Концепции конвергенции и противоречия двух факторов детского развития

В опытах Э. Торндайка (исследование приобретенных форм пове­дения), в исследованиях И. П. Павлова (изучение физиологических механизмов научения) подчеркивалась возможность возникновения на инстинктивной основе новых форм поведения. Было показано, что под влиянием сре„ъг наследственные формы поведения обрастают приобретенными умениями и навыками. В результате этих исследо­ваний появилась уверенность в том, что все в поведении человека может быть создано, лишь бы для этого были соответствующие усло­вия. Однако здесь вновь возникает старая проблема: что в поведении от биологии, от инстинкта, от наследственности и что от среды, от условий жизни? Философский спор нативистов ("существуют врож­денные идеи") и эмпириков ("человек — чистая доска") связан с решением этой проблемы.

Вопрос о том, оправдывается ли теория эмпиризма или теория нативизма при объяснении феноменов детского развития, интересо­вал одного из основоположников гештальтпсихологии — К. Коффку [82 ]. В своих исследованиях детского развития К. Коффка выступил против витализма К. Бюлера и механицизма Э. Торндайка *. По его мнению, система внутренних условий совместно с системой внешних условий определяет наше поведение. Поэтому развитие заключается не только в созревании, но и в обучении. К. Коффка считал, что поведение только тогда будет полностью описано, когда будут изве­стны обе его стороны, и только такое описание позволит перейти к объяснению поведения. По мнению К. Коффки, надо изучать не только то, что ребенок делает, его внешнее поведение, но и его внут­ренний мир — мир его переживаний. Это и есть основной метод исследования К. Коффки, названный им психофизическим.

Психофизический метод имеет форму эксперимента. Исследова­тель создает ситуацию, по возможности, измеряемую, то есть соот­ветствующую требованиям естественно-научного эксперимента. За­тем он изучает поведение испытуемого, планомерно изменяя ситуа­цию и исследуя изменения в поведений. В дополнение к этому экспе­риментатор должен учитывать сообщаемые испытуемым пережива­ния, которые возникли у него в ходе эксперимента.

Для объяснения психологических явлений К. Коффка ввел новый принцип — принцип структурности. Он, с точки зрения К. Кофф­ки, в одинаковой мере применим для раскрытия сущности инстинкта, дрессуры и интеллекта. К. Коффка обнаруживает его в поведении животных и в поведении ребенка. Он охватывает этим принципом и самые простые рефлексы новорожденного, и сложные формы детской игры, и обучение в школьном возрасте... Перечисление здесь можно остановить, ибо когда одним и тем же принципом объясняются столь разнородные явления, он становиться бессодержательным и практи­чески ничего не объясняет. Как писал Л. С. Выготский, "преодоление механицизма достигается у Коффки путем введения интеллектуали-стического принципа. Коффка преодолевает механицизм уступками витализму, признавая, что структура изначальна, ибо механицизм означает не только сведение человека к машине, но и человека к

Витализм — учение о несводимости высших форм поведения к низшим. К. Бюлер рассматривает развитие как "ряд внутренне не связанных друг с другом ступеней, которые не могут быть охвачены единым принципом". Механицизм — сведение сложного к простому. Э. Торндайк считает, что новое поведение возникает по принципу случайных действий, которые отбираются в соответствии с законом эффекта [33; 82].

животному" [33, с. 289]. "Тем не менее, — подчеркивал далее Л. С. Выготский, — структурный принцип оказывается исторически более прогрессивным, чем те понятия, которые он в ходе развития нашей науки заменил. Поэтому на пути к исторической концепции детской психологии мы должны диалектически отрицать структур­ный принцип, что означает одновременно: сохранить и преодолеть его" [33, с. 290].

Спор психологов о том, что же предопределяет процесс детского развития — наследственная одаренность или окружающая среда — привел к теории конвергенции этих двух факторов. Основоположник ее — В. Штерн. Он считал, что психическое развитие — это не про­стое проявление врожденных свойств и не простое восприятие внеш­них воздействий. Это — результат конвергенции внутренних задат­ков с внешними условиями жизни. В. Штерн писал, что ни об одной функции, ни об одном свойстве нельзя спрашивать: происходит ли она извне или изнутри? Закономерен лишь вопрос: что именно про­исходит в ней извне и что изнутри? Потому что в ее проявлении действуют всегда и то, и другое, только всякий раз в разных соотно­шениях [173].

