 |
Мейсон: Нужен. Сейчас. На работе через 10?
|
|
|
|
Джексон
За последние двенадцать часов мы не нашли никаких следов Генри. Никто не знает, куда он мог отправиться или что делал. Понять не могу, почему он решил пойти на дело один, никому не сказав об этом. Я уверен, что на его компьютере или в его вещах есть что-то, что могло бы направить нас в нужное место, если бы мы только смогли это найти.
— У нас ничего нет, — говорит Джереми, расхаживая по комнате.
— Могу я... — Не хочу втягивать в это Лиленда. В прошлый раз я неправильно сделал, что позвал его, но это может быть единственная возможность найти Генри. И это было бы безопасно. Ему просто нужно будет просмотреть вещи Генри. — У меня есть человек, который очень умен и отлично решает проблемы. Могу я пригласить его приехать сюда, чтобы осмотреть вещи Генри?
Сандра, которая нетерпеливо наблюдала за работой аналитиков на компьютере Генри, бросает на меня взгляд.
— Мы с ним раньше работали?
— Нет, но вы ребята могли бы привлечь его в качестве консультанта, как сделали со мной.
Джереми мотает головой.
— У Генри были связи с тобой. Мы даже не знаем этого человека.
Конечно же ему надо упрямиться, поэтому отворачиваюсь от него и смотрю на Сандру.
— Он может, по крайней мере, взглянуть на то, что не является конфиденциальным.
Джереми вздыхает.
— Позвольте мне поговорить с вышестоящим начальством. Посмотреть, что они думают по этому поводу.
Он поспешно выходит за дверь, а я остаюсь пялиться на Сандру или аналитиков, чувствуя себя совершенно бесполезным.
Думаю, они отчаянно желают найти своего любимого шефа, потому что вскоре Джереми возвращается и говорит, чтобы я привлек Лиленда.
Поэтому я выхожу за дверь и звоню ему.
|
|
|
— Привет, — тихо говорит он.
— Привет, детка. Знаю, что ты неважно себя чувствуешь, но мне очень нужна твоя помощь.
— Вы все еще не нашли его? — спрашивает он.
— Нет. Уже шесть вечера, и нам нечем похвастаться. Ты самый умный человек, которого я знаю. Пожалуйста, не мог бы ты приехать и посмотреть сможешь ли что-нибудь выяснить?
На мгновение он колеблется.
— Да, конечно. Буду через пятнадцать минут.
— Хорошо. Спасибо.
— Не за что.
Покидаю кабинет Генри и направляюсь к выходу, чтобы подождать Лиленда.
Увидев, как его машина подъезжает, я выхожу ему навстречу. Лиленд выходит из машины в спортивных штанах и мешковатой толстовке с капюшоном. И когда он поднимает на меня глаза, на его лице нет улыбки. Я не уверен, что он когда-либо приветствовал меня без улыбки.
— Ты все еще плохо себя чувствуешь? — с беспокойством спрашиваю его. Я сожалею, что мне приходится вытаскивать его, когда он явно не в состоянии это сделать, но мне нужна его помощь.
— Я в порядке, — отвечает Лиленд, но я знаю, что он врет. Должно быть, он очень болен, потому что не прыгает от радости при возможности помочь.
Тянусь к нему и сжимаю его руку.
— Прости, что втягиваю тебя в это... Я просто не знаю, что еще можно сделать.
Какое-то время Лиленд молчит, но сжимает мою руку в ответ.
— Ничего страшного. Я посмотрю, что смогу сделать.
Я веду его в участок и подвожу к следующему после Генри по старшинству офицеру. Он обсуждает с ним некоторые вещи, которые кажутся ненужными и занимают слишком много времени. Неужели юридические формальности важнее, чем найти Генри? Когда Лиленда наконец возвращают мне, я быстро отвожу его в кабинет Генри, где аналитики все еще копаются в его вещах.
К нам подходит Джереми и осматривает Лиленда.
— Это твой консультант? Разве он не твой парень?
— Так и есть, — отвечаю. — Но, если кто и сможет найти Генри, так это он.
|
|
|
Джереми вздыхает, явно не убежденный моими словами, но Лиленд ведет себя тихо, что помогает делу.
— Ладно, давайте оставим этих двоих на полчаса и посмотрим, смогут ли они выяснить что-нибудь, что мы пропустили? — предлагает Джереми.
Эксперты—аналитики охотно выходят из кабинета, давая знать, что не нашли ничего полезного. Джереми бросает на меня взгляд и кивает.
— Что ж... желаю вам удачи.
— Спасибо, — отвечаю ему.
Лиленд садится в кресло и осматривается по сторонам.
— С чего хочешь начать? — спрашиваю его.
— Эм... Дай мне пару минут осмотреться. Честно говоря, я не знаю, насколько полезным смогу быть. Мне никогда раньше не давали информацию на бумаге. Я привык находить улики в форме действий и признаний.
