 |
Литература. Словари и интернет-ресурсы
|
|
|
|
Литература
Апресян Ю. Д. Интегральное описание языка и системная лексикография. Избр. труды в 2-х тт. Том 2. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. 767 c.
Арутюнова Н. Д. Языкимирчеловека. М.: Языки русской культуры, 1998. 896 с.
Бартминьский Е. Языковой образ мира: очерки по этнолингвистике. / Перевод с польского. Составитель и отв. редактор С. М. Толстая. М.: Индрик, 2005. 528 с.
Богданова Л. И. Оценки и ценности в зеркале словарей русского языка // ВестникРоссийского университета дружбы народов. Серия: Лингвистика. 2017. Т. 20. №4. С. 729-748.
Вежбицкая А. Русские культурные скрипты и их отражение в языке // Зализняк А. А., Левонтина И. Б., Шмелёв А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М., 2005. С. 467-499.
Гумилёв Л. Н. Этногенез и биосфера земли. М.: Айрис-пресс, 2011. 560 с.
Зализняк Анна. Заметки о словах: общение, отношение, просьба, чувства, эмоции // Зализняк А. А., Левонтина И. Б., Шмелёв А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М., 2005. С. 280-288.
Колесов В. В. Язык и ментальность. СПб: Петербургское востоковедение, 2004. 240 с.
Ларина Т. В. Коммуникативный этностиль как способ систематизации этнокультурных особенностей поведения //CuadernosdeRusí sticaEspañ ola. 2013. №9. С. 193-204.
Милославский И. Г. Краткая практическая грамматика русского языка. М.: Либроком, 2015. 284 с.
Норман Б. Ю. Когнитивный синтаксис русского языка. М.: Флинта. Наука, 2013. 254 с. Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л.: Наука, 1974. – 428 с.
Hofstede, G. H. (1991). Cultures and Organizations: Software of the Mind. L.: McGraw-Hill Book Company (UK) Limited.
Laclau, E., Mouffe, C. (1985). Hegemony and Socialist Strategy. L.
Lakoff, G. (2004). Don’t Think of an Elephant! Know Your Values and Frame the Debate.
The Essential Guide for Progressives. White River Junction, VT.
Putnam, H. (1975). Mind, Language and Reality. Philosophical Papers. CambridgeUniv.
Press. Vol. 2.
|
|
|
Словари и интернет-ресурсы
БТС – Большой толковый словарь русского языка. СПб: Норинт, 2000. 1536 с.
Даль 1999 – Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. т. М. : Русский язык, 1999.
СОШ: Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М. : Азбуковник,
1999.
НКРЯ – Национальный корпус русского языка: www. ruscorpora. ru
 |
iГидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь / Э. Гидденс; пер. с англ. – М. : «Весь Мир», 2004. — 120 с.
ii «Цифровое поколение» и педагогические реалии современной России: научно- практическая интернет-конференции с международным участием (Москва, ноябрь-декабрь 2016 г. ) / Под ред. М. Р. Мирошкиной, Е. Б. Евладовой, С. В. Лобынцевой. — М.: ФГБНУ
«Институт изучения детства, семьи и воспитания РАО», 2017. — 273 с. iii Фонд «Общественное мнение», ВШЭ. [Электронный ресурс]. // URL: https: //fomgeneration. wordpress. com/
iv Проект RuGenerations [Электронный ресурс]. // URL: http: //rugenerations. su
vHowe N., Strauss W. Generations: The History of America’s Future, 1584 to 2069. New York: William Morrow & Company, 1991.
viStein J. Millennials: The Me MeMe Generation: Why millennials will save us all / Monday, May 20, 2013. — URL: http: //content. time. com/ time/magazine /article/ 0, 9171, 2143001, 00. html#ixzz2 jaE8RTBk
vii«Цифровое поколение» и педагогические реалии современной России: научно- практическая интернет-конференции с международным участием (Москва, ноябрь-декабрь 2016 г. ) / Под ред. М. Р. Мирошкиной, Е. Б. Евладовой, С. В. Лобынцевой. — М.: ФГБНУ
«Институт изучения детства, семьи и воспитания РАО», 2017. — 273 с.
viiiВяземский Е. Е., Евладова Е. Б. Ведущие тенденции развития образования в контексте вызовов глобализации. // «Цифровое поколение» и педагогические реалии современной России: научно-практическая интернет-конференции с международным участием (Москва, ноябрь-декабрь 2016 г. ) / Под ред. М. Р. Мирошкиной, Е. Б. Евладовой, С. В. Лобынцевой. — М.: ФГБНУ «Институт изучения детства, семьи и воспитания РАО», 2017. — 273 с. – С. 51- 58 – С. 52.
ixСултанов К. В., Воскресенский А. А. Особенности и проблемы поколения Y в образовательном пространстве современной России. \\Общество. Среда. Развитие. 2015, №3. С. 150-153.
