Опасность избитых средств выражения.

Слова-символы являются аккумулятором языка (подобно ус­тойчивым выражениям, границы которых не всегда возможно очертить строго). В этом заключается неко­торая опасность. Прежние слова-образы стали на­столько расхожими, что мы уже не задумываемся над их первоначальным смыслом, а чаще всего даже не подозреваем его. "Ach, wieder die alte Leier!" /"опять старая песня"/ - думаем, говорим или пишем, когда слышим что-нибудь, уже набившее оскомину. Почему именно alte Leier /шарманка/? Шарманки, которые все еще изготовляют в нескольких местах в Германии, за время долгой эксплуатации теряли чистоту своего звука; он становился хриплым и визгливым. Die alte Leier режет наш слух. Но мы уже вряд ли помним об этом, также, как и, поколотив мальчишку, мы гово­рим "verdreschen " "ihm seine Dresche verabreichen" и нам не приходят на память тяжелые удары молотильного цепа (der Dreschflegel), ну кто из нас жил в те времена? - или когда мы говорим о jungen Dachsen ("молокосос", "юнец"), чья непочтительность огорчает нас, то перед нашим мысленным взором вряд ли возникает образ забавного проныры-барсучонка, которого и видел-то далеко не каждый из нас.

Образное расширение и образное пересечение.

Прежде чем использовать слова-образы в предло­жении, следует взять за правило анализировать их. Назвать полную даму einen Kasten /"комод"/ - не очень изящно, но, в общем, весьма впечатляюще и образно. Но вот нам захотелось усилить выразительность и мы прибегаем к помощи яркого прилагательного, добав­ляя kugelrund: Emma ist wirklich ein kugelrunder Kästen. Смех, который был наградой оратору, заслуга не Dame

Emma, а его меткое словцо: ведь в обычном мире ве­щей не существует kugelrunde Kasten.

Распространения устойчивых слов символов опасны! Нужно следить за тем чтобы распространение соответст­вовало сути. Предположим, мы хотим сказать, что нек­то, за кем гонятся, (много, хитро) петлял / einen Haken geschlagen hat/, но никогда этот крюк / Haken/ не может быть kreisrund или bogenförmig, поскольку подобных "петель" не существует! Тот, кто так говорит, слабо пред­ставляет себе ситуацию, вытекающую из сущности об­раза; главная же задача слова-образа - сделать ситуацию прозрачной.

Цитата. Das Zitat

В прежние времена цитаты использовались чаще, нежели теперь. Они служили критерием образованно­сти: кто знал своего национального поэта Гете (Шекспира, Шиллера, Гейне и т.д.), должен был де­монстрировать это устно и письменно, а собеседнику вменялось в обязанность моментально доказать, что ему прекрасно известен источник цитирования - сво­его рода игра-соревнование в обществе, в которой выявлялся наиболее находчивый и начитанный.

Смысл и воздействие цитат

Прежнее общественное значение цитаты ныне ут­рачено. Она сохранила иное воздействие, которое стилистически ставит ее в один ряд с пословицей. Цитата подкрепляет (как и пословица) высказывание говорящего или пишущего; бьет поговорку авторите­том опыта, одалживая его у прославленных имен.

Научная цитата (das wissenschaftliche Zitat).

Сущест­вуют случаи, когда цитировать необходимо: в научных дискуссиях или обсуждениях, при которых работают с результатами исследований других ученых, о которых нельзя замалчивать. Научная цитата - важное подспорье

в работе, экономящее время и усилия: используя чу­жое идейное богатство, можно быстрее и уверенней достичь собственных целей. Конечно, собственные высказывания впоследствии следует подтверждать до­словным подтверждением источника и в любом слу­чае указывать название работы и имя автора. Но это свойственно лишь этике научных публикаций и дис­куссий и речей парламентариев, а потому о таком ци­тировании в данной книге будет сказано лишь вскользь.

Неуместное цитирование.

В повседневной жизни цитирование, как правило, излишне; некоторых из­вестных способов применения же следует даже осте­регаться. "Указующий перст", который раздражал в пословицах, при цитировании может нас еще более ожесточить. Этого нельзя допускать.