Я придвигаю стул и, хотя, уже пересмотрел все, что мог, просматриваю еще раз вместе с Лилендом. Он молчит, пока работает, пробегая глазами и листая документы, затем поворачивается к компьютеру. Я рад, что мы одни, и никто не видит Лиленда за работой, потому что он явно знает, как раздобыть информацию, которую такой человек, как он, знать не должен.
— Мы должны его найти, — выпаливаю я. Не знаю, кого хочу убедить больше: его или себя. Я просто почувствовал, что должен был это сказать.
— Мы найдем его.
Я тру лицо.
— Я никогда... не рассказывал тебе, с какими трудностями столкнулся, когда ушел из армии. Я... мне было нелегко. Я изо всех сил пытался найти почву под ногами. Мейсон уговорил меня сходить с ним на встречу. Ее целью было помочь солдатам вернуться в общество. Я сказал ему, что мне это не нужно. Что я не страдал посттравматическим расстройством или тому подобным. Я просто... переживал тяжелые времена. Но я пошел на это собрание, его вел Генри. Он помог мне найти цель в жизни. Он мне как отец. Он вернул меня обратно в общество и заставил почувствовать, что у меня есть причина быть здесь. И даже когда мне стало лучше, он не бросил меня. Генри всегда так хорошо обо мне заботился.
Лиленд пододвигает ко мне бумагу и берет карандаш. Он обводит кружком название транспортной компании, которая перевозила оружие. Затем проводит линию на другой лист с именем Гаррисона на нем.
— Он искал человека по имени Гаррисон, — говорит Лиленд.
Какое—то время я пялюсь на имя, прежде чем до меня доходит.
|
|
|
— Это же тот парень, который занимался перевозкой оружия. Верно?
— Да. Я напишу тебе адрес, где живет Гаррисон.
— А у тебя он есть? — удивленно спрашиваю его.
— Где-то есть, — пожимает плечами Лиленд.
Он достает телефон и какое-то время возится с ним, затем записывает адрес и передает мне.
— Отдай его тому парню, Джереми. Мы поедем отдельно и встретимся с ними там.
Наконец-то. Есть за что зацепиться. Куда-то поехать. Даже, если Генри там нет, у меня будет цель, и я смогу почувствовать, что хоть что-то делаю.
— Большое тебе спасибо.
Лиленд кивает, но по-прежнему выглядит несчастным.
— Не за что.
Я выскакиваю из кабинета, чтобы найти Джереми и передать ему эту информацию. Получив ее, он сразу же собирает команду, а я возвращаюсь к столу и вижу, что Лиленд пристально смотрит в компьютер Генри.
— Ты готов? — спрашиваю его.
Он подпрыгивает и отворачивается от монитора.
— Да, я поведу.
— Ты уверен?
Он встает и кивает.
— Да, — отвечает Лиленд, когда мы выходим из кабинета.
Джереми все еще выкрикивает приказы перед кабинетом Генри, и я останавливаюсь рядом.
— Встретимся там, ребята. Не будем путаться у вас под ногами.
— Хорошо. Будем надеяться, что это нам хоть что-нибудь даст.
Мы направляемся к машине Лиленда, он садится за руль, заводит машину и трогается с места.
— Я очень надеюсь, что это оно, — говорю я. — Но... прошли уже сутки. Он мог бы быть... Они оставили бы его в живых?
— Гаррисон? — спрашивает Лиленд.
— Да, — киваю в ответ. — Ты знаешь, что он за человек?
Лиленд какое-то время размышляет.
— Человек, которому нравится охотиться за слабыми. Но я не знаю, что бы он сделал с таким человеком, как Генри. Не думаю, что он убьет его, только если Хардек прикажет.
В течение нескольких минут мы следуем за полицейской машиной перед нами, затем Лиленд сворачивает направо, удаляясь от машины, за которой мы ехали.
— Куда ты едешь? — интересуюсь я.
— По другой дороге.
— Ладно.
Минут через пять я понимаю, что мы определенно направляемся не в то место, адрес которого он попросил меня передать Джереми. Неужели это была неверная зацепка? У Лиленда есть другая идея? Идея, которой он не хотел ни с кем делиться?
|
|
|
— Куда ты едешь? — спрашиваю его, желая, чтобы он сказал мне правду, так как начинаю подозревать, что он что-то скрывает.
— Думаю, я знаю, где Генри, — отвечает Лиленд.
— А почему ты им не рассказал? Почему дал другой адрес?
— Они спросили, куда мог поехать Генри, и я думаю, что он мог поехать именно туда, но в настоящее время он может быть здесь.
Кладу руку ему на ногу.
— Хорошо. Спасибо большое, что помогаешь мне.
Лиленд опускает взгляд на мою руку, затем накрывает ее своей и почти до боли сжимает ее.
Глава 31
Джексон
Когда Лиленд заезжает на подъездную дорожку какого-то дома, я испытываю недоумение. С чего бы держать Генри в таком симпатичном доме, как этот? Да, он вроде как находится у черта на куличках, но не похож на место для удержания заложника.