За проблемой соотношения двух факторов, которые влияют на процесс психического развития ребенка, чаще всего скрывается пред­почтение фактора наследственной предопределенности развития. Но даже и в том случае, когда исследователи подчеркивают примат среды над наследственным фактором, им не удается преодолеть био-логизаторский подход к развитию, если среда обитания и весь процесс развития трактуется как процесс приспособления, адаптации к усло­виям жизни.

В. Штерн, как и другие его современники, был сторонником кон­цепции рекапитуляции. Часто упоминаются его слова о том, что ребенок в первые месяцы младенческого периода с еще неосмыслен­ным рефлекторным и импульсивным поведением находится на ста­дии млекопитающего; во втором полугодии благодаря развитию схва­тывания предметов и подражанию, он достигает стадии высшего мле­копитающего — обезьяны; в дальнейшем, овладев вертикальной по­ходкой и речью, ребенок достигает начальных ступеней человеческо­го состояния; первые пять лет игры и сказок он стоит на ступени первобытных народов; затем следует поступление в школу, которое связано с овладением более высокими социальными обязанностями, что соответствует, по мнению В. Штерна, вступлению человека в культуру с ее государственными и экономическими организациями. Простое содержание античного и ветхозаветного мира наиболее

адекватно в первые школьные годы детскому духу, средние годы носят черты фанатизма христианской культуры, и только в периоде зрелости достигается духовная дифференциация, соответствующая состоянию культуры Нового времени. Уместно вспомнить, что доста­точно часто пубертатный возраст называют возрастом просвещения [48 ]. Стремление рассматривать периоды детского развития по ана­логии с этапами развития животного мира и человеческой культуры показывает, как настойчиво исследователи искали общие закономер­ности эволюции.

Столь же напряженным был поиск причин детского развития. Поэтому споры о том, что определяет детское развитие, какой из двух факторов имеет решающее значение, не прекратились до сих пор; только теперь они перенесены в экспериментальную сферу. По мне­нию ряда исследователей, измерение удельного веса наследственно­сти и среды открывает метод изучения близнецов. Однако данные, полученные с помощью этого метода, не представляются доказатель­ными. ЕЬжно подчеркнуть, что в самом замысле близнецовых иссле­дований лежит предпочтение наследственного фактора, а среда рас­сматривается как среда обитания, то есть биологически. Как указы­вал Д. Б. Эльконин, в методологии исследования близнецов есть одно неверное допущение: рассматривается только проблема тождествен­ности или нетождественности наследственного фонда, а проблему средовых влияний всегда рассматривают как тождественную. Но это методологически порочно, так ках не существует одной (одинаковой) социальной среды, где воспитываются близнецы, — все дело в том, с какими элементами среды ребенок активно взаимодействует. Поэто­му для валидности исследования нужно выбирать такие ситуации, в которых уравнение содержит одно, а не два неизвестных. В настоя­щее время с помощью близнецового метода изучаются не проблемы развития, а проблемы индивидуальных различий (И. В. Равич-Щер-боидр.) [132].

Теория конвергенции рассматривает психическое развитие как процесс, который складывается под влиянием икс-элементов наслед­ственности и игрек-элементов среды. Это самая распространенная концепция в современной психологии, она соответствует здравому смыслу: "яблоко от яблони недалеко падает" и "с кем поведешься, от того и наберешься". До сих пор психологи продолжают взвешивать два этих фактора. Так, английский психолог Г. Айзенк считал, что интеллект рпределяется на 80% влиянием среды. Все современные теории отличаются друг от друга только тем, как они трактуют вза­имодействие наследственности и среды, созревания и научения, би-

ологии и культуры, врожденных и приобретенных способностей в ходе психического развития. Американский психолог Дж. Вулвилл предложил четыре модели влияния опыта на развитие поведения: первая модель — "больничная койка" — субъект находится под вли­янием среды как беспомощный пациент (таковы условия первых месяцев жизни); вторая модель — "луна-парк" — субъект выбирает те развлечения, которые он хочет испытать, но он не может изменить их последующее влияние на себя (так, например, как только субъект решил принять участие в езде на американских горках, он мало может изменить опыт своих переживаний); третья модель — "сорев­нование пловцов" — опыт подобен плавательной дорожке, на которой по стартовому сигналу субъект осуществляет свой путь фактически независимо от внешних стимулов (среда здесь лишь поддерживаю­щий контекст для поведения субъекта); наконец, четвертая модель

— "теннисный мяч" — здесь осуществляется постоянное взаимодей­ствие между влиянием среды и субъектом, теннисист должен приспо­сабливаться к действиям своего противника, и в то же время он влияет на поведение другого игрока способом отражения мяча [209 ].