Партнер (и при этом для него часто не имеет ни­какого значения, будут или нет к нему прислушивать­ся или читать) может, например, настырно "вклеить" свою "образованность" в цитату, он может сказать: "Schon Vei-gil hat erklärt, daß der Geist die Materie bewege" /"еще Вергилий утверждал, что материей дви­жет дух"/; и это еще сравнительно скромно, от тона цитирования в таких случаях зависит ее одобритель­ное или отрицательное восприятие. Но собеседник может оказаться и нескромным: "Der Geist bewegt die Materie, sagt schon Vergil". Звучит будто бы одинаково. Но упоминание авторского имени в постпозиции производит неблагоприятное впечатление. Вершина же нахальства - когда добавляется словечко "bekanntlich" /"как известно"/: "Bekanntlich hat schon Vergil gesagt, daß der Geist die Materie bewegt". Говоря­щему или пишущему прекрасно известно, что собе­седнику или читателю незнакома его блестящая цита­та; он наслаждается над его посрамлением.

"Bekanntlich war es ein Grundsatz Napoleons, daß nur die Hartnäckigen die Schlacht gewinnen! Wußten Sie das?" /"Как известно, заповедью Наполеона было то, что битвы выигрывает упорный человек! Знаете ли Вы это?"/. Вполне возможно, что школьный учитель не рассказывал вам этого; только в немногих историче­ских трудах встречается данное высказывание, под­тверждения истинности которого к тому же весьма немногочисленны. И незнание его еще не свидетель­ство "необразованности". Но в данном случае человек, с которым Вы разговаривали или чье письмо только что прочли, использованием словечка "bekanntlich" заклеймил Вас как невежду и дурака. Это бестактное словечко, и у него, к сожалению, есть родственники: "Wie Sie wissen, bemerkt Seneca in seinen Briefen, mancher habe früher zu leben aufgehört als angefangen" /"как Вы знаете, Сенека в своих письмах заметил, что некоторые умирают прежде, чем начинают жить"/. "Ich erinnere Sie daran, daß schon Cäser im 3. Buch seines Gallischen Krieges die Erkenntnis niedergelegt hat, die Menschen glaubten im allgemeinen gern, was sie wünschen" /"напомню Вам, что еще Цезарь в 3-й книге своих "Записок о галльской войне" пришел к выводу, что люди в целом охотно верят в то, во что желают поверить"/. Подобная бесцеремонная манера льстит самолюбию говорящего или пишущего, но до­пустимо ли при этом наслаждаться унижением своего собеседника?

Привлекательные цитаты.

Как мы должны сторо­ниться бесконтактного цитирования, то точно также и менторского тона, который роднит цитату с послови­цей. Однако наряду с чопорной манерностью у цита­ты существуют и отрадные моменты; она привлека­тельна, если используется в подходящий момент. Аура мудрости и изящества, витающая над содержанием и

формой цитаты (в большинстве случаев) может пере­даваться слушателю, если только говорящий своим тщеславием не разрушит их. Чем бережней обраща­ются с цитатами, тем ярче они могут засиять.

Когда убеленный сединами человек вступает в разговор юных людей / со словами! "Auch ich war ein Jüngling mit lockigem Haar, an Mut und an Hoffnungen reich" /"И я был когда-то юн, с вьющимися волосами, полный надежд и отваги", и. Лорцинг"/, то подобное вступление не только освобождает его от излишнего детального предисловия, но наградой ему к тому же станет та тихая, сочувственная улыбка, которую и по­ныне у наших слушателей вызывает эта ария.

Хозяйка дома, приглашая гостей гомеровским из­речением к "роскошной трапезе", цитатой хочет под­нять у всех настроение, что, однако, возможно, под­вигнет какого-нибудь гостя и к игривым высказыва­ниям иного рода. Отвечая на вальяжные благоглупо­сти собеседника фразой Натана "Kein Mensch muß müssen", можно разрядить обстановку и дать возмож­ность своему визави сохранить лицо.

⇐ Предыдущая17181920212223242526Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: