 |
Лиленд: Меня похитили. Лол. 3 страница
|
|
|
|
— Пожалуйста, особо не радуйся по этому поводу.
Бедняжка Джексон, опять считает, что я лучше, чем есть на самом деле.
— Но это так сексуально. Ты похож на... плохиша Джексона, и прямо сейчас я жутко возбужден.
Он вздыхает, но я замечаю слабый намек на улыбку, который говорит мне, что он, возможно, отчасти доволен. До тех пор, пока пуля не попадает в зеркало машины. Я начинаю опускать стекло, но Джексон толкает меня локтем и закрывает окно обратно.
— Какого хрена ты делаешь? — спрашивает он, сворачивая за угол со скоростью по меньшей мере на двадцать миль в час быстрее, чем следовало бы.
— Я собирался их подстрелить.
— Ты теперь работаешь с полицией, а я нахожусь в машине, зарегистрированной на мое имя. Ты не можешь просто... стрелять в людей!
Я бросаю взгляд на красную машину, догоняющую нас. И немного разочарован, что она не черная, как большинство автомобилей плохих парней в фильмах.
Я нажимаю на кнопку, чтобы опустить стекло, но она не срабатывает, так как Джексон удерживает ее пальцем со своей стороны.
— Джексон, у меня есть лицензия на ношение оружия. Ни разу на том дурацком курсе обучения не говорилось, что я не могу стрелять из движущегося автомобиля в людей, пытающихся нас убить, — говорю я.
— Ты уверен? — спрашивает он, резко поворачивая. Что меня действительно заводит, так это когда он кладет руку мне на грудь, как будто пытается защитить от того, чтобы я не ударился при резком повороте. Это ужасно мило, и мне хочется поцеловать его и расстрелять придурков, следующих за нами, еще больше. А еще он убирает руку с кнопки, чтобы я мог опустить окно. Что я и делаю, прежде чем вытащить из него винтовку.
Я едва прицеливаюсь в шину и нажимаю на курок. Их машина виляет вправо, задевая задний бампер машины, припаркованной на обочине дороги. Они вылетают с дороги и останавливаются с громким металлическим скрежетом. И глазом не моргнув, снова сажусь на свое место, поглаживая винтовку за хорошо проделанную работу.
|
|
|
— Неудивительно, что Хардек хотел видеть меня в своих рядах, — произношу, когда машина замедляет ход. — Они выстрелили в нашу машину сколько? Раз пятнадцать? А я вывел их из строя одной пулей... Стоило подождать, да? Боже... я испортил все веселье.
Джексон смотрит на меня с выражением недоверия.
— Ты не испортил веселье, ты спас наши жизни.
Я усмехаюсь.
— Да знаю я. Я просто шучу. Вроде как. Не совсем. Я хотел взрывов, и машина должна была перевернуться! А потом должны были приехать полицейские, но они не сразу поняли бы, что на месте происшествия больше одной машины, поэтому врезались бы друг в друга, но без жертв. А затем мы и плохие ребята все еще продолжали бы погоню. А потом несколько мотоциклов...
Джексон похлопывает меня по ноге.
— Я понимаю, ты думаешь, наша жизнь должна быть похожа на боевик.
— Я думаю, что переоценил ситуацию, понимаешь? И, честно говоря, теперь я немного разочарован
— Тебе стало бы легче, если бы я свернул на этом повороте резче, чем нужно? —спрашивает Джексон.
Я бросаю взгляд на перекресток.
— Стало бы! — вскрикиваю я.
Джексон бьет по тормозам и сворачивает за угол, а я радостно держусь за поручень, а потом вспоминаю, что у нас сзади бедная Перчинка, которой это совсем не нравится.
И тут я слышу вой сирен и вижу мигающие огни.
— Твою же мать... — ругается Джексон, практически вжимаясь в сиденье. — Зачем я это сделал? Почему позволяю тебе уговаривать себя на всякие глупости?
— Это была твоя идея, — напоминаю ему, безуспешно пытаясь стереть огромную ухмылку с лица, когда полицейская машина приближается к нам.