Эти четыре модели показывают, что разные трактовки роли опыта в динамике поведения ставят одну из ключевых проблем психологии

— проблему активности субъекта в процессе развития. По мнению многих исследователей, важное значение имеет также и время, когда осуществляется то или иное воздействие среды. Проблема факторов развития породила интерес психологов к проблеме сензитивных пе­риодов детского развития.

За рамки концепции двух факторов развития не удалось выйти даже такому выдающемуся ученому, как 3. Фрейд. Не будучи де­тским психологом в общепринятом смысле, 3. Фрейд разработал ме­тод анализа психических явлений, который привел его к пониманию значения бессознательных переживаний детства в жизни взрослой личности. Первоначально для исследования бессознательного 3. Фрейд использовал методику гипнотического внушения. Позже он перешел к исследованию и интерпретации сновидений, оговорок, феноменов забывания и свободных ассоциаций своих пациентов. Толкование этого материала 3. Фрейд назвал методом психоанализа. В нем он усматривал новые пути и возможности психотерапии. Бла­годаря длительным беседам с пациентом до его сознания доводится истинная причина психических переживаний. Метод психоанализа позволил 3. Фрейду создать структурную теорию личности, в основе которой лежит конфликт между инстинктивной сферой душевной жизни человека и требованиями общества.

 

По 3. Фрейду, всякий человек рождается с врожденными сексу­альными влечениями. Они первичны и обнаруживают себя с первого дня жизни. Эта внутренняя психическая инстанция — "Оно" — су­ществует уже на начальной, оральной стадии развития, в течение которой психическая жизнь ребенка связана, в основном, с удовлет­ворением потребности в пище. В реальной жизни способы удовлетво­рения индивидуальных влечений наталкиваются на запреты. Под их влиянием "Оно" выделяет из себя маленький кусочек "Я". За ораль­ной стадией следует анальная стадия. Акты дефекации составляют ту деятельность, в которой инстинктивные влечения должны быть удов­летворены. Здесь запреты родителей становятся еще больше, и "Я" все больше дифференцируется. Наступает такой период в жизни человека, когда удовлетворение сексуальных потребностей начинает связываться со взрослым человеком. Возникает Эдипов комплекс. Появляются не только физические запреты, но и моральные сентен­ции. Ребенок вынужден ограничивать свои'сексуальные влечения новой инстанцией — "Сверх-Я", которая ограничивает наши влече­ния до самой старости. На "Я" давит "Оно" и "Сверх-Я". Это типичная схема двух факторов развития, но она интересна тем, что здесь сре-довые влияния вытесняют сексуальные влечения — они находятся с ними в антагонистических, противоречивых отношениях.

В последние годы жизни 3. Фрейда возникли два основных направ­ления в психоаналитическом изучении ребенка. Одно было сосредо­точено в Лондоне, другое — в Вене. М. Клейн руководила лондонской группой. Со своими сотрудниками она начала с психоанализа ма­леньких детей в возрасте двух лет, по отношению к которым нельзя применить метод свободных ассоциаций, поскольку они еще плохо владеют речью и не обладают рефлексией. Поэтому М. Клейн ис­пользовала игру в куклы в качестве заместителя свободных ассоциа­ций взрослых. Дочь 3. Фрейда, Анна Фрейд, в то время работала в основном с детьми младшего школьного и подросткового возраста. В своей психоаналитической практике она дополнила обычный подход "через речь" изучением невербального поведения ребенка. А. Фрейд, также считала, что игра детей может стать отправной точкой для исследования скрытых переживаний ребенка. Позднее уже в США метод интерпретации детской игры был использован для диагности­ческих целей. Начиная с середины 30-х годов, в зарубежной психо­логии игровая терапия стала стандартной процедурой детской психо­аналитической практики. Так методы психоанализа включались в экспериментальное изучение детского развития.

В понимании отношений "ребенок — взрослый", "ребенок — об­щество" 3. Фрейд наметил основные ориентиры. По 3. Фрейду, обще­ство — источник всевозможных травм (рождения, отнятия от груди и т.п.). На этой основе возникла теория развития как теория детских травм. По 3. Фрейду, отношения "ребенок — взрослый", "ребенок — общество" с самого начала антагонистические. Отсюда и возникает проблема включения ребенка в общество — проблема социализации личности. Эту проблему социализации ребенка в системе антагони­стических отношений между ребенком и обществом решают амери­канские ученые в теории социального научения.