— Думаю, это то самое место, — говорит Лиленд.
— Ты уверен? — скептически спрашиваю я.
Он кивает, но не объясняет, почему так думает.
— Ладно. Оставайся в машине, а я пойду осмотрюсь.
— Хорошо, — соглашается Лиленд, и я удивлен, что он не против посидеть в машине.
И тут он отдает мне связку ключей.
— Лиленд... Что... Что это?
— Я подожду здесь, — отвечает он, не сводя с меня своих голубых глаз.
Я колеблюсь прежде чем отвернуться от машины и бросится к дому. Открываю дверь первым же ключом и быстро захожу внутрь. Вытаскиваю пистолет на случай, если в доме кто-то есть, но он кажется пустым и тихим.
Когда замечаю дверь с задвижкой, открываю её и заглядываю вниз в подвал. Свет включен, и я начинаю медленно спускаться по лестнице. Добравшись до последней ступеньки, оглядываюсь по сторонам, но единственное, что там есть, ещё одна дверь, ведущая в маленькое помещение. Я дергаю за ручку, а затем замечаю висячий замок. Второй ключ на цепочке опирает его. Я открываю дверь и натыкаюсь прямо на Генри, который привязан к стулу.
Удивление на его лице так же очевидно, как и мое.
— Джексон! Джексон, пожалуйста, помоги мне. Пожалуйста!
Я бросаюсь к нему и начинаю срывать скотч.
— Что произошло?
— Твой долбаный парень — Песочный человек.
Я замираю со скотчем в руках и поднимаю глаза на Генри. Все начинает вставать на свои места, пока я смотрю на мужчину передо мной.
— Ты знал, — понимает он, на его лице отражается шок. — Ты, блядь, это знал?
Я слышу шаги на лестнице и оглядываюсь, когда Лиленд медленно спускается по ступенькам и останавливается в дверях.
— Джексон, пожалуйста, ты должен меня вытащить, — просит Генри. — Он же психопат, Джексон. Он убийца. Пожалуйста.
|
|
|
Нет. Нет, мой драгоценный Лиленд не психопат.
Я перевожу взгляд на Лиленда.
— Ты сказал мне, что завязал. — Я чувствую себя преданным. Почему он не бросил свою работу? Он ведь сказал мне, что перестал этим заниматься.
Его лицо ничего не выражает, пока он смотрит на нас, и на миг я вспоминаю, что этот человек убил бесчисленное количество людей. Он мог бы захлопнуть эту дверь и запереть двоих свидетелей, которые знают, кто он такой. Но Лиленд бы никогда не поступил так со мной.
— Джексон, ты должен его остановить, — говорит Генри.
Лиленд пошатывается, затем опускается на колени, на лице отражается боль.
— Я сделал это! Я бросил! Честное слово, я завязал, — вскрикивает он с опустошенным видом, и этого достаточно, чтобы мне захотелось оттолкнуть Генри и броситься к Лиленду. Мне хочется простить его, даже несмотря на то, что я не знаю всей истории.
— Я бросил, Джексон. Я завязал. Ради тебя я от всего отказался. Бросил свою работу. И мне было очень тяжело отказаться, но я настолько сильно тебя люблю, что смог это сделать. Ты понятия не имеешь, как мне ненавистно быть запертым в этом сраном доме. Сидеть там целыми днями, сходить с ума от скуки, чувствовать себя словно зверь в клетке, пока ты не возвращаешься домой. Но я и дальше буду загнивать в этом доме, лишь бы провести еще мгновение с тобой.
Неужели он действительно так сильно это ненавидит?
— Почему ты не сказал мне, что тебе это не нравится? Я считал, что ты был счастлив. — Я думал, что, оберегая его, подарил ему лучшую жизнь.
Лиленд качает головой.
— Я был счастлив! Я и сейчас счастлив, когда ты дома. Но, когда уходишь... Я слишком тяжело это переживаю. Но тем не менее, я вел себя хорошо! Честно слово, так и было! Но мой бывший куратор связался со мной. Гаррисон похитил его дочь, и он умолял меня спасти ее. Все говорил и говорил, что Гаррисон насильник... Как он ее изнасилует и причинит боль. Я сказал, что не могу, но... А ты бы, мать твою, что сделал на моем месте?
Я бы ее спас.
Лиленд отворачивается от меня, опуская глаза в пол.
— Я освободил ее, и когда выходил из дома, Генри меня увидел. Он собирался меня арестовать... Я не хочу покидать тебя, Джексон. Не могу представить своей жизни без тебя, так что, честно говоря, подумывал над тем, чтобы убить Генри. Я собирался подстроить все так, будто это Гаррисон убил его, и тогда мы были бы вместе, но я не смог этого сделать... Не смог убить невинного человека, поэтому привез его сюда. Но потом ты говорил, не переставая, о том, как много он для тебя значит... Мне так жаль. Пожалуйста, прости меня. — Его голос срывается, и от этого у меня сердце сжимается.
И в этот самый момент я понимаю, что вот-вот потеряю любимого человека. И то, почему Генри находится здесь, теперь приобретает смысл. Если я отпущу его, Лиленд отправится в тюрьму на пожизненный срок, и я никогда больше не буду с ним.
Я не могу потерять Лиленда.
— Почему ты не сбежал? — спрашиваю его. — Когда я зашёл в дом, ты мог бы уехать.
— Я так и собирался сделать. Но я не могу тебя бросить.
Киваю, понимая, что тоже не смог бы его бросить.
— Тогда мы сбежим вместе. Я позже позвоню кому-нибудь, чтобы освободили Генри. Мы можем сбежать вместе.
Лиленд удерживает мой взгляд.
— Джексон... Я не могу позволить тебе попасть в тюрьму за мои деяния. Это мой грех, а не твой. И мне с ним жить.
И тут меня осеняет.
— Подожди... Но ведь это даже не ты убил напарника Генри! Ты ведь не убивал Уильямса! Расскажи ему правду! Его убил человек, который тебя вырастил.
Лиленд качает головой, и я с ужасом жду его следующих слов.
— Я убил Уильямса.
— Что? Но ты ведь сказал мне, что не делал этого...
— Видишь? Он — лжец! — восклицает Генри, но я хочу, чтобы он замолчал. Лиленд, может, и соврал мне, но я знаю, что он никогда не сделал бы это без особой причины. Этот Лиленд, который стоит сейчас на коленях, совершенно опустошенный, не тот человек, который стал бы врать ради собственной выгоды.
— Я действительно соврал, когда ещё не знал тебя. Уильямс... Генри, до того, как ты меня арестуешь, могу я рассказать тебе свою версию этой истории? — спрашивает Лиленд, глядя на мужчину, все ещё привязанного к стулу.
Генри кивает, хотя у него нет особого выбора.
— Ладно.
— Меня взял к себе настоящий Песочный человек. Его звали Лукас Филлипс. Если наведешь обо мне справки, то узнаешь, что он тот человек, который оставил мне по завещанию все свои деньги. Он взял меня к себе, когда я был еще мальчишкой, потому что я случайно убил человека, который пытался приставать ко мне. В то время я жил на улице, и этот парень сказал, что поможет мне избежать тюрьмы после того, что я сделал.
— Он отвез меня домой и вместо того, чтобы подарить мне нормальную жизнь, превратил меня в монстра. Он был таким же жестоким, как и все, от кого я убегал, но то был другой вид насилия. Он знал, как уговорить меня на что-то. Знал, как заставить меня хотеть угодить ему. Годами Лукас формировал меня с помощью психического насилия, пока я не стал идеальным маленьким киллером для него. И по какой-то гребаной причине я остался. Даже после того, как стал лучшим стрелком, чем он, и лучшим бойцом, чем он. Я остался, потому что… Я думал, что что-то значу для него. Но я обманывался. Он посылал меня на задания, не заботясь о том, вернусь ли я живым. Я был игрушкой, и, если бы игрушка сломалась, он просто нашел бы другую. Однако, я все еще продолжал испытывать это... чувство, что я хороший человек. Я хотел быть похожим на супергероев из книг. Спасать людей, которых нужно было спасти. Убить одного, чтобы спасти сотню. И я верил, что делаю именно это.
— Так было до Уильямса. Лукас сказал мне, что Уильямс был коррумпированным полицейским. Он рассказывал истории о женщинах и детях, которым Уильямс причинил боль. О людях, которых незаконно отправил в тюрьму и убил. И я ему поверил. А потом он послал меня убить его. У него уже была написана записка, которую я должен был оставить у его тела. Позже я понял, что она была не для Уильямса или копов, которые его найдут, а для того, чтобы одурачить меня. Чтобы заставить меня думать, что он действительно был плохим парнем. Так вот, я застрелил Уильямса из-за этой лжи, но его слова, которые он сказал мне, когда лежал, истекая кровью, затронули меня. Три простых слова: «Он лжет тебе». Сначала я подумал, что это всего лишь… последняя попытка умирающего человека выжить, но они задели меня за живое. Это было похоже на удар, в котором я нуждался, чтобы проснуться. И впервые за долгое время я почувствовал огромную вину. Я помню, как упал на колени, когда эти слова слетели с его губ. И попытался спасти его, но я всегда был слишком хорошим стрелком. Когда я наклонился над мужчиной, сжимая его кровоточащую рану, что-то… изменилось внутри меня. Это было похоже на… В тот момент я понял, что не сбежал от жестокого обращения ради лучшей жизни. Я сменил одну жизнь, полную насилия, на другую.
— Уильямс умер через пару секунд, но я прижимал его рану по крайней мере час. А потом встал, привел себя в порядок и пошел домой. Лукас гордился мной. Так гордился мной. Он хвалил меня и обращался со мной так, словно я чего-то стоил. Но когда я начал наводить справки о Уильямсе, то узнал, что этот полицейский не был коррумпированным. Нет... Уильямс был близок к тому, чтобы раскрыть, кем был Песочный человек, и Лукас был в ужасе, что Уильямс собирался посадить его за решетку.
— Проблема в том, что Лукас создал монстра. Чудовище, которое было сильнее его. Чудовище, над которым он издевался и о котором никогда не заботился. Мне потребовалось совсем немного времени, прежде чем я спланировал, что именно собираюсь сделать с Лукасом. И я убил его. Поверьте, с того дня, как застрелил Уильямса, я больше не убил ни одного невинного человека. Но все же я понимаю, что убил его. Я не чувствую вины за всех, кого отправил на тот свет. Единственный, за кого я все еще испытываю чувство вины, — это Уильямс. Хотя я не могу вернуть жизнь, я отлично умею ее отнимать. И я не чувствую вины за это.
— Прошлой ночью я застрелил человека, который бы изнасиловал пятнадцатилетнюю девочку, потому что считает, что имеет право разрушить ее жизнь. Я дал ему выбор, но такие люди заботятся только о себе. Я сказал ему, что он может отстрелить себе член, чтобы больше не насиловать, или я убью его. И я снова убедился, что такие люди, как он, не заслуживают жизни. Если бы полиция поймала его, они отправили бы его в тюрьму, дали бы ему теплую постель и еду, и что тогда? Почему он должен получать это, в то время как его жертвы остаются жить с тем, что он с ними сделал?
— Я понимаю и признаю, что то, что сделал с Уильямсом, было неправильно. Но вы никогда не сможете заставить меня поверить, что кто-то из тех, кого я убил, были хорошими людьми. Они заслуживали смерти. И я знал, что нужно для этого сделать.
В голосе Лиленда столько честности, что я даже не могу найти в себе сил обвинить его в чем-либо. И хотя я люблю Лиленда и знаю, что он хороший человек, это не значит, что Генри считает так же. Да, я расстроен тем, что Лиленд солгал мне, но я понимаю, он сделал это из собственных интересов. Если бы я знал, что он убил Уильямса, захотел бы я впустить его в свою жизнь?
Возможно, нет. И я никогда бы не узнал, какой он удивительный человек.
Нам непременно придется поговорить об этом, но сейчас мне необходимо решить: либо разозлиться и потерять его на всю оставшуюся жизнь, либо расстроиться, что он мне соврал, но понять, почему он это сделал. И тогда я буду знать, что выбрать.
Лиленд
Я перевожу взгляд с одного мужчины на другого, откровенно не зная, что еще сказать.
— Я знаю, что это не поможет, но я искренне сожалею обо всей боли, которую причинил. Я жил с чувством вины в течение многих лет. Но я был семнадцатилетним парнем, который считал, что должен был подчиняться каждому слову, сказанному Лукасом.
Я понимаю, что, честно говоря, меня волнует только мнение Джексона. Да, я испытываю чувство вины за то, что сделал с Генри, но если Джексон бросит меня, или мне придется оставить его...
Джексон делает глубокий вдох и поворачивается к Генри.
— Я уеду с Лилендом... Я позвоню кому-нибудь через пару часов, чтобы освободили тебя.
Внутри все сжимается, и я ошарашенно пялюсь на него.
— Ты все равно поедешь со мной?
Джексон встречается со мной взглядом.
— Поеду.
Я невероятно счастлив и чувствую, что мы внезапно раскрыли все наши эмоции друг перед другом. Как будто что-то сдерживало нас раньше, держало вне досягаемости друг друга, но теперь… теперь мы по-настоящему понимаем друг друга.
— Спасибо, но я не могу позволить тебе это сделать. Я бы сбежал… Я думал о побеге, но если пущусь в бега, то никогда больше тебя не увижу. По крайней мере… если попаду в тюрьму, ты ведь будешь меня навещать?
Он отрицательно качает головой.
— Я не позволю тебе попасть в тюрьму. Я сделаю все возможное, чтобы этого никогда не случилось. Генри, пожалуйста... Ты руководишь группой, которая занимается оказанием помощи другим. Ты мне стольким помог. Пожалуйста... Окажи такую же любезность Лиленду. Умоляю тебя.
— Он не солдат, он — убийца, — отвечает Генри.
— Но он может сделать так много хорошего. Ты уже достаточно пожил на этой земле и знаешь, что не всегда плохие парни получают по заслугам. Ты же обращался ко мне, когда преступники выходили на свободу с улыбкой на лице, хотя, знал, что они заслуживают гнить в тюрьме, — произносит Джексон.
И тут мне в голову приходит идея. Я встаю, подхожу к Генри и опускаюсь перед ним на колени.
— Позволь мне остановить Хардека. Это не искупит мою вину перед тобой, но позволь мне сделать это. А потом, если ты по-прежнему будешь думать, что я должен гнить в тюрьме, я сам пойду с тобой туда.
Генри внимательно смотрит на меня.
— Ты сбежишь.
— Я уже мог бы податься в бега, однако, я тут. Позволь мне это сделать. Позволь уберечь других девушек от похищения. Позволь спасти людей, которые могут умереть от его оружия. Позволь мне хотя бы попытаться это сделать, — прошу я.
Генри молча наблюдает за мной, но я могу сказать, что он раздумывает. Честно, я удивлен, что он не сразу согласился, чтобы потом, когда мы его отпустим, вызвать полицию. Может быть, это означает, что он на самом деле может позволить мне уйти.
— Генри, пожалуйста. Я знаю, что Лиленд хороший человек. Знаю, ты уже и так многое для меня сделал, но, пожалуйста, сделай ещё и это, — умоляет его Джексон.
Генри молчит, пока думает над ответом.
— Генри, я никогда ни в ком не нуждался так сильно, как в Лиленде. Я не… Я знаю, тебе трудно доверять ему или верить после того, что случилось. Но ты знаешь меня уже довольно много лет, и я знаю, что ты неоднократно помогал мне, но мне нужна твоя помощь еще один раз. Ты нужен мне сейчас больше, чем когда-либо.
— Джексон, он — наемный убийца.
— Но это не все, кем он является! Он замечательный человек, который заставляет меня смеяться каждый день. Который относится ко мне лучше, чем кто-либо когда-либо будет относиться. Генри… Я готов отдать все ради этого человека; это должно показать тебе, как далеко я зашел бы, чтобы защитить его.
— А что если он снова тебе врет? Он ведь уже солгал один раз.
— Я знаю, что он это сделал, и мне больно, но я знаю, что он сделал это, потому что думал, что поступает правильно. Пожалуйста… просто... дай нам шанс. Теперь ты знаешь, кто он такой. Если он облажается, ты сможешь бросить на его поиски всю полицию.
— С тех пор, как ты начал жить у Джексона, скольких людей ты убил? — обращается Генри ко мне.
— Только Гаррисона... И возможно случайно убил еще одного, когда помогал вам, ребята. — Генри слегка вздрагивает, когда понимает, что на складе был я, а не Мейсон. — Я ударил его слишком сильно, потому что он удивил меня. Но если это и случилось, то только по вашей вине, ребята. Если честно, неужели вы не видели камер, когда заявились на склад? Это же очевидно, что они с охранным датчиком. Как вам двоим удается что-то сделать, выше моего понимания. Вы были похожи на двух возбужденных быков в поисках самок.
Джексон морщится.
— Мы могли упустить некоторые... незначительные детали. Но в мою защиту скажу, что эти камеры среагировали по вине Генри. Даже несмотря на то, что он шеф полиции, и должен отдавать приказы, а не вламываться куда-либо.
— Я ненавижу сидеть за столом, — говорит Генри. — Я скучаю по оперативной работе.
О, мне знакомо это чувство.
— И я тоже! Мы можем быть оперативными напарниками, если хочешь. Я даже буду держать тебя за руку, если тебе понадобится помощь. Которая вам явно нужна, чтобы не бегать перед камерами с датчиками на движение.
— Хорошо, — вздыхает Генри. — Не заставляй меня пожалеть об этом. Если хоть немного облажаешься, полиция тебя найдет.
— Стриптизеры или настоящая полиция?
Джексон смотрит на меня так, словно я должен быть серьезным. Но я не могу. Меня переполняет счастье от того, что он настолько мною дорожит, что отдал бы все ради меня.
— Тебя бросят в тюрьму на всю жизнь, — предупреждает Генри.
— Хорошо. — Оставаясь на коленях, подползаю к Джексону и обнимаю его. — Я думаю, ты, возможно, любишь меня.
— Я и правда тебя люблю, — отвечает Джексон.
Я все еще поражен. Я шутил, но... он действительно любит меня?
— Ты серьезно?
Джексон поворачивается ко мне, забыв о том, что, видимо, собирался освободить Генри, который, похоже, действительно хочет, чтобы его развязали.
— Конечно же серьезно.
— Я тоже тебя люблю. Генри, ты хочешь быть моим шафером на нашей свадьбе? Или можешь отвести меня к алтарю, так как мой отец в тюрьме, и если я когда-нибудь увижу его, то могу зарядить ему по роже и нарушить наше обещание никогда никому не причинять вреда.
— Мы не собираемся жениться... — вздыхает Джексон.
— Пока что, — напоминаю ему. — Я назову нашу дочь...
— Он всегда такой? — спрашивает Генри.
— Если у него в руке нет пистолета, его мозг работает неправильно.
Обхватываю лицо Джексона и целую его в неподдающиеся губы. Он, вероятно, не реагирует на мой поцелуй, потому что я сильно сжимаю его лицо, притягивая ближе к себе.
— Мой мозг всегда работает, когда тебя нет в комнате. А когда ты рядом, любовь, которую я испытываю к тебе, превращает мой мозг в кашу. В романтическую любовную кашу.
— Ради этого человека ты был готов отдать свою жизнь? — скептически спрашивает Генри.
— Поверь, на самом деле он не сумасшедший… просто так себя ведет.
— Мне нравится, что в течение тех же двух минут, после признания в любви, ты говоришь мне, что я веду себя безумно, — говорю я.
Он убирает мои руки с лица и одаривает меня улыбкой.
— Именно так ты понимаешь, что это настоящая любовь. Я нахожусь на той стадии наших отношений, когда предельно честен.
— В чем еще ты хочешь быть честным?
— Эти фиолетовые штаны, которые у тебя есть, отвратительны.
Моя ухмылка становится шире.
— Я надену их на нашу свадьбу, а Генри поведет меня к алтарю.
— А ты… ты уверен, что он Песочный человек? Может… Думаю, он, возможно, разыгрывает тебя, — говорит Генри.
— Да, точно. Но у него есть записные книжки, заполненные всякой гениальной всячиной.
— Почему вы все ведете себя так, будто это нечто удивительное? — недовольно спрашиваю я, забирая нож у Джексона. Потому что, ему, видно, нравится, когда его предполагаемый приятель связан. Может быть, это его сексуальное предпочтение, и я определенно могу его поддержать. Или насладиться.
Я развязываю Генри, и он быстро встает, потирая запястья.
— Итак, ты забываешь, что я Песочный человек, а я постараюсь забыть, что видел твой пенис. — Я протягиваю руку, уверенный, что это достаточно хороший повод для рукопожатия.
— Что? — спрашивает Джексон. — Каким образом ты увидел его пенис?
— Мне пришлось отвести его в туалет, и я должен был внимательно следить за тем, что он ничего не замышляет.
Джексон пристально смотрит на меня.
— Для этого тебе необязательно было смотреть на его пах.
— Да больше некуда было смотреть, Джексон! Он занимал так много места. Я говорил себе: «Отвернись! », но даже его тень была шокирующей. Я начал называть его Годзиллой, а потом...
Джексон вздыхает.
— Пожалуйста, скажите мне, что ничего этого на самом деле не было.
— Теперь я понимаю, почему ты сказал мне засунуть Годзиллу обратно в штаны, — произносит Генри.
— Мне действительно очень жаль, — по какой-то причине Джексон извиняется.
— Что у него огромный член? Нет, детка, людям нравятся большие члены, — говорю я, похлопывая Джексона по руке.
— Я извинялся за то, что ему пришлось иметь дело с тобой.
Я улыбаюсь этому наивному человеку.
— Все меня любят. Ты только что сам это сказал. Я рад, что теперь мы все друзья. Возможно, мы начали день с небольшого недоразумения, но закончим его как лучшие друзья, Генри.
— Лиленд… Думаю, что ты изначально был на правильном пути, чтобы не попасть в тюрьму, но сейчас опять начал рыть себе могилу, — предупреждает Джексон.
— Он... он ведь только что похвалил мой член, — говорит Генри.
Джексон смотрит на Генри так, словно никогда раньше не видел этого человека. Как будто тот инопланетянин.
— Стокгольмский синдром, — объясняю Джексону.
Джексон согласно кивает.
— Это действительно может быть единственным разумным объяснением.
— Уверен, что моя жена ужасно беспокоится обо мне, так что ничего, если мы уже двинемся?
Я киваю, но Джексон кажется неуверенным. Прежде чем Генри успевает проскользнуть мимо, Джексон кладет руку ему на грудь и останавливает его.
— Генри, пожалуйста… Мне никогда никто не был так дорог, как Лиленд. Я жил всю свою жизнь, чувствуя, что не вписываюсь в нее. Я никогда не мог угодить своим родителям, и мне пришлось стать другим человеком, как хотела армия. Даже когда я вернулся на гражданку, мне казалось, что если бы я просто погрузился с головой в работу, то мог бы перестать беспокоиться о том, каким человеком я должен быть. Но с тех пор, как Лиленд появился в моей жизни, он заставил меня почувствовать, что мне вовсе не нужно беспокоиться об этом. Мне просто нужно быть самим собой. Все остальное не имеет значения.
Генри протягивает руку и кладет ее Джексону на плечо.
— Главная причина, по которой я позволяю этому парню уйти, — это ты. Я даже не уверен, что ты осознаешь, насколько стал счастливее с тех пор, как он вошел в твою жизнь. И это служит мне доказательством, что он, должно быть, хороший человек, раз делает тебя таким счастливым. Я буду молиться, чтобы ни один из нас не ошибся. — Генри смотрит на меня. — Ты понимаешь, о чем я?
— Не знаю, я безумно рад твоим словам о том, что я сделал Джексона счастливым, и сейчас ты можешь сказать мне сделать что угодно, и я это сделаю, — признаюсь я.