— Но почему? — вскрикивает он, притормаживая.
|
|
|
— Ты словно подросток, пытающийся порисоваться перед своей первой любовью. — Похлопываю его по ноге.
— Но... я не подросток! — Он останавливает машину и смотрит на меня в отчаянии, пока его слова доходят до моего сознания.
— Неужели я твоя первая любовь? — спрашиваю его, почему-то довольно громко. — Ты сказал, что не подросток, но не возразил против того, что я твоя первая любовь!
Похоже, мигающие огни его больше не волнуют, пока Джексон не сводит с меня своих темно-карих глаз.
— Конечно же это так. До тридцати лет я притворялся натуралом, а потом у меня никогда не было серьезных отношений.
Мое сердце практически тает.
— У меня снова возникает это чувство, Джексон! Думаю, у меня сердечный приступ!
Он вздыхает, когда офицер полиции выходит из своей машины и подходит к нам. Он смотрит на нас, вопросительно выгнув брови. Я узнаю его, он работает в нашем полицейском участке, но не могу вспомнить его имени.
— Джексон, что, черт возьми, случилось с твоей машиной? — спрашивает он с беспокойством.
— Вы говорите о пулевых отверстиях? — интересуюсь я.
Джексон оглядывается на меня.
— Конечно же он говорит о пулевых отверстиях. О чем еще ему говорить? О замечательной восковой полировке?
— А может он занимается восковой полировкой! Мы не можем ничего предполагать о нем, Джексон. Это... хм-м... Это было бы расизмом... Антилюбительством. Нет...
Я замолкаю, не потому, что мне надоело разбираться в этом, а потому, что из-за угла появляется еще одна машина.
— Привет, Миллер, мы просто... знаешь... — произносит Джексон.
Я бью его по руке, чтобы привлечь внимание.
— Не хочу тебя торопить, детка, но, похоже, у нас гости.
— Блядь, — кричит Джексон, нажимая на газ. — Они пытаются нас пристрелить!
И мы срываемся с места.
— Теперь это больше похоже на погоню, — говорю я с радостным волнением. — У нас есть полиция и еще больше плохих парней. Что-то просто должно взорваться, а что-то еще должно перевернуться!
— Да перестань так радоваться! — рявкает Джексон.
— Не указывай мне, что я могу, а что не могу делать! Как ты смеешь подавлять так мои эмоции! — выкрикиваю в ответ, опуская стекло.
Прежде чем успеваю высунуть пистолет из окна, их машина врезается в нашу, пихая нас в машину, припаркованную на обочине дороги и зажимая между ними. Джексон переключает передачу на «задний ход», но двигатель только набирает обороты, а шины вращаются.
|
|
|
— Я с этим разберусь, — говорю я, но прежде чем успеваю «разобраться хоть с чем-нибудь», подъезжает полицейская машина, блокируя нас всех, и из нее выходит офицер полиции.
— Поднимите руки вверх! — кричит он двум мужчинам в машине. Они колеблются. Это не те, кто изначально стрелял в нас, и, хотя я уверен, что у них есть оружие в машине, им светит меньшее наказание, если они просто заявят, что случайно врезались в нас.
Они поднимают руки, и я разочарованно смотрю на них.
— Какой стыд. Они опозорили свои семьи.
— Они решили не убивать нас или офицера полиции. Да, какой позор, — произносит Джексон с сарказмом.
Я наклоняюсь к нему и целую в щеку.
— Я тебя люблю.
— Ума не приложу, как ты смог так долго сидеть дома без угрозы для жизни. И единственное, что ты угрохал — это пылесос.
— Для меня это тоже загадка. Но это должно служить доказательством того, насколько сильно ты мне небезразличен. — Наклоняюсь на заднее сиденье, чтобы проверить Перчинку, которая выглядит так, будто ей не терпится приобрести новый дом. — Привет, малышка. Все хорошо. — Глажу ее по голове в надежде успокоить.
— Я позвоню Генри, чтобы узнать, сможет ли он вытащить нас из этого.
Пока он разбирается с Генри, я пристально смотрю на полицейского и его задержанных. Когда водитель выходит, я замечаю, что пассажирская дверь открыта, хотя я почти уверен, что офицер не говорил пассажиру выходить. Я нетерпеливо хватаюсь за свою дверь.
— Эй, Лиленд? — зовет Джексон.
Я не свожу глаз с человека, который пытается улизнуть.
— Да?
— Могу я хоть раз сделать что-то крутое, или это всегда должен быть ты? — спрашивает он.
Я ухмыляюсь, переводя взгляд с мужчины на улыбающегося Джексона.
— Полагаю, что можешь.
Он бросает телефон мне и открывает дверь автомобиля, затем мчится вслед за парнем, который уже перепрыгивает через соседний забор.
|
|
|
— Миллер, я с этим разберусь! — кричит Джексон.
Я подношу телефон к уху.
— Привет, Генри, — говорю в трубку.
— О... нет.
— Один из парней сбежал, и Джексон погнался за ним, но сначала он должен встретиться со своим заклятым врагом.
— Ты о чем?
— О заборе. Разве я не рассказывал тебе о том, как мы познакомились?
— Я уверен, что ты уже всем рассказал эту историю, — отвечает Генри. — Можешь разрядить свое оружие и отложить его в сторону, пока я не приеду?
— Полагаю, что могу. — Вздыхаю я. — Джексон такой сексуальный, когда бегает. Жаль, что он в футболке.
— Хм-м...
— Боже, эти мускулы.
— Я вешаю трубку.
— Ты многое теряешь.
— Я так не думаю.
— Он такой сексуальный.
И Генри вешает трубку.
Глава 37
Джексон
Надеюсь, Лиленд смотрит, как я с легкостью одним прыжком перемахиваю через забор. К счастью, на этот раз я не свечу никакими интимными частями тела, когда перепрыгиваю и бегу за подозреваемым. Он недалеко от меня и когда пытается перелезть через дальнюю часть забора, я хватаю его, тащу вниз и прижимаю к земле до тех пор, пока до него не доходит, что я не шучу. Как только мы приходим к общему пониманию, парень позволяет мне отвести его обратно к полицейской машине.
Хорошо, что эта заварушка быстро разрешается, и вскоре нас просят дать показания. Генри заезжает за нами на своей машине с новостями, что пожар в доме потушен, но дом, возможно, слишком пострадал, чтобы что-то спасти. Взяв показания по пожару и автомобильной погоне, нас отпускают.
Слава богу, Генри отправил кого-то за машиной для нас, и, когда мы выходим из полицейского участка, обнаруживаем ее на парковке.
— Можем отправиться в один из моих домов, — предлагает Лиленд, подводя Перчинку к задней двери арендованной машины.
— В тот, где ты держал Генри взаперти? — любопытствую я.
— Нет, мы поедем в другой. В данный момент этот, возможно, небезопасен.
Я по-прежнему столько всего не знаю о Лиленде, но, полагаю, это вполне разумно, когда ты строишь свою жизнь так, чтобы о тебе не знали.
— Не возражаешь, если я спрошу, как много домов у тебя в собственности? Просто... любопытства ради.
— Можешь спрашивать что угодно. Хочешь узнать размер моей ноги, чтобы ты смог купить мне новую пару ботинок? Моя обувь для слежки вся в помоях из мусорного бака.
— Я куплю тебе все, что твоя душа пожелает.
Он улыбается.
— Лукас был странным человеком. После смерти он оставил в общей сложности одиннадцать конспиративных мест, раскиданных по разным штатам. Я продал все, кроме трех. Один дом ты уже видел, один в Нью-Йорке, и последний это тот, куда мы отправимся, как только убедимся, что никто не собирается нас убить. Они могли бы последовать за нами сюда, но, думаю, как только мы немного покатаемся по городу, будет понятно, следит ли кто-нибудь за нами.
|
|
|
— Меня больше беспокоит, как они узнали, что мы вместе? Как думаешь, Такер мог рассказать Хардеку? — спрашиваю его.