В классическом бихевиоризме проблема "развитие ребенка" спе­циально не акцентируется — там есть лишь проблема научения на основе наличия или отсутствия подкрепления под влиянием воздей­ствия среды. По признанию П. Миллера и Дж. Долларда, лабиринт — модель среды для американского психолога, так как лабиринтная методика моделирует отношения между организмом и средой. Одна­ко, перенести эту модель отношений организма и среды на социаль­ное поведение человека не просто. Преодолеть трудности переноса теории научения на социальное поведение американские ученые по­пытались на основе синтеза бихевиоризма и психоанализа. Амери­канская психология развития готовилась к-восприятию психоанализа постепенно. Развитие нормативных исследований вело к все более актуальной необходимости включения мотивационных и эмоцио­нальных переменных в детское развитие. Стремление клиницистов понять развитие личности делало эту потребность еще более напря­женной, а использование 3. Фрейдом понятия драйва (здесь в смыс­ле: либидо) облегчило объединение поведенческой теории К. Халла с элементами психоаналитических наблюдений мотивационного раз­вития в детстве [232 ]. Это объединение и составило основу того, что'¹ Н. Миллер и Дж. Доллард назвал теорией социального научения.

Концепция социального научения показывает, как ребенок при­спосабливается в современном мире, как он усваивает привычки и нормы современного общества. Представители этого направления считают, что, наряду с классическим обуславливанием и оперантным научением, существует также научение путем имитации, подража­ния. Такое научение стало рассматриваться в американской психо­логии как новая — третья форма научения. С самого начала надо подчеркнуть, что в теории социального научения проблема развития поставлена с позиции первоначального антагонизма ребенка и обще­ства, заимствованной от фрейдизма, и отметить некоторые важные частные достижения этой концепции.

4-5882 49

Так, А. Бандура правильно и своевременно выступил против про­извольного переноса данных, полученных на животных, на анализ человеческого поведения. Р. Сире предложил принцип диадического анализа личности. Поскольку действия каждого человека всегда за­висят от другого и ориентированы на него, то многие свойства лично­сти первоначально формируются в так называемых "диадических ситуациях". Диадические отношения — это отношения ребенка и матери, учителя и ученика, отца и сына и т.п. По мнению Р. Сирса, нет строго фиксированных и неизменных черт личности (например, агрессивности и доброжелательности). Соответствующее поведение всегда зависит от личностных свойств другого члена диады. Дж. Уайтинг с коллегами, продолжив известные исследования М. Мид, показал плодотворность сравнительного изучения детей в разных культурах. Изучив в 70 культурах способы ухода за младен­цами (способы кормления, ухода, укладывания спать, а позже — приучения к опрятности и игры детей), исследователи пришли к выводу о детерминирующем влиянии этих аспектов жизни ребенка на его восприятие мира. У. Бронфенбреннер выдвинул идею о том, что результаты коротких лабораторных экспериментов с детьми дол­жны быть проверены в длительных исследованиях естественного хода развития, в которых должны быть учтены факторы воспитания в семье и группе сверстников.

Непосредственное психоаналитическое изучение ребенка в аме­риканской психологии также имеет длительную историю, которая связана с именем Э. Эриксона. Анализ детских игр, проведенный Э. Эриксоном, его наблюдения за развитием детей в двух резерваци­ях американских индейцев, а также исследование биографий извест­ных исторических личностей привело его к созданию концепции жизненного пути личности. Сравнение воспитания детей в индей­ских племенах с воспитанием белых американских детей позволило ему сделать вывод, что в каждой культуре имеется особый стиль воспитания детей — он всегда принимается матерью как единственно правильный. Однако, этот стиль определяется тем, что ожидает от ребенка общество (племя, класс или каста), в котором он живет. Каждой стадии развития человека соответствуют свои, присущие данному обществу ожидания, которые индивид может оправдать или не оправдать. Из этих соображений вытекает идея Э. Эриксона о групповой и личной идентичности. Все детство человека от рождения до юности рассматривается им как длительный, двадцатилетний пе­риод формирования зрелой психосоциальной идентичности, в ре­зультате которого человек приобретает субъективное чувство при-

надлежности к своей социальной группе, понимание тождественно­сти и неповторимости своего индивидуально бытия.

Э. Эриксон — последователь 3. Фрейда, однако, по признанию современников, он расширил фрейдовскую концепцию, вышел за ее рамки. Вслед за 3. Фрейдом он принимает неосознанную мотивацию, но посвящает свои исследования главным образом процессу социали­зации, включению ребенка в общество. Однако, и по этой концепции общество оказывает влияние на развитие личности по бихевиорист­ской модели — по принципу "плюс-минус подкрепление". Если ин­дивид оправдывает надежды общества, он включается в него, если нет — отвергается.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: