Фредерк Бастиа

Из представителей экономического либерализма во Франции следует упомянуть еще о Фредерике Бастиа, жившем от 1801 по 1850 г. Это одно из наиболее опороченных в широких кругах имен в истории политической экономии. Бастиа в свое время был одним из наиболее талантливых, искренних и, можно сказать, увлекательных, искусных выразителей экономического либерализма. Нечего и говорить о том, что каких–либо обвинений против его личной жизни на основании его биографии привести нельзя. Его жизнь протекала в скромном труде, в стороне от большой дороги, от каких–либо карьерных стремлений. Он был совершенно захвачен своими идеями. Бастиа умер от чахотки, причем в последнее время, уже в болезни, писал свой последний труд об «Экономических гармониях».

Бастиа написал ряд произведений большею частью памфлетного характера, в которых он в остроумной форме выражает свои идеи. Самое главное из этих произведений носит название «Экономической гармонии», почему и самое это направление носит иногда название «гармонизма». В своих сочинениях он занимается разнообразными вопросами экономической жизни и экономической политики. Очень известны его соображения относительно происхождения процентов на капитал и самого капитала. (Изложение и критику этих соображений мы находим у германского социалиста Родбертуса). Соображения эти, как у Рикардо, вообще как у абстрактных теоретиков, выведены гипотетически, на измышленном примере. Бастиа приводит такой пример: два столяра работают, причем один делает рубанок, затрачивая на него 19 дней, и затем этим рубанком предполагает работать остальные 290 дней года, рассчитывая этим рубанком повысить производительность своего труда. К этому плотнику, Якову, приходит его сосед, Гильом, и просит «услуги» — ссудить ему этот рубанок на год. Между ними происходит договор, в котором Бастиа в шуточной форме воспроизводит аргументы сторонников и противников прибыли на капитал. Его собственная мысль такова, что сосед Гильом не только должен возвратить совсем новый рубанок, но так как он пользовался «услугой» и этим лишил Якова возможности пользоваться своим рубанком, то должен еще возместить понесенный Яковом ущерб. Отсюда Бастиа выводит законность и неизбежность процентов. Эту идею он формулирует следующими положениями: «1) законность процентов основывается на следующем положении: всякий, кто соглашается дать капитал на известный срок, оказывает услугу. Стало быть, процент законен в силу принципа: услуга за услугу; 2) непрерывность процентов основывается на положении: берущий взаймы должен сполна вернуть занятое в известный срок, следовательно, если предмет или его ценность возвращены его собственнику, то он может опять дать ее взаймы. Когда она будет возвращена ему во второй раз, он может отдать ее взаймы в третий раз, и т. д. до бесконечности».

Это соображение, может быть, и правильное, имеет тот основной недостаток, что оно внеисторично, оно не считается с конкретно существующими условиями происхождения капитала и капиталистических отношений. И здесь Бастиа подлежит так же критике, как и Рикардо, и другие представители классической школы.

Отстаивая законность и непрерывность процентов, Бастиа с едкой иронией нападает и критикует мнение тех, кто от всех зол ждет помощи у государства. Эта его ирония против веры во всемогущество государства, государственного фетишизма, мне кажется, во многом не потеряла своего значения и до сих пор. И в настоящее время слишком легко различные трудности разрешают ссылкой на государство, огосударствление, государственное вмешательство и т. д. Между тем в действительности сила государства хотя и велика, но, во всяком случае, она находится в прямой зависимости от сил общества, вообще от реальных возможностей. «Государство, — говорит Бастиа, — что это такое? Где оно? Что оно делает? Что должно делать? » «То, что мы знаем теперь про него, это — какая–то таинственная личность, которая, наверное, больше всего на свете хлопочет, больше всех тормошится, более всех завалена работой, с которою более всех советуются, которую более всех обвиняют, к которой чаще всех взывают о помощи». «Сто тысяч голосов из печати и с трибуны кричат ему все разом: организуйте труд и рабочих; искорените эгоизм; подавите нахальство и тиранию капитала; сделайте опыты с навозом и яйцами; избороздите страну железными дорогами; оросите равнины; облесите горы; устройте образцовые фермы; учредите благоустроенные мастерские; населите Алжир; выкормите детей; обучите юношество; поддержите старость; разошлите жителей городов по деревням; уравновесьте выгоды всех промышленностей; давайте взаймы деньги без процентов всякому, кто желает получить; освободите Италию, Польшу и Венгрию; воспитайте и усовершенствуйте верховую лошадь; поощряйте искусство, дайте нам музыкантов и танцовщиц; запретите торговлю и заодно создайте нам торговый флот; откройте истину и заодно зароните в наши головы семена разума! Назначение государства — просвещать, развивать, расширять, укреплять, одухотворять и освящать душу народов. Я ничего так не желаю, как если бы вы действительно открыли вне нас существующее благотворное и неистощимое в своих деяниях существо, называемое государством, которое бы имело наготове хлеб для всех ртов, работу для всех рук, капиталы для всех предприятий, масло для всех ран… которое бы предусматривало все наши нужды, предупреждало бы все наши желания, удовлетворяло бы нашу любознательность, исправляло бы все наши промахи, все наши ошибки и избавляло бы нас от всякой предусмотрительности, осторожности, проницательности, опытности, порядка, экономии, воздержания и всякого труда»… Но, по мнению Бастиа, «государство — это фикция, посредством которой все стараются жить за счет всех», отказываясь от своей инициативы и своей ответственности. Это мнение, конечно, преувеличено, как преувеличена вся позиция экономического либерализма, но в нем есть то здоровое зерно, что оно направлено против легкомысленного преувеличения могущества государства. Это легче всего возникает в государствах, управляемых деспотически и бюрократически, пока общество не имеет осязательного ощущения [границ] этой мощности государства. Но чем более государственность растворяется в обществе, чем более государственное правление становится общественным самоуправлением, тем более ощутимы реальные границы государственной мощи. Чем более воспитывается и развивается личная инициатива, личные способности, тем более государство теряет эту роль всесильного фетиша, от которого ожидается разрешение всех трудностей.

Бастиа называется обыкновенно «гармонистом», потому что в основу своего мировоззрения он кладет веру во всеобщую гармонию интересов. Из этого принципа он выводит и свой либерализм, требование всеобщей свободы, результатом которой и будет гармония. Гармонизм Бастиа является запоздалым повторением того, что высказали Кенэ и Смит, и, благодаря такому запозданию, некоторые стороны его учения, конечно, явились более опасной односторонностью, чем были в свое время. Но критическая позиция Бастиа открывает ему некоторые такие стороны, которые остаются закрытыми для направлений, преувеличивающих влияние государства, и как критик он имеет поэтому больше значения, нежели своими положительными утверждениями.

В противоположность Бастиа во французской литературе тогда уже была высказана мысль о недостаточности принципов экономического либерализма (экономистом Симондом де Сисмонди). Этот экономист является одним из предшественников современной исторической школы и социальной политики. Он отличается, с одной стороны, сочувствием к судьбам рабочего класса, а с другой -— он нападает на отвлеченность политической экономии, которая, по его выражению, была не более как хрематистикой, т. е. экономией денег и меновых ценностей, и недостаточно внимания оказывала человеку и личности самого трудящегося. Государству он ставит задачу вмешательства в промышленную жизнь в целях социального мира. Симонд де Сисмонди известен в политической экономии как горячий поклонник и защитник мелкого землевладения.