Лиленд кажется неуверенным.
— Честно говоря, я не знаю. Хардек уже мог знать об этом, или, может, Такер продал нас, чтобы спасти свою дочь. По правде говоря, я не думал, что он знал о нас с тобой, в смысле, да, он знает, что у меня кто-то есть, и по этой причине я завязал с работой... но он не знал, кто. Теперь, вероятно, мне придется спасать еще и Такера, но кто знает, где он сейчас. Я имею в виду, как найти человека, который с другим человеком, которого никто не может найти?
— Не знаю, — признаюсь я. — Но мы их найдем. А пока, Генри хочет, чтобы мы залегли на дно. — Он спросил, не хотим ли мы, чтобы кто-то последил за нашим местоположением, но Лиленд был непреклонен в том, что это безопасное место, и был против, чтобы кто-нибудь знал о нем.
Он указывает мне дорогу, пока я веду машину, направляя нас к окраине города. В голове крутятся вопросы: почему я не могу ничего выяснить? Как этому человеку удается так умело скрываться?
— Мне очень жаль, что твой дом сгорел, — говорит Лиленд, кладя руку мне на колено. Я накрываю ее своей ладонью и крепко сжимаю.
— Не знаю, почему ты извиняешься. Это не твоя вина.
Он прислоняется к окну, подтягивая ноги к себе, словно ребенок.
— Я понимаю, но, должно быть, тяжело все потерять. — Честно говоря, во всей этой кутерьме я практически не вспоминал о своем доме. Конечно, я думал о нем, но, когда в тебя дважды стреляют какие-то отморозки, приоритеты немного меняются. Генри не хотел, чтобы мы возвращались домой, боясь, что кто-то мог наблюдать за ним. Он сказал, что обязательно достанет все ценное, что не было уничтожено огнем.
— И да, и нет. Вещи можно заменить. Я успел схватить свой ноутбук, где храню большинство фотографий. Все важные документы убраны в несгораемый сейф, который Генри обещал забрать. Пока вы с Перчинкой в безопасности, я счастлив.
Лиленд улыбается мне, сжимая мою ногу.
— Я куплю тебе новый дом и все, что к нему прилагается. Секс-подземелье. Надувных кукол, секс-качели. Большой шкаф для твоих фаллоимитаторов. Можешь подумать, что тебе еще хочется?
— Возможно, холодильник не помешал бы.
Он медленно кивает.
— Да, холодильник — хорошая идея. Ты смог бы прижать меня к нему и трахнуть. Это допустимо. Что-нибудь еще?
— Может кровать?
— Мы могли бы спать в секс-качелях, но, если ты хочешь кровать, малыш, я куплю тебе кровать, — усмехаясь, отвечает он.
— Ты такой великодушный.
— Я знаю, детка. Такой вот я потрясающий, — говорит он и начинает смеяться.
Так приятно слышать его смех после такого напряженного дня.
— Если придумаешь что-нибудь еще, что тебе совершенно необходимо, я буду очень счастлив дать тебе это, — говорит Лиленд.
— Одежду?
— Вот тут я провожу черту. Никакой одежды для тебя. Я хочу, чтобы ты всегда ходил голым, — решает он.
— Даже на людях?
Лиленд серьезно кивает.
— Даже на людях. Все могут смотреть на твое сексуальное тело и завидовать тому, что они не могут иметь. Тебе надо сделать татуировку, которая гласит «Принадлежит Лиленду».
— На самом деле я не хочу татуировку.
— Я думал, что ты меня любишь.
— Люблю.
— Тогда сделай татуировку. Хочу, чтобы ты набил ее на ягодицах. Будет забавно.
— Иногда мне кажется, что у нас совершенно разные представления о веселье, — говорю я.
Лиленд решительно качает головой.
— Видишь ли, на самом деле это не так. Ты просто еще слишком не уверен, чтобы позволить другим узнать, что ты считаешь забавным.
— Так вот в чем дело? — скептически спрашиваю я.
— Сто пудово, — ухмыляясь, отвечает он. Я качаю головой, потому что «сто пудово» не хочу набивать имя Лиленда на свое тело.
— Поверни здесь, — велит он, кивая на следующую дорогу. Я поворачиваю, и он указывает на небольшой дом у проселочной дороги. Я останавливаюсь и подъезжаю к гаражу. — Подожди, я открою дверь гаража, — просит он, прежде чем выскочить из машины.
Поставив машину в гараж, я направляюсь в дом. Пока Лиленд раскладывает кое-какие вещи, я с любопытством оглядываюсь вокруг. В доме имеется все необходимое на все случаи жизни. Вся еда расфасована по пакетам или консервным банкам, но с нормальным сроком годности.
— В подвале есть надежно защищенное помещение, поэтому, если что-то случится, я хочу, чтобы ты спустился туда. Ни бомба, ни что иное не пробьет те стены. Тут также есть оружие, если понадобится... потрясающее оружие. Как бы там ни было, я убедил ребят, которые присматривают за этим местом, что это мой дом на случай конца света. Они смеются, считая меня странным, но держат тут все в отличном состоянии.
— У тебя уже тебя все продумано. Верно?
Лиленд пожимает плечами.
— Не знаю. Просто Лукас научил меня, как быть никем. Как исчезнуть. Но я больше не хочу быть никем. Я хочу стать твоей невестой.
Закатываю глаза и направляюсь на кухню за водой, пока он гогочет у меня за спиной.
— Я устал до смерти. Почему жизнь такая трудная штука? — спрашиваю я.
— Вот каково жить со мной. Давай примем душ, чтобы смыть запах гари, и пообжимаемся, как супружеская парочка, которая все еще любит друг друга, — решает Лиленд.
— Двумя руками за, — соглашаюсь я.
Следую за Лилендом в ванную, где он ищет шампунь и гель для тела, пока я настраиваю душ. Затем поворачиваюсь к Лиленду, который прислоняется ко мне.
— Ты устал? — спрашиваю я. Уже три часа ночи, поэтому неудивительно, что он устал. Мне тоже хочется забраться прямо в кровать, но я чувствую запах дыма, который исходит от его одежды и волос. — Это не может быть правдой. Ты ведь не устаешь. Верно?
— Очень редко, — признается он. — Думаю, я... устал морально. Я просто хочу перестать думать об этой неразберихе, так как ничего не могу добиться.
Провожу рукой вниз по его спине к подолу футболки и тяну её вверх. Он охотно поднимает руки, чтобы я стянул ее через голову. Как только Лиленд свободен от футболки, он наваливается на меня, пока я стягиваю с него спортивные штаны.
Лиленд мотает головой.
— Я чувствую себя бесполезным. Я никогда так плохо не работал по делу. В смысле... Знаю, я сделал четырехмесячный перерыв в деле Хардека, но до встречи с тобой, я много недель пытался его найти. Мне кажется, я ничуть не продвинулся, тогда как он близко подобрался к нам. Он знает нас. А тот, кто обладает бó льшими знаниями, как правило, выигрывает.
— Да, но у них нет тебя.
— Это правда. Я очень страшный, — говорит Лиленд, хватая и сжимая мою задницу.
— Мы так и будем тут стоять всю ночь, или ты позволишь мне раздеться?
— Полагаю, ты можешь раздеться, но только потому, что мне нравится видеть твой обнаженный попец. Но с другой стороны… это кажется слишком большой работой, — говорит он, отступая к ванне.
Пока я наслаждаюсь видом его задницы, он забирается в ванну, и мне остается только раздеться и последовать за ним. Когда залезаю в ванну и встаю позади него, он недоверчиво смотрит на меня.
— Почему ты так долго копался? — спрашивает он, наливая шампунь себе на ладонь, и набрасывается на мои волосы еще до того, как они намокнут.
— У меня голова еще сухая!
— А я-то думал, почему не пенится, — говорит он, потянув меня под душ. Когда Лиленд тут же перестает мыть мне голову и крепко обнимает меня, мне становится очевидно, что моя единственная цель — это поддержать его. И это прекрасно, потому что в таком случае он весь в моем распоряжении. Наливаю гель себе на ладонь и провожу ему по спине, поскольку только туда и могу дотянуться.
— Я просто не понимаю! — вскрикивает Лиленд.
— Что не понимаешь? — Мне нравится ощущение его обнаженной кожи под моими пальцами, когда скольжу по его плечам вниз к пояснице.
— Чертов Хардек! Должно быть, мы что-то упускаем. Это сведет меня с ума.
Лиленд гораздо лучший детектив, чем я. Я настолько поглощен тем, чтобы прикоснуться к нему, одарить ласками каждую частичку его тела, что отогнал все мысли о Хардеке в сторону.
— Я думаю, тебе стоит потереть мне голову, может, это поможет моим мозгам заработать, — произносит он.
Ладно, может, мои прикосновения тоже оказывают на него влияние.
Хотя я почти уверен, что Лиленд уже вымыл голову шампунем, я наливаю на ладонь еще и начинаю втирать ему в голову.
— Не работает, но ощущения потрясающие, — говорит он.
— Возможно сон поможет.
— Может быть. Или я проснусь, испытывая злость из-за того, что все еще ничего не могу понять. И знаешь, что тогда может произойти? — он спрашивает.
— Я не уверен, что хочу знать.
— Мне придется тебя отшлепать.
— Очень мило.
Лиленд протягивает руку и для пущей убедительности шлепает меня по ягодице. Не ожидая такого поворота, я подпрыгиваю и умудряюсь пролить каплю шампуня ему в глаза.
— Матерь божья! Мои глаза! — кричит он, отталкивая меня в сторону. — Почему? Почему ты пытаешься убить меня, когда все, что я делал, это любил тебя? — Он театрально хватает лейку душа и промывает глаза.
— Прости, но ты меня напугал.
Разумеется, никакой угрозы для жизни не было, как он поначалу думал, потому что спустя пару секунд Лиленд сердито смотрит на меня своими не такими уж и поврежденными глазами.
— Кое-кто любя гладит тебя по заднице, а ты засовываешь ему в глаза шампунь?
— Любя? — скептически спрашиваю я, и в результате он брызгает мне в лицо душем.
Я отмахиваюсь от воды и сердито смотрю на Лиленда, но он выглядит таким самодовольным, что я ничего не могу с собой поделать, и улыбаюсь.
— В этом любовном шлепке было столько любви, — пытается убедить меня Лиленд.
— Ах, теперь это не ласка, а любовный шлепок. Понятно.
— В точку! Теперь ты понимаешь, насколько драматично было пытаться меня ослепить?
— Да, очень даже понимаю. Иди сюда, малыш. Позволь мне загладить свою вину, — прошу я и притягиваю его в свои объятия. Он все еще держит душевую головку, поэтому она зажата между нами. Я нежно поглаживаю его по щеке. — Бедный, бедный малыш. Мне очень жаль.
Лиленд поворачивает лейку душа и снова прыскает мне в лицо.
— Проклятье! Я проявлял доброту! — говорю я, выхватывая лейку у него из рук. Или, по крайней мере, пытаюсь, но прежде чем мне это удается, он проскальзывает мне за спину, душевой шланг обматывается вокруг моей шеи. Слабо, конечно же. Меня заводит не шланг, а то, как легко Лиленд проскочил мимо меня и фактически взял в удушающий захват.
— Тщательно выбирай свои следующие слова, — шепчет он мне на ухо. По какой-то причине меня это как бы возбуждает. И заставляет осознать, что, либо я извращенный ублюдок, либо у меня не все в порядке с головой, раз нахожу сексуальным то, что мой парень может показать мне свою силу.
— Ты милый засранец, — говорю ему.
Лиленд колеблется.
