает. Джери Линн – большой мастер уводить парней из‑под моего носа.
Нет. Это нечестно. Я никогда не хотела Люка.
И была счастлива за него. Правда. За него и за Джери Линн. Они – славная парочка. Он абсолютно великолепен, и Джери тоже. Он только на год старше ее, в конце концов. И она едет в колледж в Л.А., где как раз и живет Люк.
Правда, Джери собирается достигнуть высот как журналист, а Люк как раз не любит журналистов. Но, кажется, Джери не любит этих «актеров». Так что, может быть, у них все и сложится.
Как бы то ни было, зачем им МОЕ благословение?
– Ты ведь просто невероятная, – продолжал жужжать Люк, в свете прожекторов сверкнули фальшивые драгоценности в его короне. – Правда, правда, невероятная, Джен. Просто не верится, сколько всего ты смогла сделать в этой школе за одну неделю… Джери думает, что в будущем году ты будешь президентом ученического совета. С ней нельзя не согласиться.
– Не знаю, – сказала я. – Я не интересуюсь политикой.
– Что ж, заинтересуешься, – сказал Люк. – Потому что это для тебя естественно. По крайней мере, обещай мне, что ты об этом подумаешь.
– Ага, – сказала я, просто чтобы отделаться от него. – Хорошо, я подумаю. Слушай, а насчет «Спросите Энни». Ты сам об этом догадался или Джери Линн тоже как‑то узнала… – Хм… например, Скотт, ее бойфренд, мог рассказать ей?
– Сам догадался, – сказал Люк. – И не беспокойся. Ей я ничего не говорил. Как ничего не рассказывал ей и кое о чем еще.
|
|
|
– О каком таком кое о чем? – спросила я его, ни на секундочку не представляя себе, что он ответит.
– Ты знаешь. Что ты влюблена в ее экс… Хорошо, что как раз в этот момент кончился наш танец в свете прожекторов, не то вся клэйтонская средняя могла бы рассмотреть мои гланды. Поскольку я просто разинула рот на слова ВЛЮБЛЕНА В ЕЕ ЭКС…
– И вовсе нет. – Я стояла и бормотала, как идиотка. – Я почти наверняка… не… влюблена… в Скотта Беннетта.
– Джен, почему бы тебе не последовать своему собственному совету? – спросил Люк, когда на танцпол вышли другие пары. – Почему бы тебе не дать ему понять, каковы твои чувства?
– Эт‑то я ТЕБЕ советовала, – заикаясь, ответила я, – для Скотта. Я имею в виду… Ох. Не знаю, что я имею в виду.
– Хорошо, – сказал Люк, когда около него возникла сияющая Джери Линн. – Я вообще не понимаю, что ты хотела сказать. Но я знаю одно.
– Что именно? – спросила я.
– На улице стоит лимо, который отвезет тебя куда угодно.
– Ух, – только и сказала я, потому что в этой информации для меня не было никакого смысла. – Спасибо.
И тут Люк отбыл давать автографы людям, которые просто не могли сдержаться и умоляли его расписаться на программках «Весенних танцев».
– Слушай, ты на самом деле не возражаешь против этого? – спросила меня Джери, как только Люк отошел. – Против того, что я с Люком?
– О господи, конечно, не возражаю, – сказала я то, что и думала. – Я же говорила тебе, что мы просто друзья.
– Джен, ты – лучше всех, – сказала Джери и пожала мою руку. – Ничего этого не случилось бы, если бы не ты. Я так счастлива! Я тебе бесконечно благодарна! Как говорит Люк, ты действительно особенная.
Ага. Я – особенная, прекрасно. Вот почему тот, с кем я пришла на «Весенние танцы», не со мной.
Я сказала Джери, что рада за нее (еще раз) и двинулась к своему столу, где Стив дул на ногу Трины, Так бывает, что даже в вечер «Весенних танцев» на ноге может вскочить волдырь, если новые туфли оказались предателями.
– Джери Линн такая дрянь, – этими веселыми словами встретила меня Трина. – Каково, увести твоего парня, прямо у тебя из‑под носа!
– Успокойся, Трина – сказал я. – Я им обоим сказала, что все в порядке. Люк и я просто…
|
|
|
– Просто друзья, – докончили за меня Трина, Стив, скучающая Лиз, трогательная Бренда и их кавалеры.
– Что ж, так и есть, – защищаясь, сказала я. Ну почему мне никто не верит?