|
|
|
xБарлоу Джон Перри. Декларация независимости Киберпространства. [Электронныйресурс]
// URL: http: //www. dnn. ru/indep. htm.
xiJohnson S. Everything Bad Is Good for You: How Today’s Popular Culture Is Actu-ally Making Us Smarter. – Riverhead, 2005. – 250 p.
xiiShawn C., Aaron R. The Impacts of Video Games on Cognition (and How the Government Can Guide the Industry \\ Policy Insights from the Behavioral and Brain Sciences. [Электронныйресурс] // URL: http: //journals. sagepub. com/doi/abs/10. 1177/2372732215601121). xiiiJohnson S. Everything Bad Is Good for You: How Today's Popular Culture Is Actually Making Us Smarter. — Riverhead, 2005. — 250 p. 20
xiv Поколение ЯЯЯ. Блог активных людей. – [Электронный ресурс] //
URL: http: //iamhuman. ru/? option=com_easyblog& view=entry& id=537& start=
xvБауман З. Текучая модерность: взгляд из 2011 года. [Электронный ресурс] // URL: ЛЕКЦИИНТТР: //GTMARKET. RU/LABORATORY/DOC/4992).
xviБауман З. Текучая современность. – СПб.: Питер, 2008. – 240 с. -С. 146.
xviiБауман З. Текучая модерность: взгляд из 2011 года. [Электронный ресурс] // URL: ЛЕКЦИИНТТР: //GTMARKET. RU/LABORATORY/DOC/4992).
xviiiМаслоу, А. Мотивация и личность / А. Маслоу; пер. с англ. А. М. Татлыбаева. – СПб: Евразия, 1999. – 479 с.
xixРоджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека / К. Роджерс. – М.:
«Прогресс», 1994. – 314 с.
xx Проект RuGenerations [Электронный ресурс]. // URL: http: //rugenerations. su
xxiПаутова Л. А. Homo Studentis или «локомотив» нового поколения. [Электронный ресурс].
// URL: http: //bd. fom. ru/pdf/presentpXXI. pdf
xxiiПаутова Л. А. Поколение Y: цели, мечты, практика. [Электронный ресурс].
// URL: http: //bd. fom. ru/report/map/pokolenie21/prezzp2306
xxiii Там же. Бауман З. Текучая модерность: взгляд из 2011 года. [Электронный ресурс] // URL: ЛЕКЦИИНТТР: //GTMARKET. RU/LABORATORY/DOC/4992).
xxivСултанов К. В., Воскресенский А. А. Особенности и проблемы поколения Y в образовательном пространстве современной России. \\Общество. Среда. Развитие. 2015, №3. С. 150-153.
xxvПаутова Л. А. Homo Studentis или «локомотив» нового поколения. [Электронный ресурс].
URL: http: //bd. fom. ru/pdf/presentpXXI. pdf
xxvi Атлас новых профессий, Москва, 2014. [Электронный ресурс] // URL: http: //www. skolkovo. ru/public/media/documents/research/sedec/SKOLKOVO_SEDeC_Atlas. pdf.
xxviiУразов Р. Навыки вместо профессий: как изменится российский рынок труда. [Электронный ресурс] // URL: https: //www. rbc. ru/business/03/04/2018/5ac324499a7947b458d711da
|
|
|
xxviiiМармер Э. Что такое прекариат //NEUE ZEITEN LTC Media Verlag. Frankfurt am Main, Germany. NR. 0 05 (071) 2009. [Электронный ресурс] URL: / http: //neuezeiten. rusverlag. de/2009/07/24/chto-takoe-prekariat. (дата обращения 25. 01. 2015) xxix Там же.
А. Э. Левицкий ТЕХНОГЕННАЯ УГРОЗА И ЕЁ ОТРАЖЕНИЕ В ЯЗЫКЕ И ОБЩЕСТВЕ
Жизнь человека полна различных событий, которые не всегда несут позитивные эмоции. Для современного человека, как и для наших предшественников, есть целый ряд происшествий, окрашенных негативно. К ним относится всё, что может нанести вред здоровью, эмоциональному равновесию или благосостоянию. Человек может ощущать чувство беспокойства, неуверенности и тревоги как по отношению к себе, так и касательно тех, с кем имеется глубокий эмоциональный контакт. Чувство эмпатии, т. е. сопереживания по отношению к чужим тоже способно причинить беспокойство. Мы способны ощутить эмоциональную дисгармонию по отношению к персонажам художественных произведений, понимая нереальность и некую абсурдность этих тревог. Таким образом, человека характеризует определенная душевная организация, которая зависит от уровня его социализации. При этом, чем выше этот показатель, тем выше уровень эмпатии, тревоги и беспокойства по поводу своей роли и места в социальной структуре общества. Благодаря наличию таких состояний мы можем предчувствовать развитие негативных тенденций и отрицательно окрашенных событий. Естественно, не все отмеченные состояния имеют под собой реальную основу и могут материализовываться с нехорошими для индивида последствиями. Преувеличение негативной роли источника угрозы для индивида способно вызвать тревогу. Безосновательные тревожные ощущения по поводу грядущих событий сродни нашим сопереживаниям по поводу вымышленных событий и персонажей, представленных в художественном дискурсе, в частности, в театре, кино, живописи, скульптуре и литературе.
Такие процессы, протекающие в сознании человека, вызваны способностью предвосхищать будущие события на основе нашего жизненного опыта.
Современный человек не мыслит себя без осознания не только своего настоящего и прошлого, но и будущего. Стремление познать будущее объясняется тем, что, достигнув высочайшего уровня в своем эволюционном развитии, человек подходит к границе, за которой находится мир воображаемый. В его понимание входят ситуации, которые могут быть смоделированы в сознании. Такая «игра с будущим» имеет свои конвенции с учётом культурно маркированных обстоятельств и формульных моделей поведения, принятых в определенном социуме.
|
|
|
Способность человека представлять, планировать и прогнозировать возможные ситуации, в том числе и негативно ориентированные, позволяет индивиду воспринимать возможные ситуации как квазиреальные, т. е. такие, которые могут быть / стать реальными в полном объёме. Если прошлое можно представить, будущее можно не просто вообразить, но
и спрогнозировать. Однако в данном случае прогнозы и планы обладают разной степенью реализации, т. е. возможностью стать объективной реальностью. В обществе распространено мнение о том, что знание будущего позволяет определить не только цель для настоящего, но и предпринять меры для предотвращения возможных неприятностей. Информация о будущем, представленная в предчувствиях, знамениях и предсказаниях разного рода, рассматривается как «слепок будущего», который имеет возможность реализоваться и стать фактом действительности.
Вымышленный мир в сознании человека выдаётся за реальный. Причём его конструирование становится возможным лишь с опорой на мир реальный [Ильинова 2007: 85], т. е. у вымышленного есть реальные истоки. Речь идет об активном взаимодействии различных миров, которые находятся в смежных плоскостях. Возможное имеет непосредственную референцию к реальному миру, добавляя к нему некие новые черты. Именно поэтому квазиреальный мир выступает как возможный, содержащий образы и символы грядущих, пусть и негативных событий. Опора на реальные события, действия и состояния способствует правдоподобности восприятия, заложенной в сознании индивида информации и на её основе моделировать возможное развитие событий. Отделить потенциально возможное, вымышленное от реального представляется весьма сложным. Это вполне вероятно, если учитывать открытый, личностный и изменчивый характер мира реального.
Итак, весомой оказывается субъективность восприятия окружающего мира, существующая вне зависимости от сознания индивида. Деятельность воображения, таким образом, выступает одновременно творческой и познавательной, своеобразной «высшей формой мышления» [Голосовкер 1987: 12], благодаря которой реализуется искушение познать возможный мир. В результате вымысел позволяет заглянуть туда, где реальность бессильна, позволяет планировать и принимать меры предосторожности [Rescher 2003: 243]. Человек в данном случае определяет сконструированные миры как подобие реальности, которая вербализуется с помощью семантики естественного языка [Jackendoff 1994]. Обозначая и описывая фрагменты этих миров, именно язык помогает выйти за границы актуального опыта благодаря возможности давать номинальные определения гипотетическим объектам [Кубрякова 2006: 30-31], явлениям, событиям и состояниям. Таким образом, в сознании отражается не только реальная, но и возможная ситуация, которая ословливается с целью передачи информации о ней другим членам социума.
|
|
|
Безусловно, негативные предзнаменования и предчувствия, как правило, имеют основания разной степени уверенности. Их наличие, в частности, на основе угрозы и приводят к страху.
Ситуация взаимодействия угрозы, с одной стороны, и страха – с другой, является эмоциогенной, т. к. воспроизводит агрессивные и защитные эмоции. Анализ ситуации в ракурсе когнитивной лингвистики предполагает определение особенностей ее отражения в сознании человека и выявление спектра языковых средств, в которых зафиксирована информация о ней. Опыт взаимодействия человека со средой представлен разными форматами знания [Кубрякова 2006: 27]. В поиске единицы номинации для его вербализации индивид обращается, в первую очередь, к лексикону как хранителю готовых единиц номинации: для определенного набора смыслов подыскивается коррелятивная языковая единица. Объективация личностного смысла в высказывании предполагает предшествующую ему перестройку этого смысла в языковое значение, целью которого является приспособление к стереотипным формам выражения определенных значений.
При переходе от личностных смыслов к значениям языковых единиц с устоявшимися и отработанными формами их выражения состоит в «высвечивании» основных элементов ситуации в результате введения говорящим в действие индивидуально-личностного компонента семантики. Таким путём происходит именование предметов, явлений, состояний или процессов реальной действительности, которое представляет собой не только процесс обозначения, но одновременно процессы познания и коммуникации. Совершенно очевидно, что от структуры именования зависит адекватность передачи информации, выраженной в языковой форме. В результате действия подобного процесса материальный мир адекватно отражается в человеческом сознании.
В процессе порождения высказывания именованию подлежат не сами объекты, явления или события, а фрагменты внеязыковой действительности, выделенные индивидуальным сознанием и в ходе его классифицирующей деятельности соотнесенные с имеющейся когнитивной базой этноса, вербализованной определенными языковыми средствами.
Номинации, входящие в лексикон языка и функционирующие в высказывании как составляющие лексико-грамматической системы языка, кодифицированы. Кроме того, вербальная форма вербализации ментальных репрезентаций индивида обусловлена не только системными характеристиками языковых явлений и лингвокультурными особенностями их функционирования в высказывании, но и присущими памяти специфическими способами представления информации в процессе коммуникации, в частности, структурами хранения вербализованной информации в сознании носителя языка.
Языковое поведение личности определяется частью её наивной картины мира, которая формируется когнитивными и коммуникативными компонентами. Человек, прежде всего, отображает предметы, явления, события, состояния и действия на фоне самого себя. Сначала восприятие происходит в направлении «я — окружающий мир», а уже затем отображается
сам объект. Именуется не столько сама вещь, сколько знания о ней, имеющиеся у человека. Данный механизм работает в восприятии ситуации угрозы и реакции на нее в форме страха. Сознание человека, антропоцентричное по своей природе, организует номинативную деятельность на основе понимания ситуации как когнитивно-коммуникативной формы представления знаний в языке и речи [Левицкий, Савчук 2008: 171].
Угроза в русском языке определяется, как «запугивание, обещание причинить кому- нибудь вред, зло; возможная опасность» [Ожегов] или «1) Обещание причинить зло, неприятность; 2) Возможность, опасность возникновения чего-л. неприятного, тяжелого» [Ефремова].
Анализ словарных дефиниций лексемы угроза позволяет смоделировать структуру концепта УГРОЗА, представленную предметно-акциональным фреймом. Слот НЕКТО/НЕЧТО агенс представляет ситуацию, действие, намерение, человека и по данным словарных статей заполняется номинативными единицами, которые называют смысловые компоненты лексемы угроза: ‘предположение’, ‘ситуация’, ‘деятельность’, ‘возможность’, ‘интенция’, ‘индивид’, ‘опасность’.
В результате анализа словарных дефиниций выявлены лексические единицы неприятный, опасный, плохой, которые заполняют слот ТАКОЙ. В корпусе текстов признаки концепта УГРОЗА представлены лексемами серьёзный, реальный, потенциальный, прямой, предполагаемый и др. Прилагательные и существительные в атрибутивной функции дают возможность классифицировать УГРОЗЫ на виды: террористическую, ядерную, военную и техногенную.
Неприятная, насильственная ситуация, действие, намерение или лицо причиняет вред или вызывает разрушение [ДЕЙСТВУЕТ]: влияет, является, происходит, приводит к чему- то, ограничивает, становится причиной, уничтожает, разрушает и др. Слот НЕКТО пациенс обозначает тех, кто или что подвергается угрожающим действиям или намерениям и заполняется существительными из сочетания угроза + кому / чему (здоровью, человеку, государству, миру, свободе и др. ). Указанные существительные свидетельствуют о том, что под угрозой оказывается жизнь человека, природа, экономика и многое другое. В результате неприятной, угрожающей ситуации или агрессивных действий возникает боль, опасность, повреждения и др.
Страх, к примеру, является одним из фундаментальных свойств человеческого существа, естественной универсальной базовой эмоцией, которая отображает инстинкт самосохранения и играет ведущую роль в обеспечении жизнедеятельности человека [Изард 2000: 34]. Поэтому концепт СТРАХ выступает в качестве доминанты среди ключевых концептов в концептуальной картине мира [Шаховский 2002: 53]. Подобные концепты
имеют непосредственное отношение к мотивационному уровню индивида и тесно связаны с его ценностными установками [Борисов 2013: 185]. К тому же, ключевые концепты культуры передают специфику образа жизни и способа мышления народа, определяют его культурно- значимые состояния и потому являются важными для понимания культуры.
Функциональное предназначение страха заключается в том, что он проявляется в виде аффективно обостренного восприятия угрозы для жизни, благополучия или самочувствия человека и последующей его активной или пассивной реакции на неблагоприятные факторы окружающей среды [Изард 2000]. Именно поэтому первопричиной его появления является физическое или ментальное восприятие определенного положения вещей, которое категоризируется сознанием как опасная ситуация. Как следствие, наблюдаются полностью или частично осознанные и контролируемые действия в качестве реакций субъекта на опасность: адаптация к окружающим условиям, борьба, или, наоборот, подчинение эмоциональному переживанию со следующими негативными или позитивными для индивида последствиями.
Анализ семантики концепта СТРАХ по качественному параметру основывается на том, что, будучи маркерами эмоциональной сферы человека, концепт отражают информацию об эмоционально-личностных качествах, психофизических состояниях индивида, физиологических реакциях организма, а также осуществляют активную интерпретацию окружающей реальности в ментальном мире человека [Борисов 2013: 188].
Если информативная структура концепта СТРАХ обеспечивает денотативный аспект значения его номинантов, то их конотативний аспект фиксирует статус, который определяется отношением этноса к коррелирующей эмоции [Красавский 2001]. Семантическая структура единиц для обозначения эмоций содержит аксиологические семы, которые позволяют человеку оценить роль данной эмоции в процессе жизнедеятельности. На биологической основе страх приобретает национально-культурную форму проявления, которая базируется на этно-специфическом отношении человека к этой эмоции как социализированному феномену.
Коннотация в форме негативной оценки, которая фиксируется дифференциальными семами неприятный и болезненный лексемы страх не имеет строго эксплицированного характера. Следовательно, в лексикографических толкованиях лексемы страх не фиксируется ее позитивная роль как сигнала опасности и потребности ее устранения. Концепт СТРАХ локализован в негативно окрашенной части ядра оценочного тезауруса языка. Однако, периферия концепт СТРАХ фиксирует конструктивный характер страха в плане выживания и ориентации человека в окружающем мире.
Таким образом, информационная структура концепта СТРАХ включает в себя ряд сформированных вокруг его понятийного ядра субконцептов. Их набор определяет комплексный характер данного концепта, который является отражением кластерности эмоции страх. Значительное количество синонимических единиц, обозначающих страх, подчеркивает тот факт, что эта эмоция обладает детально разработанной структурой: в языковой картине мира вербализированный концепт СТРАХ выступает архиконцептом (прототипом) относительно таких его базовых составляющих, как концепты ТРЕВОГА, ОБЕСПОКОЕННОСТЬ и ИСПУГ [Борисов 2013: 187].
Анализ информационной структуры концепта СТРАХ по референционному принципу даёт основания для дискретизации отдельных частей концепта в соответствии с рядом событий, представленных прототипической психолингвистической моделью страха: 1) опасная ситуация; 2) собственно эмоция «страх» и непроизвольные реакции индивида; 3) определенным образом осознанные действия и языковые реакции человека. Отмеченные фундаментальные этапы (событие – страх – реакция) позволяют смоделировать стереотипную ситуацию переживания страха. Данная ситуация включает в себя постоянные и неизменные черты: появление угрозы предопределяет возникновение страха, который проявляется в физиологических и поведенческих реакциях человека. Отмеченные информационные блоки распределены по терминалам фрейма, которые коррелируют с соответствующими актуализированными концептами. Во время восприятия ситуации они активизируются вместе с теми связками, которые существуют между ними, и по мере заполнения терминалов в сознании человека воссоздается фрейм данной ситуации [Жаботинская 2002].
Итак, когнитивные, психологические и социокультурные характеристики являются главным фактором формирования смысловой сущности концепта СТРАХ в концептуальной картине мира. Синтез полученных в результате проведенного двунаправленного анализа структуры концепта СТРАХ знаний дает возможность утверждать, что каждый из выделенных его референциальных блоков – УГРОЗА, РЕАКЦИЯ и СТАТАЛЬНЫЙ блок – содержит знания разного качества, которые относятся как к ядру, так и к периферии.
Ядро концепта СТРАХ составляет эмоциональное понятие, которое формируется на универсальных перцептивных образах и оценке. Периферия формируется по мере " погружения" концепта в культурное пространство, когда понятие о " страхе" сообщается с развернутым оценочным опытом индивида, детерминированным миропониманием этноса, и обрастает дополнительными признаками, которые вписываются в глобальную систему его связей как компонент суммарного знания.
Специфика реакции человека на угрозу и возникновение страха определяется уровнем его социализации в рамках этноса. Речь идет о наложении жестких общественных ограничений на способы эмоциональной экспрессии, а также об осознаваемых и непроизвольных действиях индивида, направленных на поиск выхода из такой ситуации, среди которых главное место занимает выражение реакции на страх. Социальная детерминация объясняет происхождение эмоции, а культурно-историческая – определяет формы ее выражения и способы регуляции. В результате их действия имеющиеся знания включаются непосредственно в структуру концепта и получают вербальное воплощение [Борисов 2013: 186].
Концепт СТРАХ отображает постоянные черты ситуации возникновения данной эмоции. Следовательно, появление УГРОЗЫ предопределяет возникновение СТРАХА, который проявляется в физиологических и поведенческих реакциях человека. Во время восприятия ситуации эти концепты активируются вместе с существующими между ними связками.
Национальный корпус русского языка по запросу угроза фиксирует 115 645 документов, 23 803 881 предложение и 283 431 966 слов. Найдено 1 937 документов, 2 811 вхождений. Наиболее характерной является публицистика [1116 документов и 1555 вхождений (55. 32%)], художественная [532 и 826 (29. 39%)], учебно-научная [181 и 276
(9. 82%)], бытовая [30 и 41 (1. 46%)], электронная коммуникация [25 и 38 (1. 35%)],
официально-деловая [25 и 37 (1. 32%)], церковно-богословская [10 и 12 (0. 43%)], реклама [5 и 5 (0. 18%)] [Национальный корпус русского языка]. Таким образом, все российские основные каналы передачи информации касаются причин возникновения угрозы, её предотвращения, борьбы с ней, её влияния на человека и общество, как и роли угроз в мировой политике, общественной жизни, бизнесе, коммерции, экономике, спорте и культуре.
Тематически тексты, содержащие лексему угроза, как правило, маркируют: политику и общественную жизнь – [389 документов и 524 вхождений (18. 64%)], армию и вооруженные конфликты [65 и 95 (3. 38%)], науку и технологии [41 и 70 (2. 49%)], искусство и культуру [53
и 66 (2. 35%)], частную жизнь [48 и 58 (2. 06%)], бизнес, коммерцию, экономику, финансы [49
и 51 (1. 81%)], спорт [32 и 39 (1. 39%)], право [25 и 34 (1. 21%)], здоровье и медицину [28 и 32
(1. 14%)], религию [18 и 26 (0. 92%)] [Национальный корпус русского языка]. Следовательно, угрозы государству, обществу в целом и отдельным социальным группам больше всего тревожат наших людей.
Жанровое разнообразие текстов, где встречается лексема угроза, включает в себя: нежанровую прозу [265 и 405 (14. 41%)], детективы, боевики [50 и 98 (3. 49%)],
документальную прозу [63 и 90 (3. 20%)], фантастику [45 и 79 (2. 81%)], историческую прозу
[38 и 46 (1. 64%)], детскую литературу [25 и 30 (1. 07%)], приключения [14 и 27 (0. 96%)], юмор и сатиру [14 и 21 (0. 75%)] [Национальный корпус русского языка]. Фактически все разнообразие текстовых жанров отражает ситуации угрозы, что важно для читателей как членов социума.
Русский ассоциативный словарь показал следующие данные реакций на стимул угроза: всего – 103, различных реакций на стимул – 62, одиночных реакций на стимул – 45, отказов –
1. Наиболее частотные реакции показали: опасность - 9, страх - 9, жизни - 8, нападения - 4, мира - 3, миру - 3, сильная - 3, война - 2, войны - 2, враг - 2, жизнь - 2, общество - 2, пистолет
- 2, смерти - 2, убийства - 2, шантаж - 2 [Русский ассоциативный словарь]. Как свидетельствуют полученные данные, наибольшее количество ассоциаций, представленных информантами, отражает их тревогу по поводу жизни, обществу и государству.
Анализ визуальной информации по запросам картинок на поисковом портале yandex. ru выявил те виды угрозы, которые являются наиболее актуальными в современном российском этносоциуме. Среди них выделяются угрозы: терроризма, террористического акта, пистолетом, термоядерной войны, жизни из глубины, безопасности, теракта, здоровью (человека, по-деревенски, при эксплуатации ИТСО, значок, табакокурения, дошкольника, нации, медицины, туристов), обществу, ножом, убийством, человечеству, для общества, пальцем, рисунок, мировой войны, png, ядерной войны, информации, России, взрыва, по телефону, третьей мировой войны, выкидыша, кулаком, ребенку, Марвел, анимация, человеку и ряд других [https: //yandex. ru]. Как видно из приведенного перечня, опасность техногенной угрозы в российском обществе достаточно высока. Об этом свидетельствуют такие запросы, как здоровью, обществу, человечеству, России, взрыва, человеку. Они так или иначе манифестируют угрозу, которую несут результаты научной и научно- исследовательской деятельности человека в области науки и высоких технологий. Отметим, что во второй половине ХХ века общество уже столкнулось с сильнейшим вызовом – техногенной катастрофой, происшедшей на ЧАЭС. Следовательно, топонимический концепт ЧЕРНОБЫЛЬ в сознании многих народов и русского в том числе, тесно связан с концептом УГРОЗА.
Запрос в Национальном корпусе русского языка по поводу лексемы Чернобыль показал, что его объем составляет 115 645 документов, 23 803 881 предложений, 283 431 966 слов. Найдено 133 документа, 231 вхождение с лексемой Чернобыль [Национальный корпус русского языка].
Сфера функционирования лексемы Чернобыль в основном включает: публицистику [87 документов и 155 вхождений (67. 10%)], художественную [32 и 52 (22. 51%)], официально-
деловую [4 и 12 (5. 19%)], учебно-научную [6 и 7 (3. 03%)], электронная коммуникация [4 и 5
(2. 16%)] [Национальный корпус русского языка]. Как показывает анализ полученных данных, в вопросе о чернобыльской трагедии первенство принадлежит публицистическому жанру как наиболее действенному для информирования населения о причинах и результатах аварии на ЧАЭС, последствиях для людей и природы, а также состоянии пострадавшего объекта.
Тематика текстов, в которых встретилась лексема Чернобыль, в основном охватывают: политику и общественную жизнь [27 и 49 (21. 21%)], историю, здоровье и медицину, технику [1 и 26 (11. 26%)], науку и технологии [5 и 10 (4. 33%)], бизнес, коммерцию, экономику,
финансы [3 и 10 (4. 33%)], искусство и культуру [6 и 9 (3. 89%)], частную жизнь [7 и 8 (3. 46%)] и др. [Национальный корпус русского языка]. Чрезвычайно широкий контекст употребления данной лексемы позволяет отметить практически все сферы деятельности человека, которые затронула данная техногенная катастрофа.
Всего реакций на стимул Чернобыль в русском ассоциативном словаре зафиксировано
– 102, различных реакций на стимул – 48, одиночных реакций на стимул – 35, отказов не обнаружено. Среди наиболее частотных реакций: авария - 14, АЭС - 10, радиация - 8, катастрофа - 7, взрыв - 4, ежик - 4, трагедия - 4, беда - 3, взорвался - 3, город - 3, Украина - 3, атом - 2, горе – 2 [Русский ассоциативный словарь]. Для опрошенных важными оказались фактуальная информация о трагедии на ЧАЭС, её оценка, последствия для экологии, флоры и фауны, жизни и здоровья человека.
Техногенная угроза для современного российского общества напрямую связана с трагедией, произошедшей на Чернобыльской атомной энергетической станции (ЧАЭС) 26 апреля 1986 года. Именно поэтому для доказательства важности данного типа угрозы в нашем этносоциуме был проведен свободный ассоциативный эксперимент, в ходе которого респондентам – 59 студентам разных курсов (от 1 курса бакалавриата до 1 курса магистратуры), обучающимися по направлению «Лингвистика» в возрасте от 17 до 26 лет на факультете иностранных языков и регионоведения МГУ имени М. В. Ломоносова, был задан вопрос: Какие ассоциации возникают в вашем сознании в связи с Чернобылем? Эксперимент был проведен в феврале 2018 года.
Для проведения эксперимента мы исходили из того, что исследования в области психолингвистики уже длительное время остаются одними из актуальных (см., напр., [Василевич 1987; Выготский 1996; Глухов 2005; Горелов, Седов 1997; Красных 2001;
Леонтьев 1993; Леонтьев 1997; Тарасов 1996; Уфимцева 2015] и др. ). В последнее время, данное направление обогатилось достижениями в сферах лингвокультурологии и когнитивной лингвистики (см., напр., [Красных 2002; Лингвоконцептология 2013; Языковое сознание 2004] и др. ). Важным представляется установление концептуальных сфер,
ассоциирующийся в сознании респондентов с аварией на ЧАЭС, и языковые единицы, используемые для определения этих ассоциаций. Для достижения вышеназванной цели был проведен независимый ассоциативный эксперимент для установления лексики, которая соотносится в сознании информантов с катастрофой в Чернобыле.
Теоретическую основу исследования составили работы о связи языка и мышления [Выготский 1996, Потебня 2001, Fodor 1975]; психологические теории о значении слова [Fodor 1975, Garman 1990, Garnham 1985, Glucksberg& Danks 1975, Rosch 1978], ассоциативного анализа [Kess 1992, Prideaux 1984], ассоциативного значения лексических единиц [Glucksberg& Danks 1975]. Проведенный ассоциативный анализ основывается на взаимосвязи вербальных ассоциаций с мышлением индивида [Davis 2003], методике и методологии независимого ассоциативного анализа [Cramer 1968], с учетом социальных аспектов выявленных ассоциаций [Cramer 1968].
Полученные результаты были классифицированы согласно их семантике по следующим концептуальным сферам:
1. Событийная составляющая – напрямую соотносится с ПРОШЛЫМ, т. е. самой аварией, местом, временем и конкретными людьми:
1. 1. Микроуровневая – имеет прямую связь с аварией, выражая суть события (19 ассоциаций / 76 реакций): катастрофа - 24, АЭС – 17, взрыв - 9, авария - 8, реактор - 4, атом - 3, пустошь - 2, дома - 2, дым, ядерная катастрофа, облако, ядерная электростанция, катастрофа мирового уровня, сенсация, станция, река, заводы, фабрики;
1. 2. Макроуровневая – определяет время, место и вовлеченных в те события людей (13 ассоциаций / 40 реакций): Украина - 12, Припять - 8, СССР - 7, 1986 год - 4, ХХ век, апрель 1986, история, решение, мир, давно, 80-е годы, крик, политика.
2. Причины – имеют референцию к ПРОШЛОМУ, но служат своеобразным «мостом» к НАСТОЯЩЕМУ и БУДУЩЕМУ, они находятся в основе произошедшего события (7 ассоциаций / 8 реакций) (человеческий фактор - 2, технические неполадки, безответственность, некомпетентность, халатность, просчёт, неосторожность).
3. Последствия – относящееся к НАСТОЯЩЕМУ и БУДУЩЕМУ, осознание последствий катастрофы:
3. 1. Социальный аспект (32 ассоциаций / 50 реакций): зона отчуждения - 5, эвакуация - 4, заброшенность - 4, разруха - 3, потери - 2, руины - 2, запустение - 2, опасность - 2, безлюдное место - 2, разрушенный город - 2, пустые дома, мертвый город, запретная зона, вымирание, переселение, изоляция, необитаемые земли, погибшие люди, опустошение, люди, замалчивание, убийство, заброшенные дома, дети, разрушение, реабилитация, разбитые окна, безлюдный город, отчужденность, страшные последствия, тишина, покой;
3. 2. Вред для здоровья человека и животных (15 ассоциаций / 47 реакций): мутация - 9, болезни - 5, лучевая болезнь - 5, обучение - 3, жертвы - 3, мутанты - 2, отходы, отравление, ржавая электростанция, монстры, уродцы, три головы, инвалиды, животные с большим количеством конечностей, животное, скорая помощь;
3. 3. Экологические и природные изменения (14 ассоциаций / 37 реакций): радиация - 20, зоны загрязнения - 3, утечка - 2, излучение - 2, заражение, экологическая катастрофа, гибель земель, экология, рыжий лес, зараженные продукты, радиоактивность; грибы, радиоактивные огромные овощи и фрукты;
3. 4. Борьба с последствиями аварии (13 ассоциаций / 17 реакций): ликвидаторы - 3, противогазы - 2, химики – 2, противогазы, саркофаг, мероприятие, спасатели, неожиданность, солдаты, бетон, рабочие, неожиданность, спасательная операция.
4. Восприятие аварии – размышления по поводу аварии, ее оценка, прямые ассоциации (Чернобыль – это…) (15 ассоциаций / 46 реакций): смерть - 14, трагедия - 6, страх - 4, ужас - 4, боль - 4, темнота - 3, страдания - 2, тайна - 2, бедствие - 2, горе, потеря, любопытство, тайна, беда, призрак.
5. Непрямые ассоциации – эмоционально-образное восприятие аварии, то, что напоминает о ней (Чернобыль ассоциируется с …) (21 ассоциаций / 37 реакций): пустота - 8, сериал - 7, сталкер - 3, темнота -2, темные / черные цвета, колесо обозрения, лиса, мрак,
«Чернобыльская молитва», «Энергетик», загадка, земля, серое небо, камень, овчарка, бурьян, граница, серость, огрызок от яблока, детская карусель, Тарковский.
6. Оптимизм – относится к БУДУЩЕМУ, положительная сторона борьбы с последствиями (3 ассоциации / 5 реакций): герои - 2, память - 2, экскурсия.
Как показывает эксперимент, молодое поколение россиян в лице студентов ФИЯР МГУ имени М. В. Ломоносова доказывают, что техногенная угроза является одной из наиболее актуальных для нашего общества. Всё ещё важны для нашего общества последствия страшнейшей техногенной катастрофы, произошедшей в апреле 1986 года. 49% поданных ассоциаций и 40. 1% от общего количества реакций связано именно с последствиями аварии. Более того, последствия аварии представляются многогранными, так как они касаются социального аспекта жизни людей, здоровья человека и животных, негативных изменений в экологии, а также борьбы с последствиями аварии.
Наиболее осязаемым среди последствий аварии на ЧАЭС, с точки зрения респондентов, является социальный аспект, что проявляется в наибольшем количестве ассоциаций – 32, что составляет 21. 2% от их общего количества. По количеству же реакций (50 – 14. 2%) социальный аспект, хоть и не является наиболее важным, но входит в их число. Вторым среди последствий представляется вред для здоровья людей и животных (9. 9% от общ
|
|
|