— Не знаю, задушить тебя или нет! Мне никогда раньше не приходилось сталкиваться с таким сложным выбором. Душить или не душить?
— Я назвал тебя милым, — напоминаю ему. Он стоит у меня за спиной, и мне хочется развернуться к нему лицом, но Лиленд удерживает меня.
— Но ты также назвал меня засранцем.
Внезапно вода становится ледяной, когда он направляет струи мне прямо на задницу. Я ошарашенно дергаюсь вперед, но от этого шланг сжимается вокруг моей шеи, удушая меня.
Лиленд отпускает шланг и выключает воду, при этом начинает смеяться еще сильнее.
— Зачем ты себя душил? Это новый фетиш, о котором я не знаю?
Я разворачиваюсь и свирепо смотрю на него.
— Да ты безусловно чертовски гордишься собой.
— Так и есть, — радостно отвечает он, когда снова включает воду, чтобы смыть остатки мыла, прежде чем вылезти из ванны. Я выключаю воду и выхожу вслед за ним. Лиленд вытирается насухо полотенцем, роясь в шкафу свободной рукой.
— Зубные щетки! — восклицает он, поднимая их. — Прости, они не вибрирующие, так что ты не сможешь оттянутся.
— Значит... ты полагаешь, что мне нравится мастурбировать с чем... с пылесосом в одной руке и вибрирующей зубной щеткой в другой?
Ухмылка на лице Лиленда мгновенно заставляет меня улыбнуться.
— Для меня это звучит как вечер пятницы, — говорит он, протягивая мне розовую зубную щетку.
Я чищу зубы рядом с Лилендом, и, хотя мы живем вместе уже целых полгода, я не уверен, когда пройдет новизна этого. Совместное занятие какими-то домашними делами действительно убеждает меня в том, что он со мной надолго.
— Знаешь, что я только что понял? — спрашиваю Лиленда, выплевывая зубную пасту.
— А?
— Мы уже почистили зубы.
— Хм... Точно. Ну что ж. Определенно не самая ужасная вещь, которую я сделал и забыл об этом, и сделал снова.
Вместо того, чтобы одеться, Лиленд выходит за дверь и направляется в спальню. Вскоре я следую за ним и обнаруживаю, что он пристально смотрит на кровать, а потом поднимает глаза на меня.
— Что случилось?
— Жаль, что я не спас свою подушку.
— Я... не уверен, что подушка была настолько важна.
— Но... моя подушка... я ее так люблю. Позвони Генри и спроси его, цела ли моя подушка.
Вздыхаю и откидываю одеяло.
— Залезай в кровать.
— Не могу. Меня переполняет печаль. Это был даже не мой дом, и теперь мне грустно, — говорит Лиленд, глядя на меня. — Все наши первые воспоминания были связаны с тем домом. Первый раз, когда я пришел в гости.
— Ты въехал в мое дерево, истекая кровью.
Он нежно улыбается при этом воспоминании.
— Первый раз, когда я остался на ночь.
— Ты лежал на моем диване полумертвый.
Лиленд вздыхает и забирается в постель, Перчинка запрыгивает тоже и сворачивается калачиком в его ногах.
— Первый раз, когда ты установил камеру, чтобы наблюдать, как я мастурбирую.
— Ага, определенно не для этого была установлена та камера, — говорю ему, забираясь с другой стороны кровати, и поворачиваюсь к нему лицом. Он пристально наблюдает за мной своими выразительными глазами.
— Ужины, время, проведенное на диване, спальня... Все это...
Протягиваю руку и откидываю его волосы назад.
— А почему ты думаешь, что это все пропало? Да, дома, возможно, не стало, но все эти воспоминания не могут просто исчезнуть лишь потому, что его больше нет.
— Да, могут.
— Не упрямься, — прошу я, придвигаясь ближе, чтобы поцеловать его в лоб. — Все они по-прежнему тут.
— Я полагаю.
— Ты все равно хотел дом побольше, помнишь? С секс-подземельем?
Его обеспокоенное выражение сменяется улыбкой.
— О-о, секс-подземелье. У меня может быть свое секс-подземелье?
— Не уверен, что нам оно нужно, но я уже пришел к выводу, что дам тебе все, что ты попросишь.
— Довольно смело обещать такое.
— Знаю. С тех пор как встретил тебя, я потерял жизненно важные части своего мозга. По какой-то причине, я уступаю всякий раз, когда дело касается тебя.
Кажется, Лиленда это вовсе не печалит, и он прижимается ко мне настолько плотно, что ничто не может протиснуться между нами.
Глава 38
Лиленд
Джексон резко садится в кровати. Я решаю, что что-то не так, хватаю пистолет и нацеливаюсь на дверь прежде, чем вспоминаю, что мы в другом доме, и целюсь я в шкаф.
— Какого хрена? — взвизгивает Джексон.
— А? — бурчу в ответ.
— Куда ты целишься?
— Я собирался угробить комод, — отвечаю, ставя пистолет обратно на предохранитель, и укладываюсь в кровать.
— Зачем? Могу я поинтересоваться? Мне необходимо знать.
— Ты вскочил, как будто кто-то ворвался, чтобы убить нас, и я собирался убить их первым. Мой усталый мозг забыл, что мы не дома.
Джексон хватает меня за руку, когда я снова начинаю проваливаться в сон.
— Мы должны встать и встретить новый день.
Я мотаю головой.
— День не хочет, чтобы его встречали. — Единственное, что мне хочется встретить — это теплую постель в его обнаженных объятиях.
— Хочет. Генри только что прислал мне сообщение, что нам нужно встретиться. Но сначала мне необходимо заскочить в агентство кое-что забрать. Так что... давай встречать новый день.
— К черту этот день, — ворчу, прижимая подушку к лицу в попытке никогда больше не встречать этот день. И тут же начинаю скучать по идеальной подушке, которой лишился.
Джексон отнимает у меня подушку и встает. Это просто жестоко. Я неохотно сползаю с кровати и одеваюсь в ту одежду, которая была в доме. Поскольку я планировал, носить лишь крутую одежду, то одет я в черное. Джексон тоже облачён в черное, но его брюки ему малы и короткие, а рубашка настолько обтягивающая, что соски практически прорывают ткань.
— Бог мой, ты прекрасен, — говорю ему.
Джексон пристально смотрит на меня, потом опускает взгляд на свою одежду.
— А ты лжец.
— Я бы никогда не стал тебе врать, — ухмыляюсь ему.
— И ты подтверждаешь, что лжец, утверждая, что никогда не врешь, и при этом усмехаешься. Мило.
— Спасибо. Я знаю, что в черном выгляжу мило, — говорю я, поворачиваясь так, чтобы он мог видеть меня со всех сторон. — Хочешь отшлепать меня по попке?
Джексон хмыкает. Безусловно, он впечатлён.
— Я едва могу ходить.
— Тебе не надо ходить. Тебе нужно лишь сделать важный вид.
— Не могу сделать ни того, ни другого. С каждым сделанным шагом, мне кажется, что эти штаны раздавят мои яйца всмятку.
Осуждающе поднимаю бровь.
— В меня стреляли, и я чуть до смерти не истек кровью, но я столько не жаловался.
Джексон качает головой и следует за мной к машине. Мы проезжаем через Макдональдс, чтобы позавтракать, прежде чем отправиться в агентство. Он паркуется у входа, так как мы не планируем задерживаться больше нескольких минут. Войдя в магазин, Джексон улыбается Роуз, которая, похоже, занята вытиранием пыли с прилавка. К счастью, кажется, что все утряслось после того, как мы помогли навести порядок в ее книжном магазине.
— Привет, Роуз, — приветствует её Джексон.
— Вам, мальчики, лучше больше не попадать ни в какие неприятности! — говорит она, когда Джексон поворачивается к лестнице.
— Не попадём.
— Может кто-то из вас поднять эту коробку? — просит она.
|
|
|