– «Весенние танцы» – это просто ерунда, – чуть погодя, сказала Трина. – Знаете, что я думаю? Думаю, нам не стоило сюда приезжать, это была ошибка. Лучше бы мы поехали в Куангу, на Анти‑Вечеринку. Держу пари – у них там гораздо веселее.
И тогда меня осенило.
Я вспомнила, что сказал Люк о лимузине.
– А почему бы нам и не поехать? – сказала я, и мое сердце как‑то странно заколотилось под букетиком Люка. – Поехали на вечеринку к Куангу. Еще рано – только десять часов. Там, наверное, все только начинается.
– Я слышала, он собирался разжечь костер, – сказала скучающая Лиз, которой, явно, было уже не так скучно.
– А я слышала, что они решили устроить запрещенный фейерверк, – добавила трогательная Бренда.
– Поехали, – сказала я. – Люк говорит, что мы можем взять его лимо.
Трина заморгала.
– Ты серьезно?
– Конечно, – ответила я. – Зачем ему лимо? У пего есть «харлей».
– Время уходит, – сказал Стив, отпустив ногу Трины, – быстро в машину.
Мы и не подумали попрощаться с Люком и Джери. Потому что они были слишком заняты своим танцем. Не стоило им мешать. Я видела, с каким недоумением на лице смотрел на них доктор Люис.
Он ничего не мог поделать в этой ситуации. Джери уже исполнилось восемнадцать лет, она совершеннолетняя. Если они с Люком захотят позже снять в гостинице номер – то кто может их остановить?
И все же я готова была держать пари, что Джемма‑Джем попытается это сделать.
Меня несколько удручали размышления о заголовках в завтрашних газетах. Ведь пресса очень скоро обнаружит, что Люк бросил меня ради другой девушки.
Или, возможно, они посмотрят на это с другой точки зрения. Как раз наоборот, это я бросила Люка на «Весенних танцах», чтобы поехать на другую вечеринку. Их не поймешь. И такое могло случиться.
Когда шофер остановил лимузин перед домом Куанга – перед громадным деревенским домом, с большим амбаром, посреди собственного леса с речкой, рядом с полем, засеянным кукурузой… – таким замечательным местом для шумной вечеринки с костром и запрещенным фейерверком, – он скептически спросил:
|
|
|
– Вы именно сюда хотели приехать? Мы хором с восторгом крикнули:
– Да, спасибо! – выскочили из машины и побежали к горевшему вдалеке костру.
Там были все. Ну, все те, кого не было на «Весенних танцах». Там стоял длинный стол для пикника с чипсами и колой, там была стереосистема с двумя такими мощными усилителями, что музыка звучала на всю округу.
Куанг сидел у полыхающего костра с прутиком в руке. На конце прутика поджаривался маршмаллоу, кукурузный сироп. Рядом с Куангом сидела Кэйра Шлосбург. У нее на коленах лежал открытый пакет с крекерами и наполовину съеденная плитка шоколада. Когда мы подошли, они виновато захихикали.
И, судя по одинаковым следам маршмаллоу на губах Кэйры и Куанга, они виновато хихикали не из‑за того, что нарушили диету.
Все пришли к костру, шумно требовали себе маршмаллоу и болтали о том, что происходило на «Весенних танцах». Вся компания обрадовалась, узнав, что я была избрана королевой. Я услышала знакомый смех и стала оглядываться…
…на бревне, по другую сторону костра, сидел Скотт.
Я знала. Так и должно было быть.
Ну, не совсем ТОЧНО так. Сердце в груди беи и» но заколотилось. И внезапно я почувствовала, что не могу вздохнуть. Это был очень важный показатель.
Того, что я влюблена в Скотта Беннетта. Того, что я, в сущности, была влюблена в него всю мою жизнь. И вдруг перед моими ослепленными костром глазами промелькнули картины – имя Скотта, написанное на абонементе книги «Туманность Андромеды» как раз над моим именем; Скотт, вылезающий из своей машины в тот день, когда мы расходились на каникулы; Скотт, поднимающий меня над бревном; Скотт, рассматривающий мой макет газеты; Скотт, догоняющий меня на стоянке ресторана «Чи‑Чи» с мокрой губкой; Скотт, помогающий мне спасти Бетти Энн…
И я поняла. В конце концов, я поняла. То, что Трина поняла уже давно. И, по‑видимому, Люк тоже.
Но я до сих пор этого не знала.
А теперь – знала.
Вот почему я пошла и села рядом с ним, совершенно игнорируя мой бешеный пульс, внезапно участившееся дыхание и, больше всего, неотвязную мысль о том, что, может быть, я опоздала. Опять,
– Привет, – сказал Скотт.
Даже не знаю, как мне удалось вымолвить хоть слово.
– Привет, – снова сказал Скотт. – Это настоящий бриллиант? Или жутко реалистичная имитация?
Я заговорила.
– Что? Ох! – Я вдруг вспомнила, что на мне все еще надета корона, и смутилась. Я сняла корону и положила ее на бревно между нами. – Извини. Я – королева.
|
|
|
– Я всегда так думал, – галантно сказал Скотт. – Хочешь маршмаллоу?
И он протянул мне хорошо прожаренный маршмаллоу на прутике,
– Конечно, – сказала я и быстро стащила его с прутика. – Спасибо.
– Итак, – Скотт надел новый маршмаллоу на прутик и сунул его в огонь, – «Весенние танцы» закончились?
– О нет, – сказала я. – Они еще продолжаются. И внезапно я вспомнила, кто там остался. Там, на
«Весенних танцах». Люк. И Джери. Бывшая подружка Скотта. А что если он меня спросит? Если он спросит, что стало с моим кавалером? Правда ли то, что он влюблен в кого‑то еще? И что если он все еще неравнодушен к Джери?
– Тебе там было хорошо? – спросил Скотт.
– Нет, – ответила я небрежно, хотя ощущения мои были гораздо более серьезными.
– Что случилось с Люком? Вот оно.
– Ну, – медленно начала я.
Но оказалось, что я могу и не продолжать. Потому что продолжил Скотт:
– Ты же знаешь? О Джери?
Я не смогла есть маршмаллоу, который дал мне Скотт. Я не смогла бы съесть вообще ничего, даже если бы постаралась. Когда он это сказал, у меня одеревенели руки, и маршмаллоу, несмотря на то, что он такой липкий, выскользнул у меня из пальцев и упал в пыль у моих ног.
– ТЫ знаешь? – спросила я не своим голосом. Скотт посмотрел не на меня, а на маршмаллоу.
– Ага, Джери мне рассказала.
– Когда?
– Вчера.
ВЧЕРА?
– А почему ты мне не рассказал?
– Я пытался, – ответил Скотт. – В машине, помнишь?
Так значит, об ЭТОМ он хотел сказать…
– Полагаю, мне нужно было быть настойчивее. Но… – Скотт протянул мне новый золотистый маршмаллоу, – Я думал… ну, ты могла бы расстроиться.
Я и второй уронила.
– РАССТРОИТЬСЯ? По поводу Люка и Джери? – Я уставилась на Скотта. – Почему ЭТО должно было меня расстроить?
Скотт удивился.
– Ну, потому что…
– О господи, – сказала Трина, рухнув на бревно рядом со мной. – Ты видела эти следы маршмаллоу на губах Кэйры и Куанга? Докладывай, Скотт. Чем занималась эта парочка до того, как мы приехали?
– Я не знаю, – ответил Скотт.
Когда я глянула на него, то обнаружила, что он смотрит не на Трину, а на меня. Я рискнула бы сказать, что он очень упорно смотрит на меня, но, по правде говоря, я могла судить об этом лишь потому, что голова его не двигалась. Я не видела его глаз, потому что они тонули в тени под бровями.
Клянусь, он так смотрел на меня целую минуту, что я почти подумала…
Хорошо, я почти подумала, что, может быть, это я та самая таинственная девушка, в которую он, предположительно, влюблен. И что он, знаете, ничего мне не рассказал, потому что…
– Так, я думаю, что они чем‑то и занимались, с набитыми ртами, – продолжала Трина. – Извините, но если бы Стив попытался меня поцеловать с набитым ртом – то все.
– Джен, – внезапно сказал мне Скотт. – Хочешь, пойдем прогуляемся?
Трина посмотрела на него как на сумасшедшего.
– Не уходите, – сказала она. – Сейчас начнется фейерверк.
Но если бы кто‑нибудь сказал, что я откажусь от прогулки со Скоттом ради запрещенного фейерверка… ну, я сказала бы, что он идиот.
– Конечно, – ответила я, как‑то исхитрившись сказать это будто невзначай, хотя сердце заколотилось прямо в горле.
Спросите Энни
Задайте Энни самый сложный вопрос, который касается сугубо личных отношений. Вперед, дерзайте!
|
|
|