— Ты уверен, что это тот крутой Песочный человек, который может подстрелить кого-то на невероятно большом расстоянии? — спрашивает Генри.
Неудивительно, что он обеспокоен, потому что в настоящее время я улыбаюсь так, как будто мы все снимаемся в самом странном фильме телекомпании «Холлмарк», когда-либо снятом.
— Все это так душещипательно сентиментально, и мне это так нравится.
— Он, конечно, с причудами, но Лиленд действительно делает меня счастливым, и я знаю, что он хороший… ну, по крайней мере, порядочный человек.
— Хорошо.
— Хорошо, — повторяет Джексон и отходит в сторону. — Поехали.
Мне кажется, я не иду к машине, а парю на крыльях счастья. Кто мог подумать, насколько хорошо обернется эта катастрофа? Может быть, мне следует начать чаще похищать и связывать людей. Мама Джексона была бы следующей в моем списке. Ей нужна серьезная корректировка ее отношения к сыну.
Джексон везет нас обратно в участок, где мы расходимся. Он — разобраться с Генри, а я — отвезти машину домой. Чем дальше отъезжаю от Джексона, тем больше задаюсь вопросом, не является ли все это уловкой, чтобы Джексона не было рядом, когда меня арестуют. Сейчас, когда его нет со мной, небольшая неуверенность и беспокойство возвращаются. Я ставлю стул к окну и жду возвращения Джексона. К счастью, Перчинка запрыгивает ко мне на колени и дарит некоторое утешение, даже если она не предназначена для того, чтобы быть комнатной собачкой.
Джексон
Мне до смерти хочется уехать, но я знаю, что должен остаться, чтобы все как-то уладить. Учитывая, что мы отправили группу полицейских на поиски Гаррисона, которого они нашли мертвым, а я привез Генри из какого-то другого места.
Примерно через час мне разрешают уйти. Всю дорогу домой я размышляю над информацией, которую дал нам Лиленд. Но мои мысли также наполнены страхом. Теперь еще кто-то знает, кто такой Лиленд. Кто-то, кто потратил годы, желая найти и поймать его. Генри может разрушить все в одно мгновение.
Заехав на подъездную дорожку, паркуюсь рядом с машиной Лиленда и несусь к входной двери.
Открываю ее и вижу, что Лиленд меня ждет. Прежде чем я успеваю что-либо сделать, он бросается в мои объятия, до боли крепко вцепляясь в меня. Он прижимается ко мне и утыкается лицом мне в плечо.
— Мне так жаль. Пожалуйста, пожалуйста, прости меня. Я не знал, что делать, и совершил ошибку, и это была такая глупая ошибка. Я велел Такеру, что бы ни случилось, никогда больше не звонить мне. Я думал, ты возненавидишь меня.
Обнимаю его, пораженный дрожью в его голосе. Лиленд всегда такой сильный и уверенный во всем, но, может, я так же являюсь его слабостью, как и он моей. В этом есть смысл. Хотя моя семья не всегда поддерживала меня, они всегда были рядом. У Лиленда никогда такого не было.
— Я никогда не смог бы возненавидеть тебя, Лиленд. — Провожу пальцами вниз по его спине. — Я не виню тебя за то, что ты спас девчонку. Если бы ты поговорил со мной об этом, я бы тебе помог.
— Нет, ты бы настоял на том, чтобы сделать это в одиночку. Я так боялся, что ты возненавидишь меня из-за Генри. Я был в ужасе, что мне придется оставить тебя. — Он смотрит на меня, и я замечаю в его глазах слезы.
Когда одна слеза скатывается по его щеке, я поднимаю руку и вытираю ее пальцем.
— Что ты делаешь? — спрашивает он, кладя голову мне на плечо. — Я не плачу. Я слишком мужественный, чтобы плакать.
— Ты очень мужественен, проявляя эмоции. Любой, кто говорит, что проявление эмоций не по-мужски, — идиот.
— Они идиоты. И сейчас меня волнует только то, что думаешь ты. И если ты считаешь, что плакать — это по-мужски, тогда я, наверное, даже рыдаю, потому что был так чертовски напуган, Джексон. Я был таким глупым, что врал тебе.
— Я, конечно, расстроен, что ты солгал мне, но все же понимаю, что ты считал, что поступаешь правильно. Что, ты думал, произойдет, если бы ты сказал мне правду о том, что тебе не нравится сидеть дома и ничего не делать?
— Я не знаю. Сейчас это кажется таким глупым, но я думал, ты расстроишься… решишь, что я брошу тебя и вернусь к своей работе наемным убийцей. Поймешь, что я не стою всего этого. У меня никогда не было никого, такого как ты, и я так боялся все испортить и потерять тебя, что все равно облажался.
— Ты не облажался, но ты должен пообещать мне, что никогда больше не будешь лгать. Отныне между нами может быть только правда. Понял?
Лиленд кивает.
— Понял. И я обещаю
|
|
|